— Лалит, — я смотрю ему прямо в глаза и крепко стою на земле своими толстыми ногами, — я не выйду за тебя, потому что уезжаю в Нью-Йорк. Жить и работать.
После этих слов в уютной гостиной повисает гробовая тишина. Теперь никто из находящихся здесь не отваживается взглянуть на другого.
Я поворачиваюсь к маме и папе.
— Мне очень, очень жаль. — Теперь я чувствую свою вину. — Но мы просто друг другу не подходим.
Родители совершенно сбиты с толку, словно оказались на другой планете, где все говорят на непонятном языке. Они не заслуживают такого унижения, и мне грустно, что у них такая плохая дочь. Они заслуживают идеальной Бриллиантовой Дочери. Как же быстро мы разочаровываем родителей! Но я все еще хочу стать той, кем они могли бы гордиться.
— К тому же он все еще любит свою бывшую девушку. Это очевидно.
Наверное, не слишком-то красиво получилось, но я ведь не сказала ни слова неправды? Мать Лалита судорожно вздыхает, прижав ладонь ко рту, будто услышала приговор.
— Так вот почему пропал твой паспорт? — Ноздри Лалита трепещут от облегчения.
А вот тут я начинаю злиться. Неужели у него не найдется для меня другой реакции? Даже гнева? Ему настолько на меня наплевать? Разве на нем не лежит часть вины за нашу неудачу?
— Да. Только он никуда не пропадал. Он сейчас в американском консульстве, где мне оформляют рабочую визу в Штаты.
На самом деле получение визы оказалось не таким уж сложным делом, как его описывал Каран. У «ПНР Глобал Рисёрч», компании, в которую я устраиваюсь, есть свой агент, который помог мне с организацией всего процесса, от заполнения заявления на визу до оформления огромной кипы документов и собеседования в самом консульстве. Выходит, зачастую преграды не столь уж непреодолимы, как нам представляется. Это еще одна простая мудрость, которую я долго не осознавала.
— Почему? — Лицо Лалита искажается какой-то эмоцией, которую я никак не могу угадать. — Почему все вы, чертовы женщины, хотите от меня уйти? Как же я тогда слеплю жену, которая мне нужна?
Вот как? Ну, желаю удачи. Что-то я сомневаюсь, что ему удастся эта лепка, даже если Бюстина согласится выйти за него замуж.
— Я ухожу, потому что хочу другой жизни. — Если бы я произносила эти слова месяц назад, я бы дрожала, как лист на ветру. Но сейчас все иначе. Сейчас я совершенно спокойна.
— Я не понимаю! Что вам еще надо?! — выкрикивает он. — Я неплохо зарабатываю, образован, хорош собой.
Как мне объяснить ему? И всем им! Что сказать, чтобы развеять наконец этот вязкий туман традиций? Чтобы они поняли, что я стремлюсь не к лучшему, а просто к иному.
Я гляжу на их озадаченные и злые лица, будто осматриваю комнату сверху, отстраненно, поднявшись над своим телом. Единственный человек, который понял бы меня, сейчас не с нами.
Где же Шейла Бу?
— Но, Зоя, Нью-Йорк?! — обретает дар речи мама. — Эта чушь про Нью-Йорк так и не выветрилась из твоей головы? И ради нее ты готова пожертвовать своим браком?
— Я не замужем.
— Ты была почти женой! Оставалось всего три недели! Родственники уже отвечают на приглашения на свадьбу!
— К черту родственников!
Лалит хватает меня за плечо и сильно, причиняя мне боль, сжимает пальцы.
— Только не говори, что ты мне изменяешь, Зоя.
Ох, бедный Лалит. Бедный Омерзительный Лалит, Грязная Свинья и Бриллиантовый Жених. Неужели я так и не смогла увидеть в нем живого человека? Но измена?.. Неужели Бюстина ему изменяла? А он? Изменял ли он мне? Хотя мне все равно. Жалость заставляет меня говорить теплее, чем я собиралась. Но нельзя забывать, что им следует самим разбираться в своих проблемах, не взваливая их на меня.
— Нет, я…
— У тебя есть кто-то другой? Да? Я знаю, что есть. Говори!
Да, есть, вот только ему я об этом говорить не собираюсь. Я не считаю изменой мечту, мысли о другом городе и глубоко хранимый секрет.
Краем глаза я замечаю, что мистер Арнав, все еще томившийся на крыльце, на самых дальних подступах к этой драме, напрягся, приготовившись ворваться и освободить меня из рук Лалита.
Но я не нуждаюсь в том, чтобы меня кто-то спасал. Я знаю, какие мысли сейчас роятся в маминой голове: «Можно ли еще спасти эту ситуацию? Может, действительно есть другой мужчина? Тогда мы можем просто сменить жениха. Если она выйдет за другого, мы не потеряем лицо перед людьми. Пройдет пара лет, и никто не вспомнит об этой досадной заминке, если только она станет чьей-то женой».
Но у меня нет пути назад. Не знаю, какая жизнь ждет меня за пределами привычного, но после всего этого, узнав секрет Шейлы Бу, я не могу отказаться от своего шанса.
Я отрываю пальцы Лалита от своей руки, один за другим. Моя рука оказалась не слабее его, а может, и даже сильнее. Надо же, я бы никогда в это не поверила.
— Нет, Лалит, я бросаю тебя не из-за другого мужчины. Я ухожу ради того, чтобы уехать в другую страну. Я не та, что тебе нужна, а ты — не тот, кто нужен мне.
Взволнованный, он отворачивается в сторону двойных дверей, но я снова поворачиваю его лицом к себе:
— Послушай меня. Ты же приехал сюда, чтобы разыскать эту девушку, Лопи, ведь так? Тогда чего ты ждешь? Иди, найди ее…
Возле двери опять какая-то суматоха.
«Муни бэднам гуи, дарлинг тере люи…»
Музыка, грохнув из беспроводных динамиков, наполняет комнату звуками разнузданной песни в исполнении болливудской певицы. Мать Лалита, ближе всех стоящая к динамикам, вздрагивает от испуга.
Кто догадался опять включить эту песню?
В дверь втекает нечто крупное в голубом покрывале. И это не только голубой: всполохи оранжевого чередуются с мазками зеленого и желтого. Психоделическое покрывало угрожающе движется в моем направлении, оттесняя всех и вся на своем пути.
Шейла Бу!
Дядюшка Балли, сидевший безразличным молчаливым зрителем большую часть вечера, вскакивает с кресла и победоносно возглашает:
— Я был прав! Она здесь!
— Зоя! Девочка моя драгоценная! — радостно взвизгивает тетушка Бу, не обращая внимания на остальных присутствующих. Она протягивает ко мне руки, но потом замирает, постепенно осознав присутствие других людей.
— Лалит-бита, приве-е-ет! — кидает она Лалиту, но шествует мимо него, чтобы заключить меня в крепкие объятия. Мне кажется, что в самый разгар изнуряющей жары я оказалось в милосердной тени огромного дерева.
Вот только что это за запах? А эти коричневые крошки на ее лице?
Ой-ой-ой.
ГЛАВА 22ШЕЙЛА БУ И Я
До нас с Пиху все доходит одновременно:
— Брауни!
И виски.
Моя Шейла Бу, которая никогда не пила на людях, сейчас пьяна до невменяемости. И под кайфом. От нашего печенья с травкой.
Алкоголь наслоился на коноплю и рак.
Вот это сияппа так сияппа.
За Шейлой Бу тянется шлейф парфюма, который учуял мой нос. Пахнет увядшими розами, и у меня опять возникает смутное беспокойство. А потом Шейла Бу жестом подзывает причину этого беспокойства, чтобы она прошла в гостиную. Я слышу цоканье шлепанцев на каблуках.
— Что за картинка! — кричит она в направлении дверей. — Ты была сегодня идеальной моделью. Я совсем не ощущала, что мы работаем впервые. Какое было освещение! А какие цвета! Иди сюда, девочка, иди! Что это был за съезд! Я так рада, что сюда приехала. — Она с вызовом смотрит на дядюшку Балли.
Но кого она рисовала в Алибаге?..
Нет. Господи, только не это!
Но, конечно, в комнату следом за Шейлой Бу входит небезызвестная Бюстина в пушистом белом халате, между отворотами которого виднеется кружевное розовое неглиже.
Лалит судорожно вздыхает, будто его ударили. У Тани отвисает челюсть.
— О, ты успела одеться, это хорошо, — замечает тетушка Бу, словно в трансе. — Да, желтый свет здесь не подойдет для той картины, которую мы создали сегодня, правда? Возможно, в следующий раз мы будем писать тебя в открытом… хотя нет, нас могут арестовать за непристойное поведение.
— Будь оно все проклято! Я же вам сказал, что мы не успеем предотвратить это… это… постыдное мракобесие! Что все начинается снова! — Дядюшка Балли выглядит так, словно проглотил жабу целиком.
А я теперь знаю, что означали подмигивания в ее сообщении. Из меня вырывается тихий панический смех, но на меня никто не обращает внимания. Так вот что означает слово «постмодернизм» в названии этого художественного съезда. Создание портретов в стиле ню? И теперь об этом знает вся семья. И, судя по их лицам, завтра неврологическая больница в Нанавати получит целую толпу новых пациентов. Причем с самыми разными диагнозами.
— Лопи! — опомнился Лалит, но тон его разительно отличается от того, которым он говорил со мной. С этим голосом я не была знакома. Он был мягким и уступчивым. — Какого черта ты не отвечала на мои звонки и сообщения?!
Я так и думала. Вот почему он так берег свой телефон, словно это сейф. Я жду укола боли и ревности, но мое сердце остается спокойным.
— Лалит? — Бюстина проходит в гостиную, с удивлением глядя на собравшихся, которые с тем же удивлением смотрят на нее. — Как ты?.. Что?.. Как?..
Лалит бросается к ней и кладет ей руки на плечи, так же как хватал меня всего две минуты назад.
— Мне позвонил мой друг Азиф и сказал, что ты тут завела шашни с каким-то парнем. И я просто не смог… просто не вынес. Я должен был тебя найти! — отчаянно лепечет он.
Я понимаю, откуда взялся страх перед изменой.
— Якшаюсь? Дурак, я здесь работаю, а не сплю со всеми направо и налево. Так вот, значит, кем ты меня считаешь? Грязная свинья! — кричит она во всем великолепии своего белого халата и розового неглиже. — Вижу, ты даже свою мать с собой притащил! — Она с отвращением качает головой. — Вечный маменькин сынок!
Намек более чем прозрачен. Я и так догадалась, что Лалит сделал мне предложение по настоянию родителей, которые не хотели, чтобы он женился на Бюстине. Может, они знали, что она позировала обнаженной?