А знаете ли вы, что лев съел на десерт?
Нет?
Он съел свою салфетку.
Ха-ха! Шутка!
Наконец лев откинулся на спинку стула и погладил себя по животику.
– В жизни так хорошо не охотился, – сказал он и вытер рот кончиком хвоста. – Теперь мне нужен костюм – костюм Великого Суперстрелка! Скажи, дядюшка Шелби, ты знаешь хорошего портного?
– О, мой мальчик, – откликнулся я. – Твой старый дядюшка Шелби самый элегантный джентльмен в этом городе, а возможно, и в целом мире. Я отведу тебя к своему личному портному, и он сошьет тебе самый лучший в мире костюм!
Вот так юный лев и ваш старенький дядюшка Шелби рука об руку отправились в портновскую мастерскую на Портновской улице. Там нас встретили портной, его помощник и помощник помощника портного.
– Привет, портные! – поздоровался лев. – Сшейте мне самый прекрасный костюм!
– Костюм для льва? – удивился портной. – Ни за что!
– Никогда! – сказал помощник портного.
– Нетинетинетинет! – замотал головой помощник помощника портного.
– веско сказал лев.
– Да, сэр, – поклонился портной.
– Конечно, сэр, – еще ниже поклонился помощник портного.
– О, конешвольствием, тюк! – стукнулся лбом об пол помощник помощника портного.
– Как насчет хорошего коричневого твидового костюма? – спросил портной.
– Как насчет премилого синего габардинового костюма? – встрял помощник портного.
– Как насчет чудесного фиолетово-желтого костюма в красный горошек с жилетом в придачу? – добавил из-за его плеча помощник помощника портного.
Лев перемерил все, что у них было.
– Мне здесь ничего не нравится! – заявил он. – Как насчет хорошенького белого мур-рмеладного костюма?
– Мур-рмеладного костюма? Но это же невозможно! Нельзя сшить костюм из мармелада!
– ГРРР, – лев покачал головой.
– Да, сэр! – воскликнул портной.
– Разумеется, сэр! – поддакнул помощник портного.
А помощник помощника портного не сказал ничего, потому что уже побежал в кондитерскую скупать весь мармелад, какой там был в наличии.
Немного погодя он вернулся, нагруженный выше головы, и трое портных засовещались, обдумывая, с какой стороны взяться за дело.
Сначала они хотели сшить мармеладки иголкой, но мягкие мармеладки рвались и не сшивались.
Потом они решили прострочить мармеладки на швейной машине, но она вся забилась мармеладом и сломалась.
Когда они уже совсем отчаялись, помощнику помощника портного пришла в голову потрясающая идея: склеить костюм малиновым вареньем.
– Что скажете, сэр! Как на ваш вкус? – спросили портные.
– Замур-рчательно! – промурлыкал лев и облачился в свой новый наряд.
Словно огромное мармеладное облако с львиной головой, он проплыл по ателье к зеркалу, оглядел себя со всех сторон и довольно произнес:
– Славно! Какой же я теперь ммм…мур-рмеладный! Правда, костюм выглядит слегка помятым. Нельзя ли его проутюжить?
– Мармелад нельзя утюжить, – замотал головой портной. – Мармелад тогда…
– рыкнул лев.
Помощник портного притащил утюг, и они начали гладить костюм прямо на льве. И знаете, что случилось? Конечно, знаете. Мармелад плавился, и от макушки до кончика хвоста наш лев покрылся клейким, липким, жидким, тянучим, вязким, тряским мармеладом!
Мармелад залепил ему глаза, и он уже ничего не видел, мармелад залепил ему уши, и он ничего не слышал, мармелад забился ему в рот, но как раз это льву очень понравилось. В конце концов старый добрый дядюшка Шелби вывел беднягу из портновской мастерской и повез обратно в отель, чтобы скорее засунуть в горячую ванну.
И должен сказать, что портной, и помощник портного, и помощник помощника портного выглядели очень довольными, закрывая за нами двери. Кажется, они до сих пор дуются на меня за этот случай с юным львом и его мармеладным костюмом.
9.
Наконец мы прибыли в отель и, совсем немножко – всего каких-нибудь двадцать восемь раз – покатавшись вверх и вниз на лифте, постучались в номер к директору цирка. Он немедленно отправил льва в ванную, чтобы смыть мармелад, а мне предложил выпить с ним по стаканчику простокваши, на что я охотно согласился.
Потом мы еще долго сидели втроем, шутили, курили большие черные сигары и распевали Мармеладную Песнь, которая, после нескольких стаканчиков простокваши, выходила у нас совсем неплохо.
– А теперь пора и на боковую, – промолвил наконец директор цирка. – Завтра у нас премьера: впервые на арене Лафкадио Великолепный, звезда цирка Финчфингера.
– Кто такой этот Финчфингер? – поинтересовался лев.
– Это я, – ответил директор.
– А кто такой Лафкадио Великолепный? – спросил лев.
– А это ты.
– Но меня же зовут Гроагр, или Грыгрр, или как-то так, – удивился лев.
– Не глупи, малыш, – сказал директор. – Нельзя сказать «Великолепный Гроагр», или «Великолепный Грыгрр», или даже «Великолепный Как-То-Так». Отныне твое имя Лафкадио Великолепный, и поверь мне, что завтра это имя и впрямь воссияет как яркая звезда!
Нет, старый Финчфингер не шутил. На следующее утро, когда Лафкадио отправился в цирк, от самого отеля его сопровождало великолепное шествие: играла музыка, светило солнце, и Лафкадио катился, окруженный ликующей толпой, в длинном раззолоченном кабриолете. Музыканты наяривали «умпа-умпа-умпа!», публика кричала «Ура! Ура, Лафкадио!» и осыпала его горстями конфетти. Лев был совершенно счастлив, он одарял всех своей широкой улыбкой, махал хвостом во все стороны, подкручивал усы и нажимал на клаксон, который делал громкое «Би-бип!».
Конечно, ваш дядюшка Шелби тоже был приглашен на премьеру, но, если хотите знать, мой будильник не зазвонил вовремя, и когда я наконец встал и позавтракал двумя яйцами всмятку, колбаской и белым хлебом с джемом, шествие закончилось и тысячи людей уже сидели в цирке, ожидая выхода Лафкадио.
Музыканты снова заиграли свое «умпа-умпа-умпа», барабаны выбили дробь.
Шпрехшталмейстер с длинными усами воскликнул:
– Дамы и господа, представляем вам Величайшего Льва-Суперстрелка, единственного в мире Лафкадио Великолепного!
Все закричали «Ура!», и на арене появился Лафкадио: на нем был белый с иголочки костюм, купленный мистером Финчфингером, огромная желтая ковбойская шляпа и желтые сапоги; в лапах он держал новенький серебряный револьвер с перламутровой рукояткой, на поясе у него висела украшенная алмазами кобура, через плечо был перекинут патронташ с пулями из чистого золота. Он помахал лапой публике и – бэмс, бэмс, бэмс, бэмс, бэмс, бэмс – сшиб со стола шесть бутылок подряд.
Потом он подбил сто шариков, висевших под куполом, ни разу не промахнувшись: бэмс, бэмс, бэмс, бэмс, бэмс, бэмс… и так далее.
Потом он велел всем, кто был в цирке, положить себе на макушки по мармеладке – и меткими выстрелами сшиб их с макушек всех зрителей, не исключая детей и даже нескольких мартышек.
Затем он велел всем поднять в руке карту с пиковым тузом и выстрелил 12 322 раза, продырявив все карты точно посерединке (по чести сказать, выстрелов было 12 323 – один раз он промазал). Люди кричали «Ура!» и прыгали от восторга.
Он стрелял задом наперед между ног, из-под мышки, лежа, стоя на голове, вертясь вокруг себя волчком – и больше не промахнулся ни разу. Зрители скандировали:
– Лафкадио Великолепный – величайший стрелок в мире!
И это было истинной правдой.
Вот как случилось, что ЛАФКАДИО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ СДЕЛАЛСЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ АРТИСТОМ ЦИРКА.Теперь я виделся с ним очень редко: всем известно, как он был занят, гастролируя по разным городам – из Нью-Йорка в Илиаду, оттуда в Мураками и так далее. И везде его стрельба сражала наповал миллионы детей и взрослых – не в буквальном, конечно, а в переносном смысле слова.
Лафкадио становился все известнее и известнее, и вскоре вся Америка говорила только о нем.
Тогда он полетел в Лондон и стрелял для Королевы.
Оттуда он поехал в Париж и стрелял для Премьер-министра.
Потом он поехал в Иран и стрелял для Шаха.
Затем он приехал в Россию и стрелял для Вождя.
После этого – в Югославию и стрелял там для Маршала.
Он съездил даже в Вашингтон и стрелял для Президента.
Он стал очень-очень богат, и время от времени я получал от него такие письма: мол, сегодня утром я пил чай с Принцем Уэльским, или весь день катался на яхте в Бермудах, или только что познакомился с такой-то кинозвездой… и прочее в этом духе.
Спустя еще немного времени я стал получать от него только открытки – с Эйфелевой Башней, или с Пустыней Сахарой, или с Мемориальной Библиотекой Эллиса в Ист-Рокфорде, штат Иллинойс. Это значило: «Все хорошо!», или «Тебе бы на это посмотреть!», или просто «Привет!»
И, конечно, Лафкадио узнал много нового, чего никогда в жизни не знал.
Он научился давать автографы; у такой знаменитости многие хотели получить автограф. Но даже в этом он превзошел всех. Он умудрялся давать по шесть автографов одновременно: два передними лапами, два задними, один хвостом и один – зажав авторучку зубами.
Но со временем, конечно, он сделался скупее на автографы и писал их только правой передней лапой – по-человечески, а не по-львиному: он вообще все больше и больше делался похож на человека. Например, ходил на задних лапах, научился сидеть на стуле и не расставлять локти за столом.
Он больше не грыз ресторанное меню.
Он научился носить темные костюмы с белой рубашкой и застегнутым воротничком, а также коричневые твидовые костюмы с клетчатой рубашкой и расстегнутым воротничком.
Он научился носить накрахмаленные воротнички.
Потом он научился носить ненакрахмаленные воротнички.
Он прятал свой хвост и очень редко высовывал его наружу, разве что уж совсем забывшись или перебрав простокваши.
Частенько я видел его в ночных клубах – он танцевал с самыми красивыми девушками.