И человеку крикнул тот:
«Мессир, поторопиться время!
Днесь ополчилось Логра племя
На обитателей сих мест.
Войну затеяли окрест,
Вскипают мятежом и смутой
И молвят, что в стране как будто
Уж появился тот воитель,
Который всюду победитель,
Которому не запретишь
Ходить, куда захочет лишь,
И над вражиной править суд.
Все молвят, что намерен тут
Он справедливость и свободу
Восстановить всем нам в угоду[51].
Спешите же», – конюший рек.
Коня пришпорил человек.
Другие радовались вместе,
Всё было ясно им в том жесте.
Помочь друзьям желали все,
И сын вассала молвил се:
«Сеньор, внемлите же – и будем
Спешить на помощь нашим людям,
Что там уж подняли мечи».
А тут возьми и поскачи
Тот человек в мгновенье ока
К недальней крепости высокой,
Что выдавалась над холмом.
Он мчится к входу прямиком,
Те следом шпорят скакунов.
Стена высокая и ров
Сию твердыню защищали.
И как в неё они попали,
Так впрямь за спинами у них
Дверь опустили в сей же миг,
Назад им перекрыв дорогу.
«Вперёд же! Коль угодно Богу,
Нас не задержат здесь ничем».
И вслед за человеком тем
Направились к двери другой.
Здесь нет препоны никакой,
Но только вышел тот за стены,
Вдруг позади него мгновенно
Упала подвесная дверь.
Все опечалились теперь,
Поняв, что в западне, к несчастью,
Под некой колдовскою властью.
Но тот, о ком рассказ ведём,
Носил кольцо и камень в нём,
Чудесное имевший свойство –
Все чары он вводил в расстройство,
Лишь на него взглянуть. И сразу
Кольцо подносит рыцарь к глазу
И говорит, на камень глядя:
«О дама, дама, Бога ради,
Нуждаюсь в вас, без вас невмочь,
Коль захотите мне помочь».
Та дама – фея[52] – против чар
Ему кольцо вручила в дар,
Ведь ею был воспитан он.
Теперь он твёрдо убеждён,
Что от неё придёт спасенье,
Где б ни был он. И тем не мене,
Воззвав к защитнице своей,
По камню понял рыцарь сей,
Что колдовство тут ни при чём,
И очевидно, что втроём
Заточены в плену теперь.
Но видят: потайная дверь,
Узка, низка и на засове.
Тотчас мечи их наготове
И враз разят. Удар таков,
Что спал разрубленный засов.
Но лишь они достигли воли,
Увидели за башней, в поле,
Вскипает бой, горяч, суров,
И в нём по тысяче бойцов
От тех и тех, коль не считать
Бессчётных негодяев рать.
Сошли они на луг зелёный,
И не по летам искушённый
Вассала сын сказал тогда:
«Пред тем как броситься туда,
Пойти и вызнать не умно ли,
С какой же стороны на поле
Все те, которые друзья?
А где они, не знаю я,
Но посмотрю, коль вы хотите».
Герой ему: «Хочу, идите
И возвращайтесь сей же час!»
Пошёл, и сразу возвратясь,
«Хвала фортуне! – молвил он.–
Я подтвержу, ведь убежден,
Что те, кто ближе, это наши».
И рыцарь бросился тогда же,
Без промедленья в бой вступив.
И вышел рыцарь супротив.
Его он в грудь разит – и так,
Что замертво свалился враг.
Забрал коня его тогда ж
Поспешно спешившийся паж.
Вдобавок взял его доспехи,
Надел их смело без помехи,
И на коня взобрался он,
Щитом, копьём вооружён.
Копьё украшено хитро.
Он меч повесил на бедро,
Сверкает лезвие, лучит.
И так он в бой стрелою мчит
Вослед за братом и сеньором.
Последний, как отрада взорам,
В горячей этой схватке кружит,
Он колет, бьёт и напрочь рушит
Щитов, кольчуг и шлемов сто.
Железо, дерево – ничто,
Они сражённым не защита,
Им пасть под конские копыта.
А он, един и бесподобен,
Был всех их простереть способен.
Смогли и те, кто с ним, в бою
Отвагу доказать свою.
Но люди Логра диву дались:
Его не знали и пытались
Всё вызнать у вассала сына.
Вопросов сыпалась лавина,
И им ответили: «Сеньоры,
Сие спаситель наш, который
Избавит всех нас от невзгод,
От коих долго терпим гнёт.
У нас он должен быть в чести,
Ведь он пред тем, как всех спасти,
Преодолел, преодолеет
Без счёта мест, где смертью веет,
Но больше сделать нужно впредь».
Тут все обрадовались, ведь
Благую новость услыхали
И безгранично ликовали.
Когда распространилась весть,
Ведь всяк спешил её донесть,
Внимали ей, всё знать желая.
И эта радость неземная
Их пыл умножила в сердцах
Врагам бесчисленным на страх.
И если труд их был не зря,
То, верю, лишь благодаря
Заслугам одного, не их,
Всех вместе взятых остальных.
Когда бы сумрак не сгустился,
Их враг бы в бегство обратился,
Но в наступившей темноте
Прервали бой и те и те[53].
И пленники перед дорогой,
Как бы из надобности строгой,
Обстали рыцаря того,
Взяв за узду коня его.
Был каждый на учтивость скор:
«Добро пожаловать, сеньор»,
Иль так: «Порукой честь моя,
Достоин вас принять лишь я.
Во имя Господа, иного
Не посещайте, сударь, крова».
То повторяли друг за другом,
Ведь всяк хотел ему быть другом.
Наперебой и стар и млад
«Вам было лучше бы, – твердят, –
В моем жилище, не в ином».
Стоял там каждый на своём,
И ссоры были не однажды,
Принять его стремился каждый,
Вплоть до того, что взять руками.
А он сказал им: «Между вами
Все ссоры глупы и ничтожны,
Их прекратите, если можно.
Ни вам, ни мне в них пользы нет,
Искать их – только делу вред.
Друг другу помогать разумно,
А вовсе здесь не спорить шумно,
К кому пойду я ночевать.
Вам бы сперва поразмышлять,
Где приютить меня с почётом,
Чтоб всем был прок, конечным счётом,
И чтоб не сбился я с пути».
Но продолжали спор вести:
«Ко мне домой!» «О нет, ко мне же!»
«Я вижу в вас безумства те же, –
Сказал им рыцарь, наконец, –
Мудрейший среди вас – глупец,
Раз бредни эти мне слышны.
Мне помогать в пути должны,
А вы чините только ковы.
Когда б все были вы готовы
Всяк в свой черёд мне угодить
И честь воздать, и услужить
Как только можно, даже ради
Святых, что чтятся в Риме-граде,
Я б лучших здесь нашёл навряд,
Кого бы был восславить рад
За явленный приязни знак.
Пусть Бог не даст мне здравья, благ,
Коль ваши не ценю стремленья.
И пусть благие побужденья
Все приравняются к свершеньям.
Хвала всем вашим помышленьям!»
Ответом всяк доволен был
И проводить его спешил
В дом рыцаря, что жил с достатком,
А путь туда весьма был кратким.
Ему являли уваженье,
И радость, и расположенье
Весь этот вечер, вплоть до сна,
Ведь он сердца пленил сполна.
В момент отъезда новым днём
Стремился каждый быть при нём,
В пути услуги предлагая.
Он отказался, не желая
Чтоб кто-либо поехал с ним,
Но исключенье дал двоим,
Которые с ним шли дотоле,
И никого не взял он боле.
До самой вечери они
Скакали целый день одни
Без приключений через бор.
Гоня коней во весь опор,
В час поздний выбрались из бора.
Дом на опушке видят скоро.
В том доме рыцарь жил с женою,
Любезной с виду госпожою,
Сидевшей около ворот.
Заметив их, она встаёт,
Чтоб их приветствовать, и мило
Лицо улыбка озарила.
«Добро пожаловать, прошу,
Гостеприимство предложу,
Останьтесь здесь, с коней сойдите».
«О госпожа, раз вы велите,
Мы спешимся, благодарим,
И нам ночлег необходим».
Все спешились, и дамой сей
Повелено принять коней.
Она здесь властью обладала.
И дочек, сыновей призвала.
Они явились, куртуазны,
Все как один благообразны,
Девицы рыцарям под стать.
Одним велела сёдла снять,
Скребницей вычистить коней.
Никто не прекословил ей,
Всё, что велела, выполняли.
Велела, чтоб доспехи сняли –
Исполнить дочери бегут.
С них сняв доспехи, им дают
Плащи короткие, служа.
Затем ведёт их госпожа
В дом (он красой чарует взор),
Но в нём отсутствовал сеньор,
В лесу он занят был делами
С двумя своими сыновьями.
Он возвратился, и – пример
Безукоризненных манер –
Хозяйка встретила сеньора.
Ту дичь, что он принёс из бора,
Как только дети разложили,
Отцу немедля сообщили:
«Сеньор, не знаете, сейчас
Три рыцаря в гостях у нас».
«Почтим же Господа хвалами!» –
Сказал и вместе с сыновьями
Гостям обрадовался он.
Хозяйке медлить не резон,
И все готовы вплоть до млада
Служить гостям своим как надо:
Одни готовить ужин стали,
Другие свечи расставляли,
Те вспыхнули, едва зажгли.
Им полотенце принесли,
Для омовенья дланей воду,
Ведь не скупились им в угоду.
К столу направились потом.
В гостеприимном доме том
Они оставили тревогу.
Лишь ужин начали, к порогу
Подъехал рыцарь в мгле вечерней,
Быка он был высокомерней,
Быка, чья всем известна спесь.
Явился он в доспехах весь
На боевом коне в то время.
Одной ногой упёрся в стремя,
Другую вскинул, чтоб держаться
И элегантнее казаться,
Коню на шею с чудной гривой.
Так он предстал им горделиво,
Но даже не замечен был,
Пока к столу не подступил,
Сказав: «Узреть бы гордеца,