— Уверен, ей тоже понравится, — оскалившись, прорычал Манассия, кивая в сторону Эсы.
— Что понравится? — не понял я.
— Результаты твоих действий.
— Загадками говоришь, бек.
— Каган! — прошипел Манассия.
— Как справедливо заметил князь Ходот, каган, да без каганата. А раз так, то ты максимум — бек.
Нужно растормошить собеседника. Что-то он перескакивает с одной темы на другую, так ничего мне не сообщив.
— Ты освобождаешь мне путь из города и не преследуешь, а взамен я отвечаю на любой твой вопрос, — самодовольно заявил он, поглядывая сальным взором на Эстрид.
— Не в том ты положении, бек, — Манассия болезненно принимает такое обращение, судя по дернувшейся щеке, — поэтому ты сейчас ответишь на все вопросы, а взамен я отпущу тебя и обещаю не преследовать дня, эдак… — я картинно задумался, — три.
— Десять дней и три вопроса, — сориентировался экс-каган.
— Пять дней — это все что могу гарантировать. Ты не золотая рыбка, чтобы ограничивать количество вопросов, — хмыкнул я.
Манассия не понял, видать, фразу про золотую рыбку.
— Спрашивай, — нахмурился он, скрестив руки на груди, скопировав мою позу.
Я обернулся и попросил Эсу организовать здесь стол и стулья. Разговор обещал быть долгим. Эстрид, подгоняя помощников, и здесь успела пошалить. Мой стул был с удобной широкой спинкой и подлокотниками, а Манассии достался обычный невысокий табурет. Он, правда, пытался сдержать лицо и не показывать своего недовольства, но получалось у него откровенно плохо. Экс-каган сел за стол. Его локти были широко расставлены, а глаза смотрели снизу вверх. Небольшая бородка едва касалась поверхности стола.
Я с укоризной посмотрел на Эсу, но та даже бровью не повела, продолжая насвистывать песенку.
— Итак, Манассия, — начал я, когда мы уселись, — Что ты знаешь о гостях?
Собеседник зло зыркнул на воительницу и уставился на меня, собираясь с мыслями. Мне было неловко от выходки Эсы, ведь планировался честный и равноправный разговор, а так получается, что я унижаю бывшего кагана. Но было уже поздно что-то переигрывать, я упустил свой момент.
Размышляя об очередной эсовой шалости, я уцепился взглядом за руки Манассии. На правой руке у него был золотой перстень со смутно знакомым узором. Я разглядывал украшение, напрягая память. Манассия, заметив мой интерес, накрыл ладонью перстень.
— Гости, — начал он, — появились на нашей земле еще со времен ромейской империи, — заявил бывший каган.
История, которую он рассказал, ничем особым не отличалась от того, что я знаю от епископа Филиппа и волхва Карната. Триумвират пользовался этими источниками информации. По известным данным, которыми располагал понтифик, определялись «ветви» с который пришли гости. Волхвы, священники и прочие представители духовенства определяли инородность духа в теле гостя. Каким образом это определялось, экс-каган не сказал, якобы не знает. Я сделал вид, что поверил. Обо мне же он узнал от посланника Понтифика, который, судя по описанию, сильно смахивал на Филиппа. Манассию предупредили о том, что гардарский царь может стать угрозой для хазарского каганата, но экс-каган не ожидал столь стремительной военной компании. Хазарин не мог предположить такого разгрома. Что греха таить, я сам был первое время встревожен громадными успехами. И если бы не жестокое взятие Саркела, то маловероятным было бы столь успешное наступление на Итиль и Семендер.
По поводу самого понтифика, его замыслов и общего состояния дел Триумвирата, Манассия не мог сообщить ничего путного, так как сам Манассия был занят тем, что пытался удержать власть в руках, подкупая слабых и подавляя сильных противников каганской власти. Он банально не успел разобраться с внутренними делами. И мой поход против него был, видимо, самым лучшим моим решением за последнее время.
Касательно вопроса о наличии каких-либо документов о деятельности Триумвирата, Манассия уворачивался как мог. Говорит, что сжег все. Врет, небось, паршивец.
Интересно, что экс-каган поведал о возможных неприятностях. Якобы подробностей он не знает, но представители понтифика обещали ужасные проблемы Царству Гардарики как раз в это время, разгар лета. Манассия предполагает, что это может быть мор, поветрие и прочая гнусность. Говоря это, он осклабился, демонстрируя свои желтые зубы.
Не хватала еще применения «биологического оружия» со стороны западного недоброжелателя моего царства. Меня очень напрягло это известие.
Итак, что мы имеем? Кагана отпускаем, через пять дней его кончаем. Да, жестоко, но время такое. Если у кого-то возникнут мысли о том, что с моей стороны это не благородно, то пусть сначала посмотрит на пепелища разграбленного Хольмгарда, а потом рассмотрит труп легендарного Гостомысла. За столицу я отомстил Саркелом, а за Гостомысла цена — головы Триумвирата. Византийский патриарх был как-то буднично взят, с каганом разберусь через пяток дней. Останется понтифик.
Далее. В царстве грядет нечто ужасное, возможно мор, чума. Возможно — крестовый поход. Последнее маловероятно, так как слишком длительный это процесс — сбор такой армии. Да и не сформировались еще центры силы в виде королей, которые не хотят драться друг с другом из-за единой религии.
Нужно еще разобраться с Крымом. Подавить восставших и утвердить Метика князем. А потом дождаться Радомысла и решить как поступить с вызволением Милены из лап Понтифика.
Размышляя, я снова уткнулся взглядом в перстень Манассии, который он перестал укрывать от моих глаз. Я вспомнил, что это за узор. Трезуб. Точно такой же на гербе Украины. Неужели этот перстень что-то значит для экс-кагана, представителя Триумвирата? Что-то я слышал о хазарском трезубе. Что-то на краешке сознания. Теперь понятно, что меня смущало в начале разговора. Неужели это символ кагана или члена Триумвирата?
— А перстень тебе придется оставить здесь, на этом столе, — ровным тоном заявил я хазарину.
Лицо Манассии побагровело.
[1] Дромон — быстроходное парусно-гребное судно византийского военно-морского флота.
Глава 6
Тьмутаракань, лето 827 г.
Я стоял на вершине крепостной стены и рассматривал красоты тьмутараканьского берега. Сочно-голубые волны набрасывались на песчано-галечный берег в многочисленных попытках разграбить его. Летнее солнце яркими мазками подсвечивало неустанные попытки моря по захвату суши. Влажный воздух приятно щекотал ноздри. Многочисленные чайки сновали по побережью в поисках еды.
Вчера Манассия покинул город в сопровождении тридцати оставшихся хазарских воинов. Перстень ему все же пришлось оставить. Я потратил не один час, разглядывая украшение, но так и не смог догадаться о его реальном происхождении. То, что перстень с трезубцем был ценен бывшему кагану, неоспоримо. То, с какой ленцой и недовольством он стягивал с пальца золотой кружок, говорило само за себя. Жаль, что Манассия проигнорировал вопросы о перстне. Думаю, что это вполне может быть символом члена Триумвирата. Это слишком очевидно. Метик со мной согласен в этом. А Эса обещала выяснить у своих людей в Царьграде наличие подобного перстня в «гардеробе» патриархов.
Кстати, судя по последним донесениям, православную церковь возглавляет теперь не единоличный глава. Управлять ей будет коллегиальный орган в лице Совета митрополитов. Меня это вполне устраивает. Главное, чтобы не рождались мысли об участии в сговоре с Понтификом по мировому господству. Никогда не верил в мировые заговоры, но реальность такова, что приходится бороться именно с ним. С другой стороны, я ничем не лучше, сам же предполагал, что придется менять историю так, чтобы будущее, из которого появился я, стало лучше. Противники хотят того же — поменять историю, чтобы лучше было именно им. Вот только разница не только в этом, но и в том, что понятие «лучшего» у нас кардинально разнится.
Жаль, что мне ставят палки в колеса и приходится отвлекаться на Понтифика. Но проблема Запада, как говорит Эдик, будет висеть над нашим царством, словно дамоклов меч. И единственным правильным и верным решением является покорение этого Запада. Задача не простая, займет много времени, но дивиденды будут катастрофически огромными. Контроль территории Англии, Франции, Германии, Испании, Португалии, Италии и кучи мелких государств, даст мне неоспоримое преимущество перед всем остальным миром. Что ни говори, но именно Европа дала половину всех потрясений, всколыхнувших человечество. Крестовые походы, кругосветные путешествия, покорение Америк, уничтожение целых цивилизаций многих континентов, не говорю уже о мировых войнах. Все это заставляло людей искать решения, которые помогли бы пережить эти потрясения и выйти живыми из сложившихся проблем.
Поэтому идея покорения Европы, чтобы в дальнейшем не случилось мировых войн, США, уничтожения «индейцев» и прочих злодеяний европейцев, является достаточно здравой. Да, я не альтруист и делаю это все не столько для «блага человечества» сколько для моего новорожденного царства. В любом случае, Гардарики станут империей. Все к этому идет. Если, конечно, я выживу и смогу оставить после себя наследие, способное сохранить то, что получится собрать. Александр Македонский тоже неплохую империю сколотил, но после его смерти все развалилось. И таких примеров история знает много.
— Ларс, не хмурься, — фыркнуля Эса, посмеиваясь над моим сосредоточенным лицом.
Девушка подкралась незаметно. Либо я слишком сильно задумался, не заметив, как она появилась. Воительница, одетая в мужскую одежду, ничуть не становилась менее привлекательной. Мне иногда кажется, что она специально носит штаны и рубахи на несколько размеров меньше, чтобы наряды плотнее облегали стройное тело девушки.
Она встала рядом со мной, также облокотившись локтями на парапет крепостной стены. Эса была без брони и вездесущих метательных ножей. Высокие темные сапоги, штаны, обтягивающие икры и бедра, а также белая с орнаментами рубашка, затянутая кушаком на осиной талии. Вроде все неброско, но гармонично сочетаются на молодой девушке. Ее прическа с выбритыми висками мне даже нравится. Как-то необычно. Косичка уже достаточно отросла, стала ниже плеч. Маленький шрам потерял красноту и стал не таким заметным.