В итоге, пока Рим будет осажден, я разобью большую часть армии понтифика в поле и выйду на соединение с первой армией. Таким образом, решаются логистические задачи по снабжению такой оравы солдат. Логистических маршрута будет два: один — через море, второй — по суше.
После того, как мы все обсудили, решено завтра объявлять начало военной кампании. Я отдельно поговорил с Ходотом, уверил в безопасности Милены. Карнат не мог ошибаться, поэтому я сам верил в то, что говорил. Крепко обнявшись с тестем, я поблагодарил его за то, что он понимает меня и поддерживает.
На следующий день могучая гардарская армия разделилась на две части. Я провел небольшой смотр легионеров, сымпровизировал небольшую напутственную речь, получив в ответ рев тысяч глоток воинов. Первая армия двинулась на юг для погрузки на суда.
Вторая армия под руководством Омуртага, который был под моим подчинением также выдвинулась в поход. Наш путь шел на запад. Военный лагерь опустел.
Мы шли в сторону Белграда. Там мы должны были дождаться вестей от первой армии, а после мы выдвигались к побережью Адриатики. Омуртаг говорил, что с соседями договариваться о проходе не надо, так как он хотел сразу присоединить их.
На военных советах мы обсуждали возможность быстрого захвата Сербии и Хорватии. И, что удивительно, все сошлись во мнении о невозможности получения достойного отпора. Радомысл с Ходотом были убеждены, что если еще повторить трюк с огненным походом в бывшую Хазарию, то войскам даже задерживаться нигде не придется. Я тогда скромно потупил глазки. До сих пор немного неловко за ту ярость, которую я не смог удержать в себе, когда узнал о похищении беременной жены и убийстве Гостомысла.
Мы выдвинулись в поход. Кампания началась. Путь второй армии был тщательно спланирован. Мы шли через горы, принимая во внимание наличие источников воды и подходящих мест для стоянки. Суровые Балканские горы имели в изобилии лабиринты крутых склонов и густых лесов. Горные перевалы проверяли на прочность нашу выносливость, а разреженный воздух обжигал легкие. Внезапные штормы превращали дороги в коварные оползни.
Пройдя через горы, легион вышел в Софийский бассейн, а затем продолжил путь на север через долины и равнины, направляясь к Белграду. Армия была на марше с разведчиками и передовыми отрядами.
По пути войско несло с собой провизию, а также фураж для еды и воды. Вьючные мулы стонали под тяжестью припасов, их рев являлся постоянным напоминанием о ноше, которую они тащат. Омуртаг создал безопасные лагери по пути нашего следования, что имело решающее значение для отдыха и защиты.
Уже через пару дней гардарские легионеры выгодно отличались от болгарских воинов. В предыдущем совместном походе болгары оценили выучку и организацию царского войска. Поэтому Омуртаг тщательно перенимал опыт моих легионеров. Но всему нужно время. Пока получалось слабо, хотя прогресс все же был — дисциплина налаживалась.
Путешествие от болгарского побережья было трудным, но впечатляющим с точки зрения военной организации и логистики. На одном из последних привалов перед Белградом, Метик поиронизировал по поводу легиона. Ведь даже слово «легион» несет в себе наследие Рима. Поэтому он считал ироничной шуткой захват Рима нашими легионерами. Омуртаг посмеялся и добавил об исторической важности участия болгарских войск в таком знаменательном деле. Все же тщеславен бывший хан.
Когда спустя неделю, мы вышли к Белграду, армия вздохнула с облегчением. По крайней мере ее болгарская часть.
Ветер, проносившийся через Дунай, нес с собой запах древесного дыма и жареного мяса. Он взъерошил мои волосы, когда покосился на раскинувшееся передо мной поселение. Белград немного разочаровал. Я, видимо, ожидал увидеть столицу окрестных земель, коей становился в будущем Белград. А по факту — это просто большое поселение.
Обветренные деревянные частоколы возвышались над землей, словно ребра давно умершего зверя, окружая беспорядочные постройки. Скромные хижины с соломенными крышами ютились рядом с более крепкими деревянными домами, украшенными замысловатой резьбой. Тут и там дерзко стояли редкие каменные здания. Над всем этим, расположенная на самом высоком холме, зорко взирала белокаменная маленькая крепость.
Какофония стука молотков, пения и криков торговцев, продающих свои товары доносились до нас. Этот город был перекрестком культур и плавильным котлом языков.
На небольшом отдалении от Белграда находился очень знакомый контур. Это был наш временный военный городок, похожий по очертаниям на тот, что остался в Плиске.
Нас встречал местный вельможа, князь. Он с помощью своей свиты помог нам обустроится. Пока армия разгружалась для стоянки, князь позвал нас к себе в крепость.
Воздух в большом зале Белградской крепости был насыщен вкусными ароматами. Через всю комнату тянулся длинный стол, стонущий под тяжестью блюд из жареного кабана, блестящей рыбы и гор медовой выпечки. Дымный привкус жареного мяса смешивался со сладким ароматом сливовицы, создавая пьянящий аромат, висевший в воздухе.
Князь Радко, как звали встречающего нас вельможу, был жилистым человеком с цепким взглядом. Он посадил меня и Омуртага во главе стола. Командиры и тысячники расселись по обе стороны. Белградский князь устроил пир.
— Скажи мне, Радко, — заговорил Омуртаг, — все ли получилось у тебя, что я поручал?
— Да, хан… — замялся князь, — вернее наместник. Все как ты и хотел. Лагерь для армии построен. По пути до границы ханства наполнены склады с провизией.
Оговорка Радко с титулованием интересна. Все сделали вид, будто не заметили ее.
— А как соседи? Не шалят? Получается хранить мир на границе?
— Дипломатия, наместник Омуртаг. Стараюсь чередовать оливковую ветвь и крепкий меч. Так что — все спокойно.
— Это хорошо, — довольно протянул Омуртаг.
Радко вежливо улыбнулся и обвел рукой стол, приглашая отведать яства.
— Сегодня вечером, друзья мои, — заявил Омуртаг, высоко подняв кубок, — мы пируем. Мы празднуем узы братства. А завтра, — он хмыкнул, — мы поговорим о мечах и оливковых ветвях.
Его тост подхватили и мы отдались веселью, сбрасывая напряжение от трудного похода.
Громкий смех и звон кубков внезапно прекратились, когда чья-то фигура вошла в дубовые двери зала. Молодой человек с тяжело вздымающейся грудью и лицом, скользким от пота и грязи, остановился перед высоким столом. Его одежда была разорвана и испачкана.
В комнате воцарилась тишина. Радко медленно поднялся, его глаза сузились.
— Говори, — приказал он.
Посланник тяжело сглотнул, его взгляд метался между Омуртагом и Радко.
— Разведчики… они говорят, что с юга сербы… они идут.
Радко побледнел. Зато Омуртаг улыбнулся.
— Сколько их? — спросил он.
— Тысячи. Больше, чем мы когда-либо видели, — прошептал ему гонец, — в двух днях пути отсюда.
— Кажется, — заявил Омуртаг ровным голосом, — что наш разговор о мечах и оливковых ветвях ускорился.
В зале воцарилась тишина. Праздник, который был задуман как веселый пир, стал прелюдией к битве. Запах жареного мяса сменился металлическим привкусом войны.
Я не волновался, так как был уверен в своей армии. Мы можем победить противника даже вдвое превосходящей нас по количеству. А с учетом того, что здесь и сейчас мы имеем чуть более двадцати четырех тысяч воинов, из которых десять тысяч проверенных легионеров, то любой противник, численностью меньше десяти тысяч человек, был просто помехой, а не проблемой.
Внезапно тяжелая дубовая дверь скрипнула, в зал вошел еще один воин. Он выглядел также, как и предыдущий посланник. Воин извинился перед гостями и сообщил о том, что с запада сюда идут войска хорватов. И они также находятся в паре дней пути от Белграда.
Мы с Омуртагом переглянулись. А вот это не есть хорошо. После Белграда мы планировали дождаться сообщения от Ходота и после — направиться в хорватское королевство. То, что они сами сюда пожаловали — не плохо. Но, то что хорваты и сербы идут сюда вместе, хотя и с разных сторон, напрягает.
А может быть, что это все не случайно? Опять моя паранойя заговорила. А эту мысль нужно обдумать.
Мы продолжили пир, хотя и без особого веселья.
Дверь в зал снова открылась, вошел воин.
— Да ладно, вы издеваетесь, — воскликнул Метик, — скажи еще, что все болгарские соседи сюда пожаловали, — рыкнул он вошедшему.
Воин удивленно посмотрел на Эда, поклонился нам и направился ко мне. Это был наш легионер, поэтому Ага его пропустил, хотя и следил за ним внимательно. В руках легионер держал письмо, свиток с печатью.
Сломав сургуч и раскрыв письмо, я углубился в чтение. Написано было на гардарских рунах. Всего две строчки. Сложив письмо, я посмотрел на окружающих и ухмыльнулся, отпуская гонца.
— Ну, — не сдержался Метик.
— Нет, это сообщение не про соседей ханства, — рассмеялся я.
Мой смех вежливо поддержали и продолжили трапезу, обсуждая интересную мысль: найдется ли хорошее место в окрестностях, чтобы можно было сжечь трупы врагов. Мне понравился оптимизм тысячников.
Я передал письмо Эду. Он его раскрыл и хмыкнул. Текст письма радовал глаз, ведь первый этап кампании можно считать свершившимся. Письмо гласило: «Погрузка завершена. Мы отплыли. Ходот».
Глава 22
Конец лета 827 г., Белград
Солнце нещадно палило на долину, где разместился Белград. По дороге к городу поднимая пыль двигалось войско хорватов и сербов. По данным нашей разведки их было чуть менее восьми тысяч воинов.
Наша двадцатитысячная армия выстроилась в боевом порядке, образуя красивые легионерские квадраты. Часть армии осталась в военном лагере за нашими спинами. Я, Метик, Омуртаг и Радко сидели за небольшим столом перед войском. Мы разглядывали войска неприятеля. Метик заметил, что если бы мы хотели крови, то хлопнули бы врагов, не дожидаясь того, как они развернутся для сражения.
Почти час понадобился противникам, чтобы встать напротив нас в более или менее воинственном виде. Восемь тысяч уставших воинов мечтали поскорее погибнуть. Иначе это не охарактеризуешь. Трехкратный перевес в живой силе был виден даже слепому.