Тогда у нас вытекает еще одна проблема с дожем. Нужно его контролировать. Мне не нужен скрытый агент Триумвирата за спиной, когда я двинусь на север Италии. Может сместить его с трона?
И еще одна проблема. Улоф знает, что я в Венеции с армией. А он наверняка идет в Рим. А это минимум полторы-две недели на загнанных лошадях. Значит нужно понимать, что через две недели из Рима двинуться войска в сторону Венеции. А может быть и раньше, если достаточный контингент имеется в близлежащих к нам городах.
— А если дож уже отправил гонца в Рим и сообщил о нас? — спросил Эдик.
— Наверное надо спросить не «если», а «когда»? — ответил я.
Мы мрачно переглянулись.
— Я отдам приказ, чтобы мы вышли с этого острова на материк, — встрепенулся Омуртаг.
Я кивнул и схватился за голову. Если сюда подойдет с десяток военных судов, то нас перестреляют как в тире.
Через десять минут весь лагерь был поднят по боевой тревоге.
Глава 24
Начало осени 827 г., Венеция.
Вечерело. Морской ветер трепал мои волосы. С высоты небольшого возвышения в центре острова Лидо, я взирал на алые паруса венецианских галер, окруживших нас. Дож заманил нас в ловушку на этом острове.
— Требушеты, огонь! — мой голос, усиленный ветром, разнесся над морской гладью, словно раскат грома.
Каменные ядра, выпущенные из требушетов, прочертили в воздухе смертоносные дуги и с грохотом обрушились на палубы вражеских кораблей. Треск ломающегося дерева, крики раненых, отчаянные вопли команд слились в какофонию битвы. Мои арбалетчики, притаившиеся в легионерских «черепахах», осыпали палубы градом стрел, не давая венецианцам опомниться.
Враг отвечал ответным залпом катапульт и жиденьким роем стрел, но их снаряды падали в море, не долетая до нас. Дож явно недооценил наше оружие и готовность к бою. Если бы нас застали врасплох, то ситуация была бы плачевной. К счастью, к моменту подхода венецианского флота, мы смогли восстановить боевой порядок, соорудить какой-никакой вагенбург. Из-за этого, потерь было в разы меньше. Более того, мы сумели подготовить сюрприз врагам.
Спустя час ожесточенного сражения, из-за мыса показался огромный корабль с чёрными парусами, украшенными золотым львом. Флагман дожа, хищная птица, готовая к броску.
— Вот он, старый лис, — прошептал Омуртаг, сжав рукоять меча.
Болгарин оказался в родной стихии — в горячке боя.
Флагман приблизился, и с его палубы донесся голос глашатая.
— Царь Ларс, дож Венеции предлагает тебе переговоры! Он ожидает тебя на своём корабле.
Я усмехнулся. Дож, почувствовав запах жареного, решил откупиться. Армия прекратила боевые действия в ожидании моего решения.
Мы с Омуртагом переглянулись. Метик вовсю развел кипучую деятельность в лазарете. Раненных было достаточно.
— Ну что же, — пробасил я, — поговорим.
Я переговорил с болгарином, и мы условились вручить венецианцам наш сюрприз по моему сигналу.
В окружении Аги, Умки и двух десятков легионеров я направился к берегу, где меня ожидала небольшая лодка. Возникла небольшая перепалка гардарцев с венецианцами по поводу сопровождения. Нам прислали еще несколько лодок для моей свиты. Они действительно надеялись на то, что я один приду на корабль?
Когда я, в окружении верных гардарцев, поднялся на палубу венецианского флагмана, нас встретили настороженные взгляды и плотный строй солдат дожа. Неподалеку находился небольшой столик, за которым сидел венецианский дож Джустиниано Партечипацио. Меня пригласили за стол. Легионеры встали за моей спиной. Усевшись напротив сухонького старика я с интересом разглядывал правителя Венеции.
За несколько дней я узнал немного об этом человеке. При нем началось строительство Дворца дожей и базилики Святого Марка — символов Венецианской республики в мое время. Народ поговаривал, что он активно занимался дипломатией, налаживая отношения с Франкской империей и Византией. В 9 веке Венеция ещё не была морской державой, да и как таковой не считалась. Сейчас мощь Венеции находилась в зачаточном состоянии. А вот через пару веков, ее слава будет греметь по всему средиземноморью. Или не будет.
— Ты развязал войну с могущественным Римом, — нагло проскрипел дож.
Вот даже как. С места — в карьер?
— Я не боюсь ни Рима, ни Папы, — отрезал я, — гардарцы привыкли сражаться с сильными врагами. А ты, дож, предал своего истинного повелителя, византийского императора, и переметнулся к его врагам. За это ты поплатишься когда-нибудь.
— Византия слаба, — возразил дож, — Её императоры давно потеряли контроль над морями. Рим же, напротив, силен и могущественен. Он обещал нам защиту и покровительство.
— Защита и покровительство? — усмехнулся я, — А где же они были, когда моя сухопутная армия успешно отбивается и чуть не потопила твой флот? Где был Рим, когда твои воины гибли под градом наших стрел?
— Мои воины готовы встретиться со смертью лицом к лицу. В отличие от тех, кто прятался за спинами своих воинов даже на официальном приеме гардарских представителей.
Не понял. Это он сейчас о чем? О путанице с Омуртагом что ли? О том случае, когда его приняли за меня? Так это ваши проблемы, батенька. Нужно иметь хотя бы словесное описание глав государств, что не попадать впросак. Надо признать, Джустиниано, в отличие от первой нашей встречи, был более уверенным в себе.
— Ты обвиняешь меня в трусости? — я рассмеялся.
— В бесчестии, — с вызовом заявил венецианец.
Я вновь рассмеялся.
— Во дает, — ответил я сквозь смех, тыкая пальцем на растерявшегося дожа — он предал своего пусть номинального, но сюзерена — Византию. Напал на византийского союзника — Гардарики. И смеет говорить о бесчестии. Вот умора.
Лицо Джустиниано покрылось красными пятнами.
— В любом случае, — дож взял себя в руки, — нужно решить миром все это недоразумение.
Он кивнул в сторону острова, где сидела в осаде моя армия.
— Слишком поздно, дож! — заявил я, пряча улыбку, — Ты должен был думать об этом раньше, когда строил свои коварные планы против моего царства и своего византийского императора.
— Я выполнял волю Рима, — спокойно ответил дож, — Папа обещал нам защиту…
— Рим далеко, дож, — перебил я его, — а Гардарика — вот она, у твоих ворот. И она не прощает предательства.
— Что же, — картинно вздохнул венецианец, — тогда будем держать твою армию в осаде. Дождемся когда подойдет римский флот и армия.
— Просто ради интереса, — я ухмыльнулся, — когда ты сообщил в Рим о нашем прибытии?
— Сразу как прискакали первые гонцы с вестью о твоей надвигающейся армии на востоке, — бросил лениво венецианец.
Вот значит как. Плохо. Плохо то, что Рим узнает о нашем присутствии на севере Италии слишком рано. От Ходота ведь нет вестей. А он должен был прислать второе письмо в Венецию, когда обогнет греческие острова и подойдет к Адриатике. После этого письма мы бы начали вторжение на полуостров.
Но есть и плюсы. Рим успеет выдвинуть войска на север, а значит у Ходота будет шанс запереть город в осаде.
— Ну что же, — я встал из-за стола, — будем считать, что переговоры завершились, каждый остался при своем мнении.
Дож тоже встал. Он молчал.
Я развернулся и со своей свитой направился к лодкам. Видимо, последнее слово венецианцы решили оставить за собой, так как они перегородили нам путь. Мечи были обнажены, сзади нас окружил еще один отряд воинов.
Я достал близнецов. Рукояти топоров приятно грели ладони. Ага перекинул со спины свой огромный двуручник, стараясь меня прикрыть от ближайших врагов.
— Умка, — обратился я к своему оруженосцу, — действуй.
Умка достал с пояса рог и протяжно протрубил. А вот и сигнал для Омуртага. Это наш обещанный сюрприз.
Услышав звук, моя армия радостно возликовала. С осажденного острова, словно муравьи выпрыгнули в море несколько сотен маленьких, но юрких лодок. Мы их приобрели загодя. Спасибо Софии, которая свела нас нужными торговцами.
Маленькие и юркие лодчонки были незаметны на фоне сумерек и темных вод, но каждая несла на борту отряд опытных воинов.
Залп из десятка требушетов прикрыл атаку. Каменные снаряды были обвязаны тканью, пропитанной в гремучем смеси спирта и смолы. Точный состав этой субстанции знал только Эд. Огненные снаряды полетели в сторону ближайших кораблей венецианского флота, поджигая паруса и палубы. Несколько отрядов хороших пловцов были отправлены загодя. Они вмешались позднее, помогая атакующим. Идея захватить венецианцев была сумасбродной. Но именно за счет этого она имела место на существование
— В атаку! — скомандовал я, и мои воины, словно волки, набросились на растерянного врага.
Началась паника. Венецианцы, привыкшие к морским сражениям на расстоянии, растерялись, не зная, как противостоять этой новой угрозе. Несмотря на численное преимущество на флагмане дожа, умение воевать «решало». За плечами моих легионеров были твердая дисциплина и характер. А уж про опыт захвата городов у них был колоссальный. Но важнейшую роль сыграл Ага. На небольшой палубе мощь здорового гиганта раскрылась во всей красе. Его топор-двуручник, словно вихрь описывал круги, освобождая пространство. Арбалетчики только и успевали щелкать тетивами, помогаю нашему Обеликсу. Захват флагмана подорвал моральный дух венецианцев.
Дожа убил Умка, как рассказали мне очевидцы. Говорят, что он перед этим прокричал ему: «Гардарцы не прощают предательства». Не знаю, правда это или нет, но фраза закрепилась и стала девизом.
Сражение было жестоким, но коротким. Ошеломленные венецианцы не смогли противостоять ярости моих воинов. Корабль за кораблём сдавались, окрашивая морскую воду кровью. Вскоре весь флот дожа был в моих руках. Несколько судов успели сбежать, но это даже лучше. Пусть паника сеет хаос и смятение.
— Поднять паруса! — скомандовал я, — Курс на Венецию!
Армия Гардарики поддержала меня грохотом оружия о щиты и яростным криком: «За Гардарики».