— Ты даже не представляешь насколько легендарным, — тихо прошептал я.
— Когда я была совсем маленькой, — продолжила Эстрид, — отец захватил в одном из набегов сотню трэллов[2]. Среди них было много беременных женщин. Их он поместил отдельно ото всех, не давая статус рабов. Только после того, как они родили, их перевели в жилище трэллов.
— Не могу сказать, что это благородно.
— Зато можно утверждать о том, что к беременным он снисходителен.
— И что стало с младенцами? — осторожно поинтересовался я.
Эса поморщилась и взглянула на меня.
— Девочек отправили в храм, чтобы храмовники воспитали их воинами-убийцами. А мальчиков отдали их матерям.
— Что ж, раз так, будем считать, что ты утешила меня. Но тревога за Милену все равно осталась.
— Утро вечера мудренее, Ларс, — сказала Эса и встала с лавки.
— Спокойной ночи, Эстрид, — пожелал я девушке.
Воительница кивнула и направилась в свой шатер. Разбередил я раны ей. Тяжело ей дался рассказ об отце.
На небе мелькали тысячи звезд. Пока мы разговаривали с Эсой, к нам подкралась глубокая темень. Ярко-желтая луна освещала окрестности. Я снова взглянул в сторону крепости. Как же тебя все-таки расколоть? Может Эса права и надо на боковую?
Вздохнув, я направился к себе в шатер. Ага легким кивком пожелал мне добрых снов и направился на боковую — небольшую «комнатенку» у входа в моем шатре. Его сменили два легионера.
Уснул я быстро. Снилась полная ахинея. Под впечатлением от рассказа моего вассала, мелькали кадры из к/ф «Викинги». Рагнар Лодброк всю ночь спаринговался со мной на топорах. Больше не буду с Эсой общаться на ночь. А если и буду, то только на эротические темы. Хотя бы сны будут приятные.
На следующий день меня разбудил шум у входа. Продрав глаза, я разглядел Ходота что-то расспрашивающего у Аги. Пришлось встать.
Я крикнул Аге, что проснулся. Ходот вошел. Поприветствовав друг друга, я пошел совершать утренний моцион. Пока я одевался и умывался, Ходот вкратце обрисовал итоги похода на Семендер. Полководец оставил там сотню своих доверенных, которые будут приглядывать за местными первое время. Наместник Семендера прислал через Ходота дары. Взятку я, естественно, принял. Тесть сказал, что семендерский глава толковый мужик. Это радует. Сейчас не до внутренней политики. Радомысл пусть с Драгом разбираются.
Ходот прибыл всего час назад. Я ему тоже рассказал о полученной от Эсы и Эдда информации. Вятич согласился с тем, что маловероятно предполагать Гнезно в качестве конечного маршрута похищенной Милены.
Обсудив текущее положение дел и варианты взятия Тьмутаракани, я отпустил князя — пусть отдохнет с дороги.
Не успел я проводить тестя, как в мой шатер ввалилась Эса с Михрюткой, который тащил здоровенный поднос с яствами.
— Доброго утречка, — буркнул я.
— Угу, доброго, царь, — кивнула Эстрид что-то пережевывая.
Ее помощник поклонился после того, как положил поднос на стол и спешно ретировался.
— Что это с ним? — спросил я девушку, провожая взглядом искрящие пятки Михрютки.
— С кем? — удивленно поинтересовалась Эса, схватив с подноса виноградинку и катапультируя ее в рот, — А, с этим, — продолжила она, проследив за моим взглядом, — «накосячил» он, как ты любишь выражаться.
Мое окружение слишком быстро ухватывает словечки, за которыми я забываю следить.
— Чем провинился? — полюбопытствовал я, усаживаясь за стол и принимаясь за завтрак.
На подносе умудрили вместить фрукты со свежими витыми булочками и теплым молоком. Булочки наверняка испекла наша Одноглазая Забава. Никогда не думал, что на костре можно испечь что-то кондитерское, если бы однажды сам не подглядел за чародейством лекарки, так и считал бы до сих пор эти булки неким чудом. Ароматы свежей выпечки вкусно гармонировали с запахом фруктов. Еще бы сюда чашечку кофе и тогда завтрак был бы поистине царским.
— Легионеры нашли неподалеку водоем. Мои девки пошли туда купаться. А этот извращенец за ними подглядывал. Теперь будет целый день прислуживать тебе и носить еду.
Стараясь сдержать улыбку, я чуть не подавился. Девками она называет своих учениц — бывших послушниц монастыря Упсалы. А Михрютка — дурачок, мог же ведь не попадаться. Хотя, видимо его наказали как раз не за то, что подглядывал, а за то, что попался. Но у Эсы не забалуешь. Она и невидимку углядит.
Я непроизвольно вспомнил Аршака, который когда-то подглядывал за Эсой еще в первые дни нашего знакомства. Настроение сразу испортилось.
— Аршака вспомнил? — покосилась девушка, — Сама о нем подумала.
— Не знаешь, чем он занимается? — максимально нейтрально спросил я.
— Говорят, помогает отцу в его делах.
Расправившись с виноградом, Эстрид схватила грушу и начала кромсать его небольшим ножиком. Закончив процедуру «распила», она нанизала кусок фрукта на кончик ножа и отправила грушу в свою бездонную утробу. А как она умудряется есть в три горла и при этом оставаться такой миниатюрной — ума не приложу.
— Сможешь отправится в крепость и разведать обстановку? — спросил я, закончив есть.
— Эй, «глазастый», — рявкнула Эса, слегка напугав меня, — царь изволил окончить трапезу.
Вбежавший Михрютка в считанные секунды уложил остатки еды на поднос и выскочил вон.
— Сама хотела тебе предложить, — спокойным тоном, как ни в чем не бывало, продолжила девушка.
— Только без самодеятельности, — строго сообщил я, на что Эса закатила глаза.
— Хорошо, сегодня ночью совершу вылазку.
Усмехнувшись, я пробурчал пару ласковых в адрес этой несносной егозы. Воительница сделал вид, что ничего не услышала и умчалась по своим делам — учить уму-разуму своих девок, да и Михрютке пару затрещин для профилактики раздать.
Я же вышел из шатра и направился в сторону крепости. Ага пристроился в моем кильватере.
Проинспектировав ход обустройства лагеря, я заметил Буривого, который что-то втолковывал Луке. Мой канонир, заметив меня, поклонился деду и бросился в мою сторону.
— Царь, — обратился Лука, — дозволь начать обстрел города. Орудия к бою готовы, — заявил канонир.
— Если до обеда не вышлют переговорщиком, можешь начинать, — ответил я.
— Проснулся, царь, — буркнул дед, подходя ко мне, — экий ты лежебока.
Лука, получив разрешение, поклонился нам и ушел.
— И ты здрав будь, дедушка, — вздохнул я.
— Вот ответь мне, почему ты свои хитрые камнеметалки на ту высоту не отведешь? — Буривой показал в сторону небольшой возвышенности, находящуюся в стороне от лагеря.
— А смысл? Ну, увеличится дальность. И что? Мне не нужно город разрушать. Это же мой город, — заявил я.
Теперь понятно о чем дед с Лукой разговаривал. И вот все Буривому надо знать и свой нос сунуть. Вредный и любопытный старик.
— И то верно, — ответил дед, поглаживая посох, — Что же твой Лука мне не смог этого объяснить?
— Ему был дан приказ разместить орудия именно здесь, — обвел я рукой вокруг себя, — а приказа рассказывать о планах атаки «кому ни попадя» — не было, — со смешком заметил я.
Дед долго думал — теряет хватку что ли? Да и обсуждали мы с Лукой размещение орудий. Удобнее всего было держать их за легионерами, так как не надо было бы разделять армию, выделять часть войска на охранение орудий на возвышенности.
— Как это «кому ни попадя»? — громко возмутился Буривой, стукнув посохом.
О, дошло до дедули. Я тоже могу быть вредным, однако.
— Я еще не сообщал командирам о том, что ты мой советник, дед, — примирительным тоном, стараясь не улыбаться, заявил я.
— Тогда — ладно, — буркнул старик после небольшой заминки.
Дед втайне обрадовался тому, что станет советником. Как я понял он ни в какую не хотел уезжать назад, поэтому маялся без дела, пытаясь быть полезным.
Покрутившись на краю лагеря, я направился назад. Ничего путного так и не пришло в голову. Придется по старинке выколупывать защитников. Сначала атака требушетами, разрушаем стены. Потом идем в бой на стены, под прикрытием лучников.
Будем ждать вылазки Эсы, возможно появится новая информация.
До вечера не произошло ничего интересного. В полдень Лука начал бомбардировку стен. Процесс был уже отлажен, поэтому особого восторга у войска уже не было. К сожалению, значительных повреждений стена не получила, но это, думаю, поправимо. Вечером я раздал медали Сокола Эсе, Метику, Забаве и Ходоту. Та часть армии, которая была в Семендере, получила свою награду. Это дело нужно было отметить, поэтому армия праздновала награды. Не повезло только дозорным.
Вылазка Эстрид не принесла ничего значимого. Выяснилось только, что стены с противоположной стороны крепости меньше по толщине. Но это уже не имеет существенного значения. Дневной обстрел нивелировал эту разницу.
Через два дня на стенах крепости появились широкие бреши. В нескольких местах стена обвалилась, а одна из башен обрушилась. Что интересно, за это время ни разу не было даже намека на переговоры со стороны защитников.
На третий день бомбардировки к нам пришел караван из Хольмгарда, который отправлял Добрыня. К моему удивлению, с караваном пришел и сам кузнец Добрыня. Он привез три тысячи арбалетов и пять тысяч комплектов кирас.
А причиной, по которой мой советник-металлург решил лично явиться ко мне — это алфавит. В Хольмгарде закончили работу над гардарским руническим алфавитом. Более того, Добрыня излил в металле табличку с рунами. Всего в алфавите было 33 основные руны. Таблица была в виде металлического свитка, инкрустированного позолоченными славянскими узорами. В связи с приездом Добрыни, я и Эдик на сутки выпали из пространства, изучая алфавит и его особенности.
Когда мы разобрались с рунами, войско уже было готово к штурму стен. Перед тем как идти в атаку я провел военный совет — первый с тех пор, как войско вышло из Итиля. Совет был не совсем в полном составе, хотя пора привыкать к такому количеству лиц.
Буривого я официально сделал своим советником. Об этом был мой первый указ на новом гардарском руническом алфавите. Было непривычно поначалу, но, думаю, со временем обвыкнусь. Дед категорически отказался оставлять меня. Говорит, что уже потерял сына, а внука не отдаст в Ирий, пока сам туда не попадет. Я решил не спорить с вредным стариком.