Мы подошли к переговорщикам. Трое из четверых были типичными азиатами, как сказали бы в моем времени. Четвертый – был моим «старым знакомцем».
– Хороший день для разговоров, – заявил воевода Рогволд.
Этот мерзкий человечишка гнусаво хихикнул, поглаживая лопатообразную бороду.
Глава 11
Осажденный Кордно, лето 826 г.
Мы с князем проигнорировали присутствие воеводы. Ходот вежливо кивнул богато одетому хазару в пестрой одежде. Хазарец был в нарядном синем кафтане с черными кожаными вставками и ярко красными узорами.
– Бек Манассия, рад видеть тебя в добром здравии, – обратился Ходот к хазару.
– Князь Ходот, – с легким акцентом поприветствовал хазарин, – и тебе долгих лет.
– Извини, в город не зову, слишком большое количество гостей ты привел.
– Я не в обиде. Мы – кочевники, чистое поле – наш дом, – бек хмыкнул.
– Каган хазарский решил в союзники предателей брать? – покосился Ходот на вмиг окрысившегося воеводу.
– Почему в союзники? – бек посмотрел на Рогволда, – В данники. Смоленское княжество теперь под руку каганата отошло.
Я растерянно посмотрел на Рогволда. Это как же так? Олег казался рассудительным князем. Ему же в разы выгоднее в словенском северном союзе быть, чем под далеким каганатом.
– И как давно Смоленск стал частью хазаров? – Ходот спросил у бека.
– Дней десять уже прошло, как воевода пришел со своей тысячей ко мне и заплатил дань. Теперь осталось забрать Кордно.
Мы с Ходотом переглянулись. Когда Рогволд привел армию к беку Манассии, дядя вышел в поход на Смоленск. Если воевода привел половину своего войска, то Радомысл уже должен был осадить и завоевать Смоленск. Из этого следует, что мы рано «похоронили» дядю с войском. Он наверняка узнает причину слабой обороны Смоленска и примчит сюда с еще большим войском.
– Бек Манассия, – заговорил Ходот, – у меня в городе две тысячи воинов и тысяча ополчения. Еще три тысячи воинов прибудет сюда со дня на день. Говорю без утайки, так как с ходу, без осады, взять Кордно не получится. А как только тысяча Рогволда узнает, что Смоленск принадлежит словенскому племени, так ты и потеряешь этих воинов.
– Смоленск – мой! – Рогволд, брызжа слюной, взвизгнул.
– Смоленск был захвачен после того, как наследника Хольмграда пытались убить люди смоленского князя, – тесть с каждым словом забивал гвоздь в гроб воеводы, – а если каганат решит захватить Кордно, то Гостомысл соберет весь союз и пройдется по кочевьям хазаров, сжигая их дома и посевы.
– Почему Хольмград будет заступаться за вятичей? – уловил мысль бек.
– Он, – Ходот ткнул в мою сторону, – Ларс, сын Гостомысла и наследник Хольмграда, а еще – мой зять.
Бек глубоко задумался то и дело, поглядывая в мою сторону. На Рогволда было жалко смотреть. После известия о судьбе Смоленска, бек взмахом руки заткнул поникшего воеводу.
– Каган потребует с меня дань от вятичей, – заявил бек после размышлений, – а я обещал ее доставить.
– Манассия, я не могу платить дань тебе, я теперь в словенском союзе.
– Тогда дань заплатит его отец, – бек кивнул на меня, – когда я возьму твою столицу и потребую с Хольмграда выкуп за этого юношу.
Мне надоело стоять вместо мебели. Я достал из-за пояса до блеска начищенный топорик и полюбовался солнечными зайчиками, россыпью разбежавшихся с лезвия оружия.
– От имени словенского союза и лично от Гостомысла, – не громко, но четко произнес я, – сообщаю вам, досточтимый бек Манассия, что война с князем Ходотом влечет за собой объявление войны всему словенскому союзу. Думаю, хазарский каган не буде в восторге, что один из его беков от имени каганата занимается вопросами войны и мира. Или бек Манассия наделен правом воевать с соседями каганата, – закончил я, играя зайчиками по траве.
По сузившимся глазам бека, я понял, что каган будет не в восторге от войны со словенским союзом. С маленьким племенем вятичей бек и без кагана разобрался бы, но война со всем севером не принесет радости кагану.
Да, я блефовал и не мог говорить от имени союза. Но об этом не знал бек. Ходот тоже изрядно приукрасил количество войск в Кордно и количество возможной подмоги. Но наша игра стоит свеч. А еще меня безумно радовала новость о дяде. Присутствие Рогволда здесь говорит об успехе Радомысла там, в Смоленске. Тяжело представить в какой ужасной ситуации окажемся мы с Ходотом, если наш блеф будет раскрыт.
Пока я размышлял, в войске бека послышался непонятный гул. Сподручные Манассии обратили внимание на клубы пыли из-под копыт всадника, скачущего в нашу сторону между городом и войском каганата.
Фигура наездника приближалась, а моя физиономия растягивалась в глупой улыбке. Я по силуэту угадал всадника. Вернее всадницу. Она за считанные мгновения приблизилась и устроила хоровод вокруг нас, остужая кровь жеребцу.
– Ларс, рада видеть тебя, – с такой же, как у меня улыбкой, пропела Эса.
– Это взаимно, Эстрид, – ответил я.
Девушка нарезала круги вокруг нас, не скрывая радости от встречи.
– Эстрид, дочь Улофа, конунга Сигтуны, – прошептал бек Манассия.
Мы с Ходотом повернулись к хазарину.
– Рогволд, как ты себя чувствуешь, – обратилась Эса к вздрогнувшему воеводе, – помниться, мы не завершили наш последний разговор.
Рогволд представлял собой жалкое зрелище. А бека словно подменили, он радостно поглядывал на Эсу, будто кот увидевший пузырек валерьянки.
– Князь Ходот, – обратился хазарин к тестю, – отдай Эстрид и будем считать, что между нами не осталось нерешенных вопросов.
– Что значит «отдай»? – наехал я на бека, дернув поводьями.
Эса заинтересованно разглядывала бека. Так смотрят на муху, когда в руках мухобойка.
– Эстрид – невеста кагана, – безапелляционно заявил бек.
– Какого ху… художника она стала невестой твоего хана? – фыркнул я на хазарина.
– Так это хазарский бек? – спросила Эса, тыкая пальчиком на Манассию.
– Ходот, – не слушая нас, обратился хазарин к князю, – она сбежала почти из-под венца. Гунульф и каган договорились о свадьбе, а эта дева, – он масляными глазами прошелся по фигуре Эсы, – сбежала из дома и ранила хазарских послов.
– Эстрид в свите Ларса, ты не к тому обратился с таким деликатным вопросом, – будто открещиваясь от Эсы заявил тесть.
– Ларс, – хазарин обратился ко мне, – если я приведу эту деву к кагану, то мы можем заключить вечный мир и, может быть, даже военный союз. Каган будет на столько благодарен за то, что его авторитету вернули нанесенный урон, что одарит тебя несметными дарами.
– Я друзей на дары не меняю, – цедя слова, произнес я.
Эса, затаившая дыхание, выдохнула. Ее руки спрятали блеснувшие кончики метательных ножей. Она думала, что я ее предам? Кажется, мы поменялись местами. Раньше я подозревал ее в возможном предательстве, а теперь у нее зародились подобные мыслишки. Но, кажется, все в порядке.
– Что же, я хотел решить дело миром, – бек развернул коня и его свита понеслась за ним.
Рогволд часто оглядывался. Эса подошла ко мне и одними губами беззвучно прошептала: «Спасибо».
Мы направились в город. Ходот был задумчивым. По дороге Эса рассказала о смоленском походе. Оказывается она попала в Смоленск, когда до прибытия войска Радомысла оставалось два дня. За это время она собрала информацию об отсутствии у Смоленска необходимой армии. Князь Олег оставался в городе. Она разузнала о походе Рогволда к хазарскому послу, собравшемуся идти за данью на Кордно. Со слов Олега, Рогволд давно «навел мосты» с каганатом. В обмен на военную защиту, Смоленск должен был платить дань хазарам. С учетом того, что этот город был важной торговой точкой региона, дань была не столь существенна. А последствия союза со словенами, Олегом воспринимались как менее привлекательные и прибыльные. Это очень странно, ведь князь в целом оставил положительное впечатление. Он заботился о благе своего племени. Возможно, местная элита смогла убедить его выбрать из двух зол меньшее, обставив выбор в пользу каганата, как неизбежность. Прямая торговля с хазарами тоже имеет немаловажное значение.
Эса, узнав план смоленского воеводы, хотела сразу бежать к Радомыслу и разворачивать его войско назад. Вот только не успела. К стенам Смоленска подошел дядя и осадил его. Воительница в срочном порядке собрала своих дружинников и захватила в плен всех видных торговцев города, в том числе Аршака-старшего. Князя, связанного и обернутого в ткань, она заперла в погребе возле города, в той избе, рядом с которой Эса пытала воеводу. Встретившись с дядей, она пересказала события, которые она вызнала в ходе разведки. Сокол грозился свернуть шею воеводе. Но дядя смог придумать интересную комбинацию. Ночью, эсовы дружинники отворили ворота города, а на рассвете Смоленск был в руках Радомысла. Он прилюдно вызвал на суд Богов Олега. В этом месте я заволновался. Все же дядюшка был в почтенном возрасте. Поединок до смерти был коротким. Бывший князь решил закончить схватку в одно мгновение, но дядюшка укоротил безумца, взмахом меча лишив того головы. Как жаль, что я пропустил эту эпичную схватку. Все-таки есть порох в пороховницах у дядюшки. А дальше освобожденный Радомыслом плененный торговый люд единогласно выбрали дядю князем Смоленска и дали согласие на вход в словенский союз. Таким образом, легко и просто, благодаря глупости воеводы и упоротости почившего князя Олега, Смоленск вошел под руку Гостомысла.
После установления власти в городе, князь Радомысл, а к нему теперь именно так и надо обращаться, расставил своих людей на ключевые посты, в том числе и на должность воеводы, доставшуюся Соколу. Тот, конечно хотел отмахнуться, но хватка дяди была крепка, как никогда. Не смог учитель избежать этой ноши. Воевода Сокол – звучит.
Сейчас все дружинники Эсы находятся в Смоленске, за исключением тех двух, которых она прозвала, как Левоногий и Правоногий. Они уже в Кордно. Войско дяди, на треть увеличенное в Смоленске спешным шагом движется в сторону вятичей и должно появиться со дня на день. Наш с Ходотом блеф оказался не таким уж и блефом. Осталось только дождаться дяди. Ведь на самом деле сейчас на стенах Кордно всего тысяча триста защитников. Дядя ведет с собой две тысячи человек, почти полностью обескровив Смоленск. Если там захотят сменить власть, то получится это вмиг. Благо, эсовы дружинники присмотрят за порядком, в случае особой напряженности.