Хмурившийся Ходот меня немного волнует. Он должен был обрадоваться, что его войско целым и без потерь возвращается.
Мы въехали в город. Эса вдруг сменила тему и попросила прощения, что не рассказала про хазарского несостоявшегося жениха, не ожидала, что эта тема вскроется. Оказывается, Гунульф вызвал ее с храма именно с целью выдать замуж, после чего, отбиваясь от настойчивых попыток хазарских послов уговорить ее, она познакомила особо ретивых со своим метательным набором. Эсе пришлось сбежать из Сигтуны.
За рассказом Эсы, мы дошли до детинца. Милена, увидев Эстрид, кинулась ее обнимать. Рогнеда обеспокоено поглядывала на хмурого Ходота, который глазами показал мне пройти с ним. Отойдя от девушек, князь тяжело вздохнул. Было заметно, что он хочет сказать что-то неприятное и не решается говорить об этом.
– Князь, говори как есть, – подтолкнул я его к сути.
– Дело в Эстрид, – он посмотрел мне в глаза, – я же с твоим отцом тоже за спиной дочери договорился о браке. Ты и Милена были против брака, а оно вон как вышло в итоге.
– Это другое…
– Тебе откуда знать, другое это или нет? Боги сами решают судьбу своих детей.
– Князь, я от своих слов никогда не откажусь. Эстрид – мой друг. Более того, знай, что она принесла мне личную клятву верности. И кроме меня никто не может владеть ее судьбой.
– Не гневи Богов такими словами…
– Эса, – я чуть поднял голос, – не будет отдана хазарам в обмен на их расположение.
Ходот недовольно смотрел на меня. Его можно понять. Здесь и сейчас можно решить исход противостояния с хазарским войском. Если бы Эсу отдали, то войско просто ушло бы. Сейчас же – придется воевать. А как воевать, если тут армии нет? Горстка дружинников и ополченцы – обычные мужики-охотники. Когда придет дядя – не ясно, а воевать хазары будут сейчас.
– Князь, я что-нибудь придумаю, – я старался говорить максимально убедительно, – а сейчас давай закроем этот вопрос.
Ходот кивнул и мы направились к девушкам, а после – зашли в здание детинца. Пока Эса вкратце пересказывала Милене и Рогнеде результаты похода на Смоленск, я послал служку за Аршаком. Тот появился быстро и вежливо поздравил Эсу с успешным походом. Джуниор вошел как раз в момент описания воительницей церемонии вступления на княжество Радомыслом. Эса специально для Аршака повторила момент о благополучном избрании дяди князем всеми торговцами. Тот понял, что с отцом все в порядке и расслабился. Пообщавшись еще немного, я позвал Эсу и Аршака во внутренний двор детинца. Напрашивающаяся с нами Милена, была вежливо направлена обратно.
Мы втроем уселись в углу конюшни. Я обрисовал сложившуюся ситуацию с количеством обороняющихся и количеством атакующих сил. Эса предположила, что если бек не повел войско в атаку сейчас, то он это сделает на рассвете. Я был того же мнения. Аршака посвятили в особенностях взаимоотношении кагана и Эстрид. Он не особо удивился, видимо, стереотип Эсы, как бунтарки у него устойчив. Джуниор, как единственный из нас, кто разбирается в традициях каганата, сказал, что хазары не упустят возможности истребовать дань. По его мнению, титул бека разрешает воевать с мелкими соседями. Он подтвердил, что, если Манассия сможет привести к кагану Эсу, как виновницу его посрамленной чести, а также дань с двух племен – вятичей и кривичей, то каган его не только простит за риск, но и наградит сверх меры.
Мы сидели и думали о тупиковой ситуации и не могли придумать ничего, что позволило бы отбиться от врага до прихода дяди. Аршак сожалел, что наши триста дружинников не могут быть потомками царя Леонида и повторить подвиг трехсот спартанцев. Я же пытался вспомнить случаи, когда еще маленькие армии вытягивали сражение за счет тактики. Не силен я в военной истории. Джуниор зачем-то вспомнил сражение Ганнибалла при Каннах. Он рассказывал о ходе сражения, когда меня озарила безумная идея. Если ее воплотить в жизнь, то мы сможем продержаться до прихода Радомысла. Озвучив ее друзьям, они признали право на существование больших шансов выжить, если ее, идею, воплотить.
Мы направились к Ходоту. Он общался со своими приближенными, они рассуждали о том, как организовать оборону и где можно спрятать женщин и детей. Наше появление было встречено с легким недовольством.
– Князь, есть предложение по обороне города, – сообщил я тестю.
– Ты решил отдать Эстрид? – хмыкнул Ходот, поглядывая на Эсу.
– Хорошо, что чувство юмора ты сохранил в такое тяжелое время для нас, – вернул я шпильку.
– Ладно, – хекнул Ходот, – что придумал?
И я начал излагать. По мере того, как я рассказывал, глаза князя грозились вылезти из орбит. Его помощники не сильно от него отставали. Да, моя идея отдавала безумством и огромным риском, но в сложившихся обстоятельствах, это было единственно правильным решением. Если конечно не брать в расчет сдачу Эсы в гарем кагана или что там у него. После того, как я закончил излагать, повисла гнетущая тишина, которая была разорвана громоподобным хохотом князя вятичей. Он смеялся так, что ему пришлось даже смахнуть выступившие слезы. Хорошо, конечно, что человек поржал, но вот только не понятно, как реагировать на этот смех.
– Не хотел бы я быть твоим врагом, Ларс, – отсмеявшись, обронил Ходот, – удивил ты меня. Даже не ожидал от тебя такой кровожадности.
– Я не вижу другого выхода.
– А как же жить потом? Как и, главное, где? – заинтересовался сотник князя.
Я улыбнулся. Если такие вопросы возникли, значит идея принята, осталось обсудить детали. И мы погрузились в обмозговывание мелочей намечающейся операции по спасению нас от орды кочевников.
На небе блестели мириады звезд. К счастью ночь была безлунной. Я провожал взглядом последнюю лодку, уплывающую на другой берег, в лес. Мы стояли под стенами города, у обрыва.
Кордно опустел. Жители вятичской столицы покинули ее. Всю ночь мы перевозили пропитание на тот берег. Только пару домов с зерном были облиты водой в надежде, что огонь не тронет эти здания. Два эсовых варяга, Левоногий и Правоногий, сопровождали Милену, которую пришлось насильно усадить в лодку. В городе остались только я, Эса, Ходот и триста дружинников, возглавляемые их предводителем. Еще сотня лучников-ополченцев составили костяк ударной силы исподтишка. Все колодцы города были завалены камнями. Вдоль всех стен и самых крупных домов были стога сена и бочонки легковоспламеняющегося масла.
Да, я предложил сжечь город. Безумие, но больше никак не победить четырехтысячное войско теми силами, что есть у Ходота. К счастью, столица с одной стороны прикрывалась крутым берегом, позволяющим беспрепятственно выпустить население на другой берег. Бек не подумал, что нужно было и с этой стороны ставить осаду. Да кому в этом веке придет в голову, что жители столицы сбегут из осады и спалят свою столицу? Мне! Я не отягощен предрассудками и не ношусь над материальным благом. Поэтому было не сложно придумать такой безумный план. Спасибо Кутузову. Если бы не его пример, то не смог бы сообразить.
Последняя лодка с Миленой и Рогнедой плыла под плеск речных волн. Мы с Ходотом провожали их взглядом.
– Если бы знал, что придется отдавать столицу врагу и бежать с поля боя, то никогда не отдал бы свою дочь замуж за тебя, – хмыкнув, заявил князь.
– Когда в город ворвется все войско, то оно должно погибнуть больше от паники и дыма, чем от огня, – проигнорировал я князя.
– Надеюсь, что так и будет.
Мы направились к крепостной стене. Забравшись внутрь по бесчисленным веревкам, мы направились к воротам города. Там будут основные действия. Накинув теплый плащ, я поправил свое снаряжение. Ходот подарил прекрасные кожаные латы, не чета моим старым. Два боевых топора – близнецы, подаренные дядей, висели на поясе в ожидании битвы.
В этом мире я заметил за собой одну странность – я с трудом засыпаю. Раньше я приходил домой с работы и после пары часов серфа в интернете вырубался как подкошенный. Я и все здесь присутствующие провели огромную работу, на пределе сил. Я не представляю, какое мужество и упорство надо иметь, чтобы завтра идти в бой. Но у нас не было иного выбора.
От нечего делать, я вспомнил события этой ночи. Сотня человек рыла траншею выше человеческого роста от ворот к площади. Всю землю свозили к валу вокруг самой площади. Проходы между домами были забаррикадированы. Таким образом, от ворот до площади была глубокая яма, покрытая бревнами. Вокруг площади высокий вал. Сотня лучников-ополченцев была на внешних стенах с основной армией обороняющихся. Варяги и дружинники-лучники должны были по сигналу перебежать с внешней стены на валы внутренней площади. Вокруг площади, на образованных укреплениях и крышах домов, оборудованы «гнезда» – укрытые щитами ниши.
Аршак говорил, что хазары – это кочевники, не меняющие традиции ведения боя. Как правило, против городов они применяют следующую тактику: конные лучники кружат «карусель» поливая стрелами осажденных, а под их прикрытием пешие тащат бревно-таран к воротам. По моей задумке, все наши лучники должны были отбить любой наскок на стены и игнорировать таран. Пробив ворота, армия должна была ломануться в брешь. Там всадники потоком доскачут по бревнам, скрывающим глубокую яму, до площади, теряя людей под беспорядочным огнем вдоль импровизированного полутоннеля. Когда большая часть армии будет на площади, нужно будет обвалить этот проход и замкнуть в капкане атакующих. Площадь, кстати, тоже усеяна сюрпризами, небольшими волчьими ямами, достаточными для того, чтобы лошади с наскока переломали ноги. После очередного сигнала, бревна вала и дощатая часть площади, пропитавшаяся маслом, должны будут вспыхнуть, как спичка. Остатки армии должны будут в панике бежать, иначе быть не может.
Я лежал возле ворот и проворачивал в голове наступление самых негативных событий. Своеобразный мозговой штурм. Так и не сумев уснуть, я проворочался весь остаток утра. Я встал и недовольно пошел принимать водные процедуры. После утреннего моциона я поднялся на стену. Ходот, видимо, тоже не спал. Красные глаза и мешки под глазами выдавали его переживания. Наверное, я так же неважно выгляжу.