Местная шпана тусовалась мелкими группами. К большинстве своем они рядились в облегающие безрукавки, чтобы демонстрировать полный набор цветных татуировок на потной мускулатуре.
Растрескавшееся, выгоревшее на солнце щебеночно-асфальтовое покрытие игровой площадки было обнесено проржавевшей сетчатой оградой. Кто-то не поленился и смел горы мусора в угол. Битое стекло посверкивало, к а к оброненные бриллианты.
Кучка юнцов – подростки и чуть за двадцать – играли в баскетбол, разбившись на «рубахи» и «шкуры» [1]. На многих шкурах виднелись синяки и ссадины. Зрители стояли и сидели, прислонясь к ограде. Не считая пары подростков, пытавшихся дотянуться языками до пупков друг друга, все бурно «болели»: орали, бранили и подзуживали игроков.
Пибоди остановила машину позади раздетой до скелета малолитражки. Кто-то намалевал похабщину па помятом кузове. Само собой, с ошибками.
– Что за люди! – посетовала Ева. – Элементарных вещей грамотно написать не могут. Грустная картина.
– Брюстер. – Пибоди подбородком указала на площадку.
– Да, я тоже его засекла вместе с его дружками.
– Я вызову группу поддержки.
– Валяй.
Ева понаблюдала за игрой. Они играли за «рубах», причем рубахи прилипли к их потным телам. Джимми Кей закатал мешковатые штаны выше своих узловатых колен. Судя по ритму, по приемам, Ева поняла, что у него есть способности к игре. Играл бы еще лучше, если бы не трезвел прямо на глазах и не потел, как свинья.
Брюстер покраснел, как рак, пот катился с него градом. Похоже, шкуры здорово надрали задницу рубахам. Леон, носясь по площадке, запыхался и дышал, как пес на жаре. Даже издали ей было видно, как тяжело вздымается и опадает его грудь.
– Они спеклись, – заметила Ева. – Силы кончаются, дыхалка на нуле. Их любой малыш перегонит.
– Группа поддержки будет через четыре минуты. – Ева лишь кивнула в ответ, и Пибоди заерзала на сиденье. – Ладно, давай возьмем подонков сами.
– Жду не дождусь.
Ева вышла из машины. Несколько зрителей у ограды узнали в них копов на полпути. Одни принялись насмехаться, другие занервничали, третьи напустили на себя отсутствующий вид, который Ева приняла за попытку стать невидимками.
На площадке Брюстер перехватил мяч, двинув локтем в живот противнику. Завязалась жестокая драка, она дала Еве и Пибоди время пересечь улицу, проскользнуть сквозь ворота внутрь площадки.
Ева слегка подтолкнула ногой любителей пощекотать пупок.
– Брысь отсюда.
Она выразительно похлопала по кобуре под жакетом, чтобы придать им нужное ускорение. Они вскочили, путаясь в собственных ногах, и бросились наутек. «Слава богу, – подумала Ева, – теперь им ничего не грозит».
Она не удостоила вниманием остальных. Они вдруг вспомнили, что у них есть дела поважнее где-то в других местах, и просочились за ворота. Ева не сводила глаз с Брюстера, но воспользовалась случаем наступить сапогом на грудь Слэттеру, который лежал на земле, пыхтя и размазывая кровавые сопли.
– Не вставай. Попробуй только встать, я тебяобратно положу парализатором, да так, что ты в штаны наложишь.
Чтобы доходчивей было, Ева обнажила ствол, в то же время наблюдая, как Пибоди уворачивается от локтевых и кулачных ударов борцов, катающихся по земле, и выхватывает из гущи драки Брюстера.
Джимми Кей сидел на земле, ощупывая разбитую губу.
– Эй, мы ничего не делали! Вон тот белый сукин сын мне засадил.
– Да что ты говоришь! Ну надо же! – Ева поняла, что он уже начисто забыл о магазине и семействе Оучи. О загубленной ими жизни. – Сиди смирно.
А вот Брюстер не забыл. Ева по глазам поняла, когда Пибоди стащила его с паренька, которого он в ту минуту колотил. Она уклонилась от удара, отскочила от пинка ногой, одновременно пытаясь ему втолковать, что она полицейский офицер.
Слэттер сделал попытку выкатиться из-под Евиной ноги. Ева лишь усилила нажим.
– Могу пару ребер сломать, – любезно предупредила она, – и скажу, что так и было. Случайно вышло во время игры. Так что подумай хорошенько.
Не вынимая оружия, Пибоди блокировала удар.
Блокировала не слишком удачно, удар прошел, хотя и задел ее плечо по касательной. Зато следующий пас достиг цели: как показалось Еве, ее напарницу крепко приложили по уху.
Радужные очки соскользнули и криво повисли на кончике носа.
Пибоди сумела провести довольно неуклюжий удар по корпусу. Ева сокрушенно покачала головой. «Тяжела на ногу», – подумала она, мысленно корректируя движения Пибоди.
Когда Брюстер вытащил из кармана самодельный пульт, Ева вскинула оружие, готовясь стрелять. Но Пибоди сказала: «Да пошел ты!» – и двинула ему по яйцам.
Пульт выскочил из руки Брюстера, а сам он рухнул, его рвало. Ева засчитала напарнице очко за хорошую реакцию, когда Пибоди сумела поймать пульт на лету.
– Ты арестован, тупица. Полностью и окончательно. – Пибоди присела, перевернула Брюстера на живот и, заведя ему руки за спину, защелкнула браслеты.
– А тебе тоже захотелось, кретин? – заорала она, увидев, что Джимми Кей начинает отползать, пятясь задом, как рак.
Он замер.
– Нет. Черт, мы же просто играли в баскет. Не при делах. Никого не трогали.
– Да я уж вижу, как вы никого не трогали. – Пибоди распрямилась и оглянулась как раз в тот момент, когда Ева надевала наручники на Слэттера. – Мордой в асфальт! – рявкнула Пибоди и заковала Джимми Кея.
Вот в эту самую минуту и подкатила с воем сирен их группа поддержки.
– Вызывайте фургон, – приказала Пибоди первому подбежавшему к ним офицеру. – И «Скорую», тут кое-кому нужна медпомощь. Всех переписать, – добавила она. – Подсыплем в кашу нападение натех, кому они тут юшку пустили. А фургон – для этих трех.
– Слушаюсь. – И он взял под козырек.
Пибоди бросила взгляд на Еву и ухмыльнулась до ушей. «Он меня слушается», – прошептала она одними губами. Потом откашлялась:
– Лейтенант, будьте любезны предъявить этим говнюкам обвинения и зачитать им права.
– Слушаюсь. Брюстер Лоу, Леон Слэттер и Джимми Кей Роган, вы арестованы за убийство…
– Мы никого не убивали! – завизжал Джимми Кей, пока пара патрульных вздергивала его на ноги. – Эй, вы не тех взяли! Мы просто играли в баскет.
– Дополнительные обвинения включают покушение на убийство, вооруженное нападение, уничтожение частной собственности, кражу, а в случае Брюстера – сопротивление при аресте и нападение па полицейского офицера. Можем – просто шутки ради! – попытаться поднять это последнее до покушения на убийство полицейского офицера.
Когда все было кончено и троицу погрузили, Пибоди с довольным видом отерла пот с лица.
– Было здорово. Отличная работа. Но больно. – Она прижала ладонь к уху.
– Ты тяжела на ногу.
– Вот только не надо о моем весе, пока я – ведущий следователь.
– Речь не о твоем весе, Пибоди. Просто ты слишком много веса переносишь на ноги. И ты нерешительна. Рефлексы хорошие, но двигаешься ты уж больно медленно. Тебе надо попрактиковаться в рукопашной.
– Не могу спорить, у меня до сих пор в ушах звенит. Я над этим поработаю.
– Но ты его свалила, поэтому я согласна: отличная работа.
Тут Евина машина издала пронзительный предупреждающий сигнал, и Ева обернулась.
У нее на глазах наивный взломщик приземлился на пятую точку посреди улицы, когда включился предупреждающий заряд. «Фомка» выпала у него из рук и укатилась в канаву.
– Смотри-ка, работает. Приятно знать.
Она не стала арестовывать нарушителя, дала ему, прихрамывая, уползти прочь: сочла, что он усвоил урок и этого довольно. Она повернулась к Пибоди.
– Я пить хочу. Хочу шипучки. – Пибоди покосилась на Еву. – По пути в Управление остановлюсь и куплю шипучку. Все равно я хочу, чтоб они попотели немного. Я велела патрульным изолировать каждого и забронировать три отдельные комнаты для допроса. Джимми Кей – слабое звено, верно? Он плакал, пока его грузили в фургон. Я думала, возьмем его первым.
– Я не против.
– Чур, я буду плохим копом.
Ева внимательно поглядела на свою напарницу – копа в радужных очках.
– Я о тебе беспокоюсь, Пибоди.
– Дай мне побыть плохим копом, а ты проявляй сочувствие. Он уже плакал, когда его сажали в фургон. Мне даже делать почти ничего не придется. К тому же, – добавила Пибоди сквозь зубы, – я – ведущий следователь.
– Прекрасно, – пожала плечами Ева. – Значит, за выпивку платишь ты.
Джимми Кей плакал и когда его ввели в комнату дня допроса. Пибоди окинула его строгим взглядом.
– Детектив Делия Пибоди и лейтенант Ева Даллас допрашивают Джимми Кея Рогана по делу об убийстве Оучи Чарли и сопутствующих обвинений.
– Я никого не убивал! – завыл Джимми Кей.
– А ну заткнись! – Пибоди с грохотом обрушила на крышку стола папку с файлами, извлекла из нее снимок убитого и с размаху шлепнула его поверх папки. – Ты это видишь, Роган? Это твоих рук дело. Тебя и твоих дружков.
– Я не убивал. Не убивал я.
– И вот это. – Пибоди выложила фото миссис Оучи, увеличенные фотографии ее окровавленной головы, синяка под глазом, вспухшей челюсти. – Похоже, ты любишь избивать старушек, тупая ты задница.
– Я ничего не делал.
Пибоди стремительно вскочила со стула и чуть не бросилась на него.
– Погоди, погоди. – Играя свою роль, Ева ухватила напарницу за плечо. – Слушай, дай парню шанс, ладно? Смотри, он весь трясется. Я принесла тебе попить, Джимми Кей. Хочешь холодненькой коки?
– Черт, да, хочу. – Он взял у нее жестянку с кока-колой и выпил чуть ли не одним глотком. – Я никого не убивал. Я бы не смог.
– У нас свидетели есть, тупица.
– Э, нет. – Джимми Кей покачал головой, глядя на Пибоди. – Там никого не было, когда мы вошли, Сникерс… он вырубил камеру. Так что никаких свидетелей у вас нет.
«Господи, что за кретин», – подумала Ева.
– Вы были сегодня в магазине Оучи? – спросила она. – С Брюсте