Марк ПринсЛатинист
Каждая прочитанная книга становится частью твоей жизни.
Иногда даже слишком буквально. Вслед за Дафной, убегающей от Аполлона, ты обрастаешь корой и листьями — завистью, предательством, сделками с собственной совестью. Все это оправданно, ведь вершится во имя любви. Любовь заставит тебя раскопать могилу древнего поэта, чтобы раскрыть тайну его хромых ямбов.
Любовь заставит тебя совершить подлость, потому что Аполлону все можно. Любовь поведет тебя своим тернистым путем, на каждом повороте возвращая к древнему мифу, потому что он не просто вечен — он вошел в твою жизнь и спасет тебя или погубит.
Особенно если ты латинист. Или латинистка.
Часть I
Сильна твоя любовь, раз не преминул
Меня в древесный облик заточить.
Кабинет Кристофера Эклса в колледже Вестфалинг нависал над аркадой, под которой Тесса иногда проводила индивидуальные консультации, если погода стояла подходящая, вот и сейчас, пока она слушала, как студентка зачитывает фрагмент своей работы про «Метаморфозы» Овидия и их сквозную тему — боги используют смертных в своих целях, — прямо во дворик, в паре метрах от них, упал окурок, да так и остался лежать на траве, использованный, дымящийся. Крис презирал все попытки пенять ему за его привычку, и все же до сих пор Тесса еще не видела, чтобы он использовал травянистый дворик вместо пепельницы. В колледже штрафовали за окурки, брошенные на дорожку, а уж на траву и подавно, а за курение в помещениях тем более, и не так уж сложно было вообразить себе красную точку у Криса в пальцах — сигарета трещит от последней беззаконной затяжки, а потом вылетает в створчатое окно.
— Соответственно, в воображении римлян общественное положение концептуализировалось через иерархию бог — полубог — смертный, — продолжала Флоренс, зарывшись носом в свои бумаги, — и, по всей видимости, во многих случаях обоснованием этому служил естественный порядок вещей. — Флоренс подняла глаза на Тессу. — Извините, — сказала она. — Это полная чушь, да? Слишком абстрактно?
Полет сигареты она проморгала.
— Вы ознакомились с литературой? — спросила Тесса, не отводя взгляда от дурацкого огонечка, все еще мерцавшего на конце фильтра. — Вам следовало бы задаться вопросом: Овидий пытается придать вес этой идеологии или развенчивает ее как…
— Там что, окурок на траве? — прервала ее Флоренс.
Тесса умолкла. Ей совсем не хотелось придумывать оправдания, почему ее ментор, почтенный глава кафедры античной литературы Вестфалинга, кидает мусор в неприкосновенное святилище — оксфордский дворик.
— Охренеть, — продолжала Флоренс. — То еще нарушение этикета. — Она отложила свои бумажки и встала.
— Вы куда собрались? — спросила Тесса.
— Хочу его в урну выбросить, — сказала Флоренс.
— Это не ваша обязанность, — заметила Тесса. Она пока не понимала, как лучше поступить, но чего она всяко не потерпит — чтобы Флоренс выгребала за Крисом окурки. — Совершенно не ваша обязанность.
Она вспомнила, как разглядывала тлеющий шерстяной носок, от которого в кабинете у Криса сработала пожарная сигнализация. «Пользуюсь пятой поправкой», — заявил он. Крис любил в ее присутствии вставлять в речь американизмы. Одна из их дежурных шуток. «Да ну тебя вообще», — откликнулась она.
Флоренс застыла в нерешительности под сенью аркады.
— Если Макс увидит, у него крышу снесет, — заявила она.
Максом звали портера[1]. Флоренс вышла из-под аркады, прищурилась на солнце, обвела взглядом окна Седьмой лестницы, потом шагнула обратно под арку, радостно улыбаясь при мысли о том, что только что прямо у нее на глазах взрослый, да еще и очень авторитетный человек нарушил правила.
— У Криса окно открыто, — прошептала она. — Скажем Максу?
На миг Тесса позавидовала Флоренс, в мироустройстве которой Макс был главнее Криса.
— А что такое «естественный порядок вещей»? — спросила она.
— Что-что?
— Вы говорили про богов, полубогов, смертных…
— Боги, полубоги, смертные, животные, растения, камни. — Как вы думаете, в Оксфорде схожая иерархия?
Флоренс уставилась на дымящийся окурок.
— Макс ничего не сможет сделать, — продолжала Тесса. — В лучшем случае уберет эту штуку в надежде, что ректор не заметит, потому что, если заметит, Максу же и влетит.
— Можно я его подберу? — спросила Флоренс.
— Да оставьте вы его в покое, — ответила Тесса. — Мы еще даже не добрались до Аполлона и Дафны. Втиснуть две тысячи лет изучения текста в пятиминутный разговор возможно только при условии, если у вас есть пять минут на эту попытку.
Послышалось шуршание бумаги — Флоренс отыскивала нужное место в своей работе. Мимо них по дорожке безмятежно проходили другие студенты. Последняя струйка дыма уплыла вдаль. Тесса не стала вчера говорить об этом Крису, но на деле именно их спор во вторник стал катализатором ее разрыва с Беном. А после этого она сегодня утром проснулась у Криса дома — и зря. Ей и раньше случалось спать у Криса на диване — тут, по крайней мере, имелся прецедент, — но это было до того, как от него ушла Диана.
Скрипнула дверь, ведущая на лестницу, появился Крис собственной персоной и тут же целеустремленно зашагал прочь от Тессы и Флоренс.
— Когда боги у Овидия встречаются с людьми, — продолжила Флоренс, не отрывая глаз от последней страницы, — они их, как правило, калечат, убивают или превращают в нечто бездушное или безгласное, руководствуясь при этом произвольными и эгоистическими соображениями…
В руке у Криса появилась новая сигарета, вспыхнуло пламя, заклубился дым. Огибая угол двора — направлялся он к домику портера, — Крис заметил Тессу и Флоренс на скамье в аркаде, остановился, постоял, потом повернулся и двинулся к ним. Подходил медленно, не сводя с Тессы глаз, всматриваясь.
— Это ты, — сказал он.
Флоренс прервала чтение.
— Совершенно верно, — откликнулась Тесса. У него не было привычки прерывать занятия. Любого другого она бы одернула и приструнила, но для Криса решила сделать исключение.
— Дашь мне свой мобильник? — спросил Крис. — Я не стал бы просить, но дело довольно срочное. А свой я дома оставил.
— Попробуй, — сказала Тесса. — Там зарядка почти на нуле. — Она порылась в сумке и протянула ему телефон. — Да, кстати, Крис. — Она кивнула на окурок в траве.
Голова его дернулась в том направлении, но он почти мгновенно переключился на телефон, начал тыкать пальцем в экран.
— Ну да, конечно, еще бы. Газоны пеплом не посыпать. Лучший газон в Оксфорде, а значит, и во всем мире. Какой у тебя пароль? — спросил он.
В этом весь Крис. «Какой у тебя пароль?» Она даже Бену не говорила свой пароль. Тесса взяла телефон, ввела пароль, гадая, куда это Крису понадобилось так срочно позвонить. Она знала, что у него болеет мать.
— Вряд ли ты много наговоришь, — добавила она. — Там один процент.
— Могу вам дать свой, профессор Эклс, — вызвалась Флоренс. — Я его только что зарядила.
Крис отвернулся, как будто не услышав.
— В любом случае… — начала Тесса, но Крис повернулся обратно.
Накануне вечером он сказал ей, что все образуется: ее заявки, Бен, вся ее жизнь, — и ей от этого полегчало. Но сейчас лицо его выглядело осунувшимся, влажным. Видимо, он выпил даже больше, чем она. От рубашки пахло табаком, даже с расстояния в метр с лишним. Не могла она так пропахнуть за одно утро: видимо, не попала в стирку.
— Все в порядке? — спросила Тесса.
— Нет, — ответил он. — Маме хуже. Все, отключился. — Он вернул Тессе телефон.
— Можете все-таки взять мой, — снова предложила Флоренс.
Но он уже поднимался назад по Седьмой лестнице.
— Что-то он не в себе, — заметила Флоренс. — И окурок так и не поднял.
Крис, похоже, и правда был не в себе, но Тессе хватало собственных забот.
В одиннадцать она закончила консультацию, похвалив Флоренс за работу и порекомендовав рассмотреть Каллисто, Семелу и Ио, если она хочет дотянуть до формата полноценной статьи, которую обязательно нужно написать на следующем курсе.
— А еще считаю своим долгом сообщить, что у нас здесь в самом конце каникул будет конференция. Вдруг вам надоест в Дорсете или очень захочется узнать соображения своего тьютора по поводу одного малоизвестного автора — приходите.
— Вы про Мария, да? — уточнила Флоренс. — Я видела программу конференции. «Малые поэты и…»
Тесса призадумалась: название у конференции было замысловатое, она, к стыду своему, его не помнила.
— «Малые поэты и псевдоэпиграфика: новые прочтения»?
— «Подходы».
— «Подходы к старым проблемам…»
— «В неканонических текстах», — закончила Флоренс.
— Рекламщик из меня что надо, — сказала Тесса.
Флоренс засмеялась и подала ей свое задание на перевод. — Постараюсь поприсутствовать.
Довольная Тесса пожелала Флоренс счастливого отдыха — на дворе был последний четверг перед пасхальными каникулами. Когда Флоренс ушла, Тесса еще чуть-чуть посмотрела на обкуренный фильтр, валявшийся в коротко подстриженной траве. На консультацию она пришла прямо из дома Криса, не успела даже переодеться. От вчерашней водки с тоником гудело в висках, хотя вообще-то в своей головной боли она винила Бена. Просто убить его хотелось за то, что он выбрал такой неподходящий момент. У нее через неделю защита диссертации. Она прошла три собеседования по скайпу по поводу работы на будущий год — не перезвонили ни разу. Что-то этот окурок символизировал, но ей было никак не сообразить, что именно. Может, он повествовал о невеселой истине, пятнавшей этот весенний денек: что после шести лет безоглядной приверженности жизни на высотах духа, в канун официального получения докторской степени, она вдруг выяснила, что все двенадцать университетов, куда она обратилась в поисках работы, разом ушли с радаров, все, за исключением Вестфалинга, который сварганил какие-то преподавательские полставки, — выходила чертова дюжина отказов, что ей совсем недавно казалось просто непредставимым в свете ее научной работы, ее монографии, которая лежала на рассмотрении в «Оксфорд юниверсити пресс», первой ее статьи, которую приняли в американский «Клэссикал джорнал» (наконец-то можно добавить «в печати» к своей библиографии) и рекомендательного письма от титана в их области, Криса, где он наверняка расточал ей похвалы.