Алкоголизм: сценарий, от которого можно отказаться
В предыдущих главах я попытался показать, что алкоголизм — это игра. Он является не только зависимостью, вредной привычкой и игрой, но, как я уже говорил, и сценарием.
Сценарий — это жизненный план. Людям свойственно принимать решения относительно того, как они намерены прожить свою жизнь, а затем придерживаться их. Молодые люди решают стать пожарными, медиками, инженерами, юристами, полицейскими, а затем следуют этому решению. Люди также принимают решение жениться или не жениться, завести одного, двух или большее число детей либо не иметь их вовсе, усердно трудиться или поддаться депрессии, совершить самоубийство или стать алкоголиком. Каждое из этих решений становится частью жизненного плана.
Люди строят жизненные планы и часто следуют им. Но алкоголизм — это план, который ведет к саморазрушению.
В точности как в пьесе, сценарий может быть драматическим или мелодраматическим, захватывающим или скучным, иметь счастливый или несчастливый конец, и все это будет определять, покинут зрители театр улыбаясь или со слезами на глазах. В зависимости от того, хороший или плохой спектакль мы поставили, пьеса будет забыта сразу по ее окончании либо ее будут вспоминать в течение нескольких часов, целый день, всю жизнь или на протяжении поколений. Каким бы ни был сценарий — драматическим, эпическим, торжественным или имеющим счастливый конец, — это все равно спектакль, лишенный импровизации и накладывающий ограничения.
Независимо от реакции зрителей, будь она неприязненной или одобрительной, и от того, произносим ли мы текст запинаясь или убедительно, мы испытываем побуждение остаться, продолжить и закончить спектакль. Мы не можем помыслить ни о чем ином, как только о том, чтобы остаться в безопасных условиях сцены, повторять избитые вступительные фразы знакомой игры и ждать предписанного сценарием финала, даже когда понимаем, что не хотим здесь находиться и растрачиваем свою жизнь попусту.
Поразительное сходство между драматическими сценариями и нашей жизнью было подмечено Эриком Берном, который включил анализ жизненных сценариев людей в свои ранние работы, посвященные транзактному анализу. «Драматический треугольник» Карпмана (см. главу 3) сделал транзактный характер сценариев более осязаемым, уменьшив количество ролей до трех — Спасителя, Преследователя и Жертвы — и высветив постоянный циклический обмен ими.
После многолетней работы со сценариями мой собственный интерес оказался сфокусированным на том, как люди изменяются и каким образом можно отказаться от сценариев. Сейчас меня занимает не столько то, кто написал сценарий, почему мы участвуем в нем в качестве актеров и даже не название этого сценария, сколько то, как я могу помочь себе и другим оторвать взгляд от строго соблюдаемого текста либретто, и в то время как зрители изумленно наблюдают за происходящим, повернуться на каблуках и, игнорируя протесты других актеров, режиссеров и продюсеров, удалиться за кулисы, перестав быть участником представления и одновременно пытаясь найти истинный, независимый и спонтанный жизненный путь.
В частности, можно отказаться и от сценария «Алкоголизм», который всем нам так хорошо знаком. Алкоголик может принять решение изменить свою жизнь. Поскольку мой интерес сосредоточился на том, как отказаться от этого сценария, настоящая книга освещает анализ сценария совершенно иначе, нежели мои предыдущие книги, раскрывая мой метод проведения подобного анализа с помощью большего количества практических деталей.
Здесь необходимо кратко описать теорию, стоящую за моей работой с алкоголиками.
Исходя из предпосылки, что алкоголизм — это не только вредная привычка, но и игра, моя основная задача — добиться прекращения игры. Это требует прежде всего приверженности абсолютной трезвости в течение значительного периода времени (составляющего как минимум один год).
Прекращение пьянства заметным образом ослабляет компоненты игры. Также помогает понимание игры, поэтому я исследую с клиентом ее компоненты. Кто является участниками игры? Каковы исходные гамбиты? Чем заканчивается игра? Как проигрываются роли Спасителя, Жертвы и Преследователя? Каким образом игра обеспечивает награды ее участникам? Как она помогает структурировать время? В какие еще игры играет человек, чтобы подкрепить алкогольную игру или найти ей замену?
По мере уменьшения интенсивности и частоты игры важно использовать кратковременную стратегию поиска более оптимальных наград и способов структурирования времени. В этой фазе превосходным средством является АА; люди часто встречаются, доброжелательно относятся друг к другу и могут плодотворно проводить время.
Сведение на нет алкогольной игры и ее потенциальных заменителей начинает подрывать жизненный сценарий или план. Это может спровоцировать экзистенциальный кризис, наполненный тревогой и депрессией. По всей вероятности, пациенту будет трудно чем-то заполнить время и найти новую цель, позволяющую заменить сценарий. Должны появиться новые дружеские отношения, связи, виды деятельности, цели, избавленные от ролей «Драматического треугольника», которые пришли бы на смену паттернам старого сценария. Могут иметь место рецидивы пьянства, на которые придется быстро реагировать, контролируя причиненный ими вред. Процесс исцеления порой бывает мучительным; даже когда состояние алкоголика улучшается, он может чувствовать себя хуже, желая снова погрузиться в туман алкоголизма.
Время и природа возьмут свое. Физическое здоровье улучшится; возможно, придется обратить внимание на пристрастие к кофе, сахару и сигаретам. Диета и упражнения увеличат вероятность того, что природа исполнит свою целительную роль. На передний план выйдут вопросы, которых человек избегал из-за пьянства. Детские переживания и решения прольют свет на нынешнее поведение. Кратковременные цели и решения будут заменены долговременными. Со временем алкоголизм можно вылечить.
Глава 10Два родителя
Родительские влияния
Важным фактором имеющегося у нас выбора, который мы делаем в детстве, является то, кем были наши родители и как они к нам относились. Если родители любят нас и рады нашему появлению на свет, идут нам навстречу, кормят и ласкают нас, уделяют нам внимание и оберегают нас от опасностей, доверяют нам, помогают исследовать мир и если у них нет заранее составленных идей в отношении того, что мы должны и не должны делать, тогда у нас будут широкие и разнообразные возможности выбора и нам будет позволено проявить импульсы своего творческого Ребенка. Но если наши родители произвели нас на свет по воле случая, не рады нашему приходу в мир, не идут нам навстречу, игнорируют нас, негодуют на нас, не доверяют и постоянно боятся за нас, тогда они направят нашу жизнь по одной из узких, заранее намеченных дорожек, и у нас будет совсем немного возможностей выбора.
Наше отношение к своим детям связано с нашими собственными жизненными обстоятельствами. Женщина, имеющая мужа-алкоголика, возможно, не хотела заводить еще одного ребенка — особенно мальчика. Она может негодовать на сына и наказывать его из опасения, что он вырастет грубым и безответственным, похожим на своего отца. Либо она может любить мальчика и стремиться защитить от жизненных трудностей, держа в изоляции и опасаясь каждого его самостоятельного шага. Или, что вероятнее всего, она будет испытывать смешанные чувства, бросаясь из одной крайности в другую.
Качества родителей и других влиятельных взрослых, окружающих нас в детстве, без сомнений, инкорпорируются в нашу личность и станут влиять на нас в дальнейшей жизни. Я бы хотел сосредоточить свое внимание на двух важнейших аспектах образа жизни наших родителей, который тесно связан с выбором сценариев и объясняет их устойчивость в нашей жизни.
Если наши родители в отношениях с нами исходят прежде всего из заботящегося, любящего, приемлющего, оберегающего эго-состояния Родитель, тогда мы станем рассматривать свою мать или отца как любящих, заботящихся и оберегающих, а наше собственное эго-состояние Родитель превратится в любящего, заботящегося и оберегающего Союзника. Если же наши родители в отношениях с нами исходят из раздражительного, требовательного, нетерпеливого, контролирующего, невнимательного, ревнивого, соперничающего эго-состояния Ребенок, тогда наше эго-состояние Родитель окажется, в свою очередь, раздражительным, требовательным, невнимательным и соперничающим Врагом. Эго-состояние Родитель, которое мы усваиваем в детстве, будет в основном повторять поведение, которое наши родители демонстрировали по отношению к нам, когда мы были детьми.
Заботящийся родитель, или Союзник. Это эго-состояние Родитель придерживается взгляда, согласно которому с людьми все в порядке и им следует предоставить свободу действий. Это заботливое эго-состояние, которое хочет защитить людей, накормить и одеть их, дать им кров и уберечь от вредных влияний. Оно предоставляет все необходимое в жизни, одновременно поощряя самоопределение. Если оно терпит неудачу, то становится печальным и беспокойным.
Критикующий родитель, или Враг. Это эго-состояние полагает, что с людьми не все в порядке и нужно проследить за тем, чтобы они поступали правильно. Это контролирующее эго-состояние, озабоченное тем, чтобы удержать людей от одних действий и заставить их совершать другие. Оно стремится властвовать и прибегает к всевозможным силовым действиям, чтобы достичь своей цели. Когда оно терпит неудачу, то становится раздражительным и жестоким.
В маленьком мире семьи, в котором мы росли, доминирует одно из этих двух эго-состояний Родитель, но нет семьи, полностью лишенной и другого. По мере того как мы ежедневно учимся на примере своих родителей и других влиятельных людей вокруг нас, эти два эго-состояния инкорпорируются в нашу личность, и когда мы наконец расстаемся с детством и своими родителями, они остаются внутри нас, становясь основными силами, влияющими на наше поведение. Мы будем постоянно воспроизводить те методы, которые наши родители использовали по отношению к нам, в обращении с собственным эго-состоянием Ребенок, своими детьми и окружающими нас людьми.
Наше собственное спонтанное, осознающее и интимное «я» будет ощущать либо заботу, либо строгую критику со стороны Союзника или Врага. К другим людям, особенно к тем, кого мы считаем детьми, мы будем относиться с той же заботой или строгостью, с которыми мы познакомились в детстве. Тем самым мы станем постоянно воспроизводить влияния нашего детства в самих себе, в наших детях и в отношениях с другими людьми. Ввиду этого изучение Союзника и Врага крайне важно для понимания сценариев и алкоголизма.
Читатели не должны путать обсуждение Заботящегося и Критикующего родителей с обсуждением реальных родителей. Союзник и Враг — эго-состояния, которые в меньшей или большей степени существуют в каждом человеке. Союзник и Враг, таящиеся в родителях, интересуют нас потому, что они являются основными влияниями при выборе сценария.
Принцы, принцессы, феи и ведьмы
Эрик Берн однажды сказал: «Люди рождаются на свет принцами и принцессами, а их родители превращают их в лягушек». Можно подумать, что новорожденный ребенок видит перед собой не только отца и мать, но также большую группу персонажей, состоящую из всех эго-состояний его родителей, братьев и сестер, кузенов, тетушек и бабушек с дедушками. Среди них будут веселые, грустные, изобретательные, усидчивые или следующие интуиции дети и взрослые; но помимо них любящие, оберегающие феи и волшебники, а также злые, жестокие людоеды и ведьмы. Как это бывает в детских сказках, данные персонажи играют важную роль на раннем этапе нашего существования и остаются значимыми на протяжении всей нашей жизни.
Если эти реальные ведьмы и людоеды проникают в нашу жизнь, они навлекают на нас различные «проклятия». Они говорят нам, что мы будем делать и что с нами произойдет. Они запрещают нам размышлять, в результате чего мы начинаем пить, чтобы разрешить свои проблемы, или отвергают наши чувства, из-за чего мы держим их в себе, словно в бутылке, ожидая подобающего случая, когда можно будет откупорить ее и выпустить их наружу. Они запрещают нам действовать, угрожая наказанием в виде вечного сна или превращения в лягушку либо гадкого утенка. Короче говоря, они запугивают нас, заставляя оказаться от своей данной с рождения живости и следовать по проверенному жизненному пути, на котором выбор скорее делается за нас, чем нами.
Многие люди пытаются восстать против этой тирании. Некоторым из нас с помощью добрых фей и волшебников удается избавиться от проклятия. Но большинство предпочитают сдаться и вести спокойную жизнь лягушек. Мы ждем, пока не покинули родительский дом, что кто-то одарит нас волшебным поцелуем, который вернет нам наш изначальный образ принца.
В супермаркете
В различные периоды большинство отцов и матерей используют оба эго-состояния Родитель. Дело здесь не в том, что мать неизменно была Союзником или отец — Врагом, а в том, что в важные моменты времени, которые создали прецеденты в сценарии ребенка, родители строили свои отношения с ним, находясь в одном или другом из этих эго-состояний. Ни один родитель не бывает исключительно хорошим или плохим, хотя некоторые являют собой крайние случаи. Например, только в США ежегодно отмечаются тысячи случаев жестокого обращения с детьми. Разумеется, бывают и случаи крайней заботы и опеки, но они не часто попадают в заголовки новостей. Давайте рассмотрим этих двух главных героев — Заботящегося родителя, или Союзника, и Критикующего родителя, или Врага, — как они проявляют себя в нашей повседневной жизни.
Будучи транзактным аналитиком, я всегда проявляю интерес к анализу транзакций. Для наблюдений за Заботящимся или Критикующим родителем в действии имеется одно легко доступное место — супермаркет в оживленные предвечерние часы пятницы. Уставшие от тяжелого трудового дня, загипнотизированные многочисленными рядами красивых упаковок, матери и отцы катят своих детей по проходам, пытаясь запастись продуктами на следующую неделю. Дети просят конфеты, печенье, чипсы и леденцы. Они хотят, чтобы их несли на руках, или хотят толкать тележку либо катиться в ней, а ее содержимое переложить обратно на полки. Они задают вопросы, просят, чтобы их взяли на руки, плачут, мешают, теряются, бьют банки с майонезом или вареньем — одним словом, проявляют свою тягу к спонтанности, осознанию и интимности. Какими бы ослабленными в результате усталости ни были два паттерна поведения Родителя, мы по-прежнему можем их ясно видеть — заботу и строгость, иногда исключающие, иногда быстро сменяющие друг друга, иногда внезапно проявляющиеся в виде мимолетных вспышек гнева или любви.
Какая-то из матерей, управляясь в одиночку с годовалым малышом и четырехлетним сорванцом, пытается сделать выбор между двумя видами моющих средств. Старший мальчик вцепился ей в колготки и ударяет коробкой с фигурными крекерами о ее бедро. Сидящий в тележке малыш заливает соком ее сумочку, обсасывая перезрелый персик, который она неохотно ото дала сыну, уступив его настойчивому хныканью. «Прекрати!» — умоляет она, пытаясь сравнить цены и достоинства моющих средств. «Прекрати, прекрати же, я сказала». Мальчик у ее ног не реагирует. Она нагибается.
«Прошу тебя, прекрати. Чего ты добиваешься? Разве ты не видишь, что я хочу сделать покупку?» — в ее голосе слышны нотки напряжения и отчаяния. Однако ее свободная рука нежно поглаживает голову мальчика, а ее гнев не адресован непосредственно ему. Он начинает плакать. Рядом с ними падает на линолеум персик. Мать выпрямляется, в ее глазах сверкают искры гнева. Малыш озадачен и испуган; молчаливый гнев матери утихает, когда она вытирает лицо ребенка и целует его. «Глупый, — говорит она. — Ты сведешь меня с ума. Нам лучше уйти отсюда».
Откуда ни возьмись появляется ассистент оператора.
«Стоп, снято! Все было прекрасно. Я думаю, мы сможем это использовать. Теперь попробуем сыграть Врага. Начинайте с первой реплики». Ассистент исчезает. Мы возвращаемся к началу сцены. «Мотор!»
«Прекрати!» — на этот раз голос матери резок. Она отпихивает ребенка ногой, одновременно шлепая его по руке и вырывая крекеры. Потом нагибается, хватает сына за локоть и трясет. «Разве ты не видишь, что я хочу сделать покупку? Чего ты добиваешься?» Она отталкивает его в сторону. «Положи их туда, откуда взял. И нечего плакать». Она шлепает его по заду свободной рукой, продолжая отталкивать. Раздается звук упавшего персика. С губ матери готово сорваться: «Нет, нет!». Она яростно разрывает пакет с туалетной бумагой и, стиснув зубы, кое-как вытирает лицо малыша, а затем пол. На ее лице каменное выражение, она увозит тележку. Оставляя после себя гнетущую атмосферу, семейство сворачивает в следующий проход. Плач детей растворяется в шуме супермаркета.
Различие между Врагом и Союзником было показано выше как бы с высоты птичьего полета.
Теперь давайте проведем детальный анализ диалога, в котором проще проследить взаимодействие между Врагом и Союзником. (Диалог снабжен примечаниями для дальнейших отсылок.)
Майкл принес из школы табель с отметками; семья обедает за столом. Отец успел пропустить пару рюмок.
Отец: (сердито) Так, парень, похоже, тебе не поступить в колледж (1).
Майкл: (удивленно) О чем это ты?
Отец: (бросает на стол табель) Посмотри-ка на это. Чего ты добиваешься? Хочешь получить награду за самые низкие отметки в истории? (2).
Майкл: Эта мерзкая миссис Спрус! Она снова придирается ко мне. Я так старался, когда писал это сочинение, а она опять поставила мне «неуд».
Отец: Не ругайся за этим чертовым столом и не пытайся винить во всем учительницу. Я уже несколько недель не видел, чтобы ты делал домашние задания. Я могу сказать тебе лишь одно: если ты не собираешься заканчивать среднюю школу (3), тебе лучше поскорее найти работу (4). Я не хочу содержать в этом доме бездельника (5).
Майкл: Мне не нужна твоя помощь. Я найду работу, не волнуйся.
Отец: Конечно, если очень повезет (6). Будем надеяться, что ты продержишься на ней дольше, чем на той работе летом. Там тебя хватило ровно на неделю. Тебе лучше взяться за ум сейчас же, иначе можно жестоко поплатиться.
В вышеприведенной словесной перепалке отец Майкла вел себя как Враг. Теперь давайте посмотрим, как подойдет к ситуации Союзник.
Отец: (взволнованно) Парень, давай-ка поговорим о твоих отметках (1). (Он вынимает из кармана табель и кладет его перед мальчиком.) Все выглядит не слишком хорошо. Что происходит, Майкл? (2).
Майкл берет бланк и напряженно на него смотрит; отец ждет.
Майкл: Эта мерзкая миссис Спрус, она придирается ко мне. Я так старался, когда писал это сочинение, а она опять поставила мне «неуд».
Отец: Нет смысла винить в этом учительницу. Что случилось? Почему у тебя такие низкие отметки? (3).
Майкл: Я пытаюсь заниматься, пап. Похоже, у меня просто нет способностей. Я потратил столько сил на это сочинение, а оно все равно оказалось недостаточно хорошим.
Отец: Да, но в последний месяц я не часто видел тебя за выполнением домашних заданий. Может, ты и усердно занимаешься, но все-таки не так усердно, как следовало бы. Или, возможно, тебе требуется помощь (4). Тебе нужно что-то предпринять, так как мне кажется, что ты не сумеешь закончить школу, и я боюсь (5), что ты не найдешь работу, учитывая нынешнюю ситуацию.
Майкл: Не волнуйся, я найду работу.
Отец: Да, я волнуюсь и считаю, что тебе необходимо отнестись к своим школьным обязанностям чуть более серьезно, поскольку жизнь — штука тяжелая, и еще тяжелее приходится тем, кто не заканчивает среднюю школу. Может быть, я могу помочь тебе с домашними заданиями?
Майкл: Как бы не так. Когда ты приходишь домой с работы, ты слишком утомлен и хочешь почитать газету или посмотреть телевизор. Ты никогда не прислушиваешься к моим словам и не сможешь помочь мне с домашними заданиями.
Отец: Увы, это так, и я вижу эту проблему (6), но мне кажется, нам лучше взяться за нее, пока ситуация не стала совсем скверной и ты не вылетел из школы. Давай попробуем. Что ты на это скажешь?
Сравнивая эти два примера, мы видим, как отец Майкла в роли Врага объясняет неуспеваемость сына и пугает его, неожиданно заводя разговор об отметках (1). Затем он высмеивает Майкла (2), снова находит объяснение его неуспеваемости (3), угрожает (4) и оскорбляет (5) его. После чего следуют саркастические замечания (6) и новые угрозы.
В роли Союзника отец Майкла избегает угроз, оскорблений и сарказма. Он старается не напугать Майкла и не винит его за неуспеваемость. Вместо этого он подходит к проблеме осторожно и деликатно (1), задает вопросы (2) (3), предлагает решения (4), заговаривает о своих чувствах (5) и берет на себя определенную ответственность за происходящее (6).
Теперь давайте рассмотрим пример, касающийся употребления наркотических средств. Борис и его племянница Джоан ведут разговор, который дядя подводит к выпивке.
Борис: Есть одна вещь, которую я не переношу: видеть, как эти юнцы гоняют на своих машинах и распивают пиво. Меня от этого просто тошнит.
Джоан: Ты сам разъезжаешь повсюду на автомобиле и куришь марихуану; тебе ли жаловаться?
Борис: Это разные вещи. Марихуана не мешает вождению. После нее даже легче вести машину. В любом случае, я курю ее нечасто. Эти же юнцы, похоже, одновременно пьют, курят и принимают возбуждающие и успокаивающие средства. Они пьют, так как спиртное — единственное, что они могут купить, чтобы поймать кайф. Разумеется, это все, о чем они думают. Кайф, секс и машины. Мне кажется, когда я был в их возрасте, то думал о более серьезных вещах. Похоже, у этих юнцов вообще нет мозгов. Почему ты их защищаешь? Ты тоже выпиваешь?
Джоан сжимает губы и ничего не отвечает.'
Борис: Ну же, не лги мне. Я знаю, что ты выпиваешь! Ты ничем не лучше остальных.
Джоан: Ты опять за свое, я тебя ненавижу! Ты всегда начинаешь споры исподтишка. Оставь меня в покое.
Теперь попробуем избрать заботливый подход.
Борис: Я очень удивлен при виде того, как подростки снова тянутся к спиртному. Я думал, что молодежь стала более здравомыслящей. Мне очень неприятно видеть возвращение всего этого. Ты тоже выпиваешь, Джоан?
Джоан: Разумеется. А ты что думал? Это единственное доступное средство, чтобы поймать кайф.
Борис: Но неужели ты не понимаешь, что алкоголь вреден и что ты можешь к нему привыкнуть?
Джоан: А что я, по-твоему, должна делать? Курить марихуану, как ты? Во-первых, она запрещена. Во-вторых, ее трудно достать. В-третьих, мои подруги ею не увлекаются. Так что я должна делать? Одолжить косячок у тебя и накуриться в одиночку?
Борис: Даже не знаю, что тебе сказать, но я уверен, что водить машину в пьяном виде опасно. Мне не нравится образ жизни твоих подруг, и я надеюсь, что ты в него не втянешься.
Джоан: Ну, я не так уж во все это втянута, и мне совсем не нравится кататься на машине с ребятами, когда они навеселе. Если честно, то мы покуриваем марихуану, но что мне остается делать, разве только держаться на расстоянии от нашей компании, и иногда я действительно так поступаю. Некоторым из моих подруг и мне все это не слишком нравится, и мы часто не принимаем в этом участия.
Борис: Ладно, я вижу, что это серьезная проблема, как на нее ни посмотри. Мне кажется, наркотики всегда будут проблемой. Дай мне знать, если я могу чем-то помочь, и, пожалуйста, береги себя.
Джоан: Спасибо. Буду об этом помнить и буду себя беречь. Не беспокойся.
Эти утрированные примеры поведения Критикующего и Заботящегося родителя иллюстрируют то, как Враг выносит категорические неблагоприятные суждения в отношении других, предсказывает неблагоприятный исход, приписывает людям плохие качества и пытается контролировать их поведение, по-настоящему не понимая, с чем он имеет дело. Напротив, Союзник старается уберечь детей от опасности, исходит из того, что с людьми все в порядке, ожидает благоприятного исхода, предполагает, что люди действуют из лучших побуждений и готовы к сотрудничеству, а также стремится руководить не путем контроля, а посредством обсуждения и ободрения.
Как правило, Враг алкоголика не дает покоя своему хозяину, постоянно оскорбляя его (ты пьян, слабоволен, глуп), что-то предписывая (не размышляй, не доверяй, отрешись от своих чувств) и делая атрибуции (однажды пьяный — всегда пьяный; тебе никогда не исправиться). Столкнувшись с подобной проблемой, Союзник ответит наградами (ты сильный и умный), позволениями (размышляй, доверяй, живи своими чувствами) и позитивными атрибуциями (ты изменишься, у тебя все будет в полном порядке). Более тщательное исследование этих влияний Родителя можно найти в моей книге Scripts People Live («Сценарии, по которым живут люди») [18].
Вместе с информированным Взрослым и веселым, радостным Ребенком Союзник позитивно влияет на жизнь людей. Наоборот, Враг обычно оказывается заодно с заторможенным, скованным Адаптированным ребенком, и независимо от того, связан или нет Враг со знающим Взрослым, его альянс с Адаптированным ребенок способствует формированию сценариев. В конце концов ребенок инкорпорирует Критикующего родителя, после чего начинает относиться к другим и собственному эго-состоянию Ребенок в той манере, которую ему привили родители. Наконец, Враг становится хранилищем всех негативных идей, тюремщиком, который держит в неволе осознание, интимность и спонтанность Ребенка и противится мыслям об изменениях и самим изменениям, способным аннулировать сценарий и направить жизнь человека по более созидательному пути. Какое отношение имеет все вышесказанное к лечению алкоголизма, будет подробно объяснено в третьей части этой книги.