Я спустился следом и в отличие от Киппа в глубину не пошёл. Это была если не бухгалтерия, то нечто подобное. На двери снаружи кабинета табличка «2». Понимай как хочешь.
Покопался в документах, которые валялись. Ерунда. Бухучёт, какие-то счёт-фактуры, ордера. Фамилия Сташинского не фигурирует.
Разогнулся, поднял глаза и упёрся взглядом в приклеенную бумажку формата А4 с надписью «Ответственный за пожарную безопасность Сташинский В. Г.».
Фуууух. Я заулыбался, что со мной в последнее время бывало редко. Навигация работает.
— Кипп, есть что-то полезное? — крикнул ему через дверь.
Через пару секунд он заглянул.
— Тут был цех по производству мебели. Ни одного готового дивана, но огромное количество пиломатериалов. Тонны готовых дров.
— Отлично. Короче, в двух словах, карта работает, всё в порядке. Предлагаю по такому случаю тут же и заночевать. Посидим у костра, посмотрим, что тут ещё полезного, отдохнём с дороги. До заката ещё несколько часов, но места удачнее не найти.
Штрафник замолчал на пару секунд, потом молча кивнул.
Киппу нравилось мародёрить. Это, наверное, после года заключения накопилось. Я не стал спорить. Мы спрятали внедорожник под покрывалом от кровати сектантов, которое стащил Кипп.
В результате я сидел у костра на диване, причём это был старый, изготовленный ещё в СССР продавленный диван, а не что-то из готовой продукции, видимо, её всю вывезли. Я сидел, грелся, пил чай, а Кипп обшаривал все уголки здания.
Поэтому Кипп кое-кого пропустил.
Мужик, такой, который в моей классификации называется «сталкер», спустился через дыру в потолке бухгалтерии, огляделся и уверенно направился ко мне, плюхнулся на диван рядом и протянул руку для рукопожатия.
— Проводник!
— А я Странник. Привет, какими судьбами? — вообще-то я видел этого парня в первый раз.
Кипп копошился в дальнем помещении и шумел, как недовольный бобр.
— Вообще, меня зовут Тимур Рафкатович, но все называют Проводником, не таким как на железной дороге, а скорее по местности.
— А я Антон Александрович. И всё же, рассказывай, что тебя привело?
— А что рассказывать? Я Проводник, это моя стезя. Брожу тут, помогаю людям дойти до места, которое им нужно.
— Ого, не знал, что существуют проводники.
— Кто-то должен этим заниматься, делать так чтобы люди выживали.
— А что берёшь в оплату?
— Ну, деньги сейчас не котируются. Всё как обычно, информация, патроны, продукты, топливо. Бывает и бесплатно помогаю. Опять-таки кто-то должен делать так, чтобы люди выжили.
— Знакомая логика. Меня за нечто похожее люди считают за наивного дебила, а другие за кровавого маньяка. Есть ещё такие кто сочетают обе точки зрения, мол я лох-убийца.
— А тебе есть дело до чужого мнения, Странник?
— Да не особо. А ходишь как, налегке?
— Хе-хе… Нет, на снегоходе катаюсь. Это граница моих обычных мест. Само собой, когда я увидел ваши следы, они меня заинтересовали, решил зайти, посмотреть кто вы такие?
— Да так. Обычные странники. Мы ищём радиоведущего, который помирает от голода.
— Ярута? Радио я слышал, но он никогда не называл свои координаты.
— А он их и не знает, только станцию, где торчит, в селе Прокуроровка, типа «Пересадочная станция».
— А ты откуда знаешь координаты? Или ты спец по железной дороге?
— Нет, просто у меня есть знакомый, он запеленговал и установил место. Вот, решил поехать. Кстати, ты не болел вирусом? А то ты можешь быть под угрозой?
— Вирус, что покрывает тела рисунками? В июле у нас все им заболели. А вы?
— Мы только сейчас, в декабре. Вернёмся к тому парняге с радио.
Я достал планшет.
— Это за пределами моих обычных путей, — Проводник скинул капюшон, долго смотрел на карту. — Но… Примерно представляю себе, как туда попасть. Это на западном берегу новой реки. То есть мы буквально сейчас на этом берегу, а это намного дальше. Я там не бывал, но можно добраться.
— Стоп. Реки?
— Странник, ты сидишь около реки, в полукилометре. Вы проехали по ней. Не заметил реку? — Тимур говорил вежливо, но подкалывал, потому что вопрос был справедливым.
— Заметил. Но на карте её нет.
— Ну, что такое карты? Поверь Проводнику, мир меняется, если ты не заметил.
— Снова подколол. Практический вопрос, прокатишься с нами? Завтра утром?
— Наливай чай, Странник. Могу составить компанию, но если у тебя такая крепучая навигация, то зачем тебе я?
— А я хочу услышать историю про реку. Откуда она взялась? И как она могла течь зимой?
Глава 8Спрятанная музыка
Говорю тебе: с часа твоего
рождения идёшь ты к смерти.
Л. А. Сенека
— Итак, река?
Было утро, и мы неторопливо топили по направлению к конечной точке. Климентий помалкивал, а Кипп, которого я посадил за руль, время от времени косился на Проводника. Отвык от посторонних людей, слегка одичал, ну и подозрительность, усиленная постоянным страхом умереть, сказывалась.
Руки зябли, несмотря на работающую печку.
Я и Проводник сидели на заднем сидении и посматривали в тонированные окна. Сегодня светило солнце и без тонировки внедорожника нам пришлось бы туго. Разного рода солнцезащитные очки — обязательный атрибут сталкеров и торговцев, потому что белый снег и светлый лёд отражали солнечный свет так, что через пару минут смотреть становилось больно.
— А что река, Странник? Река как река. Было странно, река течёт прямо во льдах, но потом привыкли, сейчас и без того хватает странностей. Река по крайней мере не пытается нас убить. Появилась в июле, текла до августа. То есть, в общей сложности меньше двух месяцев. Река стала для нас непреодолимым препятствием, потому что не было мостов. Зато быстро закончилась.
— Погоди, река не может течь, когда минусовая температура.
— И тем не менее. Солнце сейчас светит неярко. Странный такой эффект, небо голубое, а солнышко в нём мутноватое, словно болеет.
— Это от вулканической пыли в верхних слоях атмосферы. Первые месяцы, помнишь, вообще была постоянная дымка, но пыль постепенно осела, смешалась со снегом.
— Серый снег? Помню. Он ещё горький такой, — согласился Проводник.
— Вообще-то пить и есть такой снег вредно, особенно для детей, там мышьяк, сурьма, ртуть.
— Все выжившие, которых я знаю, пользуются фильтрами. Никому не нравится горечь. Но в последние месяцы снег снова стал белым.
— Да, вулканический пепел остался только в тропосфере, этого достаточно, чтобы затруднять солнце, но цвет неба…
— Знаешь, Странник, я впервые слышу эти все теоретические выкладки, — перебил меня Проводник. — Но в те дни солнце светило и иногда плавило снег.
— Таяло и обратно замерзало, — упрямился я. — Эффект только на поверхности, незначительное подтаивание.
— Ты мне будешь рассказывать? — усмехнулся он. — Конечно, на весеннюю капель это не тянет, но таяние было не такое уж «незначительное». Из ледников текли ручейки, зачастую грязные, в том числе с той же горечью, они собрались в реку и текли на юг. Ты видел реку? Ну вот, к чему спорить? Не хочешь, не верь.
Проводник не был похож на горячего спорщика. Наоборот, он выглядел как человек, который уже все всё, что нужно, доказал и мало зависит от чужого мнения.
— Она такая и была, шириной в полторы сотни метров?
— Это в разливах, причём берега постоянно подмерзали. На узких участках не больше двадцати. Пока солнце светило жарче, условным летом, река текла куда-то в южном направлении.
— А ты местный? Была тут река до Катаклизма?
— Не местный, но её не было. Ты сейчас о том, что реки не появляются сами собой, а соответствуют рельефу, текут по низинам? Ты прав, однако рельеф тоже изменился.
— По идее рельеф остался прежним, просто повысился на несколько метров снега после начала Катаклизма.
— По идее? Странник, а ты разве делал карту глубин снежного покрова?
— Никто не делал, Проводник, ни у кого нет столько сил и лишнего времени, чтобы ходить и бурить снег до мёрзлого грунта.
— Но ты копаешь иногда? Судя по тому, как вы шустро пробрались в тот цех?
— Копаю. С тех пор, как снега было сантиметров пять и его можно было сдвинуть ботинком.
— Ну и как твои наблюдения? Слой снега одинаковый везде?
— Ну, я думал, это объясняется опять-таки рельефом. Нет, конечно, не одинаков, где-то и двадцать метров, и больше. Есть места, где хрущёвки занесло по маковку. Прошло меньше полутора лет, думаю, ещё за год их будет не видно. Кроме того, в некоторых местах снег лежит себе и лежит. Статично. А где-то ледниковый панцирь двигается.
— Уровень снега и льда разный, так? — засопел Проводник.
— Да.
— Но ведь снег падает примерно одинаково везде?
— Может в какие-то места его уносит, наносит.
— То есть слой снега в итоге неравномерный и рельеф поменялся? — упрямо вёл мысль в нужном ему направлении Проводник.
— Ну блин, получается, что поменялся, — согласился я.
— В общем, это всё рассуждения о прекрасном. Летом река была. Всё, это законченная мысль. Ко второй половине августа солнце стало светить менее ярко, река замёрзла буквально за пару дней. И всё. Сейчас у нас декабрь, она всё ещё тут.
— Думаешь, следующим условным летом снова будет течь? — недоверчиво спросил я.
— Хочешь приехать, рыбку половить? А если серьёзно, то не знаю. Тут нет уверенности не то, что в завтрашнем дне, но даже и сегодняшнем, — в качестве иллюстрации своих слов он показал пальцем вперёд.
Там, в полукилометре была словно бы стена, какое-то нагромождение.
Кипп сбросил скорость, и мы докатились до тороса. Довольно странного нагромождения льда, переломанного, наваленного друг на друга словно два поля из льда пошли друг на друга войной.
Мы вышли из машины. Снег не валил, зато дул отвратительный боковой ветер.
— Странная херня. Ты видел такое, Проводник?
— Видел, но не настолько большое. В одной из общин мужик есть такой, Мичман, он много книг странных читал. Так вот он утверждал, что вулканический пепел, который падал с неба, насыщен магнитными железными частицами и его двигает магнитное поле. Но вы должны понимать, что тот же Мичман рассказывает, что под слоем снега и земли есть система туннелей великой Тартарии и их жители иногда выходят на поверхность в виде голограмм и мешают ему спать.