— Чудной мужик. Ладно, давайте объезжать этот торос.
Торос был длиной в три сотни метров. Тем не менее мы нашли проезд ближе к краю поля и двинулись дальше. Ветер усилился, и я взял в руки планшет с Климентием. Запустил программу внутреннего чата колонии, который был офлайн и не мог бы ответить и написал: «Что-то с погодой?».
Само собой, Климентий был уже в планшете и мог ответить: «У меня нет данных. Датчики ветра остались на грейдере, они показывают прежний западный ветер, давление без изменений».
«Понял».
Через полтора километра снова попался торос. А после него ещё один в километре. Мне такая динамика не нравилась, но я помалкивал, сталкеры волей-неволей становятся суеверными и некоторые вещи вслух не произносят.
А ещё через три часа нам попался не торос, а скопление снега, льда и изломанных деревьев.
— Тут был лес? — спросил я скорее самого себя, чем спутников.
— Это за пределами моих обычных путей, Странник, — Проводник воспринял вопрос на свой счёт.
Мы вышли и осмотрелись. Воплощённый хаос — снег, лёд, деревья, которые смешало и перекрутило. Это место уже не представляло собой не то, чтобы ровную плоскость, это была каша крупными кусками, разбросанная по тарелке площадью квадратный километр.
— Сколько нам до точки? — буднично спросил Проводник, который не спрашивал нас про то, как мы тут ориентируемся, но видел планшет с интерактивной картой.
— Четыре километра и что самое паскудное, это прямо за этим чудесным лесом.
— Классный у тебя навигатор. А все те, что я видел, перестали работать.
— Ага, этот всё ещё пашет.
— Ну что, — Проводник оставил свой снегоход в том цеху, где мы встретились, а сейчас достал из салона рюкзак, — прогуляемся, Странник? Четыре километра — это пара часов пути.
— Я предлагаю Киппа оставить тут.
— Что? — возмутился штрафник. — Да я сильнее вас, любого из вас. Можем прямо сейчас проверить. Ты, Странник, пару дней назад вообще помирал от острой фазы вируса, ты даже не восстановился.
— У меня есть практическая причина предлагать тебе остаться. Чтобы ты развернул Паджеро на выезд, обложил крупными кусками снега, рядышком развёл костёр и ждал нас, охраняя технику.
— От кого, от вымерших диких зверей?
— На случай если Кли… навигатор заглючит, и он не покажет вот эту точку, то как мы найдём Паджеро? Будем ходить по парковке и пикать сигнализацией? А так мы созвонимся с тобой, по огню и дыму найдём. Ну и да, если на то пошло, то твой навык хождения по поверхности минимален, а мы с Проводником опытные сталкеры.
Мы с Проводником принялись надевать на себя рюкзаки и брать снаряжение.
— Ладно, подожду вас. Только пока вы будете топать, начнётся ночь, так? Вас ждать утром или прямо в ночи?
— Ну, вероятнее, что уже утром, — ответил я. — Давай так, мы доберёмся до нашего радиста, свяжемся. Ты ответишь, что жив-здоров. И мы тогда решим, что пошли к тебе, несмотря на ночь или ждём утра. Может, там заночуем.
— В общем, держи хвост пистолетом, — похлопал его по плечу Проводник.
— Я не собака, — насупился Кипп.
…
Хождение по таким навалам — очень специфическое занятие. Мы молча шагали первые пять минут, потом оба остановились, синхронно нацепили снегоступы.
Снегоступ штука простая, куда проще лыж. Просто сетки, которые вешаются на обувь, чтобы увеличить площадь опоры. Опорная середина, куда ставится ботинок, фиксирующие ремни. Чем проще, тем реже ломается. А сломается, ну что же, новые делаются из подручных материалов.
Беда была в том, что в этом буреломе снег был всех видов. И окаменелый в лёд, перепутанные слои наста, мягкий сыпучий «песочек», в который легко провалиться и даже свежий, пушистый снежок. Снегоступ позволял не проваливаться во все виды снега, хотя панацеей, безусловно, не был.
Снегоступ Проводника был сложнее, это была целая пластиковая пластина, ровная, с кустарными, но очень качественными фиксаторами.
— Я смотрю в тех местах, где ты живешь, есть производство?
— Не обижайся, Странник, но я не особо люблю рассуждать про общины, которым помогаю. Некоторая секретность. В качестве баланса, не спрашиваю у тебя про твоих. Хотя если ты что расскажешь, послушаю.
— А что тут скажешь. Просто люди. Работяги, студенты, водители, дворники, колхозники. Даже парочка представителей научной интеллигенции есть.
— А офисный планктон?
— Те, кто захотел выжить… Переучивались. В новом мире нужно уметь что-то полезное. Когда ты юрист… Лучше б тебе уметь работать топором. Им пришлось туго. Ну то есть, всем пришлось несладко, но в разной степени. Легко переучиться, если ты привык к постоянной смене обстановки, к работе руками, к тому, чтобы сам за себя отвечать. Наш комендант инженер-энергетик, умеет работать руками, причём не только по проводам, а вообще по всему, включая человеческие лица. А я до всех этих событий был вахтовиком.
— А основная профессия?
— Бесценная по нынешним временам, я бетонщик.
Проводник негромко рассмеялся. Это смотрелось странно, что мы беседовали в уюте внедорожника, а потом как ни в чём не бывало, продолжили пока карабкались на пригорки, огибали торчащие в стороны стволы деревьев, которые природа вывернула с корнем, спускались в приямки и старались не провалиться если в этом буреломе образовались пустоты.
Мы использовали то, что любители эльфов и всякого толкиенизма назвали бы «лёгкие ноги». Мы двигались плавно, легко, не наваливаясь всем весом и не напрягаясь, чтобы можно было без проблем менять положение тела и переносить на новые точки опоры. Я использовал как посох свой бессменный топор, а Проводник, у которого, к слову, были неплохие составные лыжные палочки, только ноги и всё. И тем не менее мы достаточно быстро продвигались вперёд к своей цели.
Такое движение достаточно быстро утомляло и через сорок минут мы остановились внутри ямы шестиметровой глубины.
— Прошу привала, Проводник! — я поднял руки. — Кипп прав, я недавно прошёл острую фазу вируса Татуировщик.
— А, ну да, ты что-то такое говорил. Думаешь, ты больше не заразен?
— Надеюсь, у меня финальная стадия выздоровления. Ну, я рассчитываю, что вышел к выздоровлению, а не отказу органов и у меня короткое улучшение перед смертью.
— Ты знаешь, по поводу вируса. Мы с мужиками покумекали и думаем, что вирус не так страшен.
— Я-то надеюсь, что он убивает. Есть свои причины на такое рассчитывать, — ответил я.
— Убивает. Но если бы не Катаклизм, это был бы просто очередной чудной грипп, не более того. Грипп ведь тоже убивает, так? Просто вирус застал нас, то есть, людей, что называется врасплох. Он убивает, потому что мы ослаблены, голодны, слабы, недополучаем белок, витамины, солнечный свет, ведь большая часть людей сидят в убежищах и наружу нос не показывают.
— То есть, ты считаешь, вирус не так уж крут, просто мы салабоны?
— В конкретно этот момент нашей жизни — да.
— Ну, Проводник, если подумать, я с тобой соглашусь.
— Ладно, сменим тему. Скажи, а военные у вас обретаются?
— Нет. Точнее сказать… Будешь энергетик? Из старых?
Я достал две баночки Red Bull 0,25 и одну подал Проводнику.
— Приму в подарок, — осторожно ответил он и предложил в ответ крем.
— Хороший, с пантенолом.
— Давай. Передохнём пару минут и в путь. О чём это мы, о военных? — я присел и намазал лицо порцией крема, потом с треском открыл банку и влил в себя глоток кисло-сладкой жидкости. — Так вот, у них есть по крайней мере одна известная мне база, собственно, она там же, где была часть.
— Выкопали себе туннели?
— Как ни странно, построили снежный замок, причем не для красоты, а по всем правилам фортификации. Я много раз им предлагал переместиться в город, есть много свободных локаций пригодных для заселения.
— Не хотят? — предположил Проводник.
— Тут материя тонкая… Мне кажется, что очень многие, если не все, выжили, потому что у них была идея, какой-то смысл, внутренняя причина для активных действий. Военные до сих пор служат, они поднимают флаг, у них звания и порядок. Понятно, что большая часть утомляющей части службы ушла в небытие, но они по-прежнему солдаты, они как приняли присягу, стали на пост, так и не могут оттуда уйти. И этот «долг» держит их в стране живых.
— Интересная концепция. Пойдём?
— Да, пошли.
Мы выбрались из ямы и действуя так, чтобы сэкономить силы, пошли к месту назначения, указанному на карте имени Климентия.
— А какая у тебя идея-фикс, Странник?
— На первых порах это было простое незамутнённое выживание. Потом — остаться в живых среди выживших. Быт наладить, адаптироваться, научиться получать удовольствие хотя бы от тех остатков жизни что остались. А теперь… Если не считать того, что я пытаюсь справиться с очередной бедой из-за горизонта, теперь я думаю… А куда мне вообще двигаться? Вот представь, ты попал в воду. Допустим, это не ледяная вода, как в нашей реальности, а как в прошлом. Ты упал с борта лодки в море.
— Надо грести к берегу.
— Погоди. В первый момент ты выплываешь и стараешься не утонуть. Приноровиться к новой среде. Вот ты не утонул. А дальше? Дальше-то что? На короткой дистанции тебя такая стратегия спасла, больше скажу, она была правильной. Но в более далекой перспективе ты утонешь, не сможешь вечно держаться на воде. Отсюда вопрос: где берег? Куда плыть?
— Ты сейчас думаешь, куда тебе плыть?
— Ну да. Давай рассмотрим оптимистичный сценарий. Зима продлится четыре года.
— Хрена себе оптимистичный.
— Ну, у нас есть один библиотекарь, который то ли кино видел об этом, то ли книгу читал. В общем, знаешь, при отсутствии других понятных теорий, мы взяли эту как рабочую. Тем более, мы переживаем вторую зиму, сможем пережить и четвёртую.
— Главное, чтобы их было какое-то не запредельное количество. И это будет не новая эра ледяного шара, больше шестисот миллионов лет, когда планета превратилась в большой ровный кусок льда. Четыре, если подумать, тоже переживём.