те, а если надумаете, то обращайтесь ко мне или Хану. А теперь, Саныч, давай поздравление.
— Всех поздравляю, — с готовностью отреагировал я. — Всем желаю здоровья крепкого и отсутствия неудач, проблем и болезней. Да и чтобы все были живы!
Я поднял бокал повыше, народ стал чокаться между собой и ближайшие со мной.
Когда народ стал пить, я отступил назад.
— Ты как, Саныч? — чуть оттянул меня в сторону Иваныч. — Держишься?
— Держусь, Иваныч.
— Ты не наломаешь дров? Не угробишь себя?
— Как это ни странно, я крепко цепляюсь за жизнь.
— Ладно, твоя поездка на море имеет много причин, — многозначительно сказал Иваныч, — дай народу всё переварить, а через неделю-другую проявятся первые желающие. На днях будут первые списки. Потом кто-то откажется или решится. Короче, видно будет.
— А лично ты?
— Моя семья на море едет. Быть может, это будет самая трудная поездка к морю, но я в деле.
Он хлопнул меня по плечу.
С бутылкой в рюкзаке я проскользнул в Зал Искателя и переоделся в комбез для рейда.
Взял всё необходимое и уверенно прошёл шлюз, буркнув дежурному, которому в порядке исключения позволили на рабочем месте выпить двести грамм самогона, что пошёл проверять свой вездеход.
Чтобы доехать до Дома Сектантов мне потребовалось пять с половиной часов, то есть очень мало. Правда и двигал я туда напрямую. Там теперь был Кипп, который в праздновании Нового года участия не принимал. Когда я вызвал его по рации, он ответил недовольным голосом, что собирался спать.
…
На месте раскопа, то есть места, откуда можно попасть вниз, было сооружено нагромождение листов металла, криво-косо покрашенного в белый цвет, стянутых саморезами и снабжённых пластиковой балконной дверью.
— Открывай, сова, медведь пришёл! — я постучался в двери и Кипп действительно открыл.
— Давай выпьем за Новый год!
— Я не особенный любитель алкоголя, — неопределённо ответил он.
Кипп был одет в белый балахон с нарисованным на всю грудь Иисусом, который возносился к небесам в ядовито-оранжевых лучах солнца. Ежу понятно, это местный трофей.
— Ладно, отставим пока шампанское, только его надо положить в сухое прохладное место.
— Сейчас любое место сухое и прохладное.
— Надо, чтобы не минус, а то замёрзнет, лопнет.
— Тогда на кухню.
Это была всё та же кухня, где я когда-то спал, пока болел и приходил в себя после бешеных скачек. Но Кипп всё менял под себя. Тут была современная встроенная кухня, которой раньше не было, собранная его руками — столешница, раковина, плита, объединённая с печкой.
Утеплитель не виден, но помещение тёплое. Есть вытяжка, бойлер и душевая кабинка в углу. Широкий диван, стол, два телевизора и висящее на стене радио. Все максимально удобно, красиво и при этом аскетично.
— Ты задался целью выживать в комфорте? — спросил я в некотором удивлении.
— У меня была возможность сделать всё хорошо, так, как я считаю нужным. Инструменты, материалы. Мне будет жаль превратить это всё в общежитие, даже на пару дней.
— Ты не гони лошадей, может и не придётся. Дом Сектантов не на берегу реки. В идеале выставить технику на готовность, погрузить людьми и тронутся и всё в одном месте.
— Проложить дорогу к реке?
— Не то. Давай попьём чай или шампанское и поищем место, более подводящее под стартовый лагерь.
— Я только «за».
— Поэтому тебя и хочу задействовать. А ещё, потому что ты ранним утром первого января трезвый и ничем не занят.
— Первое января просто цифра, отметка полёта планеты вокруг своей орбиты.
— Ой, не нуди, Кипп. Даже я такой херни не несу.
— Странник, ты и сам трезвый и грустный.
— Я не грустный, а серьёзный. Так что, будет чай?
— Кофе. У меня много кофе в зёрнах. Сейчас сварю.
Он включил на одном из телевизоров ролик Бэдкамедиана, где тот матерился по поводу фильма «Полицейский с Рублёвки». Это было по-своему мило, что люди переживали из-за подобной херни.
Видимо, что есть, то Кипп и смотрит.
— А Проводник к тебе наведывался? Это границы его ореола обитания?
— Нет, вероятно, мы с моими дохлыми сектантами севернее. А что?
— Думаю, встретим мы его или нет. Ладно, давай пить кофе. А потом поищем.
— Другое место под базу? Я поддерживаю.
— Это радует, — я развернул планшет с навигатором. — Вот наша безымянная река. И вот этот сектор в десяти километрах отсюда лучший с точки зрения логистики для оборудования стартового лагеря. Надо прошерстить этот бережочек.
— Сейчас, первого января?
— Нет, блин, завтра.
— Странный ты, Странник.
— Это не ответ.
Он достал механическую кофемолку, с неторопливостью буддистского монаха насыпал зёрна из жестяного коробка, перемолол, достал турку, насыпал туда тёмно-бурый порошок, поставил на металлическую поверхность каменной печи.
— Нет проблем, давай покатаемся.
— Вот и ладненько.
Достаточно бодро испив этот самый кофе, причём я пил, а всё больше Кипп одевался, мы вышли на поверхность и полезли в мой вездеход.
Своим прошлым хозяевам он счастья не принёс. А вот меня радовал. Сейчас мы топили, прямо-таки на крейсерской скорости, к зоне поиска.
Для начала мы достаточно быстро доехали до извилистой белой поверхности реки, откуда ветер на некоторых участках сдул снег и обнажил тёмный лёд.
На сам лёд не выезжали, потому что это участок низменный, обзор оттуда минимальный, катились по берегу.
— А чего там искать? — Кипп через пятнадцать минут путешествия ткнул пальцем в горизонт впереди. — Вот оно.
— Быстро ты делаешь выводы, что другое место лучше Дома Сектантов. Просто по силуэту.
Кипп не стал это комментировать, а мы просто катились вперёд вдоль реки к очертаниям торчащей из снега серой кирпичной пятиэтажки. Ну, то есть это я предполагал, что она — пятиэтажка, визуально из снега торчало только два с половиной этажа.
Других построек видно не было, хотя рядом была ещё и торчащее в небо кирпичная труба.
Ну да, формально — до реки метров двести, правда между ними изломанные деревья вперемежку со льдом, остатки лесопосадки. Но между ними можно прочистить проход.
И всё же пятиэтажку надо ещё исследовать.
Дул небольшой ветер, и я объехал здание и поставил транспорт в ветровой тени. Когда мы вышли, запер вездеход, но ключ держал наготове. Мало ли кто в теремочке живёт. Вдруг они как выпрыгнут, что захочется уехать?
Кипп держал в руках автомат, я свой пока что закинул на плечо, но проверил Вальтер в нагруднике.
Некоторые окна в здании были разбиты, так что мы прошли в одно из таких безбожно заснеженных и вымороженных помещений.
Это была двухкомнатная квартира, оклеенная ядрёными красными обоями, сильно пострадавшая от действия стихии.
— Ну что, — я прошёл к входной двери и повернул ручку замка на открывание, чуть толкнул дверь, удостоверился что она не примёрзла, а такое часто бывает, щёлкнул фонариком и приготовился войти в подъезд. — Ты готов?
— Как пионер.
Я открыл и для начала чуть подался в сторону. Ну это скорее привычка, мало ли что оттуда попрёт.
Никто навстречу нам не выскочил, однако в ноздри ударил неприятный запах, пахло мышами, смрадом и аммиаком.
— Раз воняет, значит что-то там есть или было и издохло. Погнали.
В подъезде валялись мышиные какашки и какой-то мусор. Если бы это был обычный сталкерский рейд, то мы бы прошлись по подъезду и вычислили самые богатые двери, чтобы их вскрыть. Сейчас, раз уж у нас поиск места под базу нас интересовал, для начала самый важный вопрос: «Кто в теремочке живёт?».
Я шёл первым, но так, чтобы в случае опасности отскочить в сторону, дав возможность Киппу вести огонь.
Лестница вела нас вниз, к первому этажу и мышиные какашки попадались всё чаще.
— Проверим квартиры на первом? — предложил Кипп.
— Нет, есть дверь в подвал, и она не заперта.
Нижняя часть дешёвой двери в подвал была не то, что прогрызана, а просто-таки обглодана сантиметров на сорок.
Я потянул её за ручку, поскольку лезть в эту нишу желания не было и не удивился, когда дверь оказалась не заперта.
В американских фильмах на пистолеты и автоматы, дробовики, словом — стрелковое оружие цепляются тактические фонарики. Чтобы ты видел куда стрелять и представлял куда целишься, однако мне такие штуки не попадались. Так что фонарик со шлема освещал сухой и сравнительно тёплый ход, лестницу в подвал. А пистолет просто в руках, без всякой иллюминации.
Топор я убрал, зацепил за спиной, взялся за Вальтер. Топором в замкнутом пространстве не махнёшь. Стараясь шагать насколько это возможно тихо.
За моей спиной пыхтел Кипп. Он, конечно, старался не шуметь, но пока что ему это не удавалось.
В нижней части лестницы двери не было, но висела какая-то тряпица, перекрывающая вход. Я ожидал, что на неё нацеплены банки и на них — ложки, чтобы гремело, но это была просто скучная тряпка, причем тоже погрызенная.
Я отодвинул её и шагнул во тьму подвала. А ещё я понимал, что тряпку кто-то подвесил и это были явно не мыши с крысами.
Стандартный низенький вонючий подвал по всему профилю здания и там тоже было холодно. Не так холодно, как на поверхности, даже скорее плюс. По центру подвала протоптана тропа, которая петляла мимо громадного количества мусора, бытовых вещей, пришедших в негодность, что внешне напоминало ситуацию, когда в квартире живёт бабка или дед, который тащит из мусорки всякий хлам.
Но в подвал обычно никто ничего не тащит. Ну, раньше так было, сейчас-то мало ли кто выжил и обитает тут.
Или не обитает? Бывает. А если бывает, то, где он или они тогда живут?
В любом случае я прошёл по «тропе», а Кипп двигался следом, не оспаривая мой опыт, а может, потому что тот, кто двигается первым, имеет больше шанса попасть в ловушку или словить пулю.
Тропа заканчивалась среди переплетения труб.
Трубы коммуникаций здания, пыльные, грязные, уходили куда-то к внешней стене подвала, в некий низенький проход.