Безусловно, Кипп — моральный урод и злодей. Но он злодей, стреляющий в моих врагов, а это что-то да значит.
У моего гранатомёта был скомканный ремешок, который я накинул на шею, распрямился и сцапал падающего Киппа за плечо.
Киппа трясло, он держал автомат и то приближал его к себе, от отдалял, причем происходило это со скоростью пару движений в секунду, его колотило как вибрационную платформу и автомат пару раз врезал ему по лбу.
Вместе с этой трясучкой я оттолкал его к двери и фактически выбил её его неосознанным телом, выкинув в столовую. После чего закрыл дверь, чтобы весёлая какофония осталась по эту её сторону, а Кипп пусть и на грязном бетонном полу, но зато вне зоны действия убивающего звука.
Теперь, когда мои руки были свободны, я потратил несколько секунд, чтобы достать из большого кармана броненагрудника свой старый верный Вальтер. На глазах наворачивались слёзы, причём не ностальгические, по временам когда я столкнулся с этим звуком впервые. Мне было физически больно.
Задрав голову Крысюна, я на секунду поймал его полубезумный взгляд. В следующую секунду негромкий ба-бах моего Вальтера вышиб ему мозги.
Я мельком глянул на рюкзак, брошенный Киппом. Мешок, что называется, «парил», то есть от него шёл дымок и это хорошо, это правильно. Хороший дымок.
Теперь я подошёл к Барсу, забрал из рук и с пояса два револьвера, висящие там как у ковбоя, сунул в карманы и, поймав его колено, на секунду зафиксировал чтобы, прижав пистолет, выпустить заряд ему в середину сустава. Потом повторил то же самое, прострелив второе. Пуля, выпущенная прямиком в коленный сустав, превращала его в месиво из разбитых сухожилий, костей, частей сустава… который никогда не срастётся, уж точно никогда в реалиях мира ледникового периода.
Ещё несколько движений — удары рукоятью в челюсть превратили красавчика Барса в беззубое изувеченное существо.
Мне было плохо, свирель доставала и меня, однако тот факт, что мои уши заткнуты гарнитурой, чуточку помогал. Да и мощность подана неполная.
Я потратил ещё три секунды, чтобы забрать три автомата, по секунде на ствол, у боевиков и рванул к спасительной двери.
Выскочив оттуда, я начал падать, ноги от свирели меня начали подводить, но тут уж меня поймал бледный как моль Кипп. По лицу его, несмотря на холод, обильно струился пот.
— Что это, блять, было??? — спросил он меня.
— Пора валить, крутить педали, — ответил я, стиснув зубы. За моей спиной захлопнулась дверь, там же остался и этот чудесный звук.
Я навалился на Киппа, и мы попёрли к двери, к выходу из столовой. Мы не дошли до неё каких-то пять шагов.
Время было выбрано неслучайно, в Орде почти все спали и даже хаотичные выстрелы не могли это поменять.
И всё же нам навстречу выскочило два автоматчика и прежде, чем я что-то предпринял, Кипп сделал длинную очередь и срубил обоих. Продолжая служить мне опорой, он перезарядил автомат, сняв магазин с одного из автоматов, которые я навесил на себя как на новогоднюю ёлку и потащил нас в коридор.
К счастью, коридор нам удалось пройти спокойно, а где-то на середине я уже смог идти самостоятельно, хотя гул в ушах стоял невероятный и здорово подташнивало.
Тогда же я сунул руку в карман и как полоумный дед на свадьбе, стал раскидывать конфеты, простые сосательные «леденцы», лихо кидал их вперёд и назад по коридору.
Кипп скользнул вперед, к двери, ведущей на лестницу и вниз, наружу.
Когда мы вышли на улицу, то, наверное, можно было бы просто идти и идти. Орда была слишком многочисленна, а также вооружена и одета, кто во что горазд, то есть мы запросто могли сойти за своих.
И когда из соседнего здания бодро вывалился десяток боевиков, они не посмотрели на нас, как на источник угрозы. Может быть, они бы вообще не обратили бы на нас внимание, они просто выскочили по тревоге.
Может быть.
Но я не стал проверять, что у них там за благие намерения, тем более что в руках у меня по-прежнему был гранатомёт. Три заряда в магазине, один в стволе. Вот этим одним я в них и шарахнул. Прямо в середину замершей на миг толпы.
Бахнуло знатно, по моим ощущениям взрыв был вообще двойным. Может быть, так и должен действовать термобарический заряд.
Враги горели. Нестройный вой людей, оглушённых, раненых, горящих заживо. Эта картинка мелькнула у меня перед глазами на долю секунду, потому что Кипп, скрипя зубами как колесами трамвая о рельсы, дёрнул и потащил меня вперёд.
— Найди бензовоз, — глухо попросил его я.
— Что? — выпалил он.
— Бензовоз. Клим говорит, их должно быть один или два, — я с трудом перезарядил гранатомёт.
— На кой они тебе… А, вот он! — он развернул меня по направлению к бензовозу и я, замерев на пару секунд, чуть подёрнув ствол вверх, со всей своей пролетарской ненавистью бахнул.
Не просто бахнул, но ещё и попал.
— Да как так-то⁈ — ошеломлённо просипел Кипп и мой горизонт начал заваливаться. Я успел упасть на грязный снег, а почти одновременно с этим рвануло.
Жирное пламя обуяло длинномер-грузовик, пару раз что-то взорвалось уже в процессе горения.
— Вот ведь жопа, соляра так детонировать не должна. Бодяжат, химики херовы, — некстати развеселился я.
Кипп, матюгаясь даже не через слово, а подряд, помог мне встать, причём я всё это время держался за свою палку-стрелялку.
— Побежали, Странник, пока зрители не собрались.
Я не стал спорить с очевидным. Были приятно посмотреть, как техника возле полыхающего бензовоза детонирует, вспыхивая от высокой температуры и как жирный поток дыма стремится вверх, украшая собой утро.
Но мы спешили к краю этой специфической парковки.
Когда прыгнули в кабину, я проверил по датчикам температуру в кожухе и сразу же завёл двигатель.
— Убери, пожалуйста, гранатомёт, и эти трофейные стволы. Потом распределим, — я скинул тяжёлое оружие на него.
— Куда? В ящик тот, что за сидением?
— Ага, — я резко тронулся. Грейдер не та техника, на которой участвуют в гонках, но я выжимал из него всё, что мог.
Он открыл ящик и стал грузить туда оружие, при этом присвистнул.
— Тут ещё есть оружие. Тут американский, как его… Ар-пятнадцать… с оптикой.
— Ага. Пригодится ещё.
Я разогнался и топил по тем же следам, которые оставил, когда приезжал.
— Странник, может расскажешь, что это за херота? Какого лешего? Что за звуки? И вообще, что мы теперь делать будем?
— Слышу в голосе лёгкий драматизм.
— А что, у нас разве всё хорошо?
— У нас, Кипп, всё хорошо. Это у них плохо.
Глава 4Группа восторженных поклонников
'Кто не любит спрашивать, тому и не соврут,
Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут!'
Р. Киплинг
— Поясни, — дёрнул головой Кипп, сделавшись серьёзным, хмурым, опасным и недовольным.
— Первое слово было «Орда». Помнишь?
— Помню, видел её своими глазами, верю и впечатлён. Дальше?
— Второе слово «вирус». Причём на самом деле это скорее два вируса, мало связанные друг с другом.
— Ты разгадал тайну Татуировщика? — спросил Кипп о вирусе, который как чума выкашивал колонии в Городе и, вероятно, не только нашего города.
— Нет, я же не биолог. Я воспринимаю всё, как есть. Вообще, Кипп, это моя сильная сторона. Помнишь, когда всё шарахнуло, случился так называемый Катаклизм, сильнейшие землетрясения по всей планете, все полезли в свои жилища и прятались под одеялами. Меньшая, но более активная часть занялись разбоем и мародёрством, а также разрушением госструктур и власти.
— А ты из какого типа?
— Я вообще другой. Я принял как данность тот факт, что произошёл апокалиптический кабздец. И всё. И не рефлексировал, а отталкивался от этого. Сейчас появился вирус. Я просто принимаю его как данность. Остальные… Не знаю, как отреагировал ты, психологически… Но большинство пошли по стадиям, отрицание там, торг, депрессия. Это, как по мне, была пустая трата времени. Большинство людей померли, пока проходили эти стадии, а за это время их накрыло шоковой заморозкой год назад. Вот тебе и принятие.
Утро было чудесным, по меркам Ледникового периода, конечно. Ветра нет, наши следы, которые я сейчас задваивал, видны чётко и ясно.
Ночью был небольшой ветер, который заметал следы, ведущие от Города. Ближе к утру ветер утих и до настоящему времени следы «сюда» отлично считывались.
Кипп с беспокойством глянул на эти следы, но промолчал. Он всё ещё не до конца понимал, что происходит.
— Так вот. Я не трачу время. Климентий говорил: «Там Орда и они всех убьют». Какой-нибудь Август задал бы миллион скептических вопросов и построил бы теорию о том, что Климентий — идиот на цифровой базе. А я принимаю это, как новую вводную. Быть может, Кипп, я в чём-то не умнее, а напротив, глупее остальных. Но в результате я прихожу к практическому результату. Вирус Татуировщик объективно существует. Я на базе «Отряда сто двенадцать» поймал одичавшего пса. Под чутким руководством Климентия собрал своей слюны. Я тогда уже заболел. Потом ввёл её при помощи инсулиновой иглы в конфету, подождал пару суток и скормил псу.
— И?
— Пёс умер. Заболел и умер. Классическое развитие Татуировщика. Инкубационный период от четырех и до десяти суток, бессимптомный, в ходе которого заражённый уже является разносчиком. От двух и до выжигающих все запасы организма шестнадцати дней высокой температуры. Нарушение в работе гипоталамуса. И третья, поражение внутренних органов. Смерть. На примере пса делаем два вывода: вирусу подвержены не только человеки и что конфеты — отличный способ транспортировки вируса.
— И шоколад? — сопоставив факты, спросил Кипп.
— Да. Бойтесь данайцев, дары приносящих. Короче, ты спрашивал про яд? Яд — это мелко. У меня в Орде будет с десяток заражённых. Которые через двое суток станут заражать сами. Климентий считает, что за счёт высокой плотности населения в Орде через пять суток заражены будут все, кто находятся в активном социальном контакте. Противовирусных светлые умы Города не смогли подобрать, только хороший иммунитет и витамины. И везение, чтобы организм продержалс