Хороший такой, крепкий образчик мужской харизмы, не сказать чтобы холёный, но читается в нём военная выправка. И не мальчик, но муж, лет сорок, наверное, может, меньше, просто жизнью потрепало.
А он, в свою очередь, уставился на меня, уж и не знаю, что пытается рассмотреть, но лицо вообще не доброе. Словно я его уличила в каком-то прохиндействе.
— Бумаги привезут господа, новые владельцы, ваша двоюродная тётя, если не ошибаюсь.
— Вот когда привезут, тогда и поговорим! А сейчас сделайте лицо попроще, вас тут никто не боится! — ворчу, пытаясь спуститься, потому что сил терпеть свою вонь больше нет. Единственное, что я понимаю в сложившейся ситуации, что всё, по какому-то странному недоразумению, считают «главной» меня, а я люблю, быть главной и просто так должности не сдаю. — Федот, вот та бочка, это у НАС что?
Делаю ударение на слове «НАС», чтобы у чужака совсем пропали амбиции взять крепость с наскока.
— Так это дождевая вода, на поливку ваших роз.
— А-а-а! Ну, немного удобрения им не повредит.
Понукаю пятками лошадь, заставляя её пройти ближе к огромной бочке на углу огромного дома, перекидываю ногу, встаю как циркачка на бортик, а вода такая чистая, тёмная, и я её сейчас испорчу.
— Ух! — и ныряю с головой, я так у себя на усадьбе частенько моюсь летом, вода за день нагреется, хорошо…
Погружаюсь с головой и надолго, стараюсь хоть немного отмыть уже засохшие волосы. Жаль народу много, платье бы снять. Оно оказалось просторным, без всяких фендибоберов и утяжек, а почему бы и не стянуть, не тащить же в дом эту грязь.
Выныриваю, и через голову стаскиваю серо-зелёную тряпку, верхнего платья. Шлёп и оно падает на траву. На мне ещё и панталоны, и рубаха из плотной ткани, сплошное целомудрие.
— Принесите мне простыню, баню, всё же топить придётся, простой водой я не отмоюсь. Ну чего встали, я же не голая, и заберите уже несчастную лошадь, мне самой её отмывать? — спокойно отдаю приказ, и женщины, очнувшись, спохватились, побежали в дом исполнять. Мужчины так и стоят, глядя на меня, как на кикимору болотную, случайно привезённую вместо нежной Офелии.
— Сударыня, мне говорили, что вы натура утончённая, артистическая и ранимая. Предупреждали, что с вами надо поосторожнее, чтобы не взять новым хозяевам грех на душу. Но…
Я продолжаю полоскать грязные волосы в бочке, он меня, конечно, удивил.
— Лучший способ не брать грех на душу, не лезть в чужую жизнь и сейчас не пялиться на меня. Если так хочется быть управляющим, начните с простого, помогите мне вылезти, чтобы не поцарапаться о бочку, и позаботьтесь о лошади. А кстати, почему мы с Фрейей оказались в болоте?
— Так, нас подожгли, скотный двор сгорел, вон там за домом-то. Вы кинулись коней спасать, Фрейя и понесла вас не разбирая дороги. Всех почти собрали, но горюшко-то, поросят спасти не удалось. Цыплята пропали… И этот… Ну, это, ваш любимец Изумруд…
Простонал Федот таким голосом, словно мы все сейчас умрём.
Мои глаза округлились, сердце замерло, а ноги сделались ватными. Перед глазами жуткая ночь наводнения, и мои ужасные, глупые решения, не спасаться на крыше в последний момент, а рвануть к хлеву, вытаскивать поросят…
Забежала в стайки, двоих схватила, и ледяная волна накрыла меня под истошный визг испуганных животных. И понесло потоком, последняя мысль, какую я помню, хорошо, что младший сынок не приехал на выходные…
В глазах потемнело, и я ушла под воду…
— Да что же это, госпожа-а-а-а!
Два варианта Даниила Петровича, выбирайте, кому какой больше нравится.
Глава 3Девочка со стержнем
— Офелия Андреевна, очнитесь. Вот напугала-то, чуть не утопла в бочке. Новый-то вас спас, да в дом притащил. Сейчас лошадь моют, а потом в баню…
Неприятный шёпот над головой заставил мои ресницы вздрогнуть. Не сразу пришла в себя, в помещении полумрак, даже не пытаюсь осмотреться. Лежу завёрнутая в одеяло и не могу справиться с эмоциями, накатившими так же внезапно, как и сама эта идиотская ситуация.
Как там мои парни как мои внуки? Я уже два года как вдова, старую квартиру продали, я разделила на три доли, чтобы первый взнос мальчикам сделать на новостройки, всё так ладно получилось, я переехала в нашу хорошую дачу у реки, сказочное место. Да, работы невпроворот, так и отдача.
Я до сих пор мыслями там, хоть бы весточку детям подать, что я жива, и застряла…
А, собственно, где я застряла?
— Как вас зовут? — пересохший язык еле шевелится во рту.
— Дуня. Вы вообще ничего не помните? — с воодушевлением уточнила тётка, очень уж у неё хитрый взгляд. Не люблю таких, не доверяю.
— Помню, не надейтесь, что мне память отшибло, это лютая усталость, вот и всё.
Соображаю с трудом, но чую, нельзя этим людям дать понять, что я всё забыла, сейчас же наплетут небылиц, и я ещё всем должна останусь. Как-то надо хитрее, а вот как?
— Принеси мне еды, а потом собери в баню, сама обмоюсь. Мне уже лучше.
Женщина внимательно посмотрела на меня, если я не помню, потому что ничегошеньки не знаю, то она меня точно не узнаёт, видать, поведение очень уж артистическое было у Офелии. Офелия понятно, девица, а вот к её папаше покойному вопросы есть, и немало.
— А вам как всегда? — вот не дура Дуня, от какая, подловила на простом вопросе.
— Нет! Неси нормальную, крепкую еду, сил надо много.
Женщина хмыкнула, развернулась и вышла, как гусыня, переваливаясь с ноги на ногу.
Вполне возможно, что им плевать, кто тут хозяин, приедут новые, более богатые и начнётся у местных нормальная жизнь. Без всяких артистизмов, или как там этот управляющий выдал «диагноз».
— Друзей в этом доме у меня нет! — шепчу очевидный факт и пытаюсь встать с дивана. Пока она ходит за едой, нужно стянуть с себя мокрое, нижнее бельё.
Быстрее раздеваюсь, нет времени знакомиться со своим новым «Я», но тёмные укусы от пиявок по ногам чередуются с большими гематомами и на руках и ногах. Видать, испуганная лошадь несла девоньку не разбирая дороги. Но она молодец, не оставила животин.
Офелия, может, и ранимый цветочек, но на такой поступок, слабачка не отважится, это ж она в горящую конюшню вошла. Видать, был в ней стержень. Я таких людей люблю и уважаю.
В шкафу нашла какое-то трёхслойное платье в мелкий цветочек, натянула через голову, завязала тонкую тесёмку вокруг тощей талии и тут же Дуня без стука подала еду.
Вполне съедобное овощное варево, ломоть ржаного хлеба с намазанными толстым слоем сливками, кружку с горячим напитком.
Мама дорогая, какая я голодная. И пяти минут не прошло, как всё съела, и добавки бы спросила, но перед баней не стоит переедать.
Не время мне строить планы. Пока самое простое, привести себя в порядок и выяснить всё, что происходит в этом поместье.
От Дуни помощи не дождёшься, она вышла и пропала. Пришлось самой собрать бельё, простыни, мыло с умывальника, на всякий случай, чтобы потом не бегать, не искать.
И наобум идти искать баню.
Соловьи поют, тишина, красота. Обхожу дом и вот она большая баня, а дальше пепелище и запах гари, далеко, потому и не учуяла я его раньше.
Вид почерневшего, обгорелого скотного двора, заставил меня замереть. Это же база любого хозяйства. Похоже, что тут не обошлось без поджога. Так и стою на дорожке, всматриваясь в черноту.
— Эй, баня ещё занята! Дайте мне несколько минут! — слышу тот же раскатистый голос нового «управляющего».
— Может, вам и спинку потереть? — не без язвительности ответила наглецу. Припёрся, понимаешь, ни единого документа не предоставил, а управдомом провозгласил. Прям, как в нашей старой квартире война управляющих компаний, пока воевали — дом в упадок пришёл.
— Я бы не отказался, но потом ведь жениться придётся на вас. Офелия!
Паразит, какой. Продолжает подкалывать.
— Так на Офелии, а не на кикиморе болотной, хотя вам именно кикимора и подойдёт. И кстати, зовите меня Лия, это проще и более соответствует реальности. Офелия сегодня утром утонула в болоте.
— Лия? Офелия утонула? Вас две? — в темноте ночи из дверей бани показались белоснежные кальсоны, его самого и не видно, рубаху не надел, сейчас будет мне тут тестостероном щеголять.
Закатываю глаза, что ж он тугодум-то такой.
— Лия! Кажется, я вполне нормально выразилась. Добрые люди постарались убить во мне нежную дивчину, вот теперь получат то, что заслужили! Надеюсь, после вас вода горячая осталась?
Он подошёл, не стесняясь своего оголённого торса, так же пышущего жаром, как и Фрейя сегодня днём. Остановился, преграждая дорогу, и очень долго посмотрел, прям просверлил дыру, но сверло-то обломилось. Я для него совершенно непонятное существо. Благо темень скрывает почти всё, и не так ярко наше противостояние, его крепкое, блин, тело, мой ужасный вид…
— Вода осталась! Скажу прямо, Лия, как бы вы себя ни называли, вы банкрот, я за час обошёл ваше хозяйство, и уже вижу убытки. Осенью вы не соберёте урожай, слишком рано засеялись, и заморозки с градом побили всходы, соседи ваши успели пересеять, а у вас нет семян. В деревне вас не уважают и не боятся, и, похоже, не платят налог с земли второй год. Ну и апофеоз — поджог вашего сарая, а у вас, насколько я знаю, было три-четыре неплохих коня. Одного украли. Самого ценного, Изумруд, кажется. Так что, хоть Офелия, хоть Лия. Дела ваши одинаково плохи! Сударыня. Подчинитесь судьбе, вы вроде, не уродина и в голове мысли правильные имеются, найдите мужа и живите, как нормальная баба.
*** Непереводимая игра слов пронеслась в моей голове, вперемешку с лютой злобой.
— Это мы ещё посмотрим, — я бортанула его плечом, и побежала в баню. Из последних сил сдерживая слёзы обиды на обстоятельства. Ну что так не везёт. Почему в той жизни пахала как лошадь, и в этой жизни такая же ерунда.
А потому что я не могу иначе, другая бы фыркнула, вильнула подолом и укатила в город за лёгкой жизнью, а я пока всё не поставлю так, как мне надо, не отступлю.