Беги, беги, соколик.
Сейчас начнётся раздача плюшек по заслугам.
Распахнув пакет, досадно качаю головой.
Я рассчитывала на анальную пробку, страпон или на худой конец трусики с разрезанной ластовицей вдоль половых губ.
Презервативы с усиками, когда дама уже без трусиков.
Что-то я опять отвлеклась.
— М-да, — вручаю, как школьница на дне рождения ненавистной мне одноклассницы. Мамки дружат, значит и нам положено терпеть общество друг друга. — Удивил, так удивил. Объяснения в вещественных доказательствах самая лучшая база для вынесения обвинительного приговора.
— Фима, я трубы прочищал! — отгоняет от себя Любовь Сергеевну, но та жмётся к нему за защитой. Правильно. Бойся гадина. Кубатурой возьму воблу сушёную.
— Вы, Иванов Виталий, подлец и мерзавец, — рука ныряет в сумку и достаёт оттуда баллончик со взбитыми сливками. Сама не понимаю, как так получилось. Сахар в крови от стресса что ли снизился? Неплотно поела, вот организм и требует своё. — С вами жить я больше не намерена и сегодня же съеду с вашей халупы. Оконфузились вы со своим адюльтером со сливками на губах.
— Чего-чего? — хлопает выразительными голубыми глазами он.
— ОБОСРАЛИСЬ, говорю!
Крышка с баллончика слетает в тот момент, когда Виталий открывает свой рот. Умное же всё равно уже не скажет – можно его залить сливками напоследок, чтобы подсластить мою горькую пилюлю обманутой женщины.
Ах, какие надежды я на него строила!
Да, кому я вру?!
Встретила этого белолицего Тарзана в стриптиз-клубе на дне рождения Лёльки. Разглядела в нём потенциал. Ладно, он мне вывалил его прямо перед моим лицом. Слово за слово, разумеется после крышесносного секса, Иванов поведал мне свою мечту… Уж точно не работать курьером, но начать свой новый день с чистого листа.
Кто-то начинает свой день с чистых трусов, а кто-то с глобальных перемен.
Божечки кошечки, ну опять я отвлеклась!
— Кому ты нужна будешь?! С бедолаги сойдёт сто потов, пока тебя, корову ширококостную, удовлетворит! — верещит розовый поросёнок в своём гневе.
Любовь Сергеевна скрылась в своих хоромах, чтобы не прилетело сливками.
Тратить на неё такое добро – расточительство.
Топнув ножкой, оставляю гада без ответа.
Я не обиделась.
Вообще не обиделась!
Тогда, почему я реву в три ручья над последним кусочком булочки?..
Вкусная, наверное, была.
Очень.
Но, точно не из-за Иванова.
Я лучше найду!
Чтоб в присутствии родственников и друзей почитал как Богиню, а в спальне трахал как последнюю проститутку.
Вот и кусочек съеден.
Нечего добру пропадать понапрасну из-за плохого настроения.
«Раз худоба со мною не рифмуется…
Зачем смешить народ?..
Пусть море Средиземное волнуется,
А я пойду намажу бутерброд», — вместо тоста звучит стихотворение неизвестного автора, чьё творение взяла Лёлька в качестве прелюдии к нашей попойке.
— Этот член изменил мне с моей начальницей! Она, на минуточку, старше его на пятнадцать лет! — закидываю в рот шоколадную конфету с орешками.
— Не на минуточку, а на целых пятнадцать лет, — поднимает палец вверх она.
Вскидываю взгляд к потолку. Ничего там нет. Ни ответов, ни матерных слов для подсказки, как обрисовать своё положение.
— Что мне делать, Лялечка? — тяжело вздыхаю я.
— Мой дед лесником работает в заповеднике. Не найдут, — опрокидывает в себя стопку холодной водочки. Следом к носу прикладывает кусочек бородинского.
— Скажешь ещё, — махнув рукой, вспоминаю об конверте. — Пока мы в трезвом уме и несорванными глотками под песни о бывших, давай кое-что посмотрим.
— Камасутру не хочу. Позы сложные, а партнёры ленивые. Всё сама, да сама. Ручками, ножками… — бубнит себе под нос.
— Ножками? — удивлённо переспрашиваю.
— Угу, — откусывает попку солёного огурца.
— Потом расскажешь… Желательно в картинках, — делаю себе новую зарубку, вычёркивая старую. Живот у Виталика не болит. Беспокоится больше не о чем.
В конверте листок. Листок сложенный пополам. Всего десять строк. Формулы и дозировки. А ещё приписка Виктора Евгеньевича о том, что сырьё будет дешевле, а выручка больше на…
— Совсем охуели, паразиты!
— Что там? — берёт в свои руки план массового лохотрона доверчивых дам.
— Выкинь все склянки «Клеопатры». Подсолнечным маслом свои пятки обрабатывай.
— А лицо?..
— Им тоже можно, если не злоупотреблять через рот.
— Фима!
— Фима, Фима… Фима! — плетусь в прихожую за ноутбуком. На работу я не вернулась. Сразу отправилась в логово Иванова. Собрала всё, что жалко было оставлять. Остальное в мусоропровод, чтобы не нести негативную энергетику с собой. — В «Шик» требуется секретарь! Отомщу за свою честь, устроившись на конкурента!
— План, конечно, грандиозный, — складывает листок пополам. — Но кто тебе поверит, что ты не крыса Павловой?
— Хм, — задумываюсь.
Ко мне приходит гениальная идея!
— А мы кое-что поправим, — дую на стержень шариковой ручки. — Уже в карму плюсик.
— Тебя не посадят? — хруст огурчика.
— Я заочно помогаю человеку сохранить его бренд косметики, — меняю единички на четвёрки, тройки на пятёрки. Ляпота!
— Смотри, помогатор, как тебя бы между сисек не зажали, — похрюкивает она.
— Ещё до моего рождения говорили, что баба в гневе опасна и чертовски привлекательна, — вывожу мужские яйца, вдавливая грифель. — Зачем мне идти против своей су(щ)чности? Только вперёд!
— И волосы назад! — новый тост.
— И волосы назад, подруженька моя.
Глава 3
Глава 3
«Шла Саша по шоссе, несла сушку на шесте и сосала сушку!» — про себя сказала без запинки я.
— Шла Шаша по шоссе… — озвучиваю уже вслух, сразу запинаясь. — Шла Саша по шоше… — собираюсь с мыслями, удерживая в руках биту. — Шла Саша по шоссе, несла сушку… — ммм, как копчёной колбаской запахло из вон того магазинчика! — Шла Шаша по шоше… Бляха муха, Сашенька! По шоссе проститутки расхаживают вульгарной походкой и сосут они не сушки!
— Девушка, что за сквернословие!
— У вас тоже нет нимба над головой, — промачиваю лоб салфеткой, чтобы лицо не было похоже на жирный блин в такую жару. — У меня дикция страдает из-за Сашеньки!
— Я сейчас полицию вызову! Ходят тут всякие ненормальные, — с опаской смотрит на мою биту.
Она – мой талисман. Везде со мной. Переезжает с одного места работы на другое, сохраняя мой душевный покой.
Появилась «моя девочка» после того, как ко мне подкатил свои яички похотливый бычок с несерьёзным намерением подержать в руках мою четвёрочку.
— Кто обзывается, тот сам так называется!
Обидчика оставляем извергаться фекалиями из жерла «законопослушного гражданина».
А мы продолжаем держать наш путь в главный офис «Шик».
Что-то от переживаний живот крутит.
Подташнивает.
Хочется развернуться и бежать обратно к Ляльке!
Нет, я не закомплексованная трусиха, которая боится своего полнометражного размера в обтягивающей юбке.
Я была поражена насколько (не) мой босс хорош!
Нет, «не хорош».
Он – мужик!
Божечки кошечки, что я опять несу?!
От него можно забеременеть только от одного его взгляда! Там тестостерона столько, что можно взлететь без топлива в самолете! И случайно затопить его в воздухе!
Да-да!
Вот вы смеётесь!
Я на ночь глядя посмотрела приколы из интернета. Нафантазировала себе пошлых картинок с лицом Потапова, а теперь мучаюсь от сексуальной неудовлетворённости и смеха одновременно.
— Серафима!.. — летит в спину почти как оскорбление, если можно было бы интонацией материться. — Фима, твою мать!
— Матушку мою не трогай. Она тяжелоатлетка. От тебя и мокрого пятнышка на асфальте не останется.
— Почему не подождала меня?! Я же просил!
— А я просила тебя пойти на хуй, — со смешком ему в глаза.
— Павлова крайне недовольна, что ты устроила, Фима. Она может сделать так, что о тебе пойдут слухи. Никто не захочет с тобой работать.
— Признаю, — прижимаю ладонь к груди. — Из меня художник от слова «худо». Мужские яйца, что в фас, что в профиль – мало чем отличаются.
— Я не хотел тебе этого говорить, но ты сама напросилась, — гневно сверкают его глаза.
Бесстрашный, что ли?
Это у кошки девять жизней, а у блудливого кота ОДНА!
— Виталя, не буди лихо, пока оно тихо, — выставляю биту вперёд. — Я сегодня не завтракала, а ты нарываешься быть отшлёпанным не в койке при приглушённом свете, а прилюдно среди белого дня.
— Ненормальная, — сплевывает себе под ноги.
— Виталь?.. — окликаю его, придерживая биту на плече.
— Хм? — смотрит обиженно.
— Сегодня я планировала напиться до поросячьего визга и орать во всю глотку песни о бывших, вызывая у окружающих жалость ко мне. Твой гнусный поступок я закушу бутербродом с колбасой и сделаю кого-то по-настоящему счастливым. Я буду всё помнить, и сделаю так, что вы тоже не забудете обо мне.
Встряхнув волосами, от бедра шагаю до конца улицы. В торговом центре покупаю ореховый раф и миндальное печенье.
Кто виноват, что пришлось изменить немного свой маршрут, сократив время ожидания в кастинге на открытую вакансию секретаря Потапова?
Правильно.
Мои эротические сны и урчащий желудок.
А вы, что подумали? Иванов?.. Пффф.
Ничто так не красит обманутую женщину, как месть, поданная в глубокой заморозке.
— Биту вам придётся оставить. Всё-таки холодное оружие, — охранник забирает мою девочку.
— И в трусы не спрячешь, — бубню себе под нос, примеряясь. — Ладно, вы самое главное за ней приглядывайте.
Итак, куда меня занесли попутные ветра?..
А оказалась я в «Шик»-арном месте с панорамными окнами на городскую инфраструктуру.
— Я на собеседование, — облокачиваюсь о стойку ресепшена, попутно обдувая второй рукой лицо карманным вентилятором. В такую жару, как говорится, хоть трусы выжимай.