В течение веков эта печальная история повторялась с завидной регулярностью. Только с каждым разом деревянных истуканов становилось на одного больше. Словно древний дух, охраняя сокровища своего народа, каждый раз добавлял по одному истукану, дабы отпугивать непрошеных гостей. Последний раз пещера упоминается в одном документе начала девятнадцатого века. К тому времени пещеру охраняли уже десять истуканов, а в самой пещере оставалось всего два ковчега. И вновь все то же самое. Смертельно раненый человек на лошади, один ковчег, предсмертное сообщение об истуканах и никаких следов. Жуткая история, неправда ли? Однако та информация, которой мы обладаем на сегодняшний день, в какой-то степени обнадеживает. Мы можем предположить, что двенадцатый ковчег по-прежнему находится в пещере. Значит, его можно отыскать. А ваша скрижаль — не что иное, как карта, указывающая на место, где эта пещера располагается. Мы, правда, с собой ее не принесли, я оставил ее у себя в сейфе. Но вот копию с нее сделали. — Профессор достал из кармана сложенный вчетверо листок и, развернув его, положил на стол перед Ариной. — Мы сравнили этот рисунок с картой современной Беларуси и пришли к выводу, что вот здесь, — он указал вилкой на синий кружочек, нарисованный им загодя ручкой, — находятся ваши Ольшаны. А вот здесь, — он указал на другой кружочек, — Давид-Городок. Знаете такой?
Еникеева кивнула.
— Кто, интересно, мог сделать эту карту? — задумчиво произнесла она.
— Трудно сказать. Возможно, она была изготовлена с самого начала, а может, много позже кем-нибудь из тех, кто обнаружил пещеру. В любом случае, то, что она сохранилась — просто чудо. Кстати, я не исключаю, что те, кто находил в течение веков пещеру, могли пользоваться именно этой картой. Просто каким-то образом они каждый раз теряли ее. Точно так же, всякий раз все, кто прикасался к этой тайне, погибали.
— Но где же сама пещера? — поинтересовалась Арина.
— А пещера… — Бершинский сделал паузу, словно бы подготавливая женщину. — Пещера находится здесь. — И он ткнул вилкой в изображение, чем-то напоминающее солнце.
— Так близко! — воскликнула Арина. — Я же в тех краях столько лет провела!
— Да уж, — откинувшись на спинку стула, сказал профессор. — Порой самое интересное и загадочное находится у нас прямо под носом.
— Вы меня заинтриговали, — улыбнулась Еникеева, пригубливая вино.
— Вот уж к чему не стремился, — поморщился Бершинский. — Напротив, я хотел предупредить вас об опасности.
— Так вы не готовы взяться за это дело? — насторожилась Арина.
— Ну, почему же? — Профессор слегка подался вперед и серьезно посмотрел на Еникееву. — Это наша профессия — поиск неизведанного и разгадывание загадок истории. Мы готовы отправиться в то место, которое обозначено на карте, и попытаться приподнять завесу тайны древлянской пещеры.
— В таком случае, я поеду с вами, — заявила Арина.
— Простите, но мы никогда не берем в экспедицию женщин, — возразил Бершинский. — Кроме того, я уже говорил вам, что эта поездка может оказаться крайне опасной. Слишком велик риск.
— Вы забыли, кем я работаю, — возразила Арина. — Я летчик, риск — моя профессия.
Бершинский попытался было найти еще какой-нибудь аргумент «против», но, так и не найдя, беспомощно развел руками.
— Воля ваша. Я пытался вас отговорить, но карта принадлежит вам, и вы имеете полное право распоряжаться ею по своему усмотрению. Честно говоря, я предполагал такой исход, но…
— Спасибо, — сказала Арина.
— За что?
— За то, что не обманули. Я, признаться, и такой исход тоже предполагала.
— Как? Но вы же знали, к кому обращаетесь! — встрял в разговор Пучков.
— Знала. Но еще я знала, что, когда разговор заходит о деньгах или, тем более, о каких-нибудь сокровищах, люди почему-то сильно меняются.
— Бывает, — согласился профессор. — Но это, к счастью, не наш случай. Мы с Артемом Григорьевичем люди науки, и у нас в таком предприятии исключительно научный интерес. Кроме того, мы все находки передаем в музейные коллекции.
— Правда? — Глаза у Арины слегка округлились. — И себе ничего не оставляете?
— Ни капелечки, — понурив голову, подтвердил Пучков.
— А монетки? — ехидно подмигнув Пучкову, спросил Бершинский.
— Да какие монетки! Так, скромненькая коллекция. Альберт Родионович иногда позволяет мне отбирать кое-что для себя.
— Ну ладно, не прибедняйся. У него действительно неплохая коллекция монет.
— Бывают и получше, — возразил Пучков.
— Бывают, — согласился профессор. — Зато такое количество экспонатов, которое мы с тобой передали в музей, в нашей стране не передал, наверное, никто за последние сто лет. Всё больше, наоборот, из музеев тянули.
Пучков только тяжело вздохнул.
— Кстати, Арина, а как у вас со средствами? — спросил Бершинский.
— А что? — напряглась та.
— Да нет, я не собираюсь просить у вас гонорар. Просто на экспедицию потребуются средства.
— И много?
— Прилично. Сами понимаете, нужно добраться до места, а это не ближний свет, питаться чем-то, плюс снаряжение.
— Я пока не знаю, — замялась Арина. — У меня сейчас не лучшие времена.
— В таком случае вы, надеюсь, не будете возражать, если мы подключим к делу спонсора?
— Спонсора? Нет, конечно.
— Только спонсор у нас несколько своеобразный: он тоже хочет отправиться с нами в экспедицию.
— А вот это мне уже не нравится, — покачала головой Арина.
— Но у нас нет другого выхода, — настаивал Бершинский.
— Все равно! Я… Тогда я тоже возьму с собой попутчиков. Двоих.
— Попутчиков?! — вскочил Пучков. — Еще двух женщин? Да вы в своем уме?
— А кто говорит, что это будут женщины? — нахмурилась Арина. — Я приглашу двух мужчин.
— Час от часу не легче! — вздохнул профессор. — Могу ли я поинтересоваться, кого вы вознамерились предложить в состав экспедиции?
— Не предложить, а включить, — поправила Арина.
— Нет, именно предложить, — возразил Бершинский. — Экспедицией руковожу я, поэтому — мне решать.
— Вы только что говорили, Альберт Родионович, что признаете за мной право принимать решения, поскольку я владелица карты.
— Ну, хорошо, — согласился профессор. — И что это за супчики?
— Эти «супчики» — люди, которых я очень хорошо знаю и которым полностью доверяю. Один из них — мой сосед, сантехник, а другой — мой авиамеханик. Эти люди могут нам очень пригодиться, вы себе представить не можете, какие они рукастые, всё не свете могут.
Пучков от удивления разинул рот, а Бершинский нахмурился.
— Арина, — сказал он, — это в наши планы не входило. Я готов сделать исключение, пойти на уступки и взять с собой вас. Но включать в состав экспедиции посторонних людей…
— Но вы же согласились взять с собой этого спонсора?
— Согласился. Потому что он берет на себя все расходы по нашей экспедиции. Без него она бы просто не состоялась, понимаете?
— В таком случае, если вы не согласитесь взять моих людей, Альберт Родионович, то и я отказываюсь, а без меня, насколько я понимаю, экспедиция тоже не состоится.
— Это нечестно, Арина. Вы загоняете меня в угол.
— Каждый человек действует теми методами, которыми может. Я не считаю, что поступаю нечестно. Я вам благодарна за то, что вы рассказали мне о скрижали, но и я бы не хотела вас разочаровывать, поскольку понимаю, что для вас это крайне интересный материал. Поэтому давайте договоримся так: я не знаю, какие у вас взаимоотношения с вашим спонсором и что он будет иметь от этой экспедиции. Мне многого не нужно, я надеюсь, что смогу оставить себе что-нибудь из того, что мы с вами, возможно, найдем. Единственное, что я хочу, так это немного попутешествовать по миру. Прохора и Марата я просто хочу отблагодарить за все, что они для меня сделали. Поверьте, они люди совершенно бескорыстные. И наградой им будет уже одно участие в таком заманчивом приключении.
— Ну, хорошо, — сдался Бершинский. — Я чувствую, что мне вас не переубедить. В таком случае, послезавтра жду вас троих у меня в университете в полдень. Обсудим план экспедиции и поговорим о сроках.
— Спасибо, — улыбнулась Еникеева. — Тогда до скорой встречи.
Она поднялась, накинула на плечо сумочку и, обдав Бершинского грейпфрутовым ароматом своих утонченных духов, направилась к выходу.
— Ну и дела! — протянул Пучков. — Это что же получается, нас уже шестеро?
— Получается, — процедил сквозь зубы Бершинский.
Он не привык поддаваться женщинам. Но Еникеева предстала таким крепким орешком, который оказался ему не по зубам, из-за чего он даже рассердился на себя. Он прекрасно знал, что непрофессионалы в экспедиции доставляют одни лишь хлопоты. Ну хорошо, взяли бы одного Игната, спонсора. Ну, двух, включая Арину. Хотя уже одну Арину можно считать за двоих — женщина все-таки. Но теперь получается целых четыре человека на двух профессиональных искателей. Выходит, с ними со всеми придется нянчиться? Так ведь и до работы руки не дойдут.
— Да ладно, Альберт Родионович, не переживайте, — решил ободрить его Пучков. — Справимся как-нибудь с этими четырьмя дилетантами.
— Хотелось бы верить, что этот список окончательный, — проговорил Бершинский.
— Ну что, мы можем уже идти? — поинтересовался Пучков.
— Да, пожалуй, — задумчиво произнес профессор, подзывая жестом официанта. — Посчитайте нам, пожалуйста.
Они вышли на улицу, разом окунувшись в гущу городского шума и резких запахов. Некоторое время шли молча, думая каждый о своем. Погрузившись в пышущее духотой лоно метрополитена, сели в грохочущий поезд и, продолжая хранить безмолвие, добрались до своей станции. Лишь вновь оказавшись на поверхности, ученые мужи перебросились несколькими ничего не значащими фразами и, распрощавшись, отправились по домам.
6
В назначенное время все участники экспедиции собрались в университете, на кафедре археологии. Бершинский с утра предупредил охрану, что к нему с Пучковым придут четыре гостя, трое мужчин и одна женщина. Пучков загодя позвонил Игнату и пригласил на инструктаж. Игнат, правда, опоздал, но ненадолго, в этот раз всего минут на десять. Еникеева со своими знакомыми, сантехником Прохором Купоросовым и авиамехаником Маратом Гилязовым, появились даже на пять минут раньше.