1
Каждая эпоха имеет право на свой Невский проспект. Более того, каждая эпоха не может не оставить свой след в истории города и его главной улицы. Но со временем в силу самых разных обстоятельств некоторые следы стираются, становятся менее заметными и наконец, исчезая из совокупной памяти носителей языка, безвозвратно остаются в прошлом. И если бы наряду с художественной литературой не бытующий в повседневной речи населения городской фольклор, этот процесс исчезновения мог бы оказаться необратимым. И тогда подлинный образ Невского проспекта оказался бы неполным, а то и вовсе искаженным. Уже только за это надо воздать должное петербургской городской мифологии, в том числе благодаря которой сохраняется аромат уходящих эпох, так необходимый будущим поколениям петербуржцев для полного и объективного понимания прошедшего времени. Об этом и пойдет речь во второй части нашего повествования.
Серьезные изменения облика Невского проспекта в связи с теми или иными утратами начались давно. Известно, что в архитектурном облике Адмиралтейства особое место занимает скульптура. Только над колоннадой центрального въезда находятся 28 скульптурных аллегорий огня, воды, земли, воздуха, времен года, четырех сторон света и многого другого. Но мало кто знает, что первоначально таких скульптур было чуть ли не вдвое больше. В 1860 году в одном из крыльев Адмиралтейства было решено устроить церковь, и священнослужители решили, что присутствие языческих богов под одной крышей с православным храмом является кощунством. Обратились к императору, и Александр II повелел убрать 22 скульптуры, украшавшие портики. Сегодня эти прекрасные произведения искусства безвозвратно утрачены.
Вид на скульптуры здания Адмиралтейства
В советское время в доме № 3, в здании бывшего банка Вавельберга, о котором мы уже говорили в первой части этой книги, располагались кассы центрального агентства воздушных сообщений «Аэрофлота». В 1970-х годах на втором этаже, над кассами, работало безымянное кафе, пользовавшееся популярностью у студенческой молодежи. Здесь впервые в Ленинграде были установлены кофейные автоматы. До сих пор повзрослевшие шестидесятники с ностальгической благодарностью вспоминают его под обиходным именем «Аэрофлот».
В этом же здании находился один из магазинов специализированной закрытой сети магазинов по продаже продовольственных и промышленных товаров «Березка», в просторечии – «Береза». Товары здесь можно было приобрести на так называемые валютные сертификаты, выдававшиеся дипломатическим, военным и техническим специалистам, работавшим за границей. В Ленинграде таких магазинов было несколько. Доступ обыкновенным гражданам в эти магазины, ассортимент и цены на товары в которых могли повергнуть в шок любого, кто там случайно оказывался, был закрыт. Понятно, что вокруг магазина процветали спекуляция и фарцовка. В основном на этом поприще подвизались молодые предприимчивые, энергичные ребята, которых в городе называли «подберезовиками». С началом перестройки это уродливое порождение социализма исчезло, оставив по себе память в городском фольклоре:
Мальчик на Невском доллар нашел,
Поднял его и в «Березку» пошел.
Долго папаша ходил в Комитет.
Доллар отдали, а мальчика нет.
На противоположном углу Невского проспекта и Малой Морской улицы находится еще одно памятное для пожилых петербуржцев здание. Это характерный для гражданской архитектуры конца XIX века пятиэтажный дом, построенный в 1898 году архитектором Л.Н. Бенуа. Долгое время, вплоть до самой перестройки, в его нижних угловых помещениях располагался продовольственный магазин, известный в питерской мифологии по микротопониму «Генеральский магазин». Во время блокады Ленинграда здесь находился закрытый распределитель, в котором отоваривали спецкарточки высшему офицерскому и генеральскому составу. Подобных магазинов во время блокады было несколько. О количестве и ассортименте предлагавшихся в них товаров можно было только догадываться.
В арсенале петербургской городской мифологии сохранилась легенда об английских моряках, которые в составе англо-американской военно-морской делегации прибыли с дружественным визитом в Ленинград сразу после снятия блокады. Командир одной из подводных лодок отправил штурмана за продуктами по указанному адресу в этот самый магазин. Штурман был поражен: «Над магазином-распределителем не было никакой вывески, и полки ломились от изысканных продуктов». В настоящее время в помещениях бывшего «Генеральского магазина» находится магазин модной одежды и обуви.
На четной стороне Невского проспекта в советские времена находились два, говоря современным языком, культовых заведения советского быта. Одним из них было трикотажное женское ателье высшего разряда, которое существовало в 1960–1970-е годы в старинном доме, перестроенном в 1910 году архитектором В.И. Ван-дер-Гюхтом для нужд банкирского дома «Юнкер и К°» на Невском, 12. В народе ателье называлось «Смерть мужьям». Цены на услуги в этом ателье были столь разорительны не только для законных супругов, но и для богатых любовников, что в Ленинграде об этом ателье мод сложилась пословица: «Смерть мужьям, тюрьма любовникам». Причем, если «смерть мужьям» фольклор предполагал в переносном, метафорическом смысле, то судьба любовников была более чем конкретной: «Смерть мужьям, петля любовникам».
В настоящее время в доме № 12 по Невскому проспекту вновь, как и прежде, открыто отделение иностранного банка.
Вторым заведением, которым по праву гордились ленинградцы, было кафе-мороженое, существовавшее в помещениях бывшего, еще дореволюционного кафе «Доминик». Кафе было открыто в 1841 году в одном из домов, принадлежавших лютеранской церкви на Невском проспекте, 24. Это было первое в России заведение нового типа – кафе, хорошо известное по имени своего владельца, мастера кондитерского цеха швейцарца по происхождению Доминика Риц-а-Порта. Широко распространенные по всей Европе заведения подобного рода отличались от ресторанов своим ярко выраженным демократическим характером. Здесь можно было быстро и недорого поесть, встретиться с друзьями, почитать свежую газету, сыграть в шахматы или домино. Постоянными посетителями кафе были студенты и журналисты, небогатые чиновники и инженеры, которых на студенческом жаргоне того времени называли «доминиканцами».
Ресторан «Квисисана». Фото, 1903
Кафе просуществовало до 1917 года. Затем в первом этаже этого дома находились магазины самого различного профиля. После Великой Отечественной войны здесь вновь открылось кафе-мороженое, которое за неимением официального названия прозвали в народе «Лягушатником».
По воспоминаниям очевидцев, стены кафе были облицованы кафельной плиткой светло-зеленого цвета с рельефным изображением болотных кувшинок, а мебель обита темно-зеленым бархатом. Особой популярностью кафе пользовалось у молодых родителей с малолетними детьми. В кафе их всегда было много.
Было у этого кафе и другое прозвище: «Бабий бар». По воспоминаниям современников, среди постоянных посетителей в те времена преобладали одинокие женщины.
В первом этаже дома № 46 по Невскому проспекту в начале XX века был открыт популярный ресторан «Квисисана». Питерские гастрономы отмечали, что это название полностью соответствовало безупречной ресторанной кухне, вполне отвечавшей высоким требованиям петербургских любителей изощренной кулинарии. Завораживала и звучная ритмика заморского названия, которая вызывала такие сложные ассоциации, что в петербургском салонном фольклоре появилась поговорка, которую щеголи той поры любили произносить по латыни: Mens sana In Quisisana – «Здоровый дух в “Квисисане”». Именно так говорили древние римляне, формулируя свое отношение к гармоническому развитию духовных и физических сил гражданина и воина: Mens sana In corpore sano – «В здоровом теле здоровый дух».
И кафе «Доминик», и «Квисисана», и «Соловьевский магазин», о котором мы говорили в первой части книги, нашли отражение в поэзии, в стихотворении Николая Агнивцева «Триптих», столь популярны они были в старом Петербурге:
Каждый полдень, хмуря лики,
Предо мною из тумана
Трое призраков встает:
– Кулебяка «Доминика»,
Пирожок из «Квисисаны»,
«Соловьевский» бутерброт!..
Век «Квисисаны» оказался недолгим. Пережив революцию и разруху времен Гражданской войны, ресторан все-таки работал до ярких и бестолковых 1920-х годов. Но вскоре его закрыли. Позже в его помещениях открылся новый ресторан под названием «Север». Репутация ресторана была довольно низкой, в нем постоянно промышляли проститутки. «Тот, кто ходит в “Северок”, тот получит трипперок», – предупреждал в середине 1960-х годов городской фольклор.
На Невском проспекте нередки были заведения и с более крепкими напитками. Здесь можно было отметить удачную сделку, радостную встречу или долгожданное свидание. В 1970-х годах на углу Невского проспекта и Садовой улицы находился магазин с привлекательным названием «Советское шампанское». Это было практически единственное место, где всегда можно было приобрести заветную бутылку праздничного искрящегося вина приличного качества. Поэтому магазин в народе получил известность по своему фольклорному названию: «США» (Советское ШАмпанское). Надо иметь в виду, что в то время аббревиатуру США советские интеллигенты произносили с нарочито уважительным подчеркиванием не трех букв, а двух: с и Ша. Этакое чуть ли не парольное словцо: «СШа». Поэтому оно и подходило к названию магазина точно, как хорошо пригнанный костюм: Советское Шампанское – «США». Соответственно и место встречи на этом углу Невского проспекта имело точный незабываемый адрес: «На углу Невского и Шампанского».
В квартале от Невского проспекта в то время существовало еще одно заведение подобного рода: «Синяк на Ракова». Так в Ленинграде назывался один из самых известных распивочных буфетов на «Пьяном», как его называли в народе, углу улиц Садовой и Ракова, ныне Итальянской. В зависимости от цвета стен, который периодически, после очередного ремонта, менялся от нежно-голубого до ядовито-синего, буфет в городском фольклоре назывался: «Голубой зал», «Голубая гостиная», «Синий зал», «Синяк», «Чернильница». Иногда его называли «Автопоилкой».