Летний дворец Петра I
В первой половине XVIII века перед южным фасадом дворца была устроена собственная гавань, или, как говорили в те давние времена, «гаванец», для захода судов с Фонтанки. Права или нет легенда, но именно ко времени окончания строительства Летнего дворца относится массовое заселение левого берега Невы и постепенное перенесение политического, экономического и общественного центра Петербурга с Городского на Адмиралтейский остров.
Двенадцать коллегий
Когда вопрос о строительстве здания Двенадцати коллегий был окончательно решен, Петр I, уезжая за границу, приказал Меншикову возвести его вдоль Невы. Вернувшись в Петербург, он с негодованием увидел, что губернатор ослушался. Царь в гневе обрушил на голову своего любимца дубинку, но было уже поздно.
В самом деле, нелегко было петербургскому обывателю разгадывать иные архитектурные загадки собственного города. Как, скажем, объяснить, почему Аничков дворец расположен своим непрезентабельным торцом к блестящему Невскому проспекту? Или уж вовсе нонсенс – все здания по обе стороны Невы, будто на параде, демонстрируют свои прекрасные фасады, и только Двенадцать коллегий протиснулись между ними плоским боком. По этому поводу рождались различные версии и предположения. Складывались легенды.
В действительности причины необычного расположения этих памятников архитектуры уходят в сложную историю строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. Так, например, Аничков дворец возводился как загородная резиденция на берегу Фонтанки в то время, когда Невский проспект еще оставался обыкновенной дорогой.
Всемирно известная планировочная ясность и композиционная простота Петербурга давались тяжело и далеко не сразу. Угрозы не желающим строиться «по чертежу» повторялись из указа в указ, которыми Петр пытался регламентировать застройку. Строиться не желали, строиться не умели, на строительство не хватало материалов. К середине второго десятилетия Петербург представлял собой огромную по тем временам территорию, застроенную в основном деревянными домами, беспорядочно разбросанными и не подчиненными единому замыслу.
Однако Петра не покидала давняя мечта о регулярном городе, хотя он хорошо понимал, что для этого необходимо снести все уже возведенные постройки на Адмиралтейской и Петербургской сторонах. В этом смысле еще не застроенный Васильевский остров представлял собой заманчивую строительную площадку. В конце 1715 года у Петра созрело решение строить центр города на Васильевском острове. Здание Двенадцати коллегий должно было сформировать западную границу центральной площади города, и в этой связи его расположение по отношению к Неве рассматривалось как менее важное. К сожалению, из этой идеи ничего не вышло. Вероятно, она была нежизненной. Но, скорее всего, она запоздала. Петр осуществить ее не успел, а к тому времени, когда его последователи спохватились, она стала неактуальной. Проект Двенадцати коллегий принадлежит Доменико Трезини, который использовал оригинальный прием, восходящий к истории петербургского типового строительства. Архитектор объединил одной крышей и одной 400-метровой галереей двенадцать одинаковых зданий-секций, стены которых были общими.
В 1802 году часть секций была отдана Главному Педагогическому институту. В 1819 году институт был преобразован в Петербургский университет, которому затем передали все здание.
Троицкий собор и домик Петра I
Петр I, проходя по Петербургской стороне, срубил один ракитовый куст, а затем и второй, и на этом месте возник Троицкий собор и первый дворец Петра.
В конечном счете, все в Петербурге так или иначе связано с именем Петра I. Вот и возникновение этих первых двух зданий Петербурга – христианского храма и жилого дома, названного сначала дворцом Петра, а затем просто Домиком Петра I, в народном сознании ассоциировалось с личностью основателя города.
Собор освятили во имя Святой Троицы, в день празднования которой был заложен Петербург. Здесь объявлялись царские указы. Здесь Петру I был пожалован титул императора. На площади перед простым деревянным, крестообразным в плане собором устраивались смотры, парады, гулянья и маскарады. На высоком шпиле собора, превращенном в колокольню, укрепили единственные в России часы, снятые с Сухаревой башни в Москве. Это был глубоко символичный акт. Время в России отсчитывалось уже не по-московски.
За свою более чем двухвековую историю собор несколько раз горел. Его восстанавливали, раз от раза изменяя первоначальный облик. К середине 1920-х годов, по мнению «отцов» города, он уже не представлял ни художественного, ни исторического интереса. И его постигла судьба многих памятников культового зодчества – в 1930-х годах собор разобрали.
28 мая 1703 года в будущем Петербурге справлялось первое новоселье в бревенчатой избе, в три дня построенной для Петра солдатами. Однако уже в летописях того времени эта крестьянская с виду изба на две светлицы с низкими потолками называлась «красными хоромами».
Троице-Измайловский собор
Мемориальное значение этой петербургской реликвии понималось уже в то время. Названный впоследствии хотя и с большой буквы, но Домиком, он был удостоен поистине царских почестей. В 1723 году по указу Петра I Домик защитили «особенной постройкой». При Екатерине II Домик был покрыт каменным «чехлом». В 1844 году архитектор Р.И. Кузьмин заменил «чехол» новым, существующим до сих пор. В 1852 году Домик обнесли оградой и разбили вокруг него сквер. Наконец, в 1875 году перед входом в Домик был установлен бюст основателя города, выполненный по модели скульптора П.П. Забелло.
Чесменский дворец
Гонец с радостной вестью о великой победе русских под Чесмой настиг Екатерину II на пути в Царское Село в районе огромного Лягушачьего болота. Не скрывая радости по случаю долгожданного известия, императрица приказала в честь этого на месте встречи с посланцем выстроить дворец.
Чесменская битва произошла 26 июня (7 июля) 1770 года в Эгейском море. Горстка русских военных кораблей, основательно потрепанных длительным и тяжелым переходом из Кронштадта, под командованием А.Г. Орлова одержала блистательную победу над турками, уничтожив практически весь вражеский флот. Говоря красочным языком XVIII века, «турок [был] сожжен и в воздух пущен». Екатерина II всегда полагала себя политической наследницей Петра I и Богом посланной продолжательницей его дела. Она не без основания считала, что эта выдающаяся победа окончательно завершила длительный процесс превращения России из континентальной в морскую державу. В честь Чесменской победы слагали оды и писали картины, ставили спектакли и возводили памятники, строили дворцы и закладывали города.
Чесменский дворец задумывался как путевой, для отдыха на дороге между Петербургом и Царским Селом. Задумывался с размахом – со служебными корпусами, с церковью. Проектировал и строил ансамбль архитектор Ю.М. Фельтен, который в качестве образца использовал средневековый английский замок Лонгфорд. Это соответствовало господствовавшей в то время в архитектуре моде на английскую готику. По углам дворца располагались башни с бойницами. Дворец окружали рвы, заполненные водой, над которыми нависали подъемные мосты. В 1780 году невдалеке от дворца Фельтен построил церковь, тоже в стиле английской готики. В ознаменование десятилетия Чесменской победы и церковь, и весь ансамбль назвали Чесменскими.
Чесменский дворец
Для торжественного обеда по случаю окончания строительства в Англии у знаменитого Веджвуда был заказан специальный столовый фаянсовый сервиз. Он состоял из 592 предметов, каждый из которых имел изображение герба дворца – зеленой лягушки.
За 200 лет Чесменский дворец не раз переделывался и во многом изменил свой первоначальный облик. Но и в настоящем виде, овеянный романтическими легендами и сохранивший свое название, он является памятником истории государства. А Чесменская церковь превращена в филиал Военно-морского музея, где развернута экспозиция в память и в честь героев Чесмы.
Строгановский дворец
На медальонах, украшающих фасад дворца Строгановых, изображен профиль графа Сергея Григорьевича Строганова.
Это предание пересказал в интервью ленинградскому радио известный знаток Петербурга Ю.А. Раков. В том же интервью он сообщил, что им проделана работа с применением логических, математических и чуть ли не генетических методов по определению изображенного на медальонах мужского профиля. Раков пришел к выводу, что на фасаде Строгановского дворца помещен автопортрет его автора – архитектора Б.Ф. Растрелли. Действительно, зодчие Петербурга иногда включали в декоративное убранство здания собственное изображение как бы в качестве автографа. Так, Антонио Ринальди оставил свой автопортрет над главной лестницей Мраморного дворца, а менее скромный Огюст Монферран позволил изобразить себя равным среди святых на фронтоне Исаакиевского собора. Есть примеры, когда архитекторы оставляли свои имена на фасадах построенных ими зданий. Одни вписывали их незаметно в углу цокольной облицовки, другие – на специальных досках и на видных местах.
В живой язык каменного города вносится, таким образом, особая образность и дополнительная выразительность, не говоря уже о высоком информативном значении подобных знаков.
Дача Дашковой
Однажды, во время загородной прогулки Екатерины II по Петергофской дороге, одна из лошадей потеряла подкову. Суеверная императрица переглянулась с находившейся в ее экипаже Екатериной Дашковой и тут же приказала построить для своей подруги особняк в форме подковы – символа счастья.
Екатерина Романовна Дашкова – одна из образованнейших женщин XVIII века, президент Российской Академии и директор Академии наук. Активнейшая участница дворцового переворота 1762 года, близкая подруга Екатерины Великой, Екатерина Малая, как называли ее современники, сыграв при русском дворе короткую, но блестящую роль, неожиданно сошла со сцены, и имя ее, недостаточно оцененное потомками, почти затерялось среди имен более удачливых современников.