От туберкулеза умер он.
«Можете забрать».
Из рук конверт уронила мать.
***
Куда движется Полотно? От трех аккордов к гармониям рок-музыки, как в песне «Статуя Свободы»? Или вообще в противоположную сторону
— к частушкам? От бытописаний тюрьмы к философским обобщениям? «Возрастное это у меня, возрастное, — говорит он на полном серьезе. — Пора уже задуматься о смысле жизни». Известно, что в последнее время его увлекает литература религиозно-философского плана, он заново перечитал Библию, Коран и Каббалу... Иногда его внутренние импульсы непонятны даже ему самому. Сейчас его почему-то не тянет к кистям и карандашам, а вот к прозе хочется вернуться, но уже не к пройденной форме маленьких рассказиков, а написать нечто более масштабное.
«Убежден, истоки всех проблем, удач, неудач, побед, поражений — в самом человеке, — говорит Анатолий. — Надо только уметь распознавать их. Путем ли медитации, самоанализа, другим ли образом...»
Есть у него безумное желание сходить на Валаам, именно сходить, а не съездить. Ну, а до самого острова — доплыть. Совершенно иначе, чем в городе, он чувствует себя в тайге, за сотни километров от цивилизации.
«Мне до конца не ясна связь человека и реки. Осознаю, что река несет некую информацию, обладает энергетикой, но как это происходит, понять не могу».
Речка в тайге, как дороженька —
Гладкая, гладкая.
Дома ждет меня, ждет у порожика —
Сладкая, сладкая...
Постичь суть вещей — вот кредо Анатолия Полотно. Проблема некоммерческости лишь в глубине его песен. Они — всегда нечто большее, чем банальные зарисовки с натуры, нашпигованные блатной «феней».
«Реальная жизнь российская не только тюрьмой мерится. Нельзя бесконечно пилить тайгу напильником, иначе жанр превратится в опилки лесоповала».
P.S. из Интернета:
Некто Стефан Машкевич, доверивший сайту «Фрегат» свои, весьма любопытные, мысли о текстах Анатолия, подолгу и помногу слушал его песни. Но никогда не видел его картин. Более того — как и многие другие почитатели Полотно, не имел о полотнах ни малейшего представления. Между тем, именно этот человек, рискнувший оценить стихи Анатолия «живописной» категорией, явился для меня звеном недостающим, звеном связующим. Если до этого на холсты Анатолия густыми, тяжелыми мазками, но общо ложились лишь свойства личности, характер, судьба, то после Машке-вича полились и песни.
Еще раз подчеркну особо: Стефан Машкевич характеризует в Интернете не картины, но поэтические тексты! Вот что он пишет:
«...При всей неоднозначности аналогии, описать... стиль ( Анатолия Полотно — Р.Н.) одним словом лучше всего получается как — импрессионизм.
Простой пример. Последние строки песни: Прочитал табличку: «Михаил Букмекер»,
Но не на калитке, а на мраморной плите.
Саму по себе вторую строку, наверно, не назовешь так уж глубоко метафоричной. Присоединяется, однако, оригинальное сочетание имени и профессии. Которое, помимо того, звучит намеренным диссонансом, разбалансируя мышление, несет и конкретную смысловую нагрузку: становится вполне понятно не просто, что герой умер, но как и почему. Так и создается характерный полупрозрачный мазок. И подобным образом устроены не только строки'— целые песни...
Автор рисует картину отдельными штрихами, практически никогда не прорисовывая их до конца и предоставляя заполнить пробелы воображению слушателя (читателя). Что-то иногда вписывает в них сам — но потом. А часто — ничего.
Похоже, увы, что именно это очень отрицательно сказывается на его популярности. Песни Полотно не могут служить фоном для веселого времяпрепровождения. Их можно (и нужно) слушать по многу раз — слушать, думать над ними и видеть, как с каждым разом картина проявляется, как фотоснимок, все четче».
Эх, ты, жизнь моя — веревочка витая!
Где начало, где конец того — не знаю Думы, думы, думы горькие спрячу, затаю,
А тоску-печаль веревочкой завью!
T'eHHAfuu “Швфой: — cuotfa fo6-
fcoef
И что это на обложках пластинок они все такие припиджаченные, в костюмах, бабочках да манишках?! С таким-то низким, придушенным, надтреснутым голосом и с такими песнями Геннадию Жарову и компании впору примерять те самые ушаночки и телогреечки, о которых поет «Амни-стия-П». «Сидел — не сидел» — эти вопросы в большей степени волнуют прессу, чем публику, — говорит Жаров. — Если нас слушают люди бывалые, значит мы для них — правда жизни. Ни в каких «понятиях» не сыскать запретов тому, кто не «парился», петь эти песни. А насчет достоверности... Вы Рафаэлю, например, верите? Верите, что он написал именно Богородицу с младенцем, а не кого-то еще? По-моему, весь мир давно это признал. Русский писатель 19-го века Гаршин, кажется, так сказал: «Рафаэль написал Мадонну, а не сама Богородица».
...А шапка-то музыкальная крепко на Жарове сидит! И телага как влитая! В Жарова и, кстати, его «тюремное» прошлое, поверили сразу, безоговорочно — благодаря всего одной песне. Одна-единственная, «Ушаночка» сделала «Амнистию» живыми классиками блатной песни.
РОМДПИКИТИН
Бегут,
56
Стучат,
Бегут колесики гуськом.
Спешат,
Хотят
Пугнуть парнишечку сибирским холодком, А я ушаночку поглубже натяну И в свое прошлое с тоскою загляну, Слезу Смахну,
Тайком тихонечко вздохну.
Бегут
Деньки,
Бегут неведомо куда.
Зовут
Меня
Туда, где в дымке зеленеют города,
А я ушаночку поглубже натяну И в свое прошлое с тоскою загляну, Слезу Смахну,
Таш«ш тихонечко вздохну.
Бегу
Один,
Бегу к зеленым городам И вдруг —
Гляжу:
Собаки мчатся по запутанным следам,
А я ушаночку поглубже натяну Я в свое прошлое с тоскою загляну, Слезу Смахну,
Тайком тихонечко вздохну.
«Ушаночка» с воли грела не одного зэка — в следственном изоляторе в ожидании приговора, в ШИЗО, в сумасшедшем безделье «нерабочей» зоны, среди тотального стукачества зоны «красной», где «семейник» «семейника» вложит. «А ведь слова
— ничего особенного!» — недоумевал автор. Дело не в тексте, дело в хите, как стали говорить позднее. Жарову удалось сделать настоящий блатной шлягер. Тут и живая, пульсирующая гитара, и клавишная «подложка», в размахе которой — огромные сибирские просторы, и ударные — «тук-тук» — каблуками убегающего зэка. Все есть в этой песне: пустые белые пространства с торчащими из-под снега вышками зон, стук колес вагон-зака, тоска — по прошлому, слеза — по настоящему — ведь сколько еще сидеть! Тягомотно-тусклые, один на другой похожие дни тащатся так медленно, что, кажется, будто... бегут. И зовут эти дни серые — куда? В прошлое? В будущее? Мрачно? Да ничуть! Юмор, ирония этой песни — вот что помогало благодарным слушателям. А мыслилась-то «Ушаночка» как серьезная лирическая песня, музыкально — нечто, близкое к ритм-энд-блюзу. Будущий продюсер «Амнистии-П», а в 80-х — просто музыкант Сергей Трофимов ( Не путать с певцом Трофимом — Р. Н.) с высоты своего образования (он закончил Институт культуры) давал коллегам драматургические советы: мол, песня эта из серии «руки за спину». «Теперь она мне уже не принадлежит, — говорит автор.
— Кто как хочет, так ее и воспринимает. Но когда во время одного из первых открытых исполнений народ повскакивал с мест и принялся танцевать... — признаюсь, меня этот рок-н-ролл шокировал».
«Когда уже в середине 90-х у нас пошли «ночники» (концерты в ночных клубах и ресторанах — Р. Н.), и раз за разом публика бросалась под «Ушаночку» в пляс, мы озадачились: а кто вообще сделал песню плясовой? Собрались с музыкантами, аранжировщиками, поразмыслили и пришли к выводу, что дело, прежде всего, в рефлексах. Возьмешь ноту «ля» второй октавы — собака воет, а под «ми» — молчит. Так же и с человеком: определенные звуки в соответствующей атмосфере и при определенном наборе инструментов ударяют человеку в некую точку и он начинает плясать. Такой крик души, переходящий в танец. Текст при этом может быть каким угодно — он здесь не играет никакой роли».
«Полный, братцы, ататуй! Панихида с танцами!» — лучше, чем Галич, подобную атмосферу не передать.
Жаров варьирует настроение всего одним словом и слово это — «ушаночка». Одно слово от грустного до неуклюже-смешного...
Нет, не так все однозначно с текстом. Прав Геннадий: просты его слова, но у этих слов есть ритм
— пульсирующий, как и гитара, чередующийся: короткая, рваная, но тягучая первая строчка — длинная, но быстрая — вторая. Ну, и фирменный жаровский флер деревенщины — его просто нельзя не почувствовать. Невооруженным ухом в «Ушаночке» слышно: «бя-хуут», «хля-жуу». И зачем на обложке Жарова в джип усадили? Пилу «Дружба-2» им бы на пару с продюсером Трофимовым и в кедровник какой-нибудь:
Снизу недра, сверху кедра,
Между ними лагере-о-ок.
Нынче я ужасно нервный:
У меня окончен срок!
Забавно, но «деревенщина» Жаров родился и поныне живет в Москве, в Измайлове.
Что буду я измайловский — не думал, не гадал, Родильный дом слезою детскою оплакав,
И, как ebe люди добрые, на жительство попал В Измайлово из коммуналок и бараков.
«В измайловские новостройки переселяли целые барачные районы, — вспоминает Геннадий. — В нашей школе оказалось много шкетов с соседней Соколинки. Однажды ( в пятом классе я учился) подваливают на перемене двое, достают перья: мол, мол, гони 5 копеек на пирожок. Вечерами на улице одинокие прохожие чувствовали себя неуютно. Во-первых, освещение во дворах похуже было, а, во-вторых.., идешь ты по улице, а навстречу кодла человек в сто ползет-извивается, как многоножка, попутно снося телефонные будки...»