Легион Проклятых: Омнибус — страница 6 из 39

По кому бьёт колокол…

Глава 13Падение небес

Брат Омар с трудом ковылял в тумане. Казалось, облака устали поддерживать свой вес и навалились на неофита. Плотная, вредоносная миазма распространялась повсюду, освещаемая тусклым сиянием неестественного цвета, словно масло, растекающееся по воде. Небо над скаутом Сдирателей, единственное, что можно было разглядеть сквозь туман, сверкало атмосферными возмущениями. Словно небеса падали вниз. Это был плохой знак. Омар осознал, что Цертус-Минор оказался под хвостом кометы.

Сам неофит представлял собой жалкое зрелище. Его жилет был растерзан в клочья и превратился в набедренную повязку, свисая лохмотьями с пояса. Его мускулистый торс был покрыт его собственной кровью, укусами, порезами и царапинами. Обрывки плаща служили своеобразной повязкой, предотвращающей попадание крови в глаза, пальцы слабо сжимали боевой нож, свисавший вниз, словно мачете. Лишь первобытный инстинкт выживания поддерживал в Сдирателе жизнь. Омар выбрался из кучи тел, кроша кости и черепа голыми руками. Нож выпал из рук под наплывом огромной толпы маньяков. Кто-то из безумцев подобрал его и использовал против скаута, нанося удары в плечо. Лишь отвоевав свой нож, скаут смог пробиться через толпу обезумевших местных. На протяжении нескольких часов Омар колол взад-вперед, постепенно, шаг за шагом, пробираясь сквозь орущую толпу и оставляя за собой кровавый шлейф. Одержимые давили упавших собратьев, доделывая грязную работу Омара. Неожиданно, скаут очутился в конце толпы. Продолжая пробивать себе путь к свободе, Омар скользнул в туман, оставив позади яростные крики и стоны умирающих. В полу бессознательном состоянии, потеряв много крови, Сдиратель, с трудом переставляя ноги, поплелся в сторону города Обсеки. Неофит был почти уверен, что идет по той же дороге, по которой он недавно ехал на мотоцикле. Но, в плотной стене тумана, надгробные плиты и памятники казались похожими друг на друга и, возможно, он двигался в совершенно другом направлении. Гул позади заставил Сдирателя напрячь все его усиленные чувства. Омар поднял голову и прищурился. Сквозь пелену тумана он увидел огненные вспышки, словно что-то падало с небес. Вскоре вспышки исчезли, и скаут вновь почувствовал дрожь под ногами. Сжимая боевой нож поврежденной рукой, и заставляя ноги бежать, Омар ринулся к источнику звука. Сначала скаут заметил мерцание. В какой-то момент Омар осознал, что находится на краю небольшого кратера в зоне удара. Плиты и гробы, закопанные под ними, превратились в обломки и лежали вперемежку с костями. Двигаясь дальше, скаут заметил еще несколько светящихся кратеров — следов ударов метеорита, каменных обломков, льда и древних металлов, отколовшихся от кометы.

Что-то было не так. На дне кратеров виднелись остатки гробов, а в центре лежали контейнеры. На них не было видно следов повреждений. Некоторые были погружены в землю, другие — лежали на поверхности. Взобравшись в одну из дымящихся ям, Омар изучил один из объектов. В отличие от неказистых стазисных контейнеров, используемых цертусийцами в поминальных службах, этот был длинный, широкий и причудливо украшен. Он стоял прямо в вертикальном положении по отношению к поверхности, на самой глубине кратера, и был сделан из какого-то темного адамантового сплава. Контейнер был украшен узорами и орнаментом, Омар смог различить некое подобие птицы, объятой пламенем. Скаут стал ходить вокруг предмета. Несмотря на то, что вокруг него дымилась выжженная земля, контейнер был холодным на ощупь. Омар обнаружил знаки различия Ордена и боевые почести. Царапина на корпусе не давала рассмотреть название Ордена, но скаут смог разобрать номер основания, двадцать первое, проклятое основание. Список почестей был под стать легиону первого основания, он включал Апостатические Войны, Великая Чистка Малагантины, Бичевания Голгофы, битву при Ликантосском Завале, Вторую Чистку Черных Мириад и Бадабские войны. Просунув лезвие ножа между крышкой и саркофагом, брат Омар надавил на оружие и взломал замок. Послышался скрежет, и крышка поддалась. Внутри зияла темная пустота. Омар напряг зрение. Никаких остатков Адептус Астартес. На внутренней стороне крышки скаут обнаружил небольшую табличку, на которой были выгравированы генокод, имя, звание и лозунг роты. Брат-сержант Аттика Центурий, почтенная первая рота: Ин дедикато императум ультра артикуло мортис. «За Императора даже в смерти».

Сверху послышался свист. Закрыв крышку, Омар стал всматриваться в пасмурное небо. На нем возникло множество вспышек. Словно грязные небеса разверзлись, и выпустили пламя на землю мира-кладбища. Скаут почувствовал дрожь земли от первого удара и холод крышки саркофага. Затем ослышался второй удар, а за ним — третий. Серия ударов продолжилась, пока объекты падали на землю, глубоко погружаясь в грунт поверхности. Сначала Омар подумал, что это метеоритный шторм, вызванный кометой. Он даже предположил возможность падения других саркофагов. Скаута не прельщала перспектива быть убитым одним из таких падающих объектов. Затем он услышал это. Что-то неописуемо ужасное, возвещающее о прибытии. Не метеорита или пустого саркофага. Сдиратель выбрался из кратера и поплелся по дороге. Над головой послышался звук, похожий на хлопанье крыльев. Справа от неофита раздалось шипение, словно там открывался люк. Позади послышались тяжелые шаги. Неожиданно раздался визгливый крик, вызвавший кровотечение из глаз Скаута. Омар перешел на быстрый шаг, а затем — побежал. Он больше не ощущал боль в руках и усталость в ногах. Вокруг него появлялись кошмарные твари, которых было просто невозможно описать. Брат Омар устремился во тьму, по дороге, усыпанной гравием, которая, как он надеялся, вела в Обсеку, к его боевым братьям и оружейной.

Кнут стоял на каменном выступе. Технодесантник Данкред подтвердил, что разрушение внешних стен, церквушек и жилых домов, не вызвало никаких затруднений, строения были построены давно, поэтому практически разваливались сами по себе. Теперь эти сооружения представляли собой периметр из каменных обломков, обеспечивая защиту воинам создавая предпосылки для прицельного огня из орудийных платформ по секторам обстрела.

С другой стороны, периметр создавал препятствие в виде изнуряющего и долгого подъема, в ходе которого Похоронная Гвардия и вновь прибывшие новобранцы смогут отбрасывать противника огнем из лаз-орудий.

Керш приказал технодесантнику обрушить второй и третий ряд зданий, чтобы создать три кольца обороны. Внутри двух кругов труп-капитан приказал вырыть узкие лазайки и заминировать их. Керш продумал пути тактического отступления и эти траншеи давали цертусийцам и Сдирателям отойти назад, в случае, если те уже не смогут справляться с наплывом противников. Взрывы уничтожат поверхность перед насыпью, и противнику вновь придется карабкаться наверх, давая цертусийцам время для занятия позиций. Покрывшийся трещинами парапет заполнили напуганные цертусийцы, в основном мужчины, отобранные лордом-лейтенантом, чтобы пополнить ряды Похоронной Гвардии. Некоторые из них были вооружены лаз-ружьями, взятыми из оружейных сил самообороны, другие держали в руках автоганы и старые карабины. Наскоро возведенные огневые точки были оборудованы тяжелыми стабберами, мортирами и автопушками. Гробокопатели и каменщики сжимали кирки и пики мокрыми от пота руками. Среди обычных жителей мира-кладбища виднелись и профессиональные солдаты Похоронной Гвардии. Гвардейцы были облачены в пыльные черные накидки и направляли лаз-ружья в сторону обломочного палисада. Солдаты, подготовленные для церемониальных служб, были не готовы к бою с настоящим противником. Керш прикусил губу от злости, наблюдая как лейтенант гвардейцев расправлял плащ и стряхивал пыль с плеча, в то время как должен был регулировать прицел своего лаз-мушкета.

На ближайшей огневой точке Керш заметил своих личных сервов. Орен пристороился к огромной автопушке. Старый Энох расставлял ящики с боеприпасами, пока Вефесда общалась с несколькими цертусийцами, разносившими снаряды. Когда начнется штурм, все будет зависеть от наличия боеприпасов для тяжелых орудий. Именно поэтому Керш назначил сервов Ордена ответственными за обеспечением огневых позиций боеприпасами. В отличие от цертусийцев они сохраняли спокойствие и, перед лицом врага, они не забудут о своих обязанностях. Девушка повернулась к Кершу и показала пальцем на местных, с которыми она вела беседу, чтобы взгляд десантника смог подбодрить их. Она улыбнулась на короткое мгновение, но труп-капитан сделал вид, что не заметил этого. Когда она отвернулась от него, Керш заметил громоздкий пистолет, висевший у нее на поясе. Именно на Вефесду была возложена задача по поддержанию логистики. Укрепление без снарядов станет катастрофой.

Ночной воздух был спокойным, пропитанный злом туман распространялся по кладбищам, ухудшая видимость. Осматривая оборонительные укрепления своим единственным глазом, Керш заметил брата Мику. Чемпион был не в восторге от того, что находился не рядом с труп-капитаном, но Керш настоял на том, чтобы Мика поддерживал порядок по всему оборонительному периметру. Чемпион передвигался перебежками, от одной полосы обороны к другой. Он поднял кулак вверх и затем поцеловал его, Керш повторил его жест.

В городе стояла странная тишина. Цертусицы, находившиеся рядом с труп-капитаном, тряслись от страха, на их лицах застыл ужас. Женщины, дети и немногие оставшиеся священники бегали от центра города к траншеям, перенося воду, еду и боеприпасы.

Тысячи тех, кто не был задействован в работах по подготовке к битве, собирались в тесных монастырях, учетных плацах и плазах, рядом с Мемориальным Мавзолеем, держа свечки и молясь вместе с понтификом Олифантом. Подземелье Мемориального мавзолея, где хранились остатки бывшего высшего лорда Терры и экклезиарха, уходило вниз на достаточную глубину, чтобы избежать апокалептического удара астероида. Именно здесь Керш планировал спрятать Олифанта. После жарких споров с труп-капитаном, палатина Сапфира из Августейшей Стражи согласилась разместить там небольшую группу верхушки священников. Сестра беспокоилась, что жар, исходящий из тел, нарушит температурный баланс помещения. Олифант разрушил все старания Керша, сказав, что разделит судьбу со своими подданными. Это вывело Керша из себя, хотя в душе он был впечатлен мужеством понтифика, никогда ранее он не видел подобного отношения к своей пастве со стороны других священников и планетарных губернаторов. По крайней мере, понтифик согласился собрать своих людей у мавзолея, рядом со стоящими на страже сестрами битвы.

Здания города опустели. Жители волокли свои пожитки по залитым кровью улицам, пока проктор Краски и его люди отбивали атаки психопатов на узких аллеях и тупиках. Они орудовали своими боевыми дробовиками, выкашивая порядки одержимых. Керш мог слышать рев и яростные крики, а также стоны умирающих, эхом отражавшихся от высоких стен города, тоннелей и лестниц. В самых высоких башнях и этажах зданий расположились скауты отделения Контритус, во главе с плетью отделения Кетурахом. В прицелах их магнокулярной оптики отражались улочки и некроплексы, расположенные за периметром.

Кетурах вернулся раньше, чем предполагал. Двое скаутов из его отделения все еще числились пропавшими, но как только с неба посыпались огненные шары, плеть отделения прекратил их поиск, не желая рисковать Громовым Ястребом «Импунитас» в этом дьявольском шторме. Керш приказал оставшимся скаутам рассредоточиться по периметру с остальными Сдирателями, небольшими мобильными группами. Труп-капитан надеялся, что присутствие ангелов и неофитов укрепит дух сил самообороны. Керш ожидал от своих воинов быстрой реакции и умения приспособиться к быстро меняющимся реалиям. Когда линия обороны будет прорвана, а в этом Кнут не сомневался, Адептус Астартес нейтрализуют угрозу и замедлят темп штурма.

Рядом с ним, у палисады, стоял плеть отделения Ишмаил и брат из отделения Кастигир, Кэйл. Плеть Сдирателей прохаживался взад-вперед, выкрикивая гневные приказы, словно тиран. Адептус Астартес торопил цертусийцев, считая их неоправдывающими его ожидания, но испуганные жители мира-кладбища плохо понимали десантника. Кэйл вглядывался вдаль, сжав в руках огнемет, его взгляд сосредоточился на тумане, обволакивавшем пространство, словно вуаль. Здесь, в могильных землях, присутствовало что-то еще. Что-то противоестественное. Они все чувствовали это, слыша странные звуки, доносящиеся из темноты. Керш слушал. Скрежет, клацкающие звуки, бормотание, шипение, пронзительные визги, звучавшие, словно песня умирающего океанского чудовища. Звучали и приглушенные голоса, чей язык не был похож ни на человеческий, ни на язык ксеносов.

Когда «Импунитас» доложил об орбитальной бомбардировке дальше к югу, за великими Очерами, Керш ожидал худшего. Город Обсека не выдержал бы бомбардировку. Кнут надеялся, что слуги Кровавого Бога предпочтут сразиться лицом к лицу. Они не славились подобными битвами на дальних дистанциях. Исходя из опыта столкновений с группами берсеркеров, Керш знал, что за древними кораблями легионов-предателей следуют отмеченные Кхорном культисты.

Армада Злобокоста, скорее всего, состояла из тяжеловооруженных крейсеров, раздутых транспортников и судов-мародеров, готовых извергнуть примитивные контейнеры-десантные капсулы с человеческими отбросами прямо в гущу штурмовиков, баржей, буксировочных бригов и шатлов. Корпус-коммандор Бартемий, в последнем сообщении с «Ангелика Мортис», подтвердил появление флота Злобокоста на краю системы. Однако, ни одно судно, даже изуродованные скоростные торговые корабли и вакуумные клиперы, идущие во главе армады, словно псы на привязи, все еще не достигли ядра системы. Керш приказал Бартемию продумать вектор отхода к слепящему солнцу мира-кладбища, чтобы замаскировать сигнатуры судна, с ценным грузом на борту, звездной статикой.

Кнут подумал об Эзраки и грубом корпус-командоре. Труп-капитан уже ощутил отсутствие апотекария, лишившись ценных советов усеянного шрамами ветерана. Керш знал, что Сдиратели пятой будут скучать по «Ангелике Мортис», ударный крейсер был их единственной надеждой. Теперь их жизнь закончится. Они никогда не увидят дом.

Труп-капитан знал, что некоторые десантники разделяют его идею уберечь ценное геносемя, в то время как другие перестанут чувствовать горечь только в пылу битвы. Именно поэтому Керш надеялся, что враг высадится как можно скорее.

Именно Мелмох дал Кнуту ответы. Какова была природа орбитальной бомбардировки? Если не Злобокост, то что скрывалось в тумане и превращало цертусийцев в одержимых? Библиарий рассказал ему, что комета Килер не была обычным небесным телом. Она уже не была просто куском льда, камня или металла, плывущего сквозь пространство по орбите, и подчиняясь законам гравитации. Она прошла сквозь Око Ужаса и изменилась. Словно коготь, разрывающий материю реальности, кровавая комета образовывала разрывы во времени и пространстве, распространяя тьму и создавая разлом имматериума, через который смог бы просачиваться варп.

Эпистолярий рассказал Кершу, показывая на неестественный след в небе, что хвост кометы и был таким образователем, именно он помог варпу попасть на землю Цертус-Минор. Пытаясь убедить Кнута, псайкер предположил, что слабые создания и формы варпа, возможно, сгорят при падении, и, таким образом, хватка остальных тварей также ослабнет. Что еще больше ужаснуло Керша — так это уверенность Мелмоха в том, что тварей, которые переживут высадку, будет крайне тяжело убить.

— Движение? — произнес Керш.

— Никак нет, — ответил Кэйл.

Он держал ауспик прямо перед собой, сканируя толстую завесу тумана.

— Ни движений, ни тепловых сигнатур, ни излучений.

— Там точно что-то есть, — огрызнулся Ишмаил.

Плеть отделения одел свои грозовые когти и наблюдал за дугами разрядов, проходящих между ними.

Проходили минуты. Кэйл продолжил сканировать некроплекс, но ничего не обнаружил. Ишмаил стал выплескивать свое нетерпение на и без того запуганных смертных. Затем Керш услышал это. Вдалеке. Вдоль периметра. Среди свистящей какофонии, доносившейся из тумана. Ритмичное потрескивание тяжелого стаббера.

— Труп-капитан, — разделся голос в вокс-передатчике Керша. — Вижу противника.

Это был брат Нова.

Керш приставил нового знаменосца роты к капеллану Шадрату, на востоке города. Сквозь помехи вокс-канала можно было учлышать четкий стрекот стаббера, труп-капитан также расслышал шипение лаз-мушкетов и треск болтеров.

— Старшая плеть, брат Данкред и лорд-лейтенант — все сообщают о контакте с противником, сэр.

Керш обвел взглядом крошечный город, который стал еще меньше после разрушений брата Данкреда. Труп-капитан представил локации, с которых поступали доклады. Похоже, первоначальный штурм начался с севера и востока.

— Что с Йохимом, эпистолярием, второй плетью Скариохом?

— Ничего, сэр.

Затем Керш услышал короткие выстрелы смертных, не выдержавших напряжения. Позади обрушившихся монастырских колонн двое гвардейцев выпустили очереди в туман. Лейтенант гвардейцев тут же налетел на них и осыпал проклятиями. Слова офицера потонули в треске стаб-карабина и громе автопушки Орена. Нечеткие очертания превратились в тени, а тени быстро стали кошмарными тварями, появившимися из тумана. Небо окрасилось вспышками лаз-болтов, летящих в сторону темной пелены тумана. Автопушка и тяжелый стаббер выкашивали тварей прежде, чем те успели приобрести четкие очертания.

Керш отстегнул цепной меч и направил зазубренный клинок в сторону стоящего рядом Ишмаила. Он надеялся, что тот ответным жестом коснется клинка своими грозовыми когтями. Ишмаил одарил труп-капитана взглядом, полным отвращения, и надел шлем.

— Сэр, — позвал Кэйл.

Керш не знал, увидел ли тот выражение лица своей плети, или нет.

Космодесантник протянул труп-капитану ауспик.

— У меня пусто.

Керш сжал зубы. Враг не попадал под лучи сканеров, и это было плохой новостью для Сдирателей.

— Если увидишь врага своими глазами, сожги его, — произнес Керш.

Закрепив ауспик на поясе и надев шлем, Сдиратель побежал к периметру, на ходу подкручивая дуло для создания стены огня.

Активировав свой клинок, Кнут разогнал зубцы до убийственной скорости. Отстегивая шлем и разжимая заклепки, Керш наблюдал за монстрами, появлявшимися из тумана. Количество сущностей варпа росло, и некоторым удавалось проскользнуть сквозь плотную стену огня орудий. Труп-капитан отметил хорошую работу автопушки и тяжелого стаббера, разрывающих тварей на части. Шквал огня стал уменьшаться, и Керш подался вперед, чтобы выяснить причину. Произошло то, чего он боялся больше всего. С появлением демонов состояние паники, у обычных цертусийцев, сменилось ужасом. Жители мира-кладбища и некоторые гвардейцы, раскрыв рот, наблюдали за разворачивающимся кошмаром, их слабый разум не смог выдержать этого зрелища. Некоторые разворачивались и бежали к руинам укреплений, отказываясь верить в то, что они видели. Другие падали на землю и рыдали. Многие не могли оторвать взгляд от демонических тварей и просто не двигались, прижав оружие к груди.

Несколько летающих бестий по спирали уворачивались от снарядов тяжелых орудий и лаз-болтов. Их неестественные формы вызвали в Кершу волну глубокого отвращения. Они парили над укрытиями, делая взмахи своими множественными крыльями. Ишмаил бросился к монстрам и прыгнул, вскинув когти по направлению к монстрам. Волна тока пробежала между когтями и опалила крылья первого демона, он упал на землю и растворился. Ишмаил приземлился на колено и бросил взгляд через плечо, затем вскинул болт-пистолет и произвел несколько выстрелов во второго нападающего. Третья тварь обогнула Ишмаила и бросилась на Керша. Кнут ушел вправо, развернулся и нанес удар мечом. Оружия врезалось в огромное крыло и разорвало бок монстра. Вефесда отбежала вперед, вскинув лазпистолет, который она держала обеими руками, словно карабин, девушка открыла автоматический огонь.

Следуя за Ишмаилом к палисаду, Керш увидел, как плеть отделения орет на ополченцев и бойцов Похоронной Гвардии. В качестве устрашения Сдиратель встал на парапет и послал несколько болтов в убегающих с поля боя солдат.

— Стреляйте, трусливые ублюдки! — взревел Ишмаил, направив когти в сторону солдат. — Стреляйте, или я заставлю вас пожалеть о том, что вы не сделали это раньше, отбросы! Я скормлю вас этим тварям!

Новые кошмары возникли рядом с укреплениями. Похожие на арахнидов, с огромной пастью и множеством лап, сущности варпа передвигались прыжками, перепрыгивая могильные плиты. Мясистые, похожие на морских ежей, твари катились по земле на пневматических шипах, прокалывая все на своем пути. Костистые копья, которые вырывались из тумана, протыкая гвардейцев и создавая сеть из насаженных на шипы жертв. Конические тела, изуродованные конечностями с когтями и отвратительными пастями, выплевывающими желчь, разъедающую все вокруг. Ненасытные поглотители протоплазмы. Монстры, похожие на когти. Опухолеобразные наросты, распространявшиеся по земле, камням и живым тканям с ужасающей скоростью. Личинкоподобные кошмары, избежавшие заградительного огня и теперь перемещающиеся по грудам обломков. Керш видел, как местные жители раздирают собственные лица, после того как похожие на угрей паразиты проникали в уши, рты и глаза, прежде чем взорваться.

Броня Кнута покрылась ихором, пока он разрубал конечности порождений варпа. Он снес голову Кимерикского живоглота, а затем отрубил спиральный бивень «крикуна», спикировавшего на него на треугольных крыльях, располагавшихся на груди демона. Кнут откинул в сторону вязкую массу мелких стеблей ударом своего бронированного ботинка и придавил им хвост крадущегося горгопеда. Он разрубил толстое, змееподобное тело, висящее на спине лейтенанта, только чтобы обнаружить, что монстр съел его голову и пытался пролезть внутрь тела. Воздух был наполнен смертью. От укреплений веяло ужасом. Нематериальные сущности, изголодавшиеся по душам, были повсюду, и Кнут превратился в вихрь мечей, разбрасывающий и казнящий тварей варпа.

Керш потерял счет времени. Море демонов продолжало расти, твари атаковали с воздуха, с земли, проникали в тела поверженных жертв. Лишь на мгновение он позволил себе задуматься. Его сверхчеловеческое тело было подчинено обстоятельствам — оно вращалось, уклонялось и врезалось в этот непрекращающийся хаос. Меч завибрировал в его руках и стал дымиться, нагревшись до предела.

По воксу он слышал схожие истории со всего периметра. Кнут услышал доклады о самовольном оставлении своих позиций ополченцами и гвардейцами Похоронной стражи, поддавшихся ужасу происходящего. Он слышал, как второе отделение плети Азарета и группа брата Лемуила оттесняли противника ко второму периметру, а технодесанткника Данкреда поглотила волна монстров.

Неожиданно, пространство перед Кершем опустело. Изуродованные сущности превратились в груду конечностей, оторванных снарядами пушки. Трупп-капитан подумал об Орене, угрюмый серв доказывал свою полезность, яростно перемалывая уродцев четкими выстрелами автопушки. Через залитую ихором оптику Керш увидел, как Кэйл орудует своим огнеметом. Сдиратель удерживал часть палисада, выпуская широкие струи огня, выжигающие покрывшиеся волдырями обломки и тела, взорванные дротиками костлявого монстра-чистильщика, а также одержимых гвардейцев и других тварей. Брат Мика прорубал путь к своему труп-капитану, убирая с пути паукообразных тварей выстрелами из болтера. Стволом оружия и щитом он отпихивал лапы крупных пауков.

По наблюдениям Кнута, только укрепрайон с автопушкой во главе с братьями Мика и Кэйлом держался, отбивая атаки порождений варпа. Ополченцы в панике бежали обратно в город. Горстка гвардейцев все еще пыталась оборонять позиции, но, в итоге, и они были смяты монстрами, разрывавшими их плоть и насаживавшими тела на костяные копья. Крутанувшись, Керш проскользнул между лап клыкастого монстра. Тварь рванулась к труп-капитану, сжимая и разжимая пасть полную кривых зубов и клыков. Кнуту показалось, что он услышал голос Мики по воксу, но он не смог разобрать слова чемпиона. Труп-капитан сделал взмах и пронзил кончиком меча одну из лап демонического создания.

Вглядевшись в туман, Керш различил силуэт Ишмаила рядом с могильными плитами некроплекса. Плеть отделения сражался, словно загнанный лев, его грозовые когти рассекали и пронзали плоть созданий варпа.

— Ишмаил! — позвал Керш, но Сдиратель находился вне зоны досягаемости. Кинув взгляд на свой укрепрайон, Кнут принял решение.

— Отходим! — приказал труп-капитан, перекрикивая рев автопушки.

Отстреливая ползучих тварей из лазгана, Вефезда прикрывала Орена и Эноха, пока те снимали пушку с треноги. Кэйл образовал струями пламени стену огня и двинулся по маршруту отступления.

Кнут взобрался на парапет и стал прорубать путь сквозь кучи из лап и торсов монстров. Опутанный паутиной хвост-плетка обрушился на его шлем сзади, а тонкие когти стали царапать керамит. Схватив тварь за хвост, Керш швырнул ее на усеянный обломками пол и раздавил ее бронированным ботинком. Затрясшись, монстр превратился в пепел. Кнут рискнул кинуть взгляд на плеть отделения, все больше и больше утопающего в море нематериальных сущностей. Поток кошмаров продолжал появляться из тьмы могильных земель, сея безумие среди защитников города. Умирая, монстры превращались в пыль, обволакивающую Сдирателей прежде, чем улететь на небеса.

— Ишмаил! — кричал Керш, отрубая конечности и прокалывая тела тварей.

Труп-капитан все больше увязал в море тел, также как и Ишмаил. Сдиратель не останавливался. Казалось, он существовал только для убийства. Он не отвечал ни на вокс-сообщения, ни на голос, не осознавая свою тактическую уязвимость, он тупо ломился напролом. Его грозовые когти, словно электрический шторм, раздирали в клочья чуму сумасшествия. Движения Сдирателя имели убийственный эффект, но при этом, казалось, что десантник просто убивал ради убийства, не осознавая, где находится.

— Плеть отделения Ишмаил, отвечай! — позвал Керш, но услышал лишь гортанный рев в ответ.

Брешь, пробитая плетью отделения, постепенно закрывалась. Труп-капитан заметил широкий взмах грозовых когтей. Словно пловец, борющийся с волнами, Кнут неожиданно оказался в плену варпа. Монстры были повсюду. Его ботинок застрял в пасти одной из тварей. Когти и клыки демона скрежетали по броне Сдирателя, и ему пришлось поднять перчатку, чтобы защититься от брызнувшей в него слизи, которая повредила оптику. Труп-капитан слышал голос брата Мики, но не мог сказать наверняка, с кем разговаривал чемпион роты. Керш обнаружил, что колеблется. Монстры были повсюду, кто-то пытался залезать ему на плечи, заставив Кнута опуститься на колени. Его руки уперлись в поверхность мира-кладбища, усеянную ихором, и в первый раз, за все время боя, его меч затих. Среди множества конечностей деформированных уродцев Керш обнаружил знакомое тело. Покрытый запекшейся и свежей кровью с ног до головы, в разодранной одежде, с глубокими ранами в виде порезов, один из неофитов Кетураха медленно, повернувшись спиной, полз по горам трупов. Юноша находился на грани истощения и был близок к смерти.

— Сдиратель! — позвал труп-капитан, но скаут смог лишь поднять голову, после чего упал на спину.

Керш смог полностью разглядеть ранения юного десантника. Четыре глубокие раны в животе — след от удара грозовых когтей. В безумии бойни Ишмаил пронзил брата-Сдирателя и полоснул свои мечом по лицу неофита, после чего вернулся к следующей жертве. Плеть отделения даже не остановился, чтобы обернуться и посмотреть на поверженного им скаута. Он был потерян для Ордена.

Исполосованное лицо юного Сдирателя повернулось к Кершу.

— Сэээр….

— Отставить, — приказал Кнут. — Я отнесу тебя обратно в город.

Взревев, труп-капитан вскочил на ноги. Тварир попадали с его плеч, а высасывающие души монстры попятились назад. Но это не спасло их от мономолекулярной ярости цепного меча Керша, пока он раскручивался вокруг своей оси, разрывая тела порождений варпа на части. Однако этого все равно было недостаточно. Он залез в самую глубь массы противника и был полностью объят безумием. Эфировые создания были повсюду, и все, что мог Сдиратель — рубить, потрошить и разрывать тела вокруг себя и поверженного скаута.

Тела штабелями падали вокруг поддавшегося боевой ярости десантника. Монстры, выглядевшие как головы без тела, и пульсирующие уродцы превращались в струйки дыма. Стена ужаса разошлась в стороны, и оттуда показался брат Мика. Защищаясь щитом от нападок тварей, он взрывал их тела методичным огнем из своего болтера. Демоны, которым удавалось подобраться совсем близко к чемпиону, отбрасывались огнем с крыш и колоколен города. Упав на землю, монстры превращались в пыль и устремлялись в небеса.

Керш представил отделение Контритус, ведущих огонь из снайперских винтовок, установленных на штативах. Глаза десантников были прикованы к прицелам, и они валили одну тварь за другой, освобождая путь труп-капитану. Кнут был уверен, что они действовали по приказу чемпиона роты.

— Мика! — позвал труп-капитан, схватив одну из протянутых рук скаута.

Оторвав голову очередного фрика сконцентрированным огнем болтера, Мика перехватил оружие другой рукой и схватил скаута за окровавленную ладонь.

— Мы должны уходить, сейчас! — взревел чемпион.

Неожиданная дрожь, прошедшая под ногами Керша, убедила его довериться мудрости Мики. Пока Сдиратели бежали к укреплениям, неся раненного скаута, Керш почувствовал что-то неестественное, нависшее над ними. Что-то огромное с невообразимо мощными паучьими ногами. При каждом шаге гиганта по земле проходила дрожь, выводившая Сдирателей из равновесия и отшвыривающая их на землю.

— Вперед-вперед-вперед! — крикнул Мика, когда десантники пробегали рядом с развалинами некроплекса прямо к укреплению из красного кирпича.

Тела врагов падали вокруг них, простреленные снайперскими лаз-выстрелами. Твари, прорывавшиеся сквозь стену огня, падали, сраженные выстрелами из болт-пистолета Мики или мечом труп-капитана.

Керш услышал стаккато орудийного огня. Всмотревшись сквозь пелену эфирного тумана, труп-капитан увидел в небе трассеры тяжелых болтеров. Их звук заглушался ревом исполина, шагавшего над ними.

— Это — «Перчатка», — крикнул Мика между выстрелами, дав понять, что он только что общался с «Громовым Ястребом».

Десантники неслись вперед, неся на себе израненного скаута. Керш услышал знакомый звук боевой пушки «Громового Ястреба». Кнут и чемпион почти одновременно пригнули головы, когда боевая машина снизила высоту и оказалась практически над ними. Подняв голову, Керш увидел, как снаряд пушки врезался в бок монстра. Наблюдая за яркой вспышкой двигателя «Перчатки», труп-капитан почувствовал, как содрогнулись небеса. Получив попадание, исполин зашатался и стал заваливаться на бок. Когда туман завихрился вокруг них, Кнут замедлился и встал на колено, приказав Мике сделать то же самое. Неожиданно, вихрь изменил направление и двинулся прямо на них, когда тело монстра оказалось над некроплексом.

Керш чуть не упал на землю от напора, как в воздухе раздались звериный рык, который неожиданно затих, и монстр задергался в конвульсиях. Дрожь стала более чем ощутимой, когда множество тварей, вокруг них, испустили дух.

Кнут и Мика снова были на ногах, таща скаута к укрытию. Лапы гиганта задрожали. Монстр пополз к куполу мемориального мавзолея, словно следуя беззвучной инструкции от своих соратников. С парапета Сдиратели увидели, как уродливые интервенты захватили периметр. Только Кэйл оставался у входа в тоннель, его огнемет поливал всех, у кого были лишние конечности.

Вдоль палисада Керш могу видеть неописуемый ужас, коим являлась голова исполина. Его бесформенный череп врезался в укрепление и отбрасывал обломки рокрита в стороны. Добравшись до Кэйла, Керш и Мика услышали, как автопушка Орена возобновила свою смертельную жатву. Сервы успешно отступали назад ко второму периметру, и к огню тяжелого орудия скоро присоединились беспорядочные вспышки лаз-мушкетов. Керш был рад огневой поддержке автопушки. За вторым креплением прикрывающий огонь скаутов уже не мог достичь монстров. Орды демонов воспользовались умирающим телом исполина и теперь прикрывались от огня тяжелых орудий.

Одна из тварей, которая, по предположению Мики, должна была уже быть мертва, неожиданно раскинула свои щупальца. Чемпион вернулся от нескольких выпадов, но раненный скаут не мог двигаться с тем же проворством, и одно из щупалиц схватило его за ногу. Освободившись от очередного щупльца, Мика отстрелил его выстрелом из болтера, но одна из конечностей монстра все же смогла оплести его оружие. Второе щупальце обхватило ногу чемпиону и стало плавить керамит брони. Мика разочарованно взревел, и Керш одним взмахом меча отсек щупальце от тела монстра. Пока чемпион отрывал часть щупальца от своей ноги и болтера, Кнут вонзил кончик меча в грудь монстра, разогнав скорость вращения зубцов до максимума.

Сдиратели снова побежали. Орда приближалась.

Наспех закрепленные болтами обломки второго заграждения грозили обрушиться на десантников, и Сдиратели ускорились. Кэйл следовал за ними, нескончаемое огненное инферно, выплескиваемое из его огнемета, становилось все убийственнее и убийственнее. Скелетоподобные твари кидались на стену огня, только чтобы превратиться в пыль, подобно их предшественникам. Наконец, канистра огнемета опустела, и Кэйл швырнул оружие в ближайшего выродка варпа. Болт-пистолет Сдирателя в мгновение ока покинул кобуру. Все еще двигаясь спиной, брат Кэйл продолжал яростно отстреливаться от противника. Неожиданно, перед десантником вырос Поглотитель, слишком крупная тварь для снарядов пистолета. Сначала монстр поглотил пистолет Кэйла, а затем и всего боевого брата.

Керш и Мика побежали дальше, выжимая последние силы из духов брони. Наконец показался выход. Труп-капитан увидел Вефесду, держащую в руках детонатор. Сдиратель услышал рев агонии, но продолжил двигаться. Когда Адептус Астртес выскочили из лабиринта, обтиратель Кнута нажала на кнопку детонатора. Заранее установленная взрывчатка сдетонировала и обвалила весь тоннель. Тонны обломков посыпались вниз, перекрыв маршрут отступления и похоронив тварей, преследовавших Сдирателей.

Когда облако пыли рассеялось, Керш оглядел присутствовавших. Все, начиная от Вефесды и Мики — до Похоронных гвардейцев, скрывались позади обломков шпиля и выглядели ошеломленными. Отвернувшись, Кнут посмотрел на скаута, которого вытащил из кошмара некропликса. Юноша закатил глаза и что-то еле слышно бормотал. Половина юного десантника просто отсутствовала. Поглотитель в последний момент настиг их и откусил скауту ноги и половину торса, то же случилось и с Кэйлом. Несколько секунд все молчали.

— Найди что-нибудь похожее на носилки, — обратился Кнут к Вефесде, — затем отнесите его к братьям десятой.

Девушка поспешила выполнять приказы своего господина. Глаза Керша упали на испуганных гвардейцев.

— Ты, — рявкнул Кнут тоном, полным ярости и разочарования. — А ну пошел к периметру, сейчас же…

Похоронный гвардеец схватил лаз-мушкет и побежал к палисаду, чтобы занять позицию.

Вогнав громоздкую обойму в болт-пистолет, брат Мика повернулся к Кнуту.

Чемпион роты поцеловал кулак, чтобы почтить Дорна.

— Вы готовы?

— Нет, — честно ответил Керш, но последовал за Сдирателем к автопушке, оставляя неофита наедине с шоком и болью.

Глава 14Сизигий

Хотел бы я, чтобы это был сон.

Ужас варпа навис на Цертус-минор. Мир-кладбище был объят безумием битвы, когда хвост кометы прошел сквозь орбиту планеты. Нескончаемый поток тварей Хаоса, словно дождь, хлынул на небольшой островок Империума.

Двадцать четыре часа мы сражались без устали, по колено в трупах врагов, сохраняя хладнокровие и чистоту наших душ в этой животной резне. Пятая рота сдерживала атаки противника и заслужила свою честь на поле боя. Двадцать часов небеса падали на нас, жадные до нашей человечности. Мы сражались как никогда прежде, доводя наши сверхчеловеческие тела до предела возможностей. Сердца гнали кровь по нашим телам. Повсюду потрескивала энергия. Глаза видели лишь врагов. Руки автоматически управляли нашими мечами и болтерами. Мы отбирали жизни без всякой стратегии. Техника и искусство битвы сошли на нет. На месте убитой твари появлялась другая, и мы рубили их, не задумываясь, для того, чтобы выжить. На двадцатом часу поток сократился. Массы рассеивались, упрощая нашу работу. Мы отбросили монстров к первому периметру и добили оставшихся. Здесь не было места тактике. Твари просто ломились напролом. И, наконец, убивать стало некого.

Хотя пятая рота и достигла великой победы над Хаосом, цена оказалась высокой. Братья Эбенезар, Тикариас, Молиат, Ашкелон и технодесантник Данкред отдали свои жизни, обороняя город и его жителей. Их тела лежали на земле согласно обычаям, со всеми ужасными ранами, которые они получили. Тикариас представлял собой кашу. Данкред — изрубленный каркас плоти Адептус Астартес, разорванной гидравлики, электросистем и бионики. Технодесантник сражался храбро, но он не смог справиться с многократно превосходящим его количеством демонов. Члены отделения Контритус сделали все возможное, чтобы оттеснить противника, их навыки проверялись на улицах Святого Бартоломея-Восточного, заполненных массой демонов Хаоса. Скауты Сдирателей уменьшали эту стену тварей точными выстрелами из снайперских ружей, давая Скейсу и нескольким братьям из отделения Цикатрикс возможность перегруппироваться и оттеснить монстров. Несколько раз Громовой Ястреб «Импунитас» удачно заходил для бомбометания по отродиям варпа, при этом полностью уничтожая величественные постройки квартала. Пока мои Сдиратели следовали прославленным традициям Ордена и доказывали репутацию смертоносных воинов, смертные не могли справиться с волной кошмара, обрушившейся на них. Я требую слишком много от обычных людей. Если бы жители Империума не были так слабы, нужда в Адептус Астартес отпала бы сама собой, и лучшим тому доказательством было бегство цертусийцев. В истории есть немало эпизодов героизма обычных смертных: война за Армагеддон, Ефрасийская Резня и многочисленные крестовые походы, где закаленные в боях кадианцы снискали множество почестей. Человечество не утратило силы духа. И такие истории воспеваются и будут воспеваться в легендах и мифах. Но на каждого имперца, не дрогнувшего перед ксеносами и еретическими предателями Хаоса, приходится тысяча других, кто не выдержал и сбежал с поля боя. Из-за страха этих людей судьба Империума уже предрешена. Мужчины, женщины и дети, в чьих руках оружие становится бесполезным. Трусливое большинство, сбегающее в надежде, что остальные защитят их. Возможно, за это стоит винить Адептус Астартес. Мы ослабили Империум. Существование полубогов превратило обычных людей в пассивных наблюдателей. Находясь рядом с божествами, они чувствуют себя вне опасности. Ангелы Императора спасут их. Они наблюдают за борьбой добра и зла в галактике, упуская важную деталь — судьба Империума — в их собственных руках.

Но, несмотря ни на все, я не могу винить их. Я — нечто большее, чем человек, но, даже несмотря на свой опыт и наследие, я понимаю их. Страх — это простое и естественное чувство. Нерациональное и практически бессознательное желание убежать, убраться подальше от источника опасности. То, как люди иногда справляются с таким штурмом химии и эмоций — уже чудо само по себе. Многие сбежали, отказавшись сражаться. Пока Скейс и Йоахим осыпали трусов проклятиями, я обнаружил, что не могу винить этих цертусийцев. Моя жертва — это моя жертва и ничья более. Я делаю это во славу Императора, а не их. По правде говоря, мне плевать на их выживание. Мы не связаны братскими узами, хотя и пятая не может похвастаться этим. Выживут ли они, или нет — все это не важно в масштабах Империума. Их существование означает лишь одно для меня — недопустимость мысли о победе врага. Я подозреваю, что это безумие имеет под собой цель ослабить нас, чтобы нанести решающий удар. Злобокост приближается. Губительные Силы жаждут захватить этот мир и его людей, отобрать их у меня. Я не допущу этого. Они проиграют. Я обеспечу им поражение.

Брат Нова и я двигаемся меж развалин Святого Бартоломея-Восточного. Кратер и горящие останки — все, что осталось от этого места. Высоко держа древко боевого знамени, Нова ступает по горящим обломкам. Он ищет любые признаки врага, водя болт-пистолетом из стороны в сторону и одновременно передавая сообщения по вокс-связи.

— Вторая плеть, Скариох, пропал без вести.

Я киваю. Нова продолжает.

— Вторая плеть Этам повторно запрашивает разрешение на поиски брата Ишмаила.

— Отказано, — рявкаю я. — Ишмаил потерян. Скажи Этаму, что теперь он — плеть отделения Кастигир и пусть начинает вести себя соответственно.

— Брат Симеон — на крыше Мемориального Мавзолея. Он докладывает о сгоревших телах на плазе. Похоже, сестры открыли огонь по толпе.

— Сестры?

Я останавливаюсь и обдумываю действия палатины Сапфиры. Сложно представить, как стоическая сестра расстреливает цертусийцев ради забавы.

— Они утверждают, что были атакованы.

— Тварями варпа? — спрашиваю я, хотя само предположение — не логично, вряд ли монстры смогли зайти так далеко.

— Местными жителями, — отвечает Нова.

Безумие. Я качаю головой. Влияние Хаоса внутри и снаружи периметра. Слишком занятый обороной и попыткой вернуть убегавших цертусийцев, я не задумался о последствиях массового бегства.

Пока я сражался за свою жизнь и жизни остальных, сотни напуганных цертусийцев рванулись к духовной защите Мемориального Мавзолея. Сходя с ума от ужаса, милиция, разносчики боеприпасов и испуганные гвардейцы убегали от ужаса варпа, беспорядочный огонь не мог сдержать нашествие отродий Хаоса. Крики некоторых из местных превратились вой, а затем ими завладела ярость. Грань между яростью и страхом — слишком тонкая, и когда разум смертного слабеет, она перестает существовать. Объятые яростным безумием, местные жители врезались в кордон молящихся, и многие из них принесли с собой оружие.

Столкнувшись с безумными убийцами, готовыми убивать всех подряд — друзей, семьи, у палатины просто не было другого выбора кроме как приказать своим сестрам спалить их.

— Прикажи брату Симеону послать сервов для организации рабочих команд из цертусийцев, — приказываю я. — Мне нужно, чтобы они убрали тела, уж в этом они должны знать толк.

Пока мы бродим среди разрушенных келий, я объясняю знаменосцу, что нужно сбросить тела защитников и прорвавшихся демонов за периметр. Я приказываю использовать оставшийся прометий для сожжения тел павших и вскоре, в воздухе появляется запах горящей плоти, человеческой и нематериальной.

Приказы продолжают поступать. Командная структура и ощущение цели — то, что заставляет людей сражаться. Побывав на бессчетном количестве полей сражений, я знаю, что потеря веры, шок и чувство фатализма постепенно начинают завладевать разумами людей, и лишь руководство и труд помогают бойцам сопротивляться этому. Без тяжелой работы разум начинает поддаваться ужасу, и появляется чувство обреченности.

Я инструктирую лорда-лейтенанта Лазлонгию, чтобы она реорганизовала Похоронную Гвардию. Теперь я заинтересован лишь в людях, доказавших свою волю к битве. Мужчинах с сильным разумом и духом, которые держат строй. Мужчины, которые понимают, с кем они сражаются, и желают убивать их. Я приказываю Лазлонгии собрать оружие и боеприпасы и распределить бойцов по внешнему периметру. Отбитые укрепления снова наши. Пока наши. «Импунитас» парил над опустошенной поверхностью планеты, и я чувствовал, как его тяжелые болтеры следят за мной и стягом роты. Я послал «Перчатку» к некроплексу, чтобы убедиться, что неподдающиеся идентификации ауспика твари не атакуют нас из тумана. Нас вряд ли ожидает вторая волна монстров, судя по их предыдущему поведению, но, на всякий случай, слабые участки необходимо было проверить.

— Что там с Злобокостом? Ожидаемое время высадки? — позвал я знаменосца.

Проходя мимо одного из уцелевших строений, он активирует связь с единственным оставшимся на орбите кораблем. Все остальные суда отчалили вместе с «Ангелика Мортис», и в распоряжении Сдирателей остался лишь один корабль Адептус Министорум, «Апотеон».

— «Апотеон» подтверждает, что флагман армады прошел цепь астероидов и входит в ядро системы.

— Сколько времени им понадобится?

— Если суда не изменят скорость, они будут на Цертус-Минор через восемь стандартных часов, — отвечает Нова.

Я представил единственную оборонительная станцию с двигателями небольшой мощности, усиленными щитами, орудийными батареями и мощными счетверенными пулеметами, усеявшими бронированный киль судна.

— Передай мои наилучшие пожелания и благодарности командору и клерику, — искренне говорю я.

У «Апотеона» самый лучший обзор. Они знают, что их ждет. Решение сражаться против огромной армады с минимальным шансом выжить — поистине достойно уважения Астартес.

— Скажи им, чтобы игнорировали корабли культистов и штурмовики. Пусть сосредоточатся на крейсерах, фрегатах и других кораблях предательских Астартес.

Я хочу пожелать капитану удачи, но слова не сходят с моих уст. «Апотеон» превратится в обломки, и капитан, скорее всего, погибнет. Он знает это, и оптимизм будет крайне неуместен в данной ситуации.

Нова замечает дергающуюся в конвульсиях тварь и направляется к ней, чтобы добить. Я похожу к дымящемуся строению — единственное здание, не превратившееся в руины после бомбардировки. На внешней стене — трещины, но символы и каменное обрамление над стальными дверьми позволяют идентифицировать его как штаб-квартира силовиков.

Толкнув дверь стальным ботинком, я осторожно вхожу внутрь. Внутренняя часть здания не тронута. Она защищена толстыми стенами. Идеальное укрытие для тварей. Оружейная пуста, и бриз, пронесшийся из открытых дверей, заставил шелестеть рукописи, лежавшие на столах скриптории. Бумаги упали на пол, и тут же стали впитывать кровь, недавно пролитую здесь. Неподалеку валялись трупы нескольких силовиков, один — без головы, другие — с дырами в жилетах и груди. Проходя мимо комнаты пыток, вериспекса и камер, я замечаю дверь в подземелье. Опустошенные боевые дробовики лежат брошенные на ступенях. Камеры здесь пусты, кроме одной.

На скамье, за толстыми адамантовыми прутьями, сидит Проток Краски. Броня силовика покорежена, голова завалена набок, рот открыт. Табачный сок стекает по краю его рта вниз на бороду, а оттуда — на пол. Я слышу треск под ногами, опускаюсь и поднимаю ключ, выкинутый Краски, после того, как он закрыл себя в клетке.

— Проктор, — зову я, мой голос звучит неуверенно.

Схватив перчаткой замок, я срываю его и вхожу внутрь. Я поднимаю голову Краски.

— Проктор, — снова зову я.

Его глазные яблоки закатились, но я чувствую, как его тело начинает содрогаться. И вскоре я понимаю почему.

Через раскрытый рот я вижу нечто жуткое по своей природе. Несколько паучьих лап появляются между зубами силовика. Арахноид вырывается наружу и по моей руке устремляется к грудной пластине моей брони. Тварь пряталась в черепе Краски, выбросив внутренности наружу.

От неожиданности я отшатываюсь назад, мой ранец ударяется о решетку. Я опрокидываю тварь на пол, но она снова кидается на меня. Выхватив болт-пистолет, я произвожу несколько выстрелов. Отродье варпа уворачивается, ловко передвигаясь по полу. Держа свой Марк II обеими руками, я впечатываю наплечники в стену. Каждый раз я поворачиваюсь боком, ожидая, что тварь прыгнет мне на лицо. По звукам выстрелов снаружи я понял, что монстр ускользнул из камеры.

Выбежав из камеры, я вижу брата Нова, машущего мне рукой. Знаменосец начинает двигаться, перепрыгивая через обломки. Я догоняю его.

— Здесь, — шипит Нова, направив дуло болтера в проход в стене. Двигаясь вперед, я вожу дулом пистолета по сторонам. Наклонив древко знамени, Нова следует за мной в темноту тюремной часовни. Внутри темно, на месте свечей — лишь тени. Стеклянное окно пропускает лишь тусклые лучи света. В центре — лестница, ведущая в склеп. Вокруг — постаменты с гробами, выточенными из камня с изображениями имперских святых. Один из них приоткрыт.

Направив пистолет на крышку гроба, я и Нова тихо крадемся по полу часовни. В гробу послышался скрежет, и мы замираем. Нова направил дуло болтера на гроб, и я пальцами считаю до трех.

Раздается крик, который никто из нас не ожидал, и мой палец замирает на спусковом крючке. Внутри — девочка, живая и напуганная. Лицо покрыто сажей. Я поднимаю перчатку вверх, чтобы показать ей, что мы не представляем для нее угрозу и давая Нове приказ опустить оружие. Помещение пронзает ошеломляющий визг.

Следуя за взглядом ребенка, я вижу, как паукообразный монстр бежит по древку знамени. Нова мгновенно реагирует на угрозу. Он ударяет древко о пол, отбрасывая тварь во тьму склепа.

— Вниз! — ору я на трясущегося ребенка, заставляя ее снова спрятаться в гробу.

Целя пистолетом в ступени, я перевожу оружие на автоматический режим огня и освещаю пространство сверкающими выстрелами. Монстр прыгает сзади и вынуждает меня бросить оружие. Выставив руки перед собой, я не даю твари добраться до моего лица.

— Нова!

— Давай! — кричит знаменосец.

Схватив монстра за лапу, я впечатываю его прямо в стену часовни, затем разворачиваюсь и обрушиваю его тело на каменную статую. Выведенный из равновесия, но все еще желающий добраться до моего лица, жук извивается в моей хватке. Я бросаю его вверх, и брат Нова, стрельбой из болтера, разрывает его тело на части. Существо исчезает в фонтане собственной крови, оставляя на полу мерцающие капли.

— Вы в порядке, сэр? — окликает меня Нова.

Я киваю в ответ и подхожу к вжавшемуся в гранит ребенку. Она смотрит на меня напуганными глазами. Аккуратно достав ее из укрытия, я передаю ее Нове. Знаменосец держит ее на изгибе локтя, прямо под знаменем. Открывая деревянную дверь склепа дулом своего пистолета, я слышу, как он зовет кого-то с дальнего края разбомбленного квартала.

Я убираю пистолет в кобуру и обнаруживаю, что смотрю на открытый гроб, чья плита превратилась в осколки. Я представляю девочку, прячущуюся там и момент, когда мы обнаруживаем ее. Заглянув внутрь, я обнаруживаю предмет на дне саркофага. Я поднимаю его. Это — кристаллическая пластина, карта из Таро Императора. Я всматриваюсь в темноту в поисках своего призрачного спутника, но его нигде нет.

Я верчу карту в руках. На карте изображено затмение, луна застилает все, кроме коронального кольца далекого солнца. Под изображением — надпись «Умбра».

Я чувствую оживление в моем желудке — чувство, которое я испытываю в пылу битвы, за секунды до того, как вывожу противника из равновесия неожиданным взмахом клинка или осуществляю рискованный, непредсказуемый маневр. Чувство, спасавшее меня много раз и не меньше раз помогавшее мне забирать жизни моих противников. На мгновение я застыл, смакуя пришедшую мне в голову идею, и улыбка промелькнула на моих губах.

Я все еще улыбаюсь, изучая пластину, затем протягиваю ее Нове. У них есть сообщения для меня.

— Труп-капитан, — произносит он, все еще держа на руках ребенка. — Плеть отделения Йоахим запрашивает ваше присутствие. Также он хочет, чтобы эпистолярий Мелмох встретил его в сквере Сепулкр. Он говорит, это важно.

— Хорошо, отвечаю я.

Затем добавляю.

— Передай брату Симеону следующее: Скажи ему, что я направляюсь в Мемориальный Мавзолей и мне нужен понтифик. Скажи ему… — я колеблюсь. — Скажи ему, что это важно.

Глава 15Прекращение

Его завли Скариох. Он был Сдирателем, членом отделении Ценсура и второй плетью отделения. Несколько часов назад его вполне устраивали подчинение плети отделения, защита чести Ордена и битва за Императора. Слова Катафалка были его путеводителем, а подвиги Дорна — примером. Он был Адептус Астартес — ангелом Империума.

Сейчас все это стало не важным для него.

Тот-кто-был-Скариохом думал только о крови. Он ощущал лишь чувство несправедливости, ненависть ко всему, чем он был, к порядку и дисциплине, чести и приказам, подчинению. Первый раз в жизни космический десантник ощущал весь потенциал своего сверхчеловеческого тела. Он наслаждался неограниченной мощью, пульсирующей в его венах, его чувства обострились, словно у хищника, а сердце стучало, словно молот.

Космический десантник чувствовал только начало конца. Он стал чем-то другим, чем-то новым и могущественным, чем-то, что живет только для того, чтобы обрывать жизни остальных. Размалывать черепа. Разрывать мягкие тела зубьями меча и насаживать их на клинок, словно на вертел. Он ощущал жажду крови. Слышал каждый хруст ломаемых позвоночников и свернутых шей, вздохи и мольбы умирающих. Его ноги утопали в океанах крови. Единственное, что он хотел больше всего на свете в настоящий момент — воплощать свои кровожадные желания в жизнь. Кровавый кошмар, разворачивающийся вокруг него, лишь подпитывал ярость того-кто-был-Скариохом.

Они сделали это с ним, так называемые братья. Убийство, резня — все это должно продолжаться. Ложные ангелы трупа-Императора не смогли понять это. Ублюдки, они окружили его как трусы, а затем схватили и отобрали дымящийся меч. Но перед этим тот-кто-был-Скариохом сломал несколько челюстей и носов. Когда он не поддался уговорам этих слабаков, ублюдки перерезали кабели его брони и сняли питающую батарею. Они схватили его за кисти и прижали к колонне.

Берсеркер ощутил всю тяжесть своей оставшейся без питания брони. Металл сочленений пронзительно заскрипел. Безумный ангел пытался вырваться из цепкой хватки своих пленителей. Он оскалился, показав свои клыки, глаза наполнились кровью. Мускулы Адептус Астартес раздулись от напряжения. Вокруг десантника столпились его бывшие братья, и теперь он яростно пытался добраться до них. Тварь думала, что может чувствовать их страх. Их слабость еще больше разжигала ненависть демона. Они смотрели на него свысока, и на их лицах застыла смесь превосходства и грусти. Их жалость лишь подпитывала его гнев. Еще одна слабость. Кровь бурлила в его жилах, как и подобает машине войны. Ему больше не нужны слова. Рот десантника раскрылся и все его существо источало бесконечную ненависть. Лакеи Императора пытались вразумить его, но их слова казались предателю чем-то отдаленным, практически непонятным языком. Тот-кто-был-Скариохом ненавидел их всех.

Йоахим — щенок, возведенный в ранг плети. Мелмох — мутант и колдун. Брат Боаз, который однажды победил его во время тренировочного спарринга и всегда напоминал ему об этом. Униженная старшая плеть Юрия Скейс, который пал ниже некуда, опозорившись на Суде мечом. И Захария Керш, Кнут пятой роты, воин, который подвел магистра Ордена, позволил врагу забрать стяг и потерял свой меч. Его он ненавидел больше всех.

Сдиратели взирали на Скариоха.

— Он одержим, — произнес Мелмох. — Жажда крови поглотила его.

— Ты жаждешь поскорее списать его со счетов, так колдун, — рявкнул Йоахим. — Может и ты поддался жажде.

— Его душа — в руках Губительных Сил, — ответил Мелмох.

— Как и твоя?

Мелмох пропустил издевку мимо ушей.

— Этого ты хочешь для своего брата?

— Скейс? — Йоахим повернулся к старшей плети.

— Мы не можем просто связать его? — предложил брат Боаз.

— Словно загнанное животное? — возразил Мелмох.

— Пока не пройдет жажда…

— Она не пройдет, — произнес эпистолярий. — Он — во власти Кровавого Бога. Первый падший из нашего Ордена.

— Он не первый, — с сожалением произнес Кнут. — Ишмаил также потерян для нас.

— Мы не знаем наверняка, — огрызнулся Скейс.

— Ты знаешь, что нужно делать, — произнес Керш.

— Скейс… — умоляюще произнес Йоахим.

Тот-кто-был-Скариохом взирал на Скейса кроваво-красными глазами. Речь его братьев раздражала его, он считал их слова бессмысленными.

Юрия Скейс поднял свой болт-пистолет. Проклятый Сдиратель уставился на дуло оружия.

— Прости, брат.

Демон оскалился.

Скейс выстрелил.

Керш вышел на площадь. Повсюду толпились люди. Все небольшие плазы, усыпальницы и молельни были заполнены жителями мира-кладбища. Толпа расступилась перед ним, хотя места едва хватало для всех. Повсюду лежали коврики, натянуты подобия настилов и организованы небольшие кабинки для молитв. Словно пилигримы, цертусийцы собрались в тени мемориального мавзолея Умберто Второго, тысячи людей. Несмотря на их количество, раздача воды и еды проходила в нормальном режиме, вокруг царила атмосфера благоговейного страха. Многие жители молились, другие уважительно склоняли головы перед труп-капитаном.

Пока Сдиратели и Похоронная Гвардия удерживали периметр города, скауты плети Кетураха бесшумно передвигались между башнями и барельефами города Обсеки, оставляя после себя горы трупов врагов. Обычным цертусийцам приходилось спать на голых камнях. Керш пробирался сквозь толпу, состоявшую из женщин, детей, стариков, больных и оставшихся священников Олифанта, а также — тех мужчин, которые не смогли выдержать ужасы передовой и покинули свои посты во время первых сражений. Сдиратель видел, как безумие варпа действовало на простых людей. Некоторые бросались на землю, рыдая словно младенцы, другие стонали, третьи больше никогда не произнесут ни слова. Были и те, кто с благоговением рассказывал об ужасах, которые им пришлось повидать. Многие просто укрывались под настилом и больше не выходили наружу.

— Понтифик? — обратился Керш к священнику, раздающему воду.

Тот направил его к следующей плазе, где картина разительно отличалась. Керш кивнул сестре битвы, облаченной в полный комплект брони и держащей тяжелый огнемет. Он не мог не представить, какие разрушения может вызвать пламя этого могучего оружия. Плаза была пропитана копотью. Струйки дыма поднимались над воронками от взрывов, в мрачных клетках валялись почерневшие человеческие кости. Среди всего этого кошмара родители пытались успокоить своих детей, а остальные жители старались сосредоточиться на молитвах.

Керш застал понтифика Олифанта в момент, когда тот произносил последние молитвы над обуглившимися остатками тел одержимых. Там же находились несколько рабочих с закопченными лицами, в обязанность которых входило отделение тел друг от друга, и весталки с каменными лицами, переносившие гробы со скелетами, застывшим в неестественных позах. Керш заметил, что сестры Августейшей Стражи расположились рядом с толпами местных жителей, а также на парапетах и в башнях с бойницами. Неподалеку, фигура в кобальтовой броне бесстрастно наблюдала за процедурами упокоения, держа в руках мелтаган.

— Труп-капитан, — приветствовал десантника Олифант, тень улыбки промелькнула на его лице.

— Как вы, понтифик? — поинтересовался Керш.

Переставив свою неходящую ногу, экклезиарх развернулся к Сдирателю.

— Не волнуйтесь обо мне, труп-капитан. Я жив, и то же можно сказать про все эти несчастные души, собравшиеся здесь.

Керш прикусил нижнюю губу.

— Понтифик, — начал Сдиратель, чувствуя дискомфорт от своей следующей фразы. — Я хотел бы извиниться за ваши потери…

— Труп-капитан, прошу вас…

— Нет, — настаивал Керш. — Это была моя стратегия, и она провалилась. Цертусийцы покинули свои посты и убежали обратно в город, а у моих скаутов не было приказа открывать по ним огонь.

— Вы же не знали…

— Я мог бы знать и должен был. От человека требуется определенная крепость духа, чтобы устоять перед архи-врагом, он должен быть хладнокровным воином с крепким рассудком. Есть вещи, которые человек не должен видеть. Ужасы, которые должны оставаться безвестными недоступными для человечества. Сущности, чье присутствие заставляет человека сходить с ума.

— А что насчет тех, чьи способности выходят за грани способностей смертных? Вы устойчивы к таким испытаниям?

— Нет, понтифик, к сожалению, нет, — честно ответил Керш. — Но все происходящее — это то для чего мы были рождены, и мы не дрогнем.

Олифант наблюдал, как две весталки относят к гробу черные, обгоревшие останки. Керш заметил, как одна из девушек заметно приободрилась от его скромной улыбки.

— Я приказал образовать кордон молящихся. Люди, спокойные и в больших количествах, собрались на открытых площадках вокруг мавзолея. Мы воздавали благодарности великому Умберто Второму, чей дух наблюдает за нами в наши самые страшные часы, и Богу-Императору, чьи слуги всегда готовы помочь страждущим.

Олифант взглянул в лицо Сдирателя, давая понять, что он имел в виду Адептус Астартес. — Мы были заняты молитвой, когда послышались крики с снаружи кордона. Простите меня, труп-капитан, но сначала мы подумали, что это враг, прорвавшийся сквозь ряды ваших немногочисленных десантников. Когда жены увидели своих мужей, а дети — отцов, люди обрадовались их прибытию. Пока не началась резня. Я не буду описывать разыгравшуюся драму, не перед телами умерших, кому мы желаем лишь вечного умиротворения. Многие погибли, и в этом безумии было сложно разобрать, кто — убийца, а кто — жертва. В конце концов Палатина Сапфира приказала сестрам предпринять жесткие, но необходимые меры, чтобы покончить с этим кошмаром. Они очищали толпы от одержимых священным пламенем и…

На лице понтифика отразилось страдание от воспоминаний и прошедших событиях, ему было сложно подобрать слова для следующей фразы.

…все было кончено.

— Понтифик, — произнес Керш, видя боль на лице мужчины: его физический недуг, грусть и сожаление, духовная агония, которую он пережил, находясь посреди этой мясорубки, оросившей кровью священную землю Цертус-Минор. Сдиратель чувствовал, что просто обязан подготовить экклезиарха к неизбежному.

— Скажу вам прямо, как воин. То, что вы видели — лишь начало. Влияние кометы заставило ваших людей обратиться друг против друга и увеличило число наших врагов. Мой эпистолярий подозревает, что ужасы, которые мы наблюдали — отголоски варпа, просочившиеся в реальность. Злобокост еще впереди. Когда он прибудет на планету, все это покажется нам ничтожным, по сравнению с тем, что он принесет с собой. Вторжение будет осуществляться бессчетным количеством культистов, собратьев Кровавого Бога и, самое худшее, десантниками-предателями — Пожирателями Миров. Они — ангелы, ненасытные в своей жажде крови и убийства. Они были и, к сожалению, остаются лучшими бессмертными противниками на поле боя. Они возглавляют Черный Крестовый Поход, не знающий поражений. Они поглотили сотни Имперских миров, и они уничтожат все живое на этой планете.

Улыбка экклезирха начала сходить с его изуродованного лица.

— Вы говорите, что поражение — неизбежно. Что вы не сможете защитить нас…

— Я не уверен, что кто-то в принципе способен защитить вас в данной ситуации, — честно ответил Керш.

— Но я слышал, как вы говорили, что ваши ангелы…

— Они — воины, — произнес Керш, кивая головой. — Им нужно было услышать это. Вера поддерживает нас.

— Верить в себя…

— Да, — кивнул Керш. — Но вам я предлагаю правду. Нас — немного, и мы противостоим целому легиону. Мои люди и я будем сражаться за вас до последнего, пока не испустим последний вздох, и последняя капля крови не прольется с наших тел. Но, когда мы падем, а мы падем, так как такова участь этой бойни, ваших людей предадут мечу.

Олифант кивнул в знак понимания. Затем он посмотрел на Сдирателя своими искренними глазами и улыбнулся.

— У вас своя вера, — произнес он, — у меня — своя. Помните, когда мы встретились первый раз, я сказал, что знал, что вы придете?

— Я помню.

— Он являлся мне, труп-капитан.

— Он?

— Бог-Император.

— Понтифик, при всем уважении, вы не первый клерик, утверждающий, что его посещало божественное видение, — мягко произнес Керш.

— Я не знаю, был ли я в сознании или нет, — продолжил Олифант, уставившись вдаль. — Бог-Император являлся мне. Величественный в своей, похожей на скелет, броне, черной, как глубины космоса, но, в тоже время, сияющей, словно ярчайшая звезда или солнце.

Керш не мог поверить в услышанное.

— Вы видели его?

— Много раз, — подтвердил Олифант. — Перед вашим прибытием. И после. Так я узнал, что ваши ангелы летят к нам. Помощь в пути. Что судьба, в вашем лице, защитит нас.

— Вы все еще испытываете видения?

— Время от времени, — улыбнулся Олифант. — Он всегда среди нас. В тени, выжидает момент, чтобы показать нам свою истинную цель.

— Я не знаю, что это, — честно ответил Керш. — Но я не думаю, что это ваш Бог-Император.

— Посмотрим, сэр, — произнес понтифик. — Он покажет себя в нужное время. Бог-Император — на нашей стороне, ангел. Верь в это.

Керш подумал об Императоре — трупе, восседающем на троне-саркофаге.

— Понтифик, — произнес Кнут. — Адептус Астартес живут для победы и во имя великого Дорна. Он стоял рядом с Императором, уже почившем, среди трупов в Императорском Дворце. Вернувшись в укрытие толстых стен, примарх не чувствовал радости от победы. Пройдя смертельную ловушку Железных Воинов, «Вечную крепость» и «Стальную Клеть», Дорн не чувствовал торжества. У Кулаков не было побед в традиционном смысле этого слова, тех, что воспевают смертные в своих легендах, описывающих полубогов, выточенных из камня и бронзы. Деметр Катафалк, в своем труде, «Архитектура Агонии», учит нас, что эти победы — крушение надежд архи-врага и уничтожение зла — лишь одни из видов побед, но не главные. Галактика всегда находится в состоянии войны, и выживание — вот есть истинная победа.

— Что вы такое говорите? — пробормотал Олифант, тронутый словами Сдирателя.

— Вы верите мне, понтифик?

— Да, ангел.

— А ваши люди верят вам? Они сделают то, что вы попросите — не важно, как странно это прозвучит?

— Они — моя паства. Я — их пастырь. Бог-Император указывает мне путь, я иду по нему и веду их за собой.

Керш обернулся и окинул взглядом толпы цертусийцев. Он представил, как тысячи людей скопились у мемориального мавзолея. Десантник сделал глубокий вдох и медленно кивнул.

— Собирите свою паству, понтифик, — наконец произнес Кнут, — и как можно больше лопат. Вашим людям предстоит много работы сегодня ночью…

Сестра Сапфира вышла из крещенских вод широкой купели. Капли священной воды стикали вниз по шрамам ее очищенной плоти. Капли падали в бассейн, а брызги — на холодный пол консистории, пока сестры подавали ей полотенце. Сапфира молча стояла, пока они вытирали ее и осыпали пеплом из чаши. С крыши свисали чаши с ладаном, в зале раздавались молитвы. Когда конечности, торс и грудь Сапфиры были обтянуты лентами из грубой ткани, сестра Клаудия, облачавшая Сапфиру в церемониальные одежды, прочитала выдержки из «Заметок Веры и Пламени святой Северы» и вознесла молитвы своей палатине.

Сапфира ощутила покалывание от жара крещенской бани, сменившееся прохладой консистории. Бинты вызывали у нее раздражение. Пламя свечей затрепетало, заставляя тени исчезнуть. Палатине показалось, что она заметила движение между колоннами и молельнями консистории. По спине сестры пробежали мурашки. Ее кошмар вернулся. Гигант в броне цвета ночи. Вестник смерти. Видение из мира преисподней.

Он преследовал ее. Она могла ощущать его присутствие, словно добыча, преследуемая хищником. Эта тварь пришла из ада, чтобы испытывать ее веру. Она чувствовала его присутствие во время молитвы, караула и в подземелье консистории, где она охраняли мощи Умберто Второго, и во время исполнения своих обязанностей по защите и сохранению реликвий. Она даже просыпалась из-за кошмаров, посещавших ее в личных покоях. Сквозь тьму Сапфира различала сияние неестественной жизни, блеск глаза, взиравшего на нее из прорехи в шлеме. Сапфира надеялась, что собственные глаза подводят ее. Она молилась святой Севере и Умберто Второму, чтобы они указали ей путь, и почти умоляла понтифика Олифанта исповедовать ее. Она не могла дискредитировать себя перед сестринством, особенно в такое тяжелое время. С обнаружением монумента Губительных Сил и прибытием Адептус Астартес у нее не было времени на то, чтобы признать свое состояние плачевным, поэтому сестра Сапфира регулярно принимала крещенские бани и молилась.

Свет вездесущего ока потускнел, когда две сестры в кобальтовой броне вошли в консисторию. Вместе с ними проник порыв ветра поколебавший пламя свечей. Первая несла тяжелый огнемет, в то время как вторая прижимала мелтаган к груди. Представ перед палатиной, сестры положили оружие на пол и сняли шлемы. Сестра Клаудия завершила молитву и отступила в сторону, приветствуя систер Лемору и Кассиопею.

— Сестры, — приветствовала Клаудия. — На каких основаниях вы потревожили палатину?

— Адептус Астартес виделись с понтификом, — доложила Кассиопея, кивнув сначала Клаудии, а затем обратившись к палатине.

— И? — произнесла Сапфира.

— Местных жителей переведут из центра в некроплекс, — завершила доклад сестра Лемора.

— Некроплекс? — ужаснулась палатина. — За периметр?

— Да, госпожа.

— Безумие.

— Да, госпожа.

— Палатина, — вмешалась сестра Клаудия. — Боюсь, Сдирателям не стоит доверять.

— Они — ангелы Императора, сестра, — напомнила ей Сапфира. — Ты считаешь их подверженными скверне?

— Я думаю, что они — дикари Дорна, — честно ответила Клаудия. — Они сражаются, как псы, даже друг с другом, а этот Кнут, их лидер, ему не доверяют даже собственные братья.

— Что думаете? — спросила Сапфира у других сестер.

— Они — генетические мутанты, выращенные для битвы, — произнесла Лемора. — Скорее всего, они хотят использовать цертусийцев в качестве пушечного мяса.

— Ты?

— Местные — не моя головная боль, — произнесла Кассиопея. — Мы — сестры Августейшей Стражи. Наша первостепенная задача — защита святых мощей Умберто Второго. Злобокост уже здесь. Высадка — неизбежна. Время уйти в подземелье.

Сапфира, молча, обдумывала ситуацию, ее глаза искали призрака во тьме. Она повернулась к сестре Клаудии.

— Начни приготовления к размещению в подземелье, — приказала палатина.

Клаудия удовлетворенно кивнула.

— Возвращайтесь на свои посты, — палатина обратилась к Леморе и Кассиопее. — Я узнаю истинные намерения Кнута и его Адептус Астартес. Мою броню! — крикнула она, и сестры, окружавшие ее, бросились исполнять приказ Сапфиры.

Глава 16"Апотеон"

— Командор!

Лейтенант Хисс снова постучала в дверь каюты. Она взглянула на свое матовое отражение на поцарапанном металле. Даже на такой поверхности она могла видеть свои золотисто-каштановые кудри и веснушчатое лицо.

— Командор, — снова позвала она. — У нас сообщение с поверхности. Новые приказы от Адептус Астартес.

Хисс находилась на мостике оборонительного судна Адептус Министорум «Апотеон», когда пришло сообщение с поверхности планеты. Она никогда прежде не разговаривала с ангелами Императора и была бы сильно взволнована, если бы не масштабы разрушений, заполнивших весь экран.

За плотным монитором медленно вращался Цертус-Минор. С облаками цвета прокисшего молока и поверхностью, представлявшую из себя один большой кусок могильного камня, небольшая планета казалась беззащитной и одинокой в мрачных глубинах космоса. «Апотеон» базировался над кристальным озером, рядом с северным полюсом, наблюдая за миром экклезиархии, словно сторожевой пес. Корабль был единственным судном, оставшимся на планете, некро-фригаты и транспортники давно покинули планету. Но реально ощущать груз ответственности лейтенант стала только после отбытия ударного крейсера Адептус Астартес «Ангелика Мортис» на мир-кузницу Адептус Механикус, Аэтна Фол.

«Апотеон» остался на боевом дежурстве, безмолвный наблюдатель за движением кометы Килер. Хисс заметила странную вещь, которую она никогда не видела раньше. Оказавшись над Цертус-Минор, комета изменила курс. Словно кроваво-красный шар из смеси льда, камня и металла просто передумал и свернул, изменив траекторию полета. Когда командующий Вандерберг попросил ее просчитать новое место назначения, когитатор предположил, что наиболее вероятные маршруты — система Вулканис, Утрагеддон или Восс Прайм. Единственное, в чем был уверен когитатор — то, что курс кометы неизменно приведет ее в сегмунтум Соляр, прямо к Святой Терре.

Еще более странным казался хвост кометы — красный поток, смесь газа и пыли с мерцающим разрывом посередине. Хисс казалось, что ядро кометы было похоже на молнию, открывающую проход в нестабильную ткань реальности. Она наблюдала, как рои сущностей из другого мира вылетали оттуда, и сила притяжения планеты относила их на ближайший мир-кладбище. Лейтенант находила небольшое утешение в том, что, устремляясь к планете, твари вспыхивали, словно метеориты, но вокс-сообщения из Обсеки говорили о тяжелых боях, подтверждая тем самым, что многие демоны находили другой путь на планету.

— Командор Вандерберг! — позвала Хисс.

Не получив ответа, лейтенант нажала на рычаг открытия двери. Послышался свистящий скрежет, и двери открылись.

— Сэр, прошу прощения за вторжение, но у нас приказы от Адептус Астартес…Сэр?

Хисс быстро оглядела каюту. Кровать командора была пуста, как и его личная кладовая с картами. Лейтенант сразу поняла, где Вандерберг, как только послышался звук соприкосновения подошвы ее сапог с кровью командора на полу. Вандерберг сидел за своим пишущим столом их стального дерева. Бортовой журнал лежал напротив информационного планшета, в котором находилось послание командора своей сестре на Сцинтилле. Он успел написать лишь: «Моя дорогая Грета…»

— Командор… — тихо произнесла Хисс, обходя стол.

Глаза Вандерберга закатились, но его лицо оставалось таким же добродушным, как и раньше. Его руки свисали по бокам кресла, а обе кисти все еще подергивались. Подойдя ближе, Хисс отпихнула в сторону хирургический скальпель, который использовал Вандерберг, как оружие для самоубийства. Лейтенант предположила, что командор мог украсть его из небольшого лазарета на борту корабля. Прижав пальцы к его шее, она попыталась прощупать его пульс, но он не прощупывался.

Еще мгновение Хисс пребывала в состоянии неуверенности. Затем она медленно развернулась и вышла из каюты, оставляя за собой кровавые следы. Приближаясь к палубе, ее походка становилась более уверенной, а шаги — быстрее. В такой ситуации мало что было можно изменить. Командор был мертв. Она была единственным офицером на корабле, а Адептус Астартес отдали приказ.

Пройдя к мостику, она обнаружила мичмана Рандта там, где его покинула, она чувствовала себя не комфортно, беря на себя командование в такой ситуации. Падре Гнарлс, облаченный в рясу, стоял рядом с креслом капитана, долговязый проповедник был похож на горгулью из-за своей лысины и кривого носа. Всем кораблям Адептус Миниторум предписывалось держать на бору священника, и, хотя Гнарлс был назойливой занозой в заднице, Хисс была рада видеть его, так как сейчас он олицетворял островок спокойствия в этом море безумия. Позади него собрался персонал и безмолвные сервиторы.

— Хвала Богу-Императору, — проворчал Рандт, когда Хисс появилась на мостике. — Адептус Астартес все еще ожидают подтверждение от капитана.

— Подтвердите приказы, — уверенно приказала Хисс, усевшись в капитанское кресло.

Гнарлс застыл на месте и мгновение стоял без движения, прежде чем податься вперед.

— Где командор? — спросил он, его нос оказался прямо над ее плечом.

Хисс взглянула на Рандта, занятого подтверждением приказов Сдирателей, полученных с поверхности планеты.

— Вандерберг мертв, — просто ответила Хисс, не поворачивая головы. — Самоубийство.

Гнарлс открыл рот, чтобы заговорить, но затем закрыл его, и молча кивнул. Он обошел трон с другой стороны, поправив полы своего одеяния.

— Обсека подтверждает, — произнес Рандт. — Мы больше не будем наблюдать. «Апотеону» приказано помешать высадке противника. Приоритет — крейсеры и боевые корабли.

— Принято, — произнесла Хисс. — Пожелайте им удачи. Пошлите наши наилучшие пожелания понтифику. Передайте ему, что защитный монитор Адептус Министорум «Апотеон» будет исполнять волю Бога-Императора, и мы будем оставаться на этой вокс-частоте столько, сколько сможем. Конец связи.

Хисс посмотрела на Гнарлса, и священник грустно кивнул.

— Теперь все зависит от тебя, — просто сказал он ей, и это было лучшее, что она слышала от него за все время совместной службы.

— Рулевой, курс на экваториальный перехват, увеличить скорость.

— Есть.

— Мистер Рандт, откройте каналы связи с левым бортом и орудийными палубами, а также с отсеком килевой пушки. Проинформируйте инженера, что мы готовимся к залпу.

— Да, лейтенант.

— Падре Гнарлс…

— Да, лейтенант?

— Не могли бы вы присоединиться к боцману и помочь организовать заградительные отряды. Я буду держать противника на расстоянии, но, если они вдруг прорвутся к нам, я хотела бы, чтобы воздушные шлюзы и внешние переборки были закрыты и забаррикадированы изнутри. Если они захотят попасть внутрь, мы должны всеми силами усложнить им эту задачу.

— Я буду рад представлять ваши интересы среди заградотрядов, лейтенант. Да прибудет с вами Бог- Император.

— И с вами, падре.

На этом проповедник покинул мостик, чтобы взять оружие и присоединиться к боцману.

Когда нос корабля накренился, на экране возник флот Злобокоста. Он был колоссальным, намного больше тех, на которых служила Хисс в бытность младшего пилота на флоте, базировавшемся над Утрагеддоном. Здесь напрочь отсутствовал боевой порядок, растянувшиеся корабли были похожи на отвратительный мазок во тьме космоса. Небольшие суда не утруждали себя прикрытием более крупных кораблей и крейсеров, их расположение сложно было назвать боевым построением. Вид армады и ее организация были результатом действий самых скоростных судов и бесшабашных капитанов, рвущихся вперед, в то время как рой толстых крейсеров, гига-танкеров, груженных берсеркерами, транспортники Астартес-предателей представляли собой миазму разочарования, ненависти и ярости, шедшей позади. По бокам грозной армады парили небольшие перехватчики, бриги, тягачи и другие мелкие суда, несущие на борту команды одержимых жаждой крови убийц. Позади армады следовали обломки обгоревших кораблей: поврежденные, раскуроченные суда с командами маньяков, вынужденные плестись в хвосте колонны, или взятые на буксир. Злобокост прибыл и был готов извергнуть безумие на небольшой мир, ставшей его добычей. Мощные двигатели оборонительного монитора на полной скорости понесли судно вперед. Хисс вела корабль прямо на флот Злобокоста.

— Г-где командор? — спросил Рандт.

Мичман ожидал присутствия капитана на мостике в такой серьезный момент.

— Командору нездоровится, — крикнула в ответ лейтенант. — Приготовить пушку!

— Пушка заряжается — ответил мичман.

— Найдите мне цель, мистер Рандт, — приказала Хисс, наблюдая как на мониторе формируется список возможных траекторий.

Хисс не имела никакого представления по поводу теперешних имен судов, управляемых монстрообразными капитанами Хаоса, список выдавал имена пропавших, украденных и захваченных судов, составлявших авангард Злобокоста.

— Увеличить изображение, — приказала Хисс.

Орудийный экран мигнул, и лейтенант смогла разобрать названия кораблей: «Авриган», «Кокетка», «Трезиор Франчиз», «Санпайпер».

— Корабли культистов, мистер Рандт, — произнес Хисс. — захваченные фрегаты, напичканные хаосистами и дегенератами.

— Есть цель, командор, — произнес Рандт. — Идентифицирую: Фрегат, класс «Злоба», Орден Космического десанта «Разжигатели Войны».

— Похоже на то. Цельтесь по эскорту предателей.

— Энджинариум докладывает, что пушка заряжена. Жду ваших приказаний.

— Мистер Рандт?

— Наведение на цель: корпус и батареи.

Хисс уставилась на судно Адептус Астартес. Она попыталась представить сверхчеловеческих монстров на бору корабля и хаос, творящийся там в этот момент. Эти твари в два раза превышают ее ростом, и ими движет единственное желание — убивать. Они уничтожат ее в мгновение ока. Лейтенант крепко сжала подлокотники кресла.

— Огонь.

Орудийный экран осветила белая вспышка. Мощная кормовая пушка «Апотеона», закрепленная под килем судна, повиновалась приказу. Огромный шар чистой энергии отделился от судна Адептус Министорум и, словно пушечное ядро, прошел сквозь авангард флота Хаоса. Хисс и ее команда, широко раскрыв глаза, застыли в ожидании, пока снаряд двигался прямо к предательскому фрегату. Прицеливание было идеальным. Корпус судна взорвался, когда яркий шар врезался в него, остатки командной палубы и двигателя судна Адептус Астартес оказались в открытом пространстве.

Мостик взорвался аплодисментами, даже Хисс обнаружила, что улыбается.

— Отлично, — крикнула она. — А теперь соберитесь. Мистер Рандт, повторное заряжание.

Хисс почувствовала, как «Апотеон» следует по траектории недавно выпущенного снаряда, курсом на столкновение. Ее следующей целью стал транспортник Имперской Гвардии, судно предателей, разрисованное мерзкими изображениями и петроглифами дикого мира. Третья цель — огромное судно, представляющее собой отвратительную смесь металла и демонической плоти. Вздутый корпус колонны двигателя корабля испытал на себе всю ярость «Апотеона». Вместо того, чтобы развалиться, как в случае с фрегатом «Разжигателей Войны», или взорваться, как предыдущий транспортник, одержимое судно стало покрываться рябью и содрогаться, словно раненное животное, бьющееся в предсмертных судорогах. Когда снаряд пушки пробил корабль-мутант, из твари вырвались шаровидные облака крови. Судно хватало крюками и другими конечностями ближайшие корабли культистов, а затем, в бессильной ярости, разрывало их на части. Резко снижая высоту и разрывая группы судов, следовавших в авангарде флота противника, Хисс и ее команда обзаводились печальной славой среди кораблей армады Злобокоста. Ведомые желанием пролить первую кровь уродливые рейдеры с пиратские марадеры с командами каннибалов на бору устремились к «Апотеону».

Хисс выжимала последние мощности из двигателя корабля. Судно огибало кровожадные корабли противника и обращала на них всю ярость своих пушек.

— Огонь из всех орудий! — скомандовала лейтенант.

По приказу мичмана Рандта, орудийные батареи открыли уничтожающий огонь. Лазерные лучи, словно молнии, врезались в рейдеры Хаоса и другие корабли предателей. Вспышки и пламя возникали на корпусах приближающихся судов, выдирая целые отсеки, в которых сосредоточились воины противника.

— Прикажите открыть беглый огонь, — произнесла Хисс, обращаясь к Рандту, когда «Апотеон» осуществил свой первый разворот.

Глаза членов экипажа, присутствовавших на мостике, наблюдали, как мириады бригов, боевых кораблей и катера врезались в обломки остроконечных развалин. От них отделился целый рой небольших судов — бугристые шатлы, усовершенствованные аварийные и штурмовые шлюпки и торпеды, несущие маньяков, вооруженных кривыми саблями и абордажными резаками.

— Лейтенант…

— Отдайте приказ падре Гнарлсу и заградотрядам приготовиться отражать абордаж, — спокойно произнесла Хисс.

— Лейтенант! — крикнул Рандт.

Хисс увидела причину испуганного крика мичмана. Корабль культистов Кхорна. Тяжелый транспортник, набитый убийственными последователями Кровавого Бога. Все произошло в считанные минуты. Пушка. Продолжительные залпы батареи. Абордаж.

Бесконечная армада кораблей Хаоса проходила мимо одинокого оборонительного судна. Они держали курс на Цертус-Минор, чтобы извергнуть бессчетное количество убийц на священную землю. Громовые Ястребы, десантные капсулы, баржи, транспортники, буксировочные скифы своим количеством затмевали все звезды на небе. И скоро кошмар придет на землю мира-кладбища. Культисты, хаосисты, демоны и предательские Астартес. Нескончаемая волна, которую невозможно остановить.

Лейтенант прикусила губу.

— Мы идем на полной скорости?

Юный Рандт бросил на Хисс угрюмый взгляд.

— Почти, лейтенант.

— Я хочу пробить ее сердцевину, вы понимаете, мистер Рандт? — произнесла Хисс.

Мичман кивнул. Хисс уставилась на огромный транспортник, на который они неслись, словно торпеда. Лейтенант облизала губы.

— Я хочу сломать им хребет…

Глава 17Под землю

Черенок лопаты врезался в землю мира-кладбища. Вудс Шпренгер был гробокопателем всю свою сознательную жизнь. Его тело, под пропитанной потом и пылью рубахой, было жилистым и худощавым, его движения были быстрыми и уверенными. Откидывая землю в сторону, словно находясь под влиянием гипноза, гробокопатель почувствовал, что лопата уперлась в металл. Расчистив поверхность крышки гроба, Вудс спрыгнул вниз. Поддев лопатой краешек стазисного контейнера, он попытался приподнять крышку. В ноздри цертусийцу ударил запах смерти. Он закашлялся и прикрыл рот рукой. Достав свою газовую лампу, Вудс поднял ее вверх, чтобы исследовать внутренности гроба. Данное действо являлось кощунством в представлении гробокопателей, чья работа состояла в захоронении мертвых и выкапывании гробов, чей срок пребывания в святой земле истекал. Только богачи и выдающиеся личности могли позволить себе найти вечное пристанище в земле Цертус-Минор. Они были захоронены здесь, их стазис-генераторы — отключены, и эти мертвецы могли спокойно разлагаться, как того требовала традиции мира-кладбища. Обычные гробокопатели никогда не открывали гробы без нужды, только расхитители гробниц помышляли подобными делишками. Срывание печатей с крышки гроба каждый раз вызывало у набожного Вудса дискомфорт, и он бы никогда не сделал этого, если бы не понтифик и Ангелы Императора.

Внутри гроба Вудс обнаружил останки женщины. Полуразложившийся скелет, закутанный в многочисленные одежды. Гробокопатель предположил, что она была представительницей знати какого-нибудь отдаленного мира-улья. На костяшках руки виднелись различные украшения из драгоценных металлов и камней, а на шее висело бесценное ожерелье. Пустые глазницы безмолвно взирали на Вудса, и мужчина закашлялся. Подавшись вперед, Вудс проверил системы проводов, между надгробной плитой и гробом, уходящие вглубь могилы. Потянув за проволоку, он услышал печальный звон колокольчиков, прикрепленных к декоративной детали маркера.

Рядом с надгробным камнем лежало оружие Вудса, автопушка с потертым прикладом, серпообразными обоймами и длинным стволом. Это шумное оружие на раз спасало ему жизнь, особенно при первых штурмах. Вместе с Дональбэйном он держал оборону своего участка, вместо того, чтобы поддаться ужасу и безумию, как остальные жители, сражавшиеся рядом с ним.

Выбравшись из могилы, Вудс подобрал небольшой камень и вставил его в рот каменного херувима. Он услышал негромкий скрежет по камню, пока камень падал по трубе, соединявшей надгробный камень и контейнер.

Проверка этих защитных механизмов входила в обязанности церковнослужителей. Вудс лишь раз присутствовал на эксгумации трупа. Это произошло на кладбище Восточного Асфодила, неподалеку от его дома. Его позвал отец Деодат, проходивший мимо священник, который услышал звон колокольчиков. Отец Деодат, Вудс, Дональбейн и несколько других копателей из ксенопоста обнаружили место, откуда доносились звуки и приступили к раскопкам. Колокольчик звучал все сильнее, и вскоре жители мира-кладбища откопали могилу и обнаружили там офицера Имперской Гвардии — драгуна в полном боевом облачении, в шлеме и с саблей в руках. Офицер был ошеломлен, и почти сошел с ума от приступа клаустрофобии. В темноте его трясущиеся пальцы обнаружили провода и, поняв, что они служат неким сигналом, офицер стал судорожно тянуть их, надеясь на то, что кто-нибудь скоро обнаружит его.

Вудс больше никогда не видел этого офицера. Отец Деодат рассказал гробокопателям историю драгуна. Гвардеец был частью истребительной команды, посланной на мир Ясаргил, чтобы предотвратить нашествие к’ниб. Последнее, что помнил офицер, это то, как его ужалило ядовитое растение, и он направился в полевой госпиталь. Деодат предположил, что вызванный шипом паралич приняли за смерть, и тело полковника отправили в стазис-гробе из Ясаргила до Пиры, а с его родного мира — до Цертуса-Минор. Когда внеземной токсин полностью вышел из его тела, драгун с ужасом обнаружил себя в могиле.

Неподалеку слышались удары лопатой его сводного брата Дональбейна. Наружу вылетали комья и упали в аккуратную горку, рядом с ямой. Дональбейн также был копателем и жил в том же селении, что и Вудс.

— Это — безумие… — пробормотал Вудс.

Он огляделся. Неподалеку, местные жители катили тележки с бочками прометия, используемого для сжигания мертвых тварей по всему периметру оборонительных сооружений. Горючая жидкость превращала тела демонов в пепел.

— Так приказал понтифик, — отозвался Дональбейн.

Вудс не заметил, как брат закончил копать. Дональбейн был длиннее и толще своего сводного брата. Копатель вырыл яму в рекордно быстрые сроки и теперь весь обливался потом. Цертусийцы заметили несколько космических десантников из Ордена Сдирателей, стоящих за укреплениями защитного периметра. Воин Адептус Астартес наблюдал за ними и другими местными жителями, сжигавших тела павших воинов и сущностей варпа. Дональбейн вздрогнул. Он не имел ни малейшего представления, насколько остры улучшенные слух и зрение космических десантников.

— Ангелы отдали такой же приказ, поэтому возвращайся к работе.

Вудс подумал о тысячах могил, окружавших защитный периметр. Могилы располагались в месте, где заканчивался некроплекс, и начинались окраины города. Могилы, ставшие свидетелями самых яростных сражений, когда орда демонов топтала их, а боевые расчеты и благословенные орудия Адептус Астартес выкашивали их ряды.

— Безумие, — повторил он.

Он наблюдал за движением двух фигур, аккуратно обходящих могильные плиты с пропитанной ихором землей, на которой валялись тела поверженных монстров. Первая фигура была его женой, Гуди, в шляпе, обернутая шалью, в сапогах из овечьей кожи. Ее тонкое, бледное лицо было угрюмым, но в данный момент она была для него самой красивой женщиной на свете.

Гуди держала за руку их дочь, Низетту, второй рукой женщина прикрывала девочке глаза. Она не хотела, чтобы ребенок видел ужасные тела демонов варпа, которых они аккуратно переступали. Низетта держала в руках самодельную куклу Святой Астрид. Сердце Вудса забилось быстрее. Он выбрался из ямы и крепко обнял их обеих.

— Папа! — произнесла Низетта, почувствовав, как его губы целуют ее лоб.

Вудс поцеловал Гуди, все еще крепко сжимая жену и дочку, ощутил давно забытую страсть к своей любимой жене.

— Вудс… — произнесла она.

Он покачал головой.

— Все будет хорошо, — перебил он Гуди. — Вы будете в безопасности. Это — самое важное.

— Папа, останься с нами, — заплакала девочка.

— Не могу, моя радость.

— Нет, папа, нет…

— Ты должна быть сильной. Ты спрячешься и будешь в безопасности, а папа должен сражаться, ты же знаешь. Помнишь, как папа сражался, когда вы остались с тетей Мерельдой, рядом с могилой великого Умберто.

— Папа!

— Спокойно, дитя. Я буду рядом с ним, — улыбаясь, произнес Дональбейн.

Гуди обняла своего названного брата.

— Где твоя сестра? — спросил он.

— Мерельда в пути, с мальчиками, — ответила Гуди, возвращаясь к мужу.

— Ты все взяла? — спросил ее Вудс, пока Дональбейн брал Низетту на руки.

— Все, что велел взять понтифик, — ответила женщина, стаскивая с плеча тяжелый рюкзак.

Она вытащила одеяла из сумки, и ее взгляд упал на могилу позади Вудса, открытый гроб и скелет женщины внутри.

— Святой Трон, — воскликнула она, закрывая рот ладонью.

— Не смотри туда, — произнес Вудс, беря одно из одеял и прикрывая высохший труп.

— Мы можем убрать ее? — спросила испуганная Гуди.

— Нет, иначе враг почует неладное и обнаружит вас, — произнес Дональбейн, поглаживая племянницу по голове. — Кроме того, осквернение могилы — уже само по себе грех. Убрать тело до истечения срока действия? Это — недопустимо.

— Что еще ты принесла с собой?

Гуди показала мужу внутренности рюкзака, где лежали паек и фляжки с водой, наполненными святой водой из городского фонтана. Также там лежали небольшая лампа, и несколько черных лилий. Цветы росли вдоль берегов цертусийских озер и использовались для изготовления венков для могил. Гуди взяла их, чтобы убрать смрад могилы. Вудс заметил небольшой ножик. Небольшое лезвие с рукояткой в виде стилета. Он встретился глазами с женой и слабо кивнул. Если события пойдут не по плану и провизия иссякнет, нож окажется самым ценным из собранных ее предметов.

Вудс взглянул на Гуди, ее бледное, но красивое лицо. Дональбейн кивнул. Глаза Вудса уставились во тьму неба, копатель понимал, как мало времени отвела им судьба. Опустив глаза, он заметил несколько Сдирателей, стоявших рядом с развалинами укрепления. Десантники молча наблюдали за ними.

Ангелы Императора казались статуями в своей священной броне, невозмутимые и за пределами человеческого понимания.

— Ну ладно, — наконец произнес копатель, запоминая последние мгновения со своей женой. — Полезайте внутрь, быстро.

Копатель помог жене спуститься в могилу. Забрав дочку из рук ее дяди, Вудс поцеловал Низетту и передал испуганного ребенка в руки жены. Гуди улыбалась, при данных обстоятельствах этот простой жест, показывающий всю силу и низгибаемость ее натуры, вызвал слезы на грубом лице ее мужа. Мать и дитя разместились рядом с хозяйкой могилы. Используя рюкзак в качестве подушки и накрывшись одеялом, Гуди и Низетта не отрывали взгляд от Вудса и Дональбейна.

— Помните, — начал Вудс, — звоните в колокольчик только когда услышите, как звонят остальные. Ждите столько, сколько сможете. Вы не должны привлекать к себе внимание врага.

Гуди кивнула.

— Выживи, — произнесла она. — Вы оба.

— Мы скоро встретимся, — ответил Вудс.

Обойдя могилу с другой стороны, Дональбейн использовал лопату, чтобы закрыть крышку.

Уперев кончик лезвия лопаты в ржавую крышку, он надавил на нее, полностью запечатывая металлический контейнер. Вудс постучал кончиком своей лопаты по крышке и тут же услышал ответный стук.

Пока Дональбейн ждал Мерельду с его собственными детьми, копатели стали перебрасывать священную цертусийскую землю на крышку гроба. При каждом взмахе Вудс качал головой. Он никак не мог смириться с мыслью, что в данный момент он заживо закапывает свою жену и дочь. То же самое чувствовали и другие отцы, мужья, братья и сыновья, заживо погребавших своих любимых.

Единственная вещь, заставлявшая его руки двигаться — было осознание того, что под землей им будет безопасней, чем над ней, когда на планету прибудет Злобокост. Они переживут резню выродков Хаоса. Закопав могилу, Вудс взял в руки автоматическую винтовку. Сотворив знамение аквилы, он встал на колени перед могильной плитой. На ней было написано: «Эрзсебет Дорота Каталлус». Он не забудет это имя. Внутри него росла холодная уверенность. Ярость, которую он испытывал к захватчикам, пришедшим захватить эту крохотную часть Империума. Неся оружие и лопаты, жители мира-кладбища стали подниматься назад к своим укреплениям, занимать позиции и готовить себя к предстоящей бойне.

Я немного понаблюдал за происходящим. Что такое руководство? Момент вдохновения, всплеск идеи или неожиданное понимание стратегии. Абстрактная форма, принимающая очертания через слова и приказы, находящая мгновенный отклик в сердцах людей. Даже ангелов нужно вести к победе. Лояльность. Гордость. Доверие. Действия. Перед твоими глазами командование становится реальностью. То, что ты видел в упорядоченном, бескровном театре своего разума, выливается в выхватывание мечей и взведение ударных механизмов.

Все это перетекает в кошмарную версию твоих воображений, насыщенную смертельными, невидимыми движениями, страхами. Вот, что значит командовать, ступать ботинком на спокойную, кристальную поверхность возможности, и вызывать брызги, обнаруживая себя в шлеме среди бурлящих фонтанов крови твоих братьев.

Стоя на вершине периметра укреплений, я обозреваю гибельные поля. Море отвратительных тел на могильной архитектуре мавзолея, кладбищенских плитах и статуях. Среди всего этого — местные жители. Те, кого я должен защищать. Обязанность, ради которой я был выращен. Небольшое бремя Императора, возложенное на мои плечи. То, что было тихим безумием стратегии, появившейся в моем разуме, теперь войдет в историю. Я приказал понтифику, а он, в свою очередь — местным жителям. Тысячам цертусийцев приказали закопать живьем их любимых. Краткая вспышка смертного существования, ярко горящая под землей, куда не проникнут разумы кровавых одержимых.

На мгновение мне кажется, что мой призрак вернулся. Я не видел его какое-то время. Там, где он только что скрывался в тенях — лишь пустая чернота. Его мертвые глаза смотрят на других несчастных. Я должен почувствовать облегчение. Постепенно я стал привыкать к вниманию этой сущности и ощущать его присутствие, но до конца не мог понять — действительно ли это существо из потустороннего мира или просто игра моего больного воображения. Ни одно из этих предположений не предвещало ничего хорошего, поэтому я должен позволить себе немного расслабиться в его отсутствие. Но я все еще всматриваюсь. В мерцание Долгой Ночи, отражение зеркальной темноты.

Я чувствую присутствие своих братьев, стоящих рядом. Бессмертные на обломках палисада. Как и я, они пришли посмотреть, что сделают люди по приказу ангела. Мы безмолвно наблюдаем, как люди закапывают своих близких, впечатленные их мужеством. Нелегко рыть могилу для своей семьи. Еще сложнее наблюдать, как они ложатся в гроб.

— Новости? — спрашиваю я.

Позади меня стоит Мелмох.

— Никаких астротелепатических сообщений, — отвечает эпистолярий. — Ничего из тех мест, куда я посылал сигналы. Могу только предположить, что комета является значительной помехой для моих способностей.

Я киваю.

— Спасибо за старания.

Я продолжаю наблюдать за цертусийцами, выполняющими свою неблагодарную работу.

— Думаешь, земля скроет их присутствие?

Эпистолярий обдумывает вопрос.

— Это место пропитано смертью, — делает заключение библиарий. — Эта земля — священна и имеет свою силу. Мы видим то, что ожидаем увидеть. Враг увидит кладбище. Он почувствует утрату. Он ощутит смрад смерти. Слуги Кровавого Бога — воины. Их цель — убивать. Их оружие — бойня, а не лопата. Я думаю, эти люди — в безопасности.

Я киваю в подтверждение слов библиария и благодарность за его поддержку.

— Что если никто не выживет? — угрюмо спрашивает главная плеть Скейс, его разум переполнен кровавыми мыслями.

— Тогда мы проиграем, — отвечаю я, и это — факт. — Мы будем гнить сверху, пока те, кого мы поклялись защищать, будут умирать под нами. Поэтому мы должны сражаться. Сражаться и выжить. Последователи Кровавого Бога пришли сюда повоевать, и мы дадим им бой. Тем самым мы лишим их долгожданного приза — бойни невинных и уничтожения этого мира. Мы сражаемся, чтобы победить, но если мы проиграем и погибнем — я хочу знать, что нашей смерти будет достаточно, чтобы насытить их жажду и убраться отсюда. Кровавый Бог упустит свою цель, словно плохой стрелок, а его рабы подведут своего господина. Цертус-Минор не превратится в мертвую планету, утопленную в море крови. Жители этого мира выживут, и Империум будет знать об этом. Если сердца смертных продолжат биться, значит у других миров появится надежда. Они узнают, что Злобокост можно победить. Это знание разожжет пламя в их разумах и наполнит сердца надеждой. Возможно, мы не остановим здесь Черный Крестовый поход. Возможно, мы не выживем. Но если мы падем, мы дадим надежду, как смертным, так и бессмертным, на то, что они могут победить. Пусть это станет нашим наследием.

За моей спиной появились брат Мика и капеллан Шадрат. Капеллан одарил меня буравящим взглядом своего череполикого шлема.

— Брат Нова принес новости с «Апотеона». Корабль вступил в бой с противником. Они докладывают об огромном флоте Хаоса, бессчетном количестве кораблей. Воины и рабы Кровавого Бога. Они на подходе. Злобокост уже здесь.

— Понтифик? — спрашиваю я.

Мика и капеллан Шадрат расходятся в стороны. Позади них стоит сестра битвы в кобальтовой броне, в ее руках болтер, а по бокам — два болт-пистолета. Палатина Сапфира из Ордена Августейшей стражи.

— Понтифик Олифант — в безопасности, — произносит Сапфира. — Он — в подземелье Умберто Второго с другими священниками и всеми, кого мы смогли туда поместить.

— Понтифик рассказал мне о вашем плане, — продолжает сестра. — Это я должна благодарить вас. Мои сестры думали, что вы планируете использовать цетусийцев в качестве наживки для врага.

— Я рад, что разочаровал их.

— Дверь подземелья — толстая и сделана из адаманта. Она выдержит даже самый яростный штурм. Я приказала отделению своих сестер охранять вход, ими командует мой самый верный офицер. Я и остальные готовы оборонять этот город и исполнить волю Бога-Императора.

Я протягиваю свою перчатку и пожимаю ее.

— Твое участие более чем приветствуется, сестра, — говорю я. — Это честь — сражаться с вами.

Шадрат делает шаг вперед, его взгляд обращен к небесам.

— Капеллан?

Он аккуратно снимает свой шлем, обнажая лицо. Первый раз я вижу его лицо. Седые волосы, неулыбающийся рот, уверенные черты лица, напоминающие черты примарха. Как и Деметр Катафалк до него, Шадрат был благословлен чертами истинного ангела Императора. Я слежу за его взглядом и замечаю вспышку пушечного выстрела, произведенного из кормового орудия могучего «Апотеона».

— Занять посты, — раздается грозный крик Шадрата, его глаза все еще неотрывно следят за небесами. — Рогал Дорн ждет нас у Вечных Врат.

Мы киваем и расходимся по позициям, слова капеллана все еще звучат в наших ушах. Мы молчим, так как нам нечего добавить к ним.

Глава 18Рёв

Тьма взорвалась от подпитанной яростью какофонии убийства. Последователи Кровавого Бога возвестили о своем прибытии. Дикость и животная ярость. Злобокост сделал все, чтобы все узнали о его прибытии. Оглушающий поток жестокости, порождаемый ненавистью индивидуумов.

Демонстрируя непоколебимость, не только врагу, но и Похоронной Гвардии и простым цертусийцам, Кнут стоял на верхушке залитого ихором укрепления. Имперские войска снова будут пытаться удержать укрепленный обломками периметр, и концентрированно отходить при необходимости. Могилы мужчин, женщин и детей, захороненных в некроплексе, среди узких аллей и рядом со ступенями городских монастырей, также сыграют свою роль в этом сражении. Если придется, то архитектура мемориального мавзолея Умберто Второго станет их последним оплотом обороны. Керш не мог надеяться победить орду Кровавого Бога, но Сдиратель намеревался продержаться как можно дольше. Пятая рота возьмет огромную плату с врага за их жизни, десантники будут сражаться до последнего вздоха.

Оставалась призрачная надежда на то, что сообщения эпистолярия Мелмоха достигнут библиариев из братских Орденов. Кнут положил ладонь на угловатые края рукоятки гладиуса. Он все еще надеялся на то, что братья, все же, прибудут и изменят исход битвы. Труп-капитан не хотел обнадеживать братьев Сдирателей такой призрачной вероятностью, хотя подозревал, что в сердце каждого из них все еще теплится надежда. Однако сейчас они были одни и противостояли целому цунами кровожадных маньяков.

Ожидание тяготило защитников мира-кладбища. Своим улучшенным слухом Кнут смог расслышать нервное царапанье цертусийцами курков их оружий, бешенный ритм сердец сервов, занявших оборонительные укрепления и глубокое, уверенное дыхание Сдирателей в их боевых шлемах. А затем он увидел это. Первые признаки Злобокоста, мученики Хаоса, пушечное мясо. Тела двигались сквозь некроплекс, бегом сокращая дистанцию до Обсеки, укреплений и встречи со своей смертью.

Кнут выругался. Он тут же узнал нападавших. Одержимые жители мира-кладбища. Жертвы «злобной лихорадки», расползавшиеся по планете в преддверье прибытия кометы Килер. Мужья, матери, дети. Все — цертусийцы. Словно огонь мотыльков, Обсека притягивала несчастных, превратившихся в маньяков. Керш почувствовал их желание убивать. Он ощутил, как напряглись Похоронная Гвардия и наспех созданная им милиция, увидев своих земляков: соседей, друзей, членов семьи.

Он чувствовал, как ярость вскипает в нем, его ненависть к служителям темных богов и их тактике. По вокс-частотам поступали аналогичные подтверждения. Громовой Ястреб «Импунитас», кружащийся высоко в небе, также докладывал о приближающихся целях. Устремив взгляд в небо, труп-капитан наблюдал мерцание звезд. Демонические отродья неслись к ним с неба на своих оперенных крыльях.

Керш смотрел, как к периметру надвигается «живая» лавина. Он ненавидел себя за приказ, который собирался отдать. Сдиратель не мог позволить тратить тяжелые боеприпасы на это пушечное мясо, но и дать возможность толпе добраться до баррикад и устроить резню в рукопашной он тоже не мог.

— Всем боевым братьям и сестрам битвы — приказываю огонь не открывать, — приказал труп-капитан. — Тяжелые орудия — аналогично. Гвардейцам и милиции — открыть беглый огонь.

Первые хлопки выстрелов прозвучали неуверенно, затем — спорадические лучи и потрескивание автопушек и стабберов. Сложный кладбищенский ландшафт, не ставший серьезной преградой для демонов варпа в предыдущей битве, стал достаточным препятствием для продвижения одержимых цертусийцев. С трудом пробираясь среди памятников, могильных плит и другой могильной архитектуры, они становились легкой мишенью для защитников. Даже церемониальная Похоронная Гвардия и наспех собранная милиция смогли вести достаточно плотный и эффективный заградительный огонь. Автоматические очереди скашивали тела, карабкающиеся по кладбищенским препятствиям. Тела с дырами от снарядов стабберов валялись рядом с поверженными демонами, став частью огромного трупного «ковра». Сверху послышались хлопки снайперских винтовок и отдаленный рокот тяжелых болтеров «Импунитоса». По воксу звучали координаты для штурма с воздуха. «Импунитас» и «Перчатка» пытались пробиться сквозь потоки демонической плоти, пока плеть Кетурах и отделение Контритус сообщало о падающих с неба поврежденных телах отродий варпа. Скауты Кетураха старались вовсю, поддерживая «Громовые Ястребы» концентрированным огнем из снайперских винтовок. Подстреленные демоны падали прямо среди узких улиц города и на шпили башен, словно насекомые от удара мухобойкой.

Из рядов Имперских войск раздался леденящий кровь крик, и вооруженный дробовиком ополченец, покинув свой пост, стал расстреливать баррикады. Пока ближайшие гвардейцы и местные жители прятались за баррикадами, Кнут опустил руку на кобуру. В мгновение ока десантник выхватил оттуда свой «Марк 2». Не отводя глаз от хаоса, творившегося в некропликсе, Керш застрелил несчастного, поддавшегося одержимости. Прежде чем тело упало на землю, пистолет снова оказался в кобуре. Одержимый более не представлял угрозу для цертусийцев, но Керш явно дал понять, что при возникновении подобных случаев, их необходимо предотвращать быстро и решительно.

Перед баррикадами происходила настоящая бойня. На место каждого убитого одержимого вставал второй. Третий. Четвертый. Смрад смерти лишь распалял одержимых копателей, их жен и проповедников, и заставлял карабкаться на плиты с удвоенной силой. Среди одержимых появились и другие маньяки, жаждущие крови защитников. Керш заметил блеск клинков, вспышки выстрелов и татуированную плоть служителей Кровавого Бога. Он увидел провода, цепочки и шипы, обрамлявшие лица кхорнитов; вырезанные ножом символы Кхорна, желтые глаза, полные злобы, сжатые челюсти и кожу с доказательствами демонического покровительства. Регна-Рож. Анарханские Вепри. Рассвет Гелиона. Кругарианские Ренегаты. Мечники из Горнан Веналса. Тридцать второй полк Аттильских Предателей. Фратер Вульгариат. Некромундские «Бешенные» Восьмерки. Клан Гамибал Вессоринских Янычар. Пир Смерти. Поклоняющиеся Крови. И тысячи других: поддавшиеся скверне рабы-солдаты с бессчетного количества захваченных миров, гвардейцы-предатели, ополченцы-еретики, падшие наемники, пираты, дикие нелюди, культисты Хаоса. Все, с кем сражался Керш на полях миров, граничащих с Оком Ужаса. Все они полегли под клинками Сдирателей. Однако труп-капитан еще ни разу не видел такого количества маньяков Кхорна.

— Открыть огонь! — взревел Кнут.

Болтеры сестер битвы и его братьев присоединились к лазружьям и другим орудиям, в том числе тяжелым стабберам и автопушкам. Объединенная мощь защитников мира-кладбища добила остатки одержимых цертусийцев и сбила с ног передовые отряды культистов. Подгоняемые сзади маньяки не имели возможности отступать и отчаянно пытались удостоиться чести почтить своего Бога подвигами и смертью. Другие же устремлялись вперед, словно бешеные собаки, не контролирующие свою жажду. Их конец был одинаков: разорванные торсы, головы и оторванные конечности.

Керш стоял на обломках укреплений, держа в руках болт-пистолет. Те культисты, кому удавалось преодолеть стену заградительного огня, знакомились с выдающимися прицельными навыками труп-капитана. Керш казнил предателей-гвардейцев, аколитов, по собственной воле изуродовавших свои лица, и мутантов со скрытыми изменениями. Все они хотели его смерти, но в итоге получали лишь пулю в лоб.

Пока Кнут справлялся с последователями Хаоса, стена одержимых подходила все ближе и ближе. Труп-капитан почувствовал перчатку на своем плече. Это был брат Мика, его боевой щит и болтер покоились на бронированном боку десантника.

— Ложись!

Мика с силой толкнул своего командира. Лишившись равновесия, труп-капитан упал на обломки укрепления, лицом вниз. Развернувшись он успел увидеть случившуюся катастрофу. «Импунитас».

«Громовой Ястреб» падал. Задев несколько шпилей пирамидальных крыш, корабль прошел сквозь башню-монолит и отделил крышу от приюта пилигримов. Боевую машину атаковал рой демонических фурий, и ее кабина оказалась полностью забрызганной их кровью. На какой-то момент все превратилось в вихрь, когда «Импунитас» врезался в поверхность своим носом, проделав борозду сквозь оборонительный периметр, «Громовой Ястреб» врезался в импровизированную огневую точку. Восстанавливая баланс, нарушенный силой удара, Керш почувствовал взмах крыла позади него.

Поднявшись на ноги, Керш увидел, как «Громовой Ястреб» смял культистов и одержимых цертусийцев. Боевая машин накренилась, и ее хвостовая часть стала тормозить «Импунитас», кроша могильные плиты, попадавшиеся на пути. Наконец, «Импунитас остановился», прислонившись единственным целым крылом к склепу. Некогда величавый корпус теперь представлял собой месиво с покореженными пластинами. Дым поднимался от десантного отделения, и единственный двигатель все еще был активен.

Разочарование и злость труп-капитана невозможно было передать словами. Ударив бронированным кулаком по земле, Сдиратель оскалился. Помимо катастрофической потери «Громового Ястреба» его часть периметра превратилась в руины. Огневые точки были уничтожены и теперь молчали, пропали Сдиратели и сестры битвы, бойцы похоронной Гвардии были разбросаны по земле и издавали протяжные стоны, две глубоких дыры зияли в зубчатых стенах.

Пока Керш выбирался из устроенного падением хаоса, со всех сторон к нему тянулись руки. Цертусийцы и гвардейцы, раздавленные корпусом «Громового Ястреба», пытались выбраться из-под обломков. Неподалеку Кнут увидел мертвое тело наполовину разрубленного Старого Эноха, его сенешаля раздавили словно насекомое. Прошептав благословение, Керш забрал с пояса серва ритуальную плеть и обмотал ею рукояти своих мечей. Вефесда и Орен были слегка контужены, но живы. Обтирательнице повезло больше всех, на голове и ногах виднелись лишь небольшие ссадины и царапины. У ликтора была сломана рука. Керш помог ему подняться.

— Садись за орудие, — приказал Кнут, показав пальцем на брошенную автопушку и ящики с боеприпасами, разбросанными рядом с обломками. Уцелевшие гвардейцы, укрывшиеся в окопах, вылезали в поисках своих брошенных лазружий. К Кершу подбежали сестра Кассиопея и боевой брат Небузар из отделения Кастигира.

— Перегруппироваться и держать оборону! — рявкнул труп-капитан.

Пара кивнула, и Керш метнулся к бреши в обороне, оставленной «Громовым Ястребом».

— Мика! — позвал труп-капитан, — Мика!

Но чемпион не отвечал ни по воксу, ни лично. Повсюду лежали тела людей, не ожидавших, что смерть может ждать их за спиной. Среди убитых находились и братья Саламис и Бенхозет, их броня была разрезана, словно консервная банка. Болтер Бенхозета был непригоден к дальнейшему использованию, но оружие его брата оказалось вне зоны досягаемости «Громового Ястреба». Керш забрал оружие у мертвого десантника. Когда он проходил мимо фурий, пытавшихся подняться, труп-капитан раздавливал их позвоночники или пускал пули в черепа адских созданий. Кнут зашагал дальше, пока болты взрывались в головах тварей позади него. Их тела превращались в пепел каждый раз, когда монстр возвращался в варп.

За забором творилось абсолютное безумие. Культисты были раздавлены «Импунитусом» и вжаты в землю или друг в друга.

Керш обнаружил брата Мику рядом с хвостом «Громового Ястреба». Единственный двигатель машины продолжал работать, пока не запыхтел и совсем заглох, прекратив противиться неизбежному. Болтер чемпиона лежал неподалеку от тела, дуло оружия было направлено на бронированные ботинки десантника, окутанного крыльями демона. Увидев, как острые позвонки и шипы, торчащие из плеч, впиваются в плоть чемпиона, труп-капитан, очередями, расстрелял крылья твари. Монстр развернулся, злобно уставившись на Кнута, и клацнул зубами, словно крокодил. Демон пополз на Кершу, намереваясь забрать душу труп-капитана.

— Возвращайся в ад, тварь! — взревел Кнут, проделав огромную дыру в одном из крыльев.

Выпуская болт за болтом, Керш изрешетил все тело демона. Монстр отступил назад.

Благородные черты лица чемпиона исчезли, как и большая часть черепа. Керш развернулся к твари, готовящейся наброситься на него. Она использовала те мгновения, пока Керш рассматривал тело чемпиона, осторожно пробираясь сквозь обломки. Когда труп-капитан снова бросил взгляд на то место, где несколько мгновений назад находился демон, тварь напрыгнула на него. Всадив болты в ребра и голову монстра, Кнут увернулся и послал остальные болты в остальных крылатых уродцев, выбравшихся из интерьера кабины «Громового Ястреба». С каждой убитой тварью в воздух поднималось пламя, изрыгающее проклятия. Керш мог лишь догадываться, что стало с пилотами боевой машины. Разрушения, вызванные падением, лишь на мгновение задержали ряды противника. Армии культистов Злобокоста поглощали образовавшийся вакуум, втаптывая несчастных, стоявших перед ними, в землю, и рвались к ослабленным баррикадам, отчаянно желая почтить своих богов кровавой жертвой. Взглянув на свою линию обороны, туда, где «Громовой Ястреб» образовал воронку, Керш обнаружил лишь незначительные остатки оборонительных сооружений. Толпа культистов приближалась. Ублюдки получили возможность прорваться в город.

Отбросив в сторону опустевший болт-пистолет, Керш выхватил гладиус. Он бросился к поврежденному крылу «Громового Ястреба», лежащему на крыше склепа. Культисты уже были там, самые быстрые и отчаянные из них. Керш еще ни разу не видел подобное бесстрашие в простых смертных. Они бежали на него, Адептус Астартес, без трепета и ужаса. Кругарианский Ренегат спрыгнул прямо на труп-капитана, на его лысой голове застыла кровь, а полы грязной шинели были откинуты назад. Он выпустил очередь из своего лазкарабина, прямо в грудь Керша. Труп-капитан отбил приклад в сторону тупой стороной меча и, вторым ударом, выпотрошил предателя. Вессоринский Янычар бросился на Сдирателя с ножом и, что самое удивительное, достал им до пластины Кнута. Наблюдая, как грубое лезвие сдирает краску с брони, Керш схватил наемника за жилет и впечатал его в корпус «Импунитуса», раздробив культисту все кости.

Священник-мясник из Фратер Вульгариат был следующим, напав на труп-капитана с ревущим цепным мечом со следами ржавчины. Отбив рукоятью выпад культиста, Керш развернулся к священнику-предателю. Перебросив гладиус в другую руку, труп-капитан отрубил кисти темному экклезиарху. Цепной меч рухнул на землю и затих. Предатель попятился назад, размахивая кровоточащими культями. Керш с легкостью поверг двух рабов-отступников, насадив их тела на лезвие меча. Мутант с изуродованным лицом, кинувшийся на труп-капитана сзади, врезался своими уродливыми зубами в навершие аквилы.

Орды убийц оказались за Сдирателем, желая вклиниться в брешь в обороне. Развернувшись, Керш увидел бронированные спины Вольсканийских Катафрактов, асассинов культа смерти из «Завета» и огрина-ганнибала из «Плохих Лун Гоэте». С крыла «Импунитуса», на одном из гидравлических проводов, свисали сдвоенные тяжелые болтеры с лентами с боеприпасами. Пробравшись сквозь сеть кабелей, Керш схватился за рукояти орудий и передернул затворы. Нажав на спусковой крючок, труп-капитан был вознагражден отдачей правого болтера. Снаряд ударил в бронированную обшивку крыла. Развернув болтеры и перехватив рукоятки обоих орудий, Керш выпустил опустошающую волну снарядов прямо по бегущей толпе.

Сдвоенные болтеры ревели словно прирученные звери. Дула озарялись вспышками, а две очереди огневой мощи достигали своей цели по всему радиусу поражения. С каждой очередью ряды врагов растворялись в фонтанах крови. Асассины «Завета», грациозные и изворотливые, были беспощадно превращены в кучу кровавого мяса. Броня Вольсканийских Катафрактов была неспособна сдержать шквальный огонь тяжелых болтеров Керша, и предатели-гвардейцы были просто разорваны детонирующими снарядами орудий. Дикого огрина настигла та же участь, и Керш наблюдал, как отрываются конечности культиста, и туша гиганта падает на землю.

Сжав зубы, Кнут продолжил очищение некроплекса. Головы культистов и одержимых взрывались словно тыквы. «Пир Смерти» по воле иронии стал воплощением своего названия, когда Керш устроил им кровавую баню, заглушаемую криками культистов. «Регна Руж» омылись своей кровью и стали отражением красного цвета их формы. Их так и не вкусившие крови клинки и другие инструменты убийства падали на землю вместе с конечностями под безжалостным огнем болтеров Керша. Это была резня.

Поверженный «Импунитас» продолжал сеять смерть. Керш уничтожал все в радиусе поражения его орудий. Вскоре, территория перед заграждениями превратилась в одно большое кладбище дымящихся тел. К какофонии смерти присоединилась автопушка Орена и Вефесды. Труп-капитан увидел брата Небузара, перенаправляющего перегруппированную Похоронную Гвардию и добровольцев на новые позиции. Раздался стрекот лазмушкетов, и небо снова озарилось яркими вспышками смертоносных лучей. Тяжелые огнеметы сестер битвы превратили брешь в пылающее инферно, превращая близлежащие тела в пепел.

Неожиданно рядом раздался рев. Слуги Кровавого Бога стремились почтить свое божество боевыми кличами, нежели молитвами, и это спасло Кершу жизнь. Глубокий баспозади труп-капитана перекрикивал даже рокот болтеров. Перед Кершем возник предатель-Астартес — воин предательского Ордена Разжигателей Войны, облаченный в броню со следами ржавчины. Предатель занес секиру для удара.

— Кровь — Кровавому Бо…

Керш прервал его речь выстрелами из тяжелых болтеров. Разжигатель Войны исчез в волне ярости болтеров, целиком захлестнувшей его. Оставив от предателя разорванные остатки плоти и фрагменты керамита, Кнут направил орудие на группу предательских ангелов, безумных маньяков, решивших последовать примеру собрата. Как мог ангел Императора так ошибаться в своих взглядах? Предатели узнали мнение Керша по этому вопросу, когда к ним навстречу понеслась убийственная кара.

Позади них, Кнут увидел целый океан смертных. Нескончаемую армию безбашенных убийц. Мясники Злобокоста, объединенные единой целью: жаждой убийства и принесением жертв своему божеству, посредством уничтожения. Культисты, порождаемые тьмой, продолжали прибывать, а за ними слышались множество воплей их собратьев-маньяков, ждущих своей очереди.

Среди солдатов-рабов, предателей и культистов Керш заметил возрастающую численность Адептус Астартес, лживых пророков для обезумевших масс, банды Губительных Сил, поддавшихся ереси. Падшие ангелы, поверившие обещаниям Кровавого Бога и поддавшиеся своему основному инстинкту убийства. Космические десантники, которые перестали быть таковыми. Чье сознание было развращено. Те, кто превратились обратно в дикарей, из которых набирали в ряды Космического Десанта. Кнут встретил их яростью болтерного огня. Снаряды калибром 1.00 навсегда прерывали жизни предателей и их последователей. Разжигатели Войны. Сыны Сангвиния. Безумные ангелы из Громовых Баронов. Предательские Красные Вестники. Расколотые. Ангелы Апокрифа. Бронзовая Стража. Собиратели Черепов.

Все они двигались на Керша. Взбешенные его существованием. Он был воином, которого необходимо было устранить. Адептус Астартес. Сын Дорна. Один за другим они бросались на него, отбрасывая попадавшихся на пути культистов. Чтобы принести его в жертву своему кровавому божеству. Керш продолжал убивать. Его броня почти полностью покрылась кровью. Стволы тяжелых болтеров светились от перегрева. Монстры с улучшенными генами самоотверженно кидались на Сдирателя. Один из ублюдков некогда носил эмблему Сынов Сангвиния. Безумная тварь с искривленными от злости чертами лица явно жаждал принять на себя ярость болтерного огня. Выстрел в голову, который должен был оборвать его жизнь, отрикошетил от стальной пластины на его лице, и Кнуту пришлось послать еще несколько болтов, чтобы те, в конце концов, добрались до того, что осталось от мозга этого животного.

Когда гигант рухнул, Керш понял, что это промедление дорого стоило ему. Ангелы Апокрифа пробирались к нему с другой стороны упавшего «Громового Ястреба». Без шлемов, с длинными волосами и похожими на рапиры мечами, они казались одинаковыми. Их кожа была мертвенно бледного цвета, резко контрастируя с кроваво-красной броней предателей. Ренегаты зашипели и бросились на Сдирателя с нечеловеческой скоростью. Кершу едва хватило времени, чтобы убрать руки с оружия и схватиться за рукоять гладиуса.

Первый умер еще до того, как лезвие покинуло ножны. Рядом с головой предателя мелькнула вспышка, и слуга Губительных Сил, задев крыло боевой машины, рухнул на землю. Половина его головы была сожжена четким снайперским выстрелом. Вокруг Керша валялись культисты, смерть к которым пришла не от руки труп-капитана. У них также отмечались дыры в головах, как результат меткой стрельбы Адептус Астартес.

Засевшие на крышах и шпилях Обсеки скауты отделения Контритус прикрывали спину труп-капитана. Ангелы были настолько быстрыми, что Керш, так и не успев до конца выхватить гладиус, противостоял второму предателю, в мгновение оказавшемуся на месте своего поверженного собрата. Его встретил удар ноги Кнута. Бронированный ботинок соприкоснулся с поверхностью грудной пластины, и предатель отступил назад. Пока Керш нес смерть, расстреливая культистов из болтеров, турбины единственного уцелевшего двигателя «Импунитуса» продолжали выпускать пламя. Когда ангел-предатель попятился назад, жар турбины опалил его волосы и уничтожил целый слой краски на керамите. Бледная кожа предателя стала плавиться, пока двигатель набирал обороты, вызывая дрожь «Громового Ястреба», и, в итоге, ренегат исчез в потоке вырвавшегося пламени. Неожиданно, Керш ощутил колющую боль в районе диафрагмы. Третий Ангел Апокрифа сделал выпад, всадив лезвие меча в живот Сдирателя. Когда десантник Хаоса выдернул свою рапиру, Керш почувствовал удушающий приступ агонии. Еретик наслаждался страданиями Кнута, пока гладиус Керша не вылетел из ножен и прошелся прямо по ухмылке предателя. Из-за кровавой пелены, застилавшей глаза, Ангел Апокрифа также не заметил летящий навстречу кулак Керша, наверщие рукояти врезалось в челюсть воина. Рапира снова метнулась к Сдирателю, но удар, направленный наполовину ослепленным предателем, прошел мимо. Схватив космического десантника Хаоса за кисть, державшую клинок, Керш перебросил гладиус в другую руку и всадил меч в грудную пластину предателя.

Лезвие вошло в грудь, раздробив усиленные ребра. Прокручивая лезвие словно штопор, Керш наблюдал, как мучается десантник Хаоса. На уголках рта предателя появились капли черной крови. Вытащив меч, Керш позволил телу рухнуть на землю мира-склепа.

Неожиданно, сзади раздался рев Анарханских Вепрей, попытавшихся убить труп-капитана из своих дробовиков. Пиратка с огромным шрамом на лице, открыла огонь по Сдирателю из двух автопистолетов. Керш сделал шаг к сдвоенному тяжелому болтеру, но обнаружил препятствие в виде летящих на него тел. Парнокопытная тварь с невероятной скоростью прорубала ряды культистов своим медным телом. Вытянутая голова четвероногого заканчивалась массивным рогом, заточенным, словно пика, глаза монстра были похожи на жерла вулкана. Его огромное тело было обшитым внакрой кошмаром из медных пластин с многослойной броней. Адская тварь не обращала никакого внимания на раскидываемых ею солдат-рабов, залитых кровью берсеркеров и бронированных десантников Хаоса из ордена Красных Вестников. Выхватив болт-пистолет, Керш надавил на курок, посылая болт за болтом в демонического зверя. Исполин был легкой мишенью, но все снаряды легко отскакивали от брони монстра. Когда зверю оставалось преодолеть несколько шагов до труп-капитана, Керш резко ушел в сторону. Зверь продолжил двигаться и врезался в подкрылку «Громового Ястреба», а затем устремился к сдвоенным тяжелым болтерам. По телу металлического монстра застучали снаряды. Керш наблюдал, как лаз-болты и снаряды автопушек Похоронной Гвардии, а также снайперский огонь скаутов, ударялись в бронированную плоть твари. Словно подвижная стена из металла и искр, монстр продолжил прорываться к проему в оборонительных укреплениях.

Керш почувствовал вибрацию. Поверхность снова затряслась. Когда он вновь вскочил на ноги, то увидел, как объятые ненавистью культисты несутся к проему, выкрикивая ругательства, и их тут же разрывают чудовища, появившиеся из неоткуда. Кнут покачал головой, не веря своим глазам и продолжая наблюдать за разворачивающимся адом. Вскоре, к ним присоединилось бессчетное количество бронированных воинов, и Сдиратель обнаружил, что отступает к передней линии обороны.

Сорвав с пояса крак-гранату, Керш сделал еще несколько шагов назад. Не сдерживаемые огнем тяжелых болтеров, металлические твари, ангелы-предатели и берсеркеры Кровавого Бога вели культистов Злобокоста к разрушенной секции периметра, который охранял Керш. С мрачной уверенностью Сдиратель швырнул гранату в остановившиеся лопасти двигателя. Уже на бегу в сторону Обсеки, он услышал, как брошенная граната столкнулась с внутренним механизмом.

Когда Кнут достиг разрушенных стальной тварью укреплений, он бросил взгляд назад. Лопасти «Громового Ястреба» продолжали вращаться, издавая пронзительный скрип. Двигатель загорелся, и граната взорвалось. Корпус «Импунитуса» содрогнулся от взрыва. Дрожь прошла по всему судну: от двигателя — до баков с горючим и складов с боеприпасами. Боевая машина превратилась в смесь шоковой волны, пламени и бронированных осколков. Солдаты культистов были разорваны в клочья на месте. Ренегаты и чемпионы Хаоса- были сожжены изнутри, и даже монстры Хаоса попадали на спины и отчаянно затрясли лапами.

Керш обнаружил тело брата Небузара, погибшего под тяжестью металлического монстра. Тварь проигнорировала попадания лаз-болтов и обошла остатки Похоронной Гвардии, вместо того, чтобы подойти к Обсеке напрямик. Стены часовен, эрмитажей и церквей обрушались под натиском машины убийства.

Глядя на окутываемое тьмой поле битвы, Керш заметил, как постепенно потухает пламя, вызванное взрывом «Громового Ястреба». Вокруг машины были разбросаны горящие тела и плоть демонов.

По всему оборонительному периметру бегали объятые пламенем культисты и солдаты-рабы. Труп-капитан увидел как «Громовой Барон», держа в руке силовой молот, в опаленной броне, пробирается сквозь пламя как ни в чем не бывало. За ним следовало несколько берсеркеров. Вырвавшись из стены пламени, они ринулись вперед, оставляя за собой отслоившиеся от огня куски плоти. Но они так и не добрались до укреплений — охватившее их пламя полностью поглотило их. Но волну демонов невозможно было остановить. Те монстры, не попавшие в эпицентр взрыва, ринулись вперед, сотрясая землю под ногами и защищаясь от огня бронированными пластинами.

Труп-капитан не имел ни малейшего представления, что творится на остальных участках. Возможно, их защитники пали, или все еще продолжали сдерживать маньяков Злобокоста. Его вокс превратился в бесконечный поток сообщений, большую часть которых он не слышал за какофонией орудий, тяжелых болтеров и боевых криков кхорнитов. Независимо от того, как сражались его братья, первая линия обороны практически пала. Хотя продвижение культистов и замедлилось, благодаря прометию, демоны продолжали наступать с непоколебимой уверенностью. Керш с сожалением осознал, что у него не будет лучшего времени для отступления. Он открыл общий канал.

— Пятая рота, говорит Кнут. Периметр прорван. Приготовиться к штурму. Всем — отступать в город. Сейчас.

Глава 19Пожиратели миров

Колокол аббатства Черного Министерства звенел, словно сигнал тревоги, предвещая надвигающуюся беду. Брат Омар из десятой роты наблюдал, как со стропил колокольни сыпется пыль. Скаут проследил за падением до самого пола, а затем бросил взгляд на пустоту, где раньше были его ноги. Самое удивительное, он все еще чувствовал их: шевеление каждого мускула, сокращение каждой жилы и скрип толстых сочленений и костей.

Одно то, что он добрался до Обсеки сквозь стену интервентов извне, можно было бы смело называть чудом. Он мало помнил о том, как попал в город, но знал от товарищей, что Кнут лично принес его тело, по крайней мере, то, что от него осталось, в безопасное место. Скаут не помнил агонии, связанные с потерей ног, и это служило небольшим успокоением для него. Омар отходил от морфия и привыкал к аугментике, оставленной апотекарием Эзраки, лежа под капельницей с воткнутыми трубками для переливания крови в нижней части живота.

Скаут все еще был облачен с боевой жилет и наплечники и, вместо того, чтобы оставаться под опекой сестер в подземелье, он вызвался волонтером для любой работы, где он мог бы быть полезен. С чувством гордости и заверением в том, что когда-нибудь он станет превосходным Сдирателем, Силас Кетурах отдал Омару пару магнокуляров и его собственный пистолет. Скауту было поручено наблюдать за происходящим с башни и лично докладывать обо всем плети отделения.

— Получай, ты, сын шлюхи…

Омар услышал хлопок винтовки скаута Куша, и очередной снаряд попал в цель. Омар сжал зубы. Куш вызывал у него презрение, он считал неофита недостойным имени Деметра Катафалка, но у того были глаза орла и убийственное желание сразить противника наповал. Омар наблюдал, как Куш методично расстреливает орущих фриков из банды отступников Бронзовая Стража и других дегенератов, пытавшихся добраться до труп-капитана Керша на месте крушения «Импунитуса». Куш упирал длинный ствол ружья в колонну балистары, его глаз был прикован к оптике, а на ноге виднелись пару магазинов.

— Ну давай же, отброс Хаоса, подними голову, — бормотал скаут.

Куш выстрелил. Удовлетворенно хмыкнув, не отрывая взгляд от линз прицела, Скаут вогнал свежий магазин.

Омар снова поднес магнокуляры к глазам и стал осматривать периметр города, который смотрелся не менее угрожающе, чем днем. Даже с высоты колокольной башни скаут мог видеть лишь южную и восточную часть Некроплекса. Но и отсюда было прекрасно видно надвигающуюся проблему. Бесчисленная орда. Волна за волной, культисты и солдаты-рабы атаковали защитников, появляясь из тьмы. Казалось, толпа никогда не остановится, маньяки бежали к городу на полной скорости, карабкаясь по могильной архитектуре с перекошенными от ярости и разочарования лицами. Среди них возвышались гиганты в силовой броне, чемпионы и ангелы- предатели, вооружившиеся клинками различного дизайна и размеров. Омар засек группы демонов и монстроподобных тварей, появившихся из ада, чтобы поддержать и без того огромный по масштабам Злобокост.

На южных и восточных периметрах Сдиратели все еще могли противостоять воинам Кровавого Крестового похода, ничто не могло противиться болтерам ангелов. Похоронная Гвардия и милиция также вносили весомый вклад в оборону. Здесь и там возникали вспышки света, сопровождаемые канонадой орудий. Чемпионы Кровавого Бога и предатели-Астартес, используя солдатов-рабов как живой щит, сокращали расстояние до периметра. Их перекошенные лица и брутальное безумие штурмовой тактики не раз становилось испытанием для гвардейцев и цертусийцев, и там, где Собиратели Черепов прорывали оборону, начиналась резня. Настоящей проблемой, по наблюдению Омара, были именно чудовищные монстры, посланные Кровавым Богом для поддержки Злобокоста, благословенные воплощения Губительных разрушений и убийственной мощи, обретшей форму.

На периметре Восточного Некроплекса Омар увидел, как братьев Дамариса и Юдаха изрубили на куски небольшая орда кровопускателей с адско-красной шкурой и горящими мечами. Демонические машины из темного металла и дьявольского пламени души планомерно уничтожали укрепления, защищаемые эпистолярием Мелмохом и Похоронной Гвардией. Стадо бронированных скакунов врезалось в секцию Керша, словно испуганные гроксы, разрывая ее защитников и вынуждая их покидать свои укрепления. Омар заметил одержимого Саламандра с эмблемой предательского Ордена Воинов Дракона на его измененной варпом броне. Его разорвали снаряды, выпущенные сестрами битвы и братом Симеоном.

Самое ужасное, что пришлось наблюдать скауту — безжалостная казнь защитников участка под руководством второй плети Азарета. Огромный рогатый демон, в несколько раз превышающий Адептус Астартес, появился из тьмы, словно дьявольский колосс. Земля дрожала от его шагов. Огромные крылья монстра покрывали его могучие плечи, словно щит, защищающий боевой корабль. В одной клешне он сжимал секиру, скорее всего выкованную из скалы на одном из демонических миров. Размахивая острым, как бритва, лезвием, тварь стала прорубать себе путь сквозь ряды культистов и Похоронной Гвардии, не делая при этом различий на друзей и врагов, и оставляя после себя небольшие озера крови. Демон создавал какофонию из звуков скребущих пластин, панциря и цепей, его глаза горели яростью ноздри гневно вздымались, а во рту виднелись языки пламени.

Омар наблюдал, как жители мира-кладбища разбегались в стороны при виде чудовища лишь для того, чтобы быть разрубленными его секирой. Вторая плеть Азарет упорно держал оборону. Сердце скаута было наполнено гордостью за Орден, пока Сдиратель сражался с гигантским исполином. Омар с отчаянием в глазах наблюдал, как космический десантник исчезает под копытами твари, поваленный демоном, словно насекомое.

Скаут предположил, что, расправившись с защитниками, демон двинется на город, чтобы уничтожить его своими кулаками и огромной секирой. Но его мрачные мысли испарились, как только он увидел взмывшую в небо «Перчатку». Машина зависла над головой монстра, и тяжелые боллтеры стали обрабатывать спину демона, заставив его закрыться своими могучими крыльями. Как только тварь прикрылась ими, «Громовой Ястреб» выпустил по ней ракеты класса «Адский огонь». Зверь упал на спину, сбитый с копыт взрывной волной снаряда. Сотни солдат-рабов Кровавого Бога были раздавлены огромным весом его тела, еще сотня культистов потеряли равновесие из-за дрожи земли, вызванной падением демона. Тряся своей ужасной головой и объятыми пламенем крыльями, демон вскарабкался на ноги. Пилот «Перчатки» профессионально набрал высоту, держа «Громовой Ястреб» на расстоянии от секиры демона, но, в то же время, отвлекая монстра от города. Словно хищник с мира-смерти, бездумно бегущий за своей добычей, демон стал преследовать боевую машину, продолжавшую обстреливать его из тяжелых болтеров, лазпушек и «Адским огнем».

Куш вскрикнул.

Когда Омар убрал магнокуляры от глаз, скаут пронесся прямо перед ним, словно вспышка. Прошедшая по зданию дрожь говорила скауту о том, что что-то врезалось в колокол. Сдиратель был сражен не лаз-болтом или пулей. Крылатое отродье варпа врезалось в стену колокольни, словно разряд молнии и, пролетев в брешь в стене, служившей укрытием для Куша, словно молот, обрушилась на скаута. Куш схватился за клыки и крылья, похожие на крылья летучей мыши. Омар снова услышал крик скаута. Затем крик превратился в хрип, когда тварь добралась до горла Сдирателя.

Монстр отбросил тело Куша и, почти полностью покрытый пылью, упавшей с каменной кладки, стал пробираться к Омару. Скаут успел сделать пару выстрелов из болт-пистолета Кетураха, прежде чем демон оказался прямо над ним. Используя оружие, словно дубину, Омар врезал рукоятью по гаргулеподобной голове монстра. Долю секунды спустя к скауту метнулись острые как бритва зубы, и все, что Омар успел сделать — схватил тварь за нижнюю челюсть и постарался отодвинуть пасть монстра от своего лица.

Омар инстинктивно напряг мышцы ног, которых у него не было, чтобы попытаться отпихнуть ими голову чудовища. Спустя мгновения мощь твари возобладала над силой рук скаута. Омар перевел болт-пистолет в режим автоматической стрельбы и приставил дуло к щеке демона. Нажав на курок, скаут выпустил поток огня прямо в голову монстра. Болты прошли насквозь, пробив наполненный яростью мозг твари. Через секунду монстр превратился в груду мертвой плоти, и убийственный огонь исчез из его глаз.

Нажав на предохранитель, Омар извлек опустевший магазин. Сбросив со своего торса тело зверя, Сдиратель перевернулся на живот и пополз к Кушу. Но, неожиданно, он был вынужден остановиться, когда огненная душа вылетела из остатков чудовища, пробив раму колокольни. Когда Омар дополз до Куша, он убедился, что скаут действительно был мертв. Его голова, удерживаемая позвоночником и кусками кожи, безвольно лежала на торсе скаута.

Омар помрачнел. Без Куша и его боевых братьев, сражавшихся за свои жизни, у него не было ни малейшего шанса спуститься с колокольни. Он забрал крак-гранату, лежавшую рядом с Кушом. Во время короткого противостояния, скаут успел вытащить ее, но не успел активировать, чтобы взорвать себя и монстра. Омар прикрепил гранату к жилету. Взяв в руки снайперскую винтовку Куша, скаут скривился. В качестве неофита он плохо обращался с винтовкой, его выбранной специализацией был ближний бой. Передвигая оружие по полу, он подполз к дыре, проделанной демоном. Уперев спину в колонну балистарии, Сдиратель прицелился.

В этот момент его привлекло яркое мерцание в небе. Сначала он подумал, что это — лучи орудий с орбиты, но, когда оно стало двигаться к Обсеке, и к нему присоединились другие огни, Омар осознал, что именно неслось к городу на полной скорости. Десантные капсулы Адептус Астартес. Целый рой, выпущенный с одного из крейсеров Злобокоста, падающий с неба, словно убийственный дождь.

Скаут при всем желании не смог бы остановить такой яростный штурм врага. Снаряды винтовки не смогут сбить траекторию капсул, а уж тем более пробить их броню. Единственное, на что мог рассчитывать Омар, что его скудные умения управляться со снайперской винтовкой помогут ему остановить тех, кто появится из капсул после приземления.

Скаут стал целиться в узкие аллеи внизу, ступенчатые колодцы и монастыри. Подрегулировав огромный прицел, Омар упер приклад в плечо. Он убрал палец с пускового, когда перед ним пронесся боец Похоронной Гвардии, пытавшийся спасти свою жизнь. За ним пронесся бронированный монстр, врезаясь плечами в попадавшиеся на его пути строения. Тварь опустила голову вниз и клином понеслась на несчастного гвардейца. Монстр скрылся из виду. Прислонившись к стене колокольни, почувствовал дрожь, вызванную поступью демона.

Сверху посыпалась пыль, и Сдиратель сконцентрировался на своих целях.

Рокот «Клешни страха» возвестил о ее приземлении. Десантная капсула была древней, ее дух машины уже давно подвергся разложению. Когда-то на ней красовалось название «Темное сердце», но сейчас табличка представляла собой размытое пятно — результат воздействия каустических облаков мира-улья Кассандрун. Тогда, приземлившись на поверхность планеты, «Черное сердце» окрасилась кровью невинных, залившей все пластины «Клешни страха».

Очередной атмосферный стабилизатор оторвался от ее корпуса под яростным натиском изнутри, «Клешня» стала раскачиваться и дрожать. При каждом ударе, капсула издавала металлический скрежет внутренней агонии. Внутри, среди висящих цепей, медных проводов и смрада запекшейся крови, восемь сынов Ангрона рвались из сдерживающей их клетки. Их броня представляла собой медный кошмар, приукрашенный кроваво-красным блеском керамита. Из брони торчали пики, как металлические, так и в виде костяных варповых наростов, а их шлемы были похожи на жуткие маски. Оружие тряслось на стеллажах в предвкушении первой крови.

Умбрагг Медная Плоть стоял в центре капсулы, на покрытом рунами блоке-указателе целей. Предателей не беспокоил факт неисправности устройства. «Темное сердце» будет направлять их, как и всегда. Чемпион Пожирателей Миров повис обеими руками на свисавших вниз цепях — единственная страховка воинов Хаоса на случай жесткой посадки. Когда «Клешня страха» отделилась от «Злобы», во время выброски десанта, Умбрагг позволил своему психозу выплеснуться наружу. Кибернетические имплантаты глубоко зарылись в дикие дебри его мозга и наполняли Пожирателя Миров первобытной яростью. Его разум был открытой раной, скоплением психохирургических рубцов, и был приспособлен исключительно для убийства.

Пожиратель Миров ненавидел долгие путешествия. «Злоба» была для него адамантовой тюрьмой, а лорд Хавлок — цепным псом-надзирателем. Хавлок действительно был благословлен Кхорном, но Умбрагг не прибывал в благоговейном восхищении от своего повелителя. Войны не должны вестись с командного трона. Слабый Империум был империей грязи, которую Умбрагг должен был смешать с кровью трусов, поклоняющихся лже-Императору. Насытить зубья своей секиры и ярость Кровавого Бога. Но Злобокост следовал за Пилигримом, а Пилигрим, Правая Клешня Кхорна, следовал за багровой кометой — волеизъявлением самого Кровавого Бога. Поэтому кхорниту приходилось терпеть медлительность армады. Ожидание было подобно мечу, вгрызающемуся в плоть, пока комета, наконец, не повела избранных Кхорна назад на Древнюю Терру, чтобы положить конец Империуму.

Приближаясь к небольшому миру Экклезиархии, Умбраг ощущал дрожь. Общее желание избранных Злобокоста убивать, соперничать и устраивать резню. Срывать кожу с черепов. Желание истинных последователей Бога Войны. Брутальная простота массового вторжения. Убийственное преимущество в силе и количестве — весь потенциал Кровавого Бога выльется в цунами крови, пролитой мечами воинов.

Словно магма в жерле вулкана, ярость вскипала внутри Умбрагга. Он наблюдал за недостойными рабами-солдатами Кровавого Крестового Похода, тысячами дисантировавшихся на поверхность планеты, все они были объяты ненавистью, жаждой битвы и желанием обратить на себя внимание Кровавого Бога. Вместе с ними в бой шли и благословенные Кхорна — демоны. Звери-мастера мясорубки, машины, принцы и другие чада Кхорна, уничтожали монастыри во славу Повелителя Черепов. Испытывая ярость о невозможности немедленно присоединиться к битве, Умбрагг наблюдал как чемпионы Злобокоста занимают свое место в рядах смертных. Военачальники и мясники, их мастерство в отнимании жизней радовало Повелителя Губительных Сил.

Среди них встречались и банды одержимых Ангелов. Юные, падшие братства. Воины, считавшиеся позором для Умбрагга, потому что они не участвовали в Ереси и апокалипсисе, разверзнувшимся на Древней Терре. Разжигатели Войны, Собиратели Черепов, Ангелы Апокрифа, Кровавый Шторм, Громовые Бароны. Только после их вмешательства на полях сражений остались лишь достойные для сбора черепов, и тогда Пилигрим выпустил банды Пожирателей Миров.

Древняя, сверхчеловеческая плоть под пластинами брони предателей, ведомая в бой без страха и сомнения. Пожиратели Миров были живыми воплощениями разрушительной силы Кровавого Бога. Может демоны Кхорна — и воплощение Бога, жаждущее крови, вылепленное из первобытной ярости Кхорна, но именно отрицающие смерть сыны Ангрона тысячи лет проливали кровь во славу Кровавого Бога, питая его древнюю силу. Демоны могут быть частью истинного Воплощения Войны, но Воплощение Войны — это часть Умбрагга и его братьев из двенадцатого легиона и их желания вечно наблюдать за галактикой в огне.

Когда «Убийственная клешня» вновь содрогнулась, и очередной слой краски был сорван с капсулы под воздействием атмосферы, ярость берсеркера выплеснулась наружу. Враг был близко. Его секиры насытятся плотью святош. Фонтаны крови будут омывать его. Умбрагг издал рев, и его подхватили остальные воины его банды, “Клизмы”. Корпус «Темного Сердца» содрогнулся от ярости Пожирателей Миров. Умбрагг принялся колотить по стенкам капсулы своими утыканными шипами локтями и кулаками — по потолку.

Завыло тусклое подобие древней сигнализации, и внутренности озарились красным цветом. Пожиратели Миров недовольно взревели, их буквально душила ненависть к «оковам» «Злобы», ограниченным внутренностям «Убийственной клешни», жителям мира-кладбища и Империуму, который они олицетворяют, к своим собратьям по походу и самим к себе.

Словно перенаправленный поток, убийственные мысли и желания наполнили Умбрагга, протекая через его хирургически измененный мозг. «Медная плоть» больше не хотел убивать, ему НУЖНО было убивать. «Темное сердце» кровоточило. Пожиратели Миров крушили пластины капсулы и рвали кабеля, гедравлику и сетчатые трубки. Кровь и ихор забрызгали поврежденную область, омыв Астартес-предателей, словно багровый душ. Заставив себя прислониться рюкзаком к стене и обмотав руки цепями, Умбрагг приготовился к посадке.

Прежде чем Пожиратель осознал, что они приземлились, «Темное сердце» вонзило свои когти в землю мира-кладбища. Шок от брутального падения был мгновенно забыт, поглощен инстинктом берсеркера: «освободиться и убивать». Умбрагг автоматически врезал по панели открывающей капсулу, и схватил с полки свои благословенные цепные секиры, «Боль» и «Страдание». Освободившись из своей клетки, берсеркеры Пожирателей Миров высыпали наружу.

Как только их керамитовые ботинки коснулись поверхности планеты, оптика космических десантников Хаоса просканировала окрестности на предмет признаков жизни и тепловых сигнатур. «Темное Сердце» врезалось в крышу собора, и посадочные когти капсулы впились в каменный пол ступницы. Оптика предателей, сквозь пыль и мусор, засекла теплые тела, бегущие вниз по галерее, параллельно кафедральной стене. Банда перешла на бег, и Пожиратели Миров бросились к галерее с каменной стеной, изнывая от желания убивать.

Умбрагг первым добрался до стены, пробив ее своей силовой броней, он, словно демон из ада, предстал перед испуганными гвардейцами из Похоронной Гвардии и вооруженными горожанами. Смертные уже убегали от опасности, и Умбрагг смог насладиться их страхом. Они бежали прямо на его секиры. Пожиратель Миров резал, рубил и кромсал орущую массу. «Клизма» присоединилась к нему, превращая смертных в фонтаны крови. Пожиратели Миров вошли в состояние безумия, цепные мечи отрывали конечности, секиры врезались в тела, а болт-пистолеты сносили головы. Когда Умбрагг осознал, что самый пик резни прошел, вся броня предателя была покрыта кровью.

Болты лаз-ружей отскакивали от брони чемпиона, пока тот приносил цертусийцев в жертву. Неожиданно появилась причина первоначальной паники цертусийцев, врезаясь в стены и круша мощеную галерею. Зверь с медными пластинами, рогом и бронированным хребтом, устремился к гвардейцам и гробокопателям. Его глаза блестели животной яростью, монстр явно не контролировал себя.

Он расчищал себе путь сквозь убегающую толпу, коля людей своим рогом направо и налево. Умбрагг наблюдал, как демон разбрасывает тела во все стороны. Когда зверь украл у него очередную жертву, Пожиратель Миров отступил в сторону и погрузил секиры в металлическую плоть монстра. Оружие космического десантника Хаоса глубоко вошло в тело демона. Джаггернаут упал на землю, протаранив две стены. Потоки пламени возникли из его упавшей плоти через трещины и щели в бронированной спине.

Темная энергия заструилась вверх, неся фрагменты пластин и латунные заклепки.

Умбрагг отвернулся, издав триумфальный, яростный рев и воздев кулак вверх. Вокруг него Пожиратели Миров продолжали разрубать гвардейцев. Неожиданно перед ним возникли два цертусийца, нанося удары ружьями по его броне. Их удары раздражали Умбрагга и были абсолютно неэффективны. Взглянув на гробокопателей сверху вниз, Пожиратель Миров нанес удар тыльной стороной своей перчатки. Отбросив щуплого смертного в сторону, Умбрагг снес ему голову обратным ударом.

— Дональбейн! — закричал второй цертусиец, его голос был полон эмоций слабых людишек.

Шок мгновенно перерос в ярость, чувство, которое Умбрагг «Медная Плоть» уважал больше всего. Гробокопатель бросился на бронированного гиганта, ударяя прикладом по его броне. Пожиратель миров облизнул свои древние губы. Схватив смертного за плечи и голову, Умбрагг разорвал его на две части. Голова цертусийца с легкостью отделилась от тела. Отбросив конечности в сторону, Пожиратель Миров воздел свои кровавые ладони в небо. Когда резня подходила к концу, Умбрагг «Медная Плоть» фыркнул.

— Найдите мне ангелов! — рявкнул он своим темным братьям.

Глава 20Конец игры

Я чувствую, как у меня отнимают город. Я — Адептус Астартес. Сентиментальность ничего не значит для полубога. Смерть — это путь жизни. Смерти жителей Империума не влияют на ангелов Императора. Мы спасаем столько, сколько можем, как здесь, на мире-кладбище. Мужчины погибают, но Империум превозмогает. Я все больше теряю контроль над городом, как мастер в регициде. Однако есть разница между чувством поражения и осознанием поражения. Я достаточно повоевал, чтобы знать, что меня победили. Мое сердце бьется во имя Императора. Я никогда не сложу оружие. Я никогда не сдамся. Пока я жив, я буду забирать жизни моих врагов. Мой дух не сломить. Все, что я знаю — разница между стратегическим успехом и тактическим проигрышем, и я проиграл.

Я вижу это сейчас, сражаясь плечом к плечу со своими братьями Сдирателями. Теперь я вижу, как Злобокост захватывает планету за планетой, и что будет после вторжения — до кордона Ванахейм и за ним. На всем пути через сегментум Соляр и основные системы, прямо до древней, ничего не подозревающей Терры. Ничего не подозревающей, потому что они не знают то, что знаю я. Они недооценят комету Килер и ее странную способность обращать жителей друг против друга, создавая подкрепления еще до высадки. То, что они увидят — вернувшегося странника, и только я знаю, что это — ворота в Хаос. Они не будут вызывать подкрепления, пока не будет поздно. Они падут, потому что недооценят количество воинов Злобокоста и переоценят свои силы. Они попытаются противостоять, как и я, потому что это то, для чего рождены воины. Они будут ошеломлены, как и я, скоростью Злобокоста и его аппетитом к уничтожению. Они не смогут представить, что есть сила, способная уничтожить мир за один день, заполнив всю планету еретиками, отступниками и демонами. Наконец, когда избранные Кровавого Бога, легионеры-предатели, начнут падать с небес, они поймут, как сильно они ошибались, и увидят тот ужас, который неизбежно испытают и другие.

Мы зажаты в ловушке. Отступление означает то, что все остальные сектора пали, как и мой. Похоронная Гвардия вырезана, и многие из моих братьев пали. Палатина Сапфира и несколько ее сестер — все, что осталось от ее Сестринства. Многие сервы Ордена погибли, осталась лишь горстка, включая и моих слуг. Но Сдиратели выживают. Сыны Дорны, сражающиеся на пределе своих возможностей и заставившие врага заплатить кровью за каждый свой шаг. Оставшиеся ангелы пятой роты, сдерживающие бессчетные количества. Братья сражаются спиной к спине, прикрывая друг друга и зная, что здесь, среди галерей, потерн и в тени мемориала Умберто Второму, они найдут свою смерть.

Мы можем справиться даже с армией культистов, но Хаос обрушил на нас своих монстров, демонических созданий, против которых даже наше оружие имеет свои ограничения. И сейчас, когда Злобокост вынудил нас отступить к улицам и узким аллеям Обсеки, мы понимаем, что лишь отсрочили неизбежность. Силы быстрого реагирования завершут эту бойню. Завершат ее быстро. Пожиратели Миров. Теперь я понимаю, что мы обречены.

— Что теперь? — Скейс пытается перекричать шум битвы.

Воздух наполнился клацаньем цепного оружия, включая и мое, брат Боаз и плеть отделения Йоахим используют последние несколько гранат. Двери монастыря открыты, но какофония ударяется о его стены и рикошетит в нас. У нас нет информации от контингентов на северо-западе. Вторая плеть Этам и братья Лемуил и Цурион были прикреплены к контингенту сестер в квартале Святой Горгонии, и они получали сведения от скаутов Кетураха. Уже час от них не было никаких вестей, и, похоже, наибольшее скопления десантных капсул наблюдалось в дальней части города.

— Мавзолей! — кричу я в ответ, но мои слова заглушает шипение тяжелого огнемета сестры Кассиопеи.

Добропорядочная сестра делает работу Императора, эффективно используя свое оружие на узких улочках города. Пламя поглощает аллеи и проходы под арками, встречающиеся на нашем пути, отбрасывая бессчетные орды культистов, жадных до нашей крови. Огонь сдирает кожу с их лиц и превращает в трупы, танцующие в пламени инферно. Сапфира и сестра Зилла уничтожают всех тварей варпа, пробивающихся сквозь пламя, пока Вефезда, поддерживая раненного брата, отстреливает культистов, карабкающихся на крышу.

— Что? — переспрашивает Скейс, отбивая гладиусом цепной меч Пожирателя Миров.

— Ближний бой! — кричит брат Симеон, отбрасывая в сторону опустевший болтер. Один из бронированных слуг Кровавого Бога падает от последнего выстрела, второй тут же набрасывается на Симеона с секирой. Выскочив из ножен, гладиус моего боевого брата отбивается цепным оружием десантника Хаоса. Последние несколько болтов, выпущенные из моего Марка Два, выигрывают Симеону несколько мгновений. Мои снаряды попадают в наплечник и шлем предателя, лишая его баланса.

— Крыша монастыря! — ору я. — Это — самое безопасное место для эвакуации.

Брат Элиам умирает ужасной смертью, прямо передо мной: уродливые секиры нескольких Пожирателей Миров разрубают его на части. С кровью моего брата на лице я ударяю рукоятью пистолета в лицевую пластину ближайшего берсеркера, но предатель отбивает ее тупой частью своей секиры. Я разворачиваюсь. Делая это, я открепляю с пояса цепной меч. Прочертив дугу, мой меч разрубил Пожирателя от пупка до горла.

— Нова не сможет поднять «Перчатку», — настаивает Скейс, его гладиус пробивает оборону цепного меча и врезается в шею маньяка.

Пока он проворачивает клинок в горле берсеркера, хватка десантника Хаоса слабеет, и меч падает на землю.

— И все, это лучший выбор, — кричу я, пока мой меч сталкивается с секирой очередного берсеркера Кхорна. — Толстые стены, плюс сестра Сапфира утверждает, что ворота сделаны из адамантового сплава.

Ублюдки Ангрона среди нас. Пожиратели Миров наводняют монастырь, словно волки, сбежавшиеся на запах нашей верности. Болты не останавливают их. Как и гранаты. Они наступают нам на глотки, переступая через трупы своих собратьев. Каждый маньяк получает по несколько тяжелый ранений от лоялистов. Но все, что они слышат и видят — это боль и их жертвы. Они не чувствуют… ничего. Им недостаточно чувства долга. Они живут ради битвы, но она не может полностью удовлетворить их. Они хотят нашей крови. Они хотят наши черепа, чтобы принести их в жертву своим богам, и ничто не может остановить их на пути к этой цели.

Плеть отделения Йоахим сражается за свою жизнь, с гладиусом в обеих перчатках и с Пожирателями Миров на флангах. Один из предателей отмечен своим безжалостным богом костяной дубиной, торчащей из руки. Он делает взмах, целясь в Сдирателя, но случайно задевает своего собрата. Десантник Хаоса оборачивается к нему, и, мгновение спустя, берсеркеры дерутся друг с другом. Но еще через мгновение еще один сын Ангрона бросается на плеть отделения, размахивая зазубренным клинком. Я чувствую, что момент настал. Я чувствую, как город ускользает от меня, словно фигура в регициде, которую столкнули со стола кулаком. Тяжелый огнемет. Я слышу его шипение и пыхтение. Меня вряд ли можно этим удивить. Сестра Кассиопея поджарила легион солдат-рабов на их пути к монастырю. Когда огнемет замолчал, сестра освободилась от лямок и сняла оружие. Мы все ощущаем недостаток тяжелого вооружения, начало конца. Аллеи пылают, культисты Кровавого Бога бегут сквозь инферно, высоко подняв клинки. Получая ожоги и волдыри, солдаты-рабы Кхорна проводят обреченный штурм. Палатина и ее сестры уничтожают убийц безжалостным огнем, но пока горят одни тела, другие беспрепятственно проходят сквозь пламя. Кроваво-красные демоны Губительного пантеона быстро проносятся сквозь стену огня. Они выглядят почти также, как и та тварь, с которой я столкнулся у Обелиска, но отличия все же есть. Они пригибаются и бросаются на сестер, словно саранча, потроша и коля Адептус Сороритас своими сверхъестественными, выкованными в аду, клинками. Вспышки света и рев болт пистолетов Сапфиры, заставляют монстров держаться от нее подальше. Одна из тварей наносит удары под разными углами. Болты врезаются в кончики рогов, когти и копыта, но это не останавливает тварь, раз за разом бросающуюся на сестру.

Неожиданно, рядом со входом в монастырь, пролетел сгусток потрескивающей энергии. Молния прошла сквозь нескольких солдат-рабов, высыпавших на боковую аллею. Смертные взорвались, превратившись в фонтаны крови. Серебряная арка энергии варпа попала в низшего демона, нависшего над сестрой битвы, и отшвырнула его в дальнюю стену. Демон пытался когтями уничтожить заряд энергии, но вскоре и сам превратился кровавый туман.

Эпистолярий Мелмох и капеллан Шадрат ринулись к монастырю. Мелмох не улыбается. Он выглядит уставшим — впалые глаза, в которых читается бремя его таланта. Он держит свою силовую косу обеими руками, выпуская еще один сгусток энергии в демонов, копошащихся в останках мертвых Адептус Сороритас. Вторая плеть Азарет — позади них. Сдиратель расстреливает аколитов хаоса одиночными выстрелами из болтера. Нацелив свою последнюю гранату, вторая плеть кидает ее прямо в толпу своих преследователей. Аллея превращается в кучи обрушившихся обломков и раскуроченного рокрита.

Мое сердце радуется при виде трех Сдирателей, но этих подкреплений недостаточно, чтобы спасти нас. Все больше орущих Пожирателей Миров заполняют монастырь, их наплечники сталкиваются друг с другом в попытке мясников добраться первыми до своих жертв. Я выбираю себе цели и аккуратно провожу маневры. Мой цепной меч наносит отрывистые и колющие удары, рубит и кромсает. Пожиратели Миров лишь на мгновение привлекают мое внимание. Достаточно для того, чтобы зубцы моего клинка отбили их собственный и отрубили перчатку или кисть, или проделали дыру в груди предателей.

На какой-то момент я представляю весь ужас, творившийся перед стенами Императорского Дворца, резню, устроенную Пожирателями Миров и отнявшую множество жизни. Несколько моих оппонентов рухнули на пол. У меня нет даже нескольких секунд, чтобы добить их, и, прежде чем я успел развернуться еще к одному десантнику Хаоса, его брат-берсеркер — снова на ногах.

Адское месиво заставило нас отступить. Скейс и я обнаружили, что прижаты спина к спине. Мы отбиваем множество клинков, пытающихся разрубить или пробить нашу броню. Я чувствую, как цепная секира врезается в пластину моей брони. Другое, не видимое мне, оружие бьет по моему наплечнику, раскалывая керамит, но не доставая до плоти. Передо мной возникает серв Амос, спешащий к своему поверженному господину, брату Симеону. Огромный чемпион Пожирателей Миров ставит ботинок на грудь Симеона и выдергивает свою секиру. Я вижу, как Амоса разрубают оружием, изголодавшимся по душам праведников.

Две половинки тела Амоса упали на пол, окрасив броню появившегося Шадрата. Держа крозиус арканум, словно религиозную икону, он отталкивает исполина и отбивает его проклятое оружие в сторону. На какое-то мгновение в глазах Пожирателя Миров промелькнула неуверенность — характерная черта, которую я наблюдал у своих противников. Неожиданно, секиру взмывает вверх и несется на Шадрата. Капеллан отбивает ее крозиусом, который источает духовное свечение, и обрушивает священный артефакт на броню предателя. Пожиратели Миров продолжают заполнять монастырь, каждый последующий еще злее предыдущего. Я слышу звон цепных мечей, отдающийся эхом от галереи позади, возвещая о прибытии еще большего количества предателей, жаждущих искромсать то, что осталось от нас. Сверхъестественные силы эпистолярия Мелмоха продолжают вносить весомый вклад в нашу оборону, но и они не безграничны — я ощущаю его истощение. Молнии держат меньших демонов на расстоянии, бешенные монстры нависли над палатиной Сапфирой с ее печатями веры, оскорблявшие их черные души. Сапфира израсходовала все силы и едва сможет подняться, но Мелмох продолжает сражаться за ее страдающее тело. Его коса рассекает пространство перед ним, заряженное психической энергией, оружие отбивает адские клинки и отрубает конечности демонов.

Брат Нова находится в самом центре хаоса. Адептус Астартес гордо держит стяг роты, являясь живой провокацией для дегенератов из Пожирателей Миров, прорубающих себе путь в монастырь. Нова сжимает болт-пистолет в другой руке и, на данный момент, является единственным Сдирателем, у которого все еще остались патроны. Пожиратели наступают на Нову, выкрикивая свои безумные клятвы и размахивая секирами. Вторая плеть Азарет повержен под напором клинков, отрубленные конечности Сдирателя взлетают в воздух. Нова всаживает несколько болтов в десантников Хаоса, но стяг, словно магнит, притягивает к нему все больше маньяков. Пожиратели Миров бегут навстречу убийственному огню Сдирателя.

Это — резня. Не знаю, о чем я только думал. Рубка вокруг меня — все, за чем пришел Злобокост на Цертус-Минур. Быстрое и кровавое уничтожение врагов Кровавого Бога. Этот мир погибнет за один день. Пламя на аллеях потухло, и культисты, удерживавшиеся им, устремились за нашими черепами. За ними следуют рептилиеподобные адские гончие. Твари шипят и скалятся, их медные когти царапают булыжники, когда они бегут к нам. Группа монстров рассредоточивается вокруг монастыря. Они впиваются в наш керамит, виснут на ногах и руках. Две твари бросаются на брата Боаза, заставляя Сдирателя сделать взмах мечом. Лезвие проходит вдоль рогов и уродливой морды одной из них. Вторую защитил усеянный шипами ошейник. Гладиус отскакивает от него, и Сдиратель платит за это своей жизнью — поверженный Пожиратель Миров вскакивает на ноги. Я кричу, но, не успев повернуться, Сдиратель лишается головы.

Ярость растет внутри меня. Я чувствую тьму в моей душе. Моя злость и сожаление подпитывают ее. Бессловесный вопрос охватывает мое существо, словно соприкосновение двух клинков. Предложение. Темная сделка. Мощь моих врагов, с которой сложно тягаться. Бесстрашные, бездумные инстинкты хищника со всей кровавой мощью и неуязвимостью взамен на мое поражение. Не перед врагом, жаждущим моей крови, моих навыков и моего меча, а перед моей яростью. Я вижу Пожирателей Миров, бывших ангелов Императора, заключивших эту сделку. Я уважаю их мощь и уверенность. Я вижу как их клинки разрубают сверхлюдей, находящихся под моим командованием и задаюсь вопросом, что мог бы сделать я с этой яростью. Могу ли я, Кнут, изменить ход битвы? Мой гнев и желание отомстить за братьев превращается в оружие. Мое тело — сгусток металла, и оно способно выдержать все, что обрушит на меня враг. Мой разум — инструмент возмездия. Моя рука — палач божественной воли…

Цепная секира прожужжала над моей головой. Кровь. Возможно, я потерял ухо. Пожиратель Миров с механической клешней наносит удар по моей голове. Я отвожу удар, но хват берсеркера останавливает зубцы моего меча. Клешня врезается в оружие, превращая его в месиво. Я бросаю оружие и выхватываю гладиус. Я вращаю клинок в левой перчатку и обрушиваю его на клешню. Лезвие отбивает ее в сторону. Секира Пожирателя снова несется ко мне. Клешня. Секира. Клешня. Секира. Каждый раз гладиус отбивает их в сторону. Я знаю, что могу убить этого монстра. Я вижу его смерть. Я знаю, что ярость поможет мне быстро справиться с этой машиной. Со всеми ними. Я в шаге от проклятия, и я осознаю это. Крик заставляет меня вернуться в реальность.

Краем глаза я вижу Вефесду. Орен лежит на полу, две демонические гончие пируют его плотью. Третий тащит Вефесду, схватив ее зубами за лодыжку. Мое темное желание убить Пожирателя Миров становится еще сильнее. Каким-то образом я противостою ему. Вместо того, чтобы пронзить дегенерата, я врезаюсь плечом в грудь предателя. Мой локоть сталкивается с его шлемом, я делаю захват его металлической клешни и делаю бросок через плечо. Он падает на булыжники.

Я вижу кричащую Вефезду, ее тело тащат по луже крови, а глаза умоляюще смотрят на меня. Без боеприпасов и меча, есть только одна вещь, которую я могу сделать. Я нащупываю плеть на своем поясе. Как и моя броня, она пропиталась кровью. Я щелкаю хлыстом, но кончик не достает до руки Вефезды. Это не должно удивлять меня. «Очиститель» не является оружием Адептус Астартес. Серв делает рывок и хватается за кончик плети своими бледными пальцами. Она визжит, дергаясь в агонии, пока я пытаюсь притянуть ее к себе. Гончая глубже вгрызается в ногу серва и упирается когтями в каменный пол.

Я чувствую давление на мою ногу. Опустив взгляд вниз, я вижу клешню Пожерятеля Миров у моей лодыжки. Бионические лезвия клешни сомкнулись на моей броне, и я чувствую, как они пытаются добраться до моей плоти. Крутанув гладиус в левой руке, у обрушиваю его на плечо десантника Хаоса. Вонзив кончик лезвия между клешней и пропитанной варпом плотью ангела, я расшатываю меч взад-вперед, разрывая кабеля и гидравлику. Когда клешня отпускает меня, я ставлю ногу на шлем предателя. Шлем деформируется, и что-то хрустит. Я надеюсь, что это — шея предателя. Я стягиваю плеть, но демоны все сильнее вгрызаются в тоненькие ножки Вефезды. Они тянут ее, и мои ботинки начинают скользить по каменному полу. Вефезда снова вскрикивает. Покрытая кровью плеть начинает выскальзывать из моих пальцев.

— Мелмох! — кричу я.

Тело палатины Сапфиры разрывает ураган когтей вестников крови. Эпистолярий не видит этого, так как окружен культистами и солдатами-рабами, которых он разрубает своей силовой косой, словно потрошитель. Псайкер замечает меня и мою борьбу с адскими гончими. Он направляет наконечник косы на тварь и выпускает силовой шторм прямо на гончих. Его некогда доброе лицо теперь представляет из себя маску истощенности, отчаяния и ярости.

Невозможно, но уничтожающая волна не оказывает никакого эффекта на монстров. Взбешенный, библиарий посылает очередной разряд энергии, в виде молнии, но он также не наносит им вреда. Шипастые ошейники гончих мерцают неестественной энергией, скорее всего защищая их от психического воздействия Мелмоха. Плеть выскальзывает у меня из рук, и демоны утаскивают извивающегося серва на узкую аллею.

Ужасная какофония битвы нарастает. Скейс, капеллан Шадрат и я делаем все возможное, чтобы предотвратить шторм из силовых секир и болтерного огня предателей, превращая нас в истинных братьев. Мелмох делает несколько взмахов своим лезвием, разрубая торсы культистов и их демоническу плоть. Нова отбрасывает опустевший болтер, и его гладиус присоединяется к нашим, ротный стяг гордо развивается над нами. Только плеть отделения Йоахим в одиночестве сражается в центре битвы, противостоя трем Пожирателям Миров с единственным оставшимся у него мечом.

Волна отвращения к исчадиям из потустороннего проходит сквозь мое тело. У входа в амбулаторию возникает еще одна морда. Огромная рука хватается за кирпичный угол помещения. Мускулистые пальцы демона превращаются в металлические когти, а тыльная часть ладони преображается богохульными рунами и символами. Кисть обмотана тяжелой цепью, конец которой волочится по земле. Морда принадлежит высшему демону, чей возраст старше чем понятие «убийство», а сама сущность — уродливее, чем вечность греха. Плоть твари пропитана яростью, ноздри раздуты, из пасти торчат клыки. Я чувствую его разрушительную мощь, его глаза горят огнем ненависти. В горниле битвы я даже не замечаю далекие раскаты грома, рокочущие каждый раз, когда исполин делает шаг. Огромная ладонь тянется к Йоахиму, пальцы обхватывают тело, руки и оружие Сдирателя. Демон с легкостью сжимает кулак. Йоахим хрипит. Его ранец и броня начинают деформироваться, плоть и кровь ангела превращается в смесь неописуемого ужаса. Естество внутри меня начинает умирать. Похоже, все закончится здесь. Мы противостоим океану культистов, нас режут на части предатели из Пожирателей Миров, демоны впиваются нам в кости, а ужасное подобие Кровавого Бога смотрит на нас с животным удовлетворением.

Но, неожиданно, стена сзади меня взрывается. Острые осколки древнего кирпича, камня и извести, разлетаются по всей зале монастыря. Оставшаяся часть стены обваливается, являя звездам интерьер хранилища. Давя мусор и обломки на отполированном полу, к нам выкатывается «Каратель». Счетверенные стволы пушки типа «Громобой» выпустили разрушительный снаряд. Во время начального этапа штурма «Каратель» стойко оборонял свою часть периметра. Данкред установил пушку на гусенечную платформу и добавил самозарядную систему, после чего «Каратель» смог самостоятельно оборонять свой пост. Не обращающий внимание на убегающих жителей мира-кладбища, умирающих гвардейцев и ужас, творящийся вокруг, машина выбирала цели, согласно простой схеме — размер и близость к зоне поражения. «Громобой» преодолел ужас штурма линии обороны демонами варпа и смог сдерживать атаки противника на восточный участок укрепления.

Не получив никаких новых команд в связи со смертью технодесантника Данкреда, «Каратель» неподвижно и бесшумно стоял на страже восточного участка укрепления. Данкред оснастил дух машины пушки модус-контигненцией, включая протокол «охотиться и уничтожать», который активировался в случае прорыва обороны. Пока периметр держался, «Каратель» просто ждал, тихий и незаметный для защитников, переоборудовавших укрепление в преддверие высадки Злобокоста. Похоронная Гвардия, сестры битвы и Сдиратели думали, что пушка перестала функционировать, словно верный пес, убитый горем из-за смерти хозяина.

С появлением вражеских целей на восточном крае периметра, «Каратель» вернулся к жизни. Пока Злобокост уничтожал баррикады, в том числе и те, где затаился «Каратель», пушка запустилась согласно протоколу «охотиться и убивать» и стала уничтожать противника на небольших улицах и узких аллеях мира-кладбища.

Когда пыль рассеялась, перед дулом оружия возникли новые цели. Еретики. Демонические сущности. Вражеские Адептус Астартес. Огромная сущность варпа, попытавшаяся прорваться в монастырь привлекла внимание «Карателя». Взрывной снаряд попал прямо в морду твари, как и следующие несколько выстрелов, прежде чем машина откатилась назад, на безопасное расстояние. Меньшие твари попытались добраться до пушки, но «Каратель» остановил их лавиной снарядов, превратив демонов в обугленные куски плоти. Пушка целилась в основания близлежащих зданий, чтобы экономично замедлять продвижение еретиков. Старая стена монастыря рухнула, погребя под собой еретиков и блокировав вход, который машина сразу же идентифицировала как тактически значимую цель. Вражеские Адептус Астартес бросились на «Карателя», но пушка различила только небольшое огнгестрельное оружие и холодное оружие ближнего боя. «Громобой» послал очередь в сторону наступавшего контингента, разорвав броню врага и разбросав тела за пределы монастыря.

Штурм вносил корректировки в расчеты духа-машины, и стволы «Карателя» снова и снова находили цели в виде вражеских Адептус Астартес, которые, несмотря на потерю конечностей, все равно пытались добраться до пушки.

«Громобой» расстреливал монастырь, превращая камень в крошку. Несколько Адептус Астартес в цветах Ордена сражались на лестничной площадке в здании, в которое только что въехала боевая машина. Подтвердив маркировку на наплечных пластинах и принадлежность воинов к командной роте Сдирателей, пушка решила занять оборонительную позицию и провести ритуалы, необходимые для активации протокола «охотиться и уничтожать».

— Что-нибудь от падре Гнарлса? — спросила командор «Апотеона» Хисс.

Она сидела на краю своего трона, ее тонкие руки сформировали пирамиду, упершись в нос и рот. Мичман Рандт поднес к уху вокс-передатчик и отрицательно покачал головой. На мостике воцарилась тишина. Энсины угрюмо уставились на поручни кафедры, вслушиваясь в звуки убийства и хаоса в дальнем конце корабля. Даже сервиторы прекратили печатать свои лингва-технисы. Лампы то потухали, то снова загорались, на пикт-экранах царила статика. На иллюминаторе виднелись паутинообразные трещины — недавняя попытка тарана.

— Последние доклады сообщали о прибытии абордажных команд на всех палубах, — произнес Рандт. — После это — тишина.

— Орудийные батареи?

— Все орудийные команды отправлены на отражение абордажа.

— Инженариум?

— Инженер и его помощники забаррикадировали вход. Они подтверждают критические повреждения основных двигателей вследствие саботажа.

— Что у нас осталось?

— Системы жизнеобеспечения, пока, — проинформировал командора мичман. — Вокс-передатчики, ауспики и целеуказатели — все еще работают. Ограниченная маневренность в районе стыковочных двигателей, ну и конечно лэнс-пушка…Но все зависит от команды инженариума.

Хисс медленно кивнула.

Одинокое оборонительное судно хорош справилось со своей задачей, приняв бой с превосходящими силами Злобокоста. Лэнс-пушка «Апотеона» повредила немало транспортников Злобокоста, фрегатов Адептус Астартес и демонических судов, а также рейдеров класса «Безбожник». Им также удалось нанести некоторый урон другим типам судов усиленным носом корабля. Крупные суда и баржи предательский Астартес не отвечали «Апотеону». Ни один истинный слуга Злобокоста не опозорит Кровавого Бога предательским огнем пушек с дальнего расстояния. Практически весь флот Хаоса теперь находился на низкой экваториальной орбите, рядом с Цертус-Минор, извергая содержимое переполненных трюмов и палуб. Нескольким небольшим кораблям, пиратским марадерам и штурмовым шлюпкам удалось приблизиться к защитному монитору. Крюки и гарпуны разорвали корпус судна, впустив внутрь убийц-каннибалов. Хисс подпрыгнула, когда шпангоут командной палубы содрогнулся от удара. Они ожидали его, и все же удар заставил ее сердце подпрыгнуть. Ранее командор приказала запечатать шпангоут и выставить двух членов команды безопасности флота у дверей. Сейчас это казалось бесполезным. Оба бойца, облаченные в защитные костюмы отшатнулись от удара. Абордажные команды достигли мостика, и это могло означать одно — они закончили резню и прорвались сквозь заслон заградительных команд.

Шпангоут был спроектирован так, чтобы препятствовать образованию вакуума в случае прорыва корпуса, поэтому мог выдержать удары кулаков, прикладов ружей и импровизированной арматуры мародеров- каннибалов. Глаза членов команды были прикованы к металлической двери. Всех, кроме мичмана Рандта. Он смотрел в ауспик «Апотеона» в сторону поврежденного носа. Несколько мгновений он не мог произнести ни слова.

— Командор…

Хисс повернулась к мичману, а затем уставилась в туже сторону, куда смотрел Рандт. Она вскочила с трона.

— Ч-что это? — пробормотала она.

Остальные развернулись и устремили взгляд в космос.

Нос судна медленно разворачивался от кремового изгиба мира-кладбища к темноте пустоты космоса, где комета следовала своим неестественным курсом. По кровавому пятну хвоста кометы можно было говорить о значительном изменении ее направления и параболическом развороте вблизи планеты. Как и колоссальный флот, следовавший за кометой, это выглядело ужасающе. Но за плавившейся поверхностью кровавого ледяного айсберга, хребтами и металлом, угадывалось кое-что, еще более ужасное. Огромное судно. Крупнее чем те, которые Хисс приходилось видеть во времена Ультрагеддона, Кипра Мунди и Порт Моу. Глаза всех членов экипажа с ужасом наблюдали за парящим левиафаном, позабыв о критической ситуации, в которой они находились.

— Размеры…

Мичман сверился с данными.

— Приблизительно шестьсот семьдесят квадратных километров.

Хисс покачала головой. Оно было больше, чем комета, больше, чем карликовые луны Цертус-Минор.

— Что это? — изумленно пробормотал Рандт. — Скиталец?

— Громадина! — воскликнула командор.

Рандт воспользовался ланцетом на левом борту, чтобы лучше рассмотреть судно в деталях.

Помимо огромного размера, архитектура судна поражала до глубины души. Огромные ланцеты, арки и порты наблюдения, выполненные из витражного стекла. Чистые линии готического дизайна и детали: муллионы, веерные своды, своды, квадрифолии и ленточные окна. Пустотные и эфирные шпили, выпирающие из огромных залов, кафедрексов и монастырских строений, усеявших пространство между сенсорией, вытянутыми стволами пушек дальнего радиуса действия, нова-пушками и проседающими плазменными канонадами. Могучие орудия, как и гигантские спирали двигателя типа «Скатрикс», усеянные строениями и установками, давно позабытыми Империумом. Исполина словно разделяли четыре солнечных панели из блестящего адаманта, представляя собой необычный дизайн двух имперских аквил — одна в другой. Четыре бронированных крыла. Четыре спирали двигателя. Всеобъемлющее великолепие готического монастыря. Четыре слепленные орлиные головы, между которыми располагалось еще более угрожающее орудие, рычащая пасть огромной канала запуска торпед.

— Ближе… — приказала Хисс, и экран увеличил изображение до максимума.

При приближении готиечское очарование сменилось пробивающими до дрожи руинами.

Казалось, судно полностью обесточено: черные стекла, высокие темные арки и пустые ланцетные порты. Судно не было освещено лампами или строб-импульсами, не были видны и капсулы, шатлы и баржи. Холодный камень и металл массивной конструкции казался необыкновенным на расстоянии, но при приближении выглядел обточенным и пугающим. Во многих местах виднелись трещины, как результат эфирной эрозии. Поверхность солнечных батарей была обшарпанной, а сам адамант и детали крыльев казались еще более древними. Местами казалось, что целостность структуры поддерживается наростами варпсидия и скоплениями имматериума, распространившимися по корпусу монастыря, словно рак. Судно могло бы совсем слиться с пустотой космоса, если бы не призрачное, золотистое сияние, окутавшее поверхность древнего исполина.

— Подкрепления Хаоса? — наконец произнес Рандт.

Хисс усмехнулась над самой мыслью, что Злобокосту требуется подкрепление.

— Похоже на судно Адептус Астартес. Монастырь или звездная крепость, — ответила она. — Какие-либо сигнатуры, коды идентификации, название, черт побери?

Мичман взглянул в монокуляр. Он сверил показатели с ближайшим когитатором.

— Ничего, — ответил Рандт. — Оно не подходит не под одно описание. По всем имеющимся данным оно — не существует.

Интенсивность ударов по переборочным дверям нарастала по мере заполнения коридора рейдерами-кхорнитами. Челюсть одного из сервиторов неожиданно пришла в движение, издав поток кодов. Рандт подошел к рунному монитору.

— Есть силовая сигнатура, — крикнул мичман. — Оно заряжает торпеды.

Командор откинулась на спинку своего командного трона.

— Подготовить реактивные двигатели к маневру уклонения.

— Есть, командор.

— Зарядить ланс-пушку и открыть ответный огонь.

— Есть.

Мостик наблюдал за звездной крепостью, когда глазницы огромных голов аквилы озарились светом. Темные орбиты огромных строений были винтами могучего торпедного аппарата, они ярко замерцали, когда призрачное сияние боеголовки вырвалось из основного орудия звездной крепости. Хисс наблюдала, как призрачная торпеда несется прямо к Цертус-Минор. Когда она отделилась от монастыря, командор заметила, как призрачное сияние торпеды превратилось в ореол плазменной мощи.

— Вы это видели? — произнес Рандт.

Хисс молча кивнула, ее сердце замерло, когда призрачное сияние превратилось в нечто материально, и это нечто представляло собой ракету, несущуюся к комете.

— Бог-Император… — пробормотала она.

Комета Килер, пересекавшая галактику многие века и замеченная в просторах Империума десять тысяч лет назад, взорвалась. Вспышка от удара торпеды затмила неестественную форму объекта губительных сил, а затем разрушительная сила взрыва расщепила его на миллиард астральных осколков. Через несколько мгновений комета исчезла, сменившись градом кроваво-черных ледяных осколков, огромных валунов и кусков редких металлов, несущихся к поверхности Цертус-Минор на скорости болта, выпущенного из болтера. Силой измененная форма кометы еще раз изменила направление, столкнувшись с силой притяжения планеты.

Хисс и Рандт с ужасом взирали друг на друга. Все забыли о жаждущих плоти марадерах. Никто из них не переживет надвигающийся армагеддон.

— Врубай двигатели! — крикнула Хисс.

«Апотеон» не обладал сильными маневренными качествами, но командор собиралась по полной использовать все возможности корабля, чтобы предотвратить попадание осколков в его корпус.

— Вражеские суда отступают, — отрапортовал Рандт.

Хисс удовлетворенно вздохнула. Капитаны пиратов, чьи рейдеры и бронированные фригаты сражались с «Апотеоном», не собирались погибать от надвигавшегося шторма и теперь делали все возможное, чтобы убраться с его пути. Флоту Злобокоста, расположенного на низкой орбите, повезет меньше. В отличие от мародеров они не увидят приближающуюся угрозу. Убийцы, заполонившие залитые кровью палубы «Апотеона» были брошены своими капитанами, но продолжали упорно пытаться вломиться на мостик. Отморозки не откажут себе в последнем ужине и воссоединении с их темным повелителем. И когда они прорвутся на мостик, начнется резня.

— Рандт, — позвала Хисс.

— Командор? — отозвался мичман, его голос дрожал.

— Свяжись с Адептус Астартес.

— Сдиратели не отвечают на наши запросы, — ответил Рандт.

Хисс могла представить причину.

— Свяжись с кем-нибудь. Сдиратели должны знать, что здесь происходит.

Умбрагг Бронзовая Плоть охотился, словно животное в одиноком лабиринте амбулаторий и узких аллей, окутавших город-кладбище. Словно хищник из джунглей, когтистый дьявол в ночи или мифический волк Фенриса, он выслеживал обреченные жертвы по крови. Он чувствовал, как его кожа на покрытых кровью мускулах натягивается. Как его огромные бицепсы, широченные плечи и твердая, как рокрит, грудь упираются в броню Пожирателей Миров. Он ощущал благословение Кровавого Бога — куски бронзы, вшитые в его сверхчеловеческое тело словно полоски сала. Наполовину плоть, наполовину — кусок бронзы, Умбрагг хорошо служил своему господину.

С его бандой, Клизмой, чемпион Пожирателей Миров сражался на тысячи миров, убивал как людей, так и пришельцев во имя резни, принося славу Кхорну в крестовых походах, убийстве последователей Темного Принца удовольствий и собиранием бессчетного количества черепов. Он убивал на стороне Рокового Отродья, кромсал с Скарбрандом и уничтожал своих же вместе с Кхарном Предателем, а также сражался во всех черных крестовых походах, вселяя страх в слабые сердца жителей Империума. Он служил своему демоническому отцу, Ангрону, во время Верховенства Огня, на разорванном войной Армагеддоне и перед вратами Императорского Дворца на обреченной Терре. Теперь он служил Пилигриму — демону-принцу и правой клешне Кхорна, лидеру Злобокоста, который снова приведет последователей Кровавого Бога на древнюю Терру, и они закончат то, что начали. Жаждущий крови Умбрагг остановился, его цепные мечи, похожие на жала скорпиона, застыли в положении параллельно бокам. Его тело трясло, но не от страха, его примитивное сознание не включало в себя подобную эмоцию, страх испытывали его враги. Десантник Хаоса трясся от ярости. Его тело дрожало, как и пластины его брони. Повсюду, в городе, братья Умбрагга находили свою добычу. Он слышал болтерный огонь и рев секир. Он чувствовал смерти невинных славу, которую у него отнимали низшие по положению Пожиратели Миров. Братья из банды Помазанных, Багрового Завета и Сынов Скалатракса убивали и находили свою смерть в городе, утопающим в реках крови. Как и предыдущие миры на пути Злобокоста, мир-кладбище пал быстро и с минимальными потерями. Вся ноша по захвату этих миров ложилась на плечи избранных богами Пожирателей Миров. Они были жертвами своего собственного ошеломительного успеха. Именно поэтому Пилигрим вел их за собой. Лишь хорошо укрепленные миры сегментума Соляр и сама Терра смогли достойно принять вызов слуг Кхорна. Однако, ангелы Императора были все еще живы, и этот факт наполнял плоть Умбрагга неконтролируемой яростью и желанием. Шавки ложного Императорадолжны быть уничтожены, но они должны умереть от руки Умбрагга. Только он достоин такой жертвы.

Его инстинкты убийцы увели его подальше от хаоса и разрушений, в лабиринт улиц на холмистом квартале, уже охваченном пламенем. Кровь, пролитая недавно, стекала с деревьев. Гвардейцы с устаревшим вооружением, облаченные в жалкие остатки церемониальной формы, были разбросаны по сточным канавам. Легкая добыча. Умбрагг почувствовал слабое сердцебиение умирающего неподалеку цертусийца.

Безумный раб-воин, обнаженный и покрытый кровью с ног до головы, вырвался из аллеи и бросился мостовой, размахивая утыканной гвоздями дубиной и вышиб мозги из тела гвардейца. Десантник Хаоса насладился моментом, но тут же почувствовал пустоту в своей груди, которую должна была заполнить радость от убийства героев. Не утруждая себя активированием секиры, Пожиратель Миров просто расплющил культиста весом оружия.

Выходец с дикого мира умер мгновенно. Его сердце тут же остановилось. В отличие от Адептус Астартес, свисавшего с металлической рамы обгоревшего здания. Его лицо было черным от крови и воздействия жара пламени. Броня десантника была покорежена и помята. Одна рука отсутствовала. Дырки от болтов испещряли практически всю поверхность пластин брони. На наплечнике оторванной секирой руки красовалась эмблема Ордена. Сдиратели. Умбрагг фыркнул. Выродки Дорна. Его извращенный разум стал придумывать способы глумления, но мгновения спустя эти мысли исчезли из его головы. Он был здесь не для того, чтобы наблюдать за последствиями резни. Он чувствовал взор Кровавого Бога, недовольного тем, что Умбрагг напрасно тратит свое время. Здесь, вдали от разрушений, принесенных Злобокостом.

Внутри Умбрагга росло негодование. Он почувствовал бешенный бой чьих-то сердец. За древней стеной горели здания, и толпы одержимых смертных, вместе с его бронированными собратьями и демонами, чинили хаос и разрушения. Среди смрада могил Умбрагг уловил запах пота, исходящий от смертных. Тысячи жителей были скрыты от посторонних глаз. Словно хищник, почуявший аромат свежих жертв, Умбрагг изо всех сил сжал рукояти своих секир, он жаждал добраться до жертв, скрытых от него, его кровь вскипала от ярости, от того, что его попытались надуть.

Пожиратель не заметил призрака, стоявшего позади него. Из уличного смога возник силуэт, который превратился в бронированную фигуру. Фантом обрел форму. Умбрагг так и не увидел ужас пластин, усеянных костями, и призрачное пламя, танцевавшее по краям керамита. Он никогда не увидит лицевую пластину проклятого легионера, возникшую прямо над его плечом, и неестественное пламя в глазницах фантома. Все, что услышал берсеркер, было жужжанием зубцов, прежде чем проклятое лезвие короткого меча легионера вонзилось в бронированную шею Пожирателя Миров. Пройдя сквозь пластину, лезвие разрезало бронзовую плоть Умбрагаа и добралось до кости. Секиры выпали из рук десантника Хаоса. Пожиратель Миров рухнул на землю всей тяжестью доспехов и ненависти. Его убийца растворился в дымке смога и эфира. Умбрагг Бронзовая Плоть, Пожиратель Миров, предатель, серийный убийца и чемпион Кхорна испустил последний вздох. Печально известный монстр и воин-тиран умер в одиночестве, бесславной смертью, его отравленные варпом сердца перестали биться на улицах, настолько незначительных для Империума, что никто даже не дал им названия.

Захария Керш не имел ни малейшего представления, что творилось на улицах внизу. Труп-капитан стоял на краю крыши, его ботинки крошили плитку под ногами. Сдиратели благополучно отступили из монастыря, попав из усыпальниц на крышу, разрушив стены кулаками и мечами. С балконов, на расстоянии выстрела из пистолета, они наблюдали как смолк «Каратель».

Доблестная боевая машина сделала всю грязную работу за десять сверхлюдей, разрывая на части исполинов, орды культистов и демонов. Но Пожиратели Миров в конце концов добрались до «Громобоя». Но это стоило им жизней немалого количества собратьев, изрешеченных математически просчитанными очередями. Монастырь превратился в одно большое месиво из керамита и плоти, отказывающейся умирать. Пожиратели Миров прорвались к позиции, занимаемой «Карателем», ведомые яростью и разочарованием. Десантники предательского легиона, привлеченные ревом битвы и смрадом смерти, повисшем в воздухе, пробирались по телам своих раненных собратьев, чтобы поскорее добраться до резни. Остельные банды вымещали свою злость на стенах строения, кроша старые кирпичные блоки своими молотами, секирами и плечами. Именно тогда ангелы из Багрового Завета проникли в усыпальницу и оказались в слепой зоне орудия. Предатели расправились с «Карателем», изрубив его бронированный корпус и механизм подачи боеприпасов своими цепными секирами.

Керш спрыгнул с края домицилии на мезонин башни-обсециума, за ним последовал Мелмох, его лицо было бледным как ад, когда он пробил окно своей силовой косой и забрался внутрь. Нова, все еще сжимая стяг роты, помог спуститься тяжело раненному капеллану. Керш перехватил Шадрата в том месте, где Пожиратель Миров оставил глубокую рану своей цепной секирой, и помог ему перебраться через окно. Эпистолярий продолжил пробивать себе путь наверх. Стоя рядом с Новой и Скейсом, Керш рискнул бросить взгляд на улицу. Снизу раздался рев. Он увидел огромной количество безумных маньяков.

Главные улицы и боковые дороги были наводнены культистами, Пожирателями Миров и десантниками-предателями из отступнических Орденов. Демонические сущности следовали за ними, карабкаясь по стенам.

Обсека превратилась в карнавал безумия. Церкви, часовни и трапезные были объяты пламенем, освещая некроплекс, наводненный океаном еретиков и культистов Хаоса. В ночном небе неожиданно промелькнула вспышка выстрела из лэнс-орудия, хотя Кершу было известно только о оборонительном корабле Адептус Министорум «Апотеоне».

— Труп-капитан! — позвал Нова, приглашая Кнута следовать за ним к башне. Каждая крыша шпиля была очередной возможностью забраться выше. Каждая веранда и портик требовали сверхчеловеческих прыжков. Горгульи на стенах, дренажные трубопроводы и каменные помосты помогали Сдирателям забираться выше по направлению к крыше мавзолея Умберто Второго.

Пока Адептус Астартес огибали купола, бежали вдоль апексов, карабкались по стенам и подпоркам мостов, адепты Злобокоста, визжа, следовали за ними по мощеным улочкам и лестничным пролетам. Карабкавшихся солдат — рабов встречали ботинки и лезвия Скейса и Керша. С демонами ситуация обстояла сложнее, эпистолярий Мелмох уничтожал шпили и галереи, не давая рогатым вестникам Кровавого Бога добраться до Сдирателей.

Огромная стая крылатых фурий нарезала круги над Мавзолеем, вынуждая космических десантников искать укрытие в нишах или пригибаться, чтобы не оказаться в зоне поражения крыльев и когтей. Мириады монстров врезались в башни и пробивали себе путь сквозь колокольни и люнеты. Керш увидел, как несколько тварей рухнули вниз, сбитые огнем лаз-ружей. Кнут с ужасом осознал, что один из скаутов Кетураха, пользуясь укрытием, продолжал держать оборону против бесчисленных орд врага. Вглядевшись в черепичную кровлю медного цвета, труп-капитан увидел, как группа демонов, приземлившись на крышу монастыря, аккуратно влезает в амбразуру. Сдиратель понял, как Злобокост боролся с угрозой снайперского огня десятой роты. Поднимаясь вверх по лестнице, Керш заметил вспышку в районе колокола. Взрыв гранаты, предположил Кнут, забрал в ад снайпера и несколько демонов, их горящие остатки попадали на землю внизу. Остановившись, Керш уперся лбом в холодный метал и прошептал молитву благодарности за жертву брата. Почувствовав боль внизу живота, труп-капитан осознал сколько раз он произносил эту молитву в течение Длинной Ночи после начала Злобокоста.

Достигнув верхнего края лестницы, Керш спрыгнул на каменное покрытие ближайшей часовни и взобрался на ее мокрую крышу. Здесь он стал ждать своих братьев и стаю демонов, носящихся по крышам.

— Капеллан! — взревел плеть Скейс, когда израненное тело Шадрата было сорвано с лестницы.

Это было неожиданно и шокирующее, даже для воинов Адептус Астартес. Кнут наблюдал, как тело капеллана Сдирателей уносят в ночное небо, и демоны перебрасывают его из пасти в пасть. Шадрат все еще сопротивлялся, но его крозиус арканум упал на одну из улиц внизу, отскочив от металлической лестницы.

— Продолжать движение! — приказал Кнут остальным Сдирателям, наблюдавшим за исчезновением Шадрата.

Стараясь не упасть и сражаясь с атакующими их демонами одними короткими мечами, десантники не имели ни малейшего представления, что происходило на улицах города. Среди пустых стен часовен, храмов и в крытых переходах мясников разрубали на куски, но не их собратья.

Пожирателей Миров из Нарушивших Клятвы заманили к окруженным колоннами склепам за Подземельем Превосходства Святости, где призрачные фантомы охотились на бронированных исполинов, забирая их жизни одну за другой, значительно сокращая количество десантников Хаоса.

Слорак Неумирающий не оправдал своего прозвища, когда, всадив целый магазин в объятого пламенем призрака, он не смог избежать удара по черепу, расколовшего его на две половинки.

Братья-берсеркеры из Кровавого Шторма испустили животный рев и бросились на две бронированные тени на углу Площади Безмятежности. Пожиратели Миров были полностью уверены, что это — группа Сдирателей. Их безумная ярость привела к тому, что оба нанесли себе ранения своими же секирами, не причинив никакого вреда воинам-теням. Адамантовые зубцы просто прошли сквозь них, словно сквозь туман. Позже, солдаты-рабы обнаружили изрубленные тела адептов Кровавого Шторма, разбросанные в центре площади.

Технодесантник Тезгавайн, скорее напоминавший кусок плоти нанизанный на механические конечности, чем сверхчеловека, пришел в неописуемую ярость обнаружив призрачные сигнатуры среди статуй Имперских святых на Аллее Девяти Печалей. Превратив статуи в обломки, Тезгавайн уперся в священные скульптуры Корвуса Сабина, где его поджидала связка призрачных гранат. Хотя гранаты и были окружены призрачной аурой, последствия взрыва были полнее реальны, оставив от технодесантника-предателя лишь ошметки плоти и металла.

Увешанные черепами Кроносийские Повелители Войны просто исчезли, оказавшись на пути демонического машины Падающая Клешня, охотившейся за Алептус Астартес, замеченных в квартале Виатиций. Лорд Драккар, кровавый чемпион ангел-предатель из банды садистов Рассвет Беспредела, был поджарен с сотней своих последователей, известных как Успокаивающие. Выжившие культисты сообщали о молчаливых воинах в черной броне, которые окружили лорда Хаоса и его садистов и испепелили их из огнеметов. Пока призрачные крестоносцы вырезали Пожирателей Миров и демонов, Керш и его Сдиратели достигли Мемориального Мавзолея.

Проскользнув под крышу кельи, кроша черепицу бронированными ботинками, Адептус Астартес достигли приюта Святого Алозиона. Балконы личных апартаментов смотрели прямо на величественную архитектуру Мавзолея, между женскими и мужскими покоями виднелся узкий проход. Спустившись на самый верхний балкон, Керш повел свой отряд, перепрыгивая с одного портика на другой. В некоторые из них десантники просто врезались, другие — перескакивали. Спуск был далеко не идеален, но десантники не могли терять ни секунды, пока город наводняли культисты Злобокоста.

Керш приодолел последние несколько этажей и, соскользнув на булыжную мостовую, помчался к дверям Мемориального Мавзолея Умберто Второго. Брат Нова следовал прямо за ним, крепко сжимая стяг Ордена, изможденный Мелмох следовал за ним, Скейс замыкал процессию. Аллеи-артерии и главные улицы выплеснули толпу культистов прямо перед Мавзолеем. Сдиратели вновь услышали рев, тысячи глаз были прикованы к ним. Керш почувствовал холод в районе позвоночника. Ему не нравилось убегать от такого жалкого противника, но количество хаосистов было столь огромным, что даже четверым десантникам не удастся закрыть ворота мавзолея, если они не окажутся там первыми.

Труп-капитан перепрыгнул через несколько мотоциклов, выставленных в идеальный ряд вокруг Мавзолея, пока их владельцы выполняли задачи снайперов. Мелмох снова воспользовался своими уничтожающими силами, чтобы отбросить противника. Несколько убийственных дуг отделилось от его силовой косы. Энергия превратила авангард в кровавую кашу. Смерть чувствовалась по всюду, словно что-то, до чего можно было коснуться. Эпистолярий Сдирателей издал яростный рев и послал вторую волну разрывающей тела энергии.

Керш оказался внутри. Нова последовал за ним, оба десантника уперлись ранцами в адамантовую поверхность массивной двери. Скейс пронесся мимо Мелмоха и проскользнул в сужающееся пространство входа. Упершись в дверь, как Керш и Нова, Скейс заорал на библиария.

— Мелмох, внутрь, сейчас!

Сдиратель, словно молния, влетел внутрь. Но это был не Мелмох, а плеть отделения Ишмаил.

— Ишмаил… — начал Скейс, но слова застряли в горле десантника.

Опершись на кончики своей силовой клешни, Ишмаил взглянул на Скейса.

Его лицо полностью утратило благородные черты выходца с Эскары, а красные глаза горели ненавистью. Его голова представляла собой разветвленную сеть набухших вен и артерий, наполненных кровью и тьмой. Ишмаил превратился в животное. Животное, которое хотело убивать.

Оба сдирателя приняли боевую стойку на холодном мраморном полу Мавзолея. Ишмаил бросился на своего бывшего брата, размахивая силовыми когтями. Скейс аккуратно отражал лезвия клешни, стараясь не давать Ишмаилу полностью воспользоваться преимуществом его оружия. Схватив запястье одержимого Сдирателя, главная плеть развернул его и всадил гладиус прямо в ладонь Ишмаила. Бывший Сдиратель, не обращая внимания на боль, оттолкнул Скейса и сделал замах правой перчаткой в сторону силового ранца главной плети.

Безоружный берсерк ожидал, что его бывший командир отступит и продолжил наносить удары своей второй клешней. К моменту, когда он сфокусировал свои красные глаза на Скейсе, тот ринулся в контратаку. Главная плеть впечатал подошву ботинка в грудь Ишмаила, выведя того из равновесия и отшвырнув к двери.

С другой стороны, давя всей своей массой, напирал Злобокост, море культистов-берсеркеров жаждало принести Адептус Астартес в жертву своему Кровавому Богу. Кнут и брат Нова продолжали давить на дверь, кроша ботинками мрамор. Ишмаил бросил взгляд на своих братьев. Нова стоял ближе всех. Он и стал первой жертвой. Ишмаил крутанулся и вонзил когти в знаменосца. Стяг упал на землю, а следом за ним — брат Нова. Керш тут же почувствовал эффект от убийства — толпа за дверьми усилила давление. Татуированному пчеловоду удалось просунуть свое тощее, вымазанное кровью, тело в отверстие, из которого тут же повылезало множество рук. Пчеловод заорал во всю глотку, оповещая о своем триумфе, но Ишмаил заткнул его ударом в голову, размозжив мозг культиста. Избавившись от препятствия, одержимый Сдиратель вновь набросился на своих бывших братьев. Скейс встретил одержимого кровью Ишмаила, а Керш попытался достать гладиус. Ишмаил зашипел на обоих Сдирателей, его инстинкт убийцы разрывался между двумя целями.

Поток энергии ударил в берсеркера, отбросив его через весь вестибюль к стене Мавзолея. Ишмаил был опутан энергетическими нитями и пытался вырваться, словно загнанный зверь. Мелмох ввалился внутрь. Библиарий стоял на коленях, орошенный кровью культистов. Проскользнув под потоком энергии варпа, Скейс присоединился к своему труп-капитану. Удвоив усилия, Сдиратели, наконец-то, смогли закрыть дверь. Пока Скейс держал дверь, Керш привел в действие механизм запечатывания двери с помощью тяжелой адамантовой балки. Энергия варпа танцевала на пластинах Ишмаила, заставляя засохшую кровь дымится. Объединив свою ненависть к псайкеру с неестественными способностями, одержимый десантник стал сопротивляться обжигающему потоку. Лицо Мелмоха исказилось от усилий, прилагаемых им для контроля энергии потустороннего мира, вырывавшейся из его силовой косы. Из глаз Ишмаила пошла кровь, а ноздри раздувались от напряжения. Чистая ненависть выдавливала острые зубы плети отделения из десен, словно вырастающие клыки. Вены и артерии покрыли всю поверхность его кожи, и Сдиратель издал устрашающий рев. Ишмаил взорвался. Осколки керамита разлетелись во все стороны, врезаясь в поверхность двери и застревая в камне стены и пола. Кровь Ишмаила покрыла весь вестибюль и Сдирателей, находящихся внутри.

Когда все закончилось, Керш заметил, что Мелмох все еще стоит на коленях. Голова библиария была опущена, а сам он опирался на свое разрушительное оружие. Труп-капитан и его главная плеть сели на влажный пол, прислонившись к металлической поверхности двери, позади брата Новы. Керш попытался обнаружить признаки жизни у павшего Сдирателя, но знаменосец был мертв. Ишмаил прикончил его.

Молотьба продолжалась. Злобокост продолжал прокладывать себе дорогу из трупов. И на его пути оставалась лишь горстка Сдирателей. Поэтому все слуги Кровавого Бога стремились добраться до них, чтобы принести оставшиеся черепа в жертву своему темному повелителю. Керш мог представить цунами кулаков, ботинок, оружия и голов, бьющееся о поверхность огромной двери. Кошмарное видение посетило его разум: убийственное желание солдат-рабов, культистов, Астартес-отступников, демонов и Пожирателей Миров найти путь внутрь.

Палатина Сапфира и понтифик сообщили Кершу, что эта огромная дверь — единственный вход в мемориальную гробницу, и труп-капитан верил им. Его не беспокоил подвал. Снаружи Мавзолей был окружен огневыми точками с амбразурами и отверстиями для стрельбы из болтеров, которыми пользовались сестры из Августейшей Стражи, чтобы охранять останки Умберто Второго от разбойных рейдов и народных волнений. Но ни палатина Сапфира, ни архитектор здания не могли предположить масштабы противника, с которым придется столкнуться защитникам Цертус-минор. Стены были крепкими, и Керш был почти уверен в прочности двери, но Сдиратель понимал, что последователи Кровавого Бога, рано или поздно, смогут пробраться внутрь через амбразуры на верхних этажах.

Взгляд Керша упал на знамя пятой роты, все еще зажатое в перчатке Новы. Скейс также смотрел на покрытый кровью стяг. Оба Сдирателя переглянулись, бросив друг на друга тяжелый взгляд. Подхватив знамя, Керш высвободил гладиус из хватки Новы и протянул его безоружному Скейсу.

— Мелмох, следи за дверью, — приказал Кнут, стараясь перекричать гул тысячи ударов и бессчетного количества воплей.

Все еще стоя на коленях и не поднимая головы, библиарий слабо поднял руку.

Керш побежал по мраморному полу вестибюля, огибая Священную Усыпальницу. Скейс с трудом поспевал за труп-капитаном. Когти Ишмаила пронзили ранец главной плети, повредив системы, отвечающие за подвижность доспеха. Энергия, подпитывавшая бронекостюм была на исходе, и керамит мертвым грузом повис на Сдирателе, значительно замедляя его передвижение.

Когда космические десантники пересекли открытое пространство Мавзолея, загробная красота здания осталась позади: затейливые свитки на стенах, надписи на плитах пола, отлитые серебром и увековечившие имена понтификов и кардиналов, поддерживающие балки крытых балконов и огромные колонны, упирающиеся в потолок Мавзолея, каждая из них расписана вручную, передавая свершения Умберто Второго за всю его долгую и продуктивную жизнь. Свечи с ладаном горели на тысячи висячих подсвечниках, а строгие статуи экклезиархов, причисленных к лику святых, окружали обсидиановый склеп. Лифт, выполненный из серебра, использовался для доставки клериков и Адептус Сороритас в глубины склепа, к небольшому комплексу палат, запечатанных за толстой дверью.

Внутри, для показа и в целях частного паломничества, находились останки Умберто Второго, верховного экклезиарха Адептус Министорум и Верховного Лорда Терры. Внешнюю сторону усыпальницы обвивала лестница с мраморными ступенями и лестничными площадками с доступом к подземелью, стенным проходам и верхним этажам Мавзолея. Именно по этой лестнице и мчались Сдиратели. Скейс и Керш все еще отчетливо слышали гул снаружи, отражавшийся от потолка здания, и могли видеть стоящего на коленях Мелмоха.

— Что теперь? — рявкнул Скейс.

Керш не ответил, лишь периодически останавливался на пролетах, чтобы взглянуть на амбразуры и дождаться Керша. Керш остановился прямо перед дверью, отделявшую их от миссии систер, и бросил взгляд на творящийся снаружи хаос. С Мемориального Мавзолея открывалась лучшая панорама Обсеки. Столица мира-кладбища превратилась в руины, наполовину сгоревшие, наполовину — разрушенные, обагренные кровью невинных, заполненные маньяками, предателями и тварями варпа.

— Керш! — позвал Скейс, с трудом переводя дух. — Что нам делать?

Кнут бросил на Сдирателя отстраненный взгляд. Он слышал, как Мелмох зовет его. Игнорируя обоих братьев, Керш вышеб дверь ударом ботинка. Пробежав мимо келий, Керш двинулся сквозь ризницу и придел Богоматери. Рядом с солиторией палатины Керш обнаружил то, что искал: оружейную миссии и вокс-передатчик.

— Возьмем все, чт осталось в оружейной. Собери оружие и гранаты, — приказал Керш Скейсу, направившись настраивать вокс-канал.

Керш снова услышал зов Мелмоха.

— Зачем? — огрызнулся Скейс. — Все кончено.

Керш бросил наушник и навис над главной плетью.

— Я скажу тебе, когда все будет кончено!

Скейс смерил Кнута взглядом, в котором читалось: без страха, без сожаления, без печали.

— Город потерян, — крикнул Скейс, — пятая — уничтожена. Слышишь это?

Главная плеть указал в сторону хаоса, творящегося снаружи.

— Они ворвутся, и когда это случится — как бы мы не сражались, какую бы честь не заслужили во славу примарха и лорда Катафалка — наша кровь будет принадлежать им. Они прикончат нас, а люди, которых ты поместил под землю — сгниют там…

Керш издал яростный рев, Скейс ответил.

— Труп-капитан! — позвал Мелмох.

Оба Сдирателя испепеляли друг друга взглядами. Керш бросил взгляд на Святую Усыпальницу и снова перевел его на Скейса.

— В сомнении нет бесчестья, — произнес Кнут. — Думаешь, у Катафалка не было сомнений, когда он сражался на стенах Имперского Дворца? Думаешь, Дорн не тяготился мыслями о туманном будущем, стоя над поверженным телом Императора?

— В сомнении нет бесчестия, — повторил Керш. — Все, о чем задумывался примарх, задумывается магистр Ордена, боевой брат — это то, что мы оставим после себя. Мы — Сдиратели. Это — наше бремя. Это — наши ритуалы. Ритуалы для разума, духа и плоти. Война на износ. Победа — в превозмогании, и мы — превозмогаем.

Взгляд Скейса уперся в пол. Он медленно кивнул.

— Да, — произнес главная плеть, срывая заклепки перчаток и сбрасывая их на пол.

Вокс наполнился помехами, и через мгновение раздался тголос.

— …прошу отзовитесь. Планетарный защитный монитор его Святейшества «Апотеон» вызывает Обсеку. Пятая рота Адептус Астартес Ордена Сдирателей…отзовитесь.

— «Апотеон», говорит труп-капитан пятой роты Захария Керш. Слушаю вас.

— Господин, мы пытаемся связаться с вами. Вмешательство…

— Слушай меня внимательно, смертный. У меня нет времени спрашивать дважды, — пророкотал Керш. — Я вижу, что вы все еще целы. Доложите ваш статус.

— Господин, есть кое-что, о чем я обязан вам…

— Смертный, поверь мне, что множество жизней, включая мою, зависят от твоих следующих слов. Ваш статус — вас взяли на абордаж?

— Говорит командор Хисс, — раздался женский голос. — Нас взяли на абордаж.

— У вас есть доступ к рулевому управлению и орудийным системам?

— Не надолго, господин. Внизу творится что-то необъяснимое, — ответила командор.

— Приготовьтесь еще к одной необъяснимой вещи, — произнес Керш, анализируя схемы и карты, висящие над вокс-передатчиком.

Он нажал несколько клавиш на панели вокс-передатчика.

— Я высылаю вам координаты. После их получения вы поймете, что цель находится в пределах Обсеки, снаружи Мемориального Мавзолея Умберто Второго, если быть точным.

— Господин…

— Вы нанесеты орбитальный удар ровно через пятнадцать минут.

— Я не могу…

— Вы сможете, командор, и вы выполните приказ. Вы найдете в себе силы выполнить его. Проще говоря, я прошу вас уничтожить Мемориальный Мавзолей.

— И добрую часть города, — огрызнулась Хисс.

— Не берите в голову, — произнес Кнут. — В городе никого не осталось.

Керш взглянул на Скейса, стоящего в проеме входа. В одной руке ветеран держал мильтимелту, в другой — тяжелый болтер. Лишь сняв перчатки, он мог держать оружие сестер своими огромными пальцами. Главная плеть согнулся под тяжестью топливного бака, связки гранат и боеприпасов калибром 1.00, свисавших с его поцарапанных плечевых пластин. Оба Сдирателя угрюмо взирали друг на друга.

— В сомнении нет бесчестия, командор. Нас оценивают по нашим поступкам. Пятнадцать минут, командор. Удачи. Конец связи.

Хисс попыталась возразить, но Керш обрубил связь.

— И это — твой план? — произнес Скейс, когда они возвращались обратно ко входу.

— Я не планирую оставаться здесь через пятнадцать минут, — ответил Керш, крепко сжимая знамя.

— Добраться до сюда стоило нам множество жизней, — произнес Скейс.

— И теперь враг там — где нам нужно.

— А что с людьми в подземелье.

— Подземелье глубоко, а двери — прочны. Оно выдержит. Если оно смогло пережить удар метеорита, оно переживет и бомбардировку.

— Ты не сможешь остановить Злобокост одним ударом.

— Нет, но это заставить этих ублюдков задуматься, пока мы благополучно отступим. Мне плевать, что они говорят о Злобокосте. Мы должны выжить. Эти люди внизу, они надеются на нас, надеются пережить все это.

— Почему? Ни одна планета не пережила Злобокост.

— Но все изменится, когда остальные узнают о выживших. Мы не остановим Злобокост, но кто-то — точно остановит, кто-то с надеждой в сердце, решимостью и верой — то, что есть у нас и дает нам надежду на выживание.

Когда Керш и главная плеть вернулись на лестницу, труп-капитан активировал вокс-передатчик шлема.

— Мелмох, мы уходим.

Керш ожидал протест, или, по крайней мере вопрос, но ничего не услышал в ответ. Взглянув за перила, Сдиратели обнаружили, что библиарий все еще стоит на коленях. От него, в разные стороны, текли кровяные потоки, создавая вокруг псайкера подобие бассейна.

— Мелмох! — крикнул Керш.

Какофония снаружи неожиданно стихла.

— Вместилище, именуемое Мелмохом — уже не твой человек, — раздался единый хор снаружи.

Мавзолей сотрясся от хора голосов.

— Его колдовская душонка будет гореть вечность в пламени ярости моего господина и плавиться в глубинах его желчи. Я — Пилигрим, Принц Боли и Правая Клешня Кхорна. Моя геномодифицированная плоть помнит уничтожение твоего вида на стенах Императорского Дворца, на далекой Терре, много жизней назад. Я хочу, чтобы оно вновь ощутило это.

Тело Мелмоха начало подниматься над кровавым бассейном. Ноги библиария превратились в копыта, из локтей повылезали адские клешни, отростки с красными сухожилиями и медными когтями. Броня Мелмоха превратилась в осколки, налипшие на разрастающееся тело демона. Стигмученик на наплечнике исчез в пламени и на его месте возник богохульный символ Пожирателей Миров. Череп эпистолярия поглотила пасть Пилигрима, возникшая из плеч и спины библиария, словно чудище океана. Из висков новой головы появились рога. Тварь молчала, распространяя флюиды ярости. С легкостью поддев огромными когтями ближайшую статую святого, Пилигрим швырнул ее в дверь Мавзолея. Камень, со сверхъестественной силой, врезался в металлическую поверхность. Дверь слетели со своих огромных петель, придавив группу солдат-рабов, чьи тела были тут же расплющены потоком культистов, ринувшихся внутрь.

Керш схватил связку гранат с плеча Скейса, пока Сдиратель заряжал тяжелый болтер. Отстегнув несколько, он бросил их на ступени лестницы, ведущие в подвал. Гранаты сдетонировали, разрушив первый пролет вместе с культистами, первыми добравшимися до ступеней.

Передернув затвор и уперев тяжелый болтер в перила, Скейс выпустил всю мощь оружия по бессчетным ордам. Пилигрим оторвал еще одну статую от земли и швырнул ее в Сдирателей. Скейс уклонился в сторону, а Керш пригнулся, когда статуя Святого Ваталиса врезалась в амбразуру за ними. Глядя вниз на тварь, использовавшей плоть Мелмоха, Керш понял каких опасностей, физических и духовных, старался избегать псайкер, находясь подальше от воздействия кометы. Опустив взгляд, Кнут задумался об урне, которую использовал Мелмох. Заряженные негативной энергией крупицы земли использовались сестрами для освещения храма Умберто Второго. Эпистолярий украл ценную реликвию из Мавзолея, и Керш намеривался вернуть ее обратно.

Схватив урну, Керш швырнул ее прямо в демонического Пожирателя Миров. Чаша врезалась в рога Пилигрима, и содержимое высыпалось наружу, соприкоснувшись с плотью демона. Зверь взревел, негативно заряженная энергия не только разрушала его плоть, но и разрывала связь демона с реальностью.

— Умри, тварь, — рявкнул Керш, пока Скейс продолжал поливать культистов убийственным градом болтов.

Монстр Хаоса стал раздирать свою кожу и мускулы когтями, пытаясь избавиться от содержимого артефакта. Культисты издали вопль и набросились на монстра, протыкая его плоть лезвиями и зубами и царапая ногтями. Окружавшие их солдаты рабы, бросились на культистов, разрывая тех на части, и картина внизу превратилась в настоящую резню. Скейс сконцентрировал огневую мощь на входе, пока Кнут забрасывал последователей Кхорна гранатами.

Из усыпальницы раздался новый звук, громкость которого нарастала с каждой секундой. Словно группа деревьев одновременно гнулась и падала на землю. Труп-капитан различал звуки, похожие на щелканье, треск и расщепление. Внизу, в самом эпицентре резни, растерзанные тела умирающих и тех, кто их убил, сливались в один кровавый водоворот. Кости ломались и выходили из тел культистов, переплетаясь с костями и плотью других, перетекали в плоть демона. Пилигрим обретал новую форму. Питаясь душами своих подданных, монстр сопротивлялся агонии, вызванной артефактом Керша, и отказывался разрывать связь с реальностью. Чем больше последователей Кровавого Бога наводняло внутренности храма, тем больше становилась тварь. Обтянутый кожей череп Пилигрима снова обретал форму, как и его когти. Пока тварь становилась все больше и больше, возвышаясь над импровизированный алтарем из разрубленных тел, глаза Пилигрима мерцали белым светом ярости.

— Пошли! — крикнул Керш, схватив Скейса за плечо, но главная плеть скинул его руку, выпустив очередную волну болтов в гротескное тело Пилигрима.

— Этого не случится, — крикнул Скейс в промежутке между выстрелами.

Он указал пальцем за спину.

— Блок питания поврежден. Моя броня будет лишь тормозить нас.

— Мы прорвемся! — возразил труп-капитан.

— Ты прорвешься, — произнес Скейс, расстреливая избранного Кхорном. — Ты должен прорваться. Как ты и говорил: кто-то должен выжить.

Пока Пилигрим вырастал в размерах, Кнут последний раз взглянул на своего подчиненного. Скейс кивнул на знамя, зажатое в руке Керша.

— Береги его, — произнес он. — Я задержу их до начала светового шоу.

Кивнув, Керш наклонился стал заряжать мультимелту, активировав процесс смешивания горючих жидкостей в субмолекулярной реактивной камере оружия. Отсоединив пустую канистру, Кнут упер тяжелое оружие в перила. Не произнося ни слова, Скейс прекратил огонь и бросился к мильтимелте. Шар энергии прошел сквозь тело ревущего Пилигрима, превратив часть его живой брони в расплавленный шлак. Держа патронташ в одной руке и стяг пятой — в другой, Керш покинул Скейса и прошел в проем в стене, образованный врезавшейся в нее статуей.

Двигаясь вдоль выступа, Кнут бросил взгляд вниз. Тьма внизу наполнилась движением, убийцы, привлеченные кровопролитием внутри Мавзолея, стремились поскорее стать частью этого действа. Небо над головой было на удивление спокойным. На низкой орбите Керш мог рассмотреть признаки уничтожения, корабли, которые он не мог разглядеть, неожиданно превращались в огненные шары. Пока Аптеон был занят наведением пушек на координаты, указанные Кершем, а флот был в нескольких световых летах от места бойни, тру-капитан мог только предположить вариант, когда капитаны кораблей Хаоса обратились друг против друга. Что не было редкостью среди диких последователей Кровавого Бога.

Фурия с одним крылом устремилась вниз, пытаясь впиться в Сдирателя своими акульими зубами. Когда она подлетела к Кершу, труп-капитан выбросил вперед руку со связкой гранат и ударил тварь по крылу, заставив ее отскочить с другой стороне здания. Сдиратель чувствовал, что теряет драгоценные секунды. Прицелившись он бросил связку на ничего не подозревавшую толпу внизу. Сжима стяг в руке, Керш спрыгнул с выступа. На мягкое приземление в огромной гробнице надеяться не приходилось. Столкнувшись с каменными балками, броня Кнута погнулась, в некоторых местах возникли царапины. Труп-капитан цеплялся за выступы и украшения, но опора была лишь временной, так как не могла выдержать вес брони Сдирателя несущейся вниз на большой скорости. Краска лоскутами слезала с брони, пока он скользил по стене строения.

На мгновение все вокруг стало белым, когда гранаты сдетонировали. Керш почувствовал замедление, когда куски плоти и интерьера взлетели вверх. Кнут обнаружил, что его слегка подбросило вверх, и он приземлился животом на вершину колонны. Труп-капитан, почувствовал, как внутри что-то сломалось. Удар, по крайней мере, значительно замедлил скорость его падения, скатившись, он преодолел еще несколько пролетов. Сделав вдох, Керш обнаружил, что обронил знамя. Когда он врезался в булыжники, в эпицентре взрыва, что-то вцепилось в его ногу. Жар агонии прошел по всей конечности. Поднявшись, Керш взглянул на рану. Керамит треснул в районе колена, как и кость, вылезшая наружу.

На лице десантника появилась гримаса боли. Кнут использовал древко знамени как опору, перенеся вес с раненной ноги. Вытащив меч, Сдиратель крепко сжал рукоять в ладони. Взрыв не остался незамеченным, и сквозь пелену тумана, он увидел несколько теней, бегущих к нему. У Керша не было времени на стратегию. Прихрамывая, Сдиратель крамсал культистов, прорываясь сквозь пелену пожара. Десантник Хаоса из Разжигателей Войны лишился половины головы, и перед тем как Пожиратель Миров успел нанести удар своим цепным мечом, Керш перехватил гладиус и всадил его в шлем предателя.

Стараясь двигаться со максимальной скоростью вдоль внешней стороны Мавзолея, Кнут обнаружил то, что искал: мотоциклы скаутов Кетураха. Они валялись на земле, поваленные ордой и взрывной волной. Убедившись, что два из них не годны для дальнейшей эксплуатации, Кнут поковылял к третьему. Подняв его, он перекинул свою раненную ногу через седло и включил двигатель. Он не ездил на мотоцикле со времен, когда он был неофитом, но память мгновенно вернулась к нему. Прочность и вес машины, толстые шины, мощь и удовлетворение от прикосновения к рулю почти заставили его забыть о раненной ноге.

Вставив древко знамени в пустой чехол для дробовика, Керш зажег фару мотоцикла. Но вместо одержимых солдат-рабов и отступников он обнаружил одинокую бронированную фигуру, стоящую среди тел. Его призрачный гость, дневной и ночной кошмар. Керш сфокусировал взгляд на безмолвном ангеле. Теперь Кнут понял природу фантома. Временами он думал, что это прогрессирующее воздействие Тьмы, или побочные эффекты операции Эзраки. Труп-капитан спрашивал себя, не сошел ли он с ума. Он слышал о подобных проявлениях сумасшествия. Среди псайкеров, провидцев и даже простых смертных, которые хоть раз переживали состояние обреченности. У верных слуг Адептус Астра Телепатика с их картами таро или членами библиариума. Фантом являлся дурным предзнаменованием смерти, которую Керш видел на Цертус-Минор, конца Имперского мира, и предупреждением гибели братьев и смертей, которые последуют после.

Керш вытащил гладиус и положил лезвием на руль, прижав пальцами поверхность клинка. Фантом стоял и наблюдал за ним, его глаза мерцали призрачным светом.

— Убирайся с моего пути, — произнес Керш. — Я не буду тормозить.

Когда ублюдки Кхорна ринулись к Сдирателю, Кнут нажал на газ. Рванувшись вперед, Керш вылетел на открытое пространство. Набирая обороты, мотоцикл понесся прямо на призрачного космического десантника. Керш приготовился к столкновению. Раздался скрежет зубов фантома. Это было последнее, что услышал Сдиратель, прежде пройти сквозь призрак. Повернув голову, Кнут увидел, что фантом исчез, оставив после себя лишь струйку дыма.

Разгоняя двигатель, Керш вел мотоцикл отъезжая от слепой зоны, где плаза Мавзолея соединялась со спуском в амбулаторию. Ему повезло. Сдиратель узнал главную транспортную артерию «Виа Оссиум», Дорогу Костей. Хотя крытый переход окружали высокие стены зданий и аллеи, дорога была прямой и уходила вниз, и являлась церемониальным маршрутом от Мавзолея к Восточным Вратам Святого Бартоломея, выходящим к некроплексу.

На пути вниз, мотоцикл сбил несколько культистов. Еще несколько — лишились головы, попав под раму колес и огонь сдвоенных болтеров, установленных на руле. Мощенный проход проходил по склону, и несмотря на то, что был одной из самых широких улиц в городе, на деле представлял собой ограниченную, узкую дорогу. Кнут продолжал увеличивать скорость машины, в том числе и за счет силы тяжести. Керш удерживал ручки руля в прямом положении, даже когда колеса задевали конечности поверженных солдат-рабов и расколотые черепа.

Неожиданный взрыв заставил сердца Сдирателя похолодеть. Он выругался. На мгновение Керш подумал, что «Апотеон» нанес удар слишком рано. Взрыв разнес часть монастыря вдоль Дороги Костей, подбросив тела культистов в воздух и вызвав град осколков кирпича. Борясь с желанием затормозить, Керш наехал на обломки, и мотоцикл подбросило в воздух. Объехав попавшиеся на пути камни, Кнут направил машину на группу дезориентированных демонопоклонников. Как и Сдиратель, воины-аколиты пытались понять, что вызвало взрыв. Раздавив группу культистов, Керш выехал на улицы, примыкавшие к Виа Оссиум, прояснившие ситуацию.

Взглянув на ночное небо, Кнут обнаружил кровавый след от кометы и группу огненных шаров. Что-то разрушительное произошло в небесах над городом, и труп-капитан мог лишь догадываться, было ли это результатом небольшой стычки или борьбой за добычу между кораблями Злобокоста. Тем не менее, шары, которые Керш принял за обломки, неслись к поверхности планеты. Огненный шторм добрался до некроплекса, и теперь осколки сыпались на израненный город.

Многие культисты были ослеплены мощным светом фар и не смогли увернуться от мотоцикла Адептус Астартес, летящего на летальной для них скорости. Остальные были умнее и попытались применить оружие или собственное тело, чтобы остановит Сдирателя. Пули и лучи градом посыпались на броню Кнута, пока мотоцикл пробивался сквозь лес клинков и другого оружия. Молоты и шипастые булавы врезались в его помятые наплечники, заставляя Сдирателя регулировать рукоять руля одной рукой и прижимать гладиу к рулю другой. Короткий меч не был идеальным оружием в таком положении, но некоторые атаки осуществлялись настолько близко, что это не имело значения. Продираясь через банды маньяков, колеса проскальзывали по крови и обломкам, а гладиус отделял конечности от тел. Периодически Керш испоьзовал кулаки, кроша челюсти культистов.

Десантник Хаоса из Кровавого Шторма заметил Керша и встал у него на пути, прямо в центре прохода, держа обеими руками двуручный демонический клинок, мерцающий дьявольской энергией. Отступник принял атакующую позицию и воздел меч над своим уродливым шлемом. Кнут прищурил глаза и рискнул выбрать самое незначительное изменение курса. Сместившись влево, Керш перевел вес тела вправо так, что гладиус оказался на уровне колена хаосиста. Жаждущее крови лезвие понеслось навстречу Сдирателю, но мотоцикл ушел в сторону, и еретик, лишившись пол ноги, рухнул на землю.

Удаляясь все дальше от Мавзолея, Керш наблюдал удивительные вещи. Ангелов, охотящихся в тени улиц, переулков и аллей мира-кладбища. Не Сдиратели. Не предательские Пожиратели Миров. Не братья из Орденов-отступников и банд, занятых резней во имя Кровавого Бога. Сначала Керш решил, что снова видит своего призрака, но наблюдая за мясорубкой и призрачной пальбой, он понял, что фантом — не единственный представитель своего вида на этой планете. Его братья, похожие на ярость во плоти, выходили из теней и, с устрашающей эффективностью, уничтожали демонов и чемпионов Губительных сил.

Проклятые легионеры пылали эфирным огнем, их «костяная» броня являла собой кошмарную смесь тьмы и золотого пламени. Каждый их шаг демонстрировал бесстрашную целеустремленность. Там, где Пожиратели Миров с безумной яростью набрасывались на фантомов, проклятые легионеры крестоносцы встречали их со спокойным бесстрашием. Они двигались и убивали с непреклонной волей существ, знавших, что такое потерять жизнь. Их неестественное присутствие порождало страх в сердцах их врагов, чувство, которое они не испытывали ранее, тьму, которая пугала больше, чем агония смерти. Безнадежность и печальный финал заставляли их жертвы бояться не конца своего существования, а того факта, что они все еще существуют.

Демонические вестники Кхорна охотились на фантомов в лабиринтах города, но эфирные воины сливались с тьмой и возникали за спинами кровопускателей, выступая в роли карательных отрядов. Пребывающие в панике демоны уничтожали город, бросаясь на испарявшиеся тени, их медные, покрытые коркой тела разрывались эфирными болтами, выпущенными из призрачных орудий и вылетавшими в реальность, чтобы поразить тварей варпа. Призрачные Астартес нависли над гвардейцами-предателями и рабами, пытавшимися убить их перекрестным огнем, и раскалывали их черепа стволами и обоймами своего оружия, словно дубинами. Банды Пожирателей Миров и их кровавые чемпионы уничтожались огнем орудий. Их разрубающие броню секиры и смертоносные пистолеты были бесполезны протии Легиона Проклятых, казавшемуся неубиваемым.

Демоны прыгали на Керша с крыш и стен строений, несколько сущностей попытались скинуть Адептус Астартес с седла, используя свои загнутые когти. Кнут стрелял из сдвоенных болтеров, прикрученных к рулю, очищая путь от культистской мрази. Женщина-воин попыталась убраться с его пути, но в итоге оказалась лицом к лицу со Сдирателем. Нажав на спусковой крючок Кнут разорвал солдата на части.

Пробираясь сквозь весь этот хаос, Кнут пропустил удар цепной секиры. Оружие врезалось в руку, прямо под наплечником, и кровь заструилась по его броне и мотоциклу. Оторвавшись от угрозы, Сдиратель почувствовал, как ослабла его хватка, и услышал глубокий рев болтеров, стрелявших в унисон. Болты, выпущенные из призрачного оружия, разорвали на части ренегата, орудовавшего секирой, и воинов культа асасинов, окружавших его.

Когда мотоцикл Керша вырвался из леса часовен и монастырей, попав в самый эпицентр разрушений в восточном квартале, на улице Святого Бартоломея-Восточного, небеса действительно пали. Оставляя след из сажи позади, в сожженном квартале, ранее разбомбленном «Импунитусом», Керш истекал кровью и наблюдал за объектом в небесах, явно неявляющимся обломками корабля. Неестественные блоки кроваво-черного льда падали на город и некроплекс, словно снаряды артиллерийского орудия. Объезжая кратеры, образованные упавшими каменными обломками и экзотическими металлическими фрагментами, Керш заметил огромную гончую, неожиданно возникшую прямо за мотоциклом, намереваясь прокусить колесо своими клыками. Безуспешно отмахиваясь гладиусом, Керш попытался отбросить тварь к стенам брошенных строений.

Зверь также преодолевал препятствия, либо разрушал их своей костяной головой. Когда монстр чуть не откусил десантнику руку, Керш увел мотоцикл в сторону. На дороге, прямо перед мотоциклом Кнута возникла троица проклятых легионеров, направив болтеры прямо на Сдирателя. Керш инстинктивно прикрылся рукой. Не почувствовав попадание пуль в броню, он опустил руку, только чтобы снова вскинуть ее, когда его мотоцикл врезался в строй фантомов. Держа руку на рукояти руля, Керш рискнул бросить взгляд назад и обнаружил, что призраки исчезают, оставляя послед себя поверженное тело демона.

Расстреляв группу культистов, Кнуть чуть было не вылетел из седла, наехав на обломки горящего приюта, разрушенного ударом метиорита. Внимание труп-капитана переместилось на тварь, которой повезло меньше. Огромный великий демон-кровопускатель, ранее терроризировавший Сдирателей, был прижат к земле осколком льда, прошившим его насквозь. Керш поморщился, вспоминая смерть плети отделения Йоахима, и поблагодарил Императора за такую судьбу для демона.

Разогнав двигатель до максимальной скорости, Керш, наконец, заметил крытый проход на кладбище, означавший города. Из разрушенной часовни выскочил Пожиратель Миров, отстреливаясь из своих болт-пистолетов, пока проклятый легионер не выступил из темноты алтаря, позади десантника Хаоса, и расстрелял его в упор, пробив ранец и грудную клетку.

Пожиратель Миров рухнул на дорогу, все еще пытаясь целиться в фантома. Когда Керш проехал мимо, раздались еще пару выстрелов. Мотоцикл Кнута вилял из стороны в сторону, а сам труп-капитан изрядно ослаб.

Огромный поток энергии врезался в город. На мгновение казалось, что время остановилось. Земля задрожала под колесами мотоцикла Керша. Когда на небе снова воцарилась тьма, показались обломки строений, разрушенных кольцом концентрированного уничтожения, распространявшегося по всему городу. Кнут пронесся сквозь открытый проход, уничтожение следовало прямо за ним, швыряя в воздух обломки, горящие тела, кровь и землю. Керш попытался избежать града осколков, вызванных разрушениями восточного квартала улицы Святого Бартоломея. Облако пыли не было помехой для мотоцикла, но помешало тяжело раненному Сдирателю заметить опасность впереди. Колеса мотоцикла, без предупреждения, оторвались от поверхности. Машина так и не соприкоснулась с поверхностью, из чего Керш сделал вывод, что ее просто нет. Несколько минут назад проход вибрировал от удара куска кометы, прежде чем превратиться в кратер.

Мотоцикл стал падать, переднее колесо так и не достигло противоположной стороны кратера. Машина врезалась в стену кратера, и Керш вылетел из седла, словно мусор. Врезаясь и отскакивая от поверхности дороги, на огромной скорости, Сдиратель был остановлен изыскано украшенной могильной плитой.

Полумертвый Кнут стер кровь с единственного глаза. Глубокая рана на лице продолжала кровоточить. Возможно, он потерял сознание, но даже если и так, то не помнил этого. Повернув шею, он почувствовал боль на затылке. Каждое движение приносило боль, но у Керша не было выбора. Он находился в некроплексе, и опасность была повсюду. Обсека лежала в руинах. Огромный купол крыши Мемориального Мавзолея Умберто Второго превратился в гору обломков. Множество центральных храмов и соборов было стерто с лица мира-кладбища, но большая часть города не сильно пострадала, хотя и подверглась шторму горящих осколков. Обугленные последователи Кровавого Бога, отказывавшиеся умирать, все еще пытались следовать своим инстинктам убийц, несмотря на то, что их тела превратились в поджаренную смесь костей и мяса. Проклятые легионеры, бесстрастные и нематериальные, охотились за ублюдками, безжалостно уничтожая тех, кто выжил после взрыва. Взрыв никак не повлиял на фантомов, даже те призрачные Ангелы, кто оказался прямо в эпицентре взрыва, продолжали нести возмездие на головы еретиков.

Керш, хромая, с трудом передвигался вдоль прохода на кладбище, рядом с землями, оккупированными демонами. Он потерял знамя и свой меч во время падения. Достав свой запасной гладиус, он продолжил ковылять вперед. Истекая кровью и с трудом держа меч раненой рукой, Керш приготовился к скорой смерти.

Уничтожающий поток с небес не прекращался. Куски льда, проложившие себе путь сквозь флотилию Злобокоста, разрывали суда надвое и уничтожали группы рейдерских и пиратских кораблей. Валуны и огромные, кровавые варп-осколки падали на могильники, убивая одержимых, возвращая сущностей варпа обратно в глубины имматериума, разрывая на куски самых яростных воинов Кхорна, чемпионов и мясников. Пожиратели Миров грозили небесам своими секирами и мечами и тут же падали, сраженные раскаленными добела металлическими штырями, обрушившимися на них, словно кара свыше.

Керш шагал дальше, с каждым шагом теряя все больше и больше крови. Демонический вестник, сидевший на одном из надгробий, пригнулся и спрыгнул на Кнута. Керш помнил лишь, как выставил гладиус перед собой. Находясь на грани обморока, Сдиратель обнаружил, что тело демона лежит прямо у него под ногами. Легионер-предатель ринулся на труп-капитана, размахивая оружием и издавая боевой рык, но болт свалил его наповал. Хищник варпа спикировал на десантника, но также нашел быструю смерть, не долетев до цели. Замутненные глаза Керша могли различать лишь какие-то движения во мраке. Он слышал, как орды одержимых дерутся друг с другом. Демоны — с демонами, сводя давние счеты. Единственные, кого он видел четко и ясно — были воины Легиона Проклятых, окруженные аурой пламени. Проклятые легионеры двигались среди могил словно армия призраков, сражаясь с Губительными Силами, казня одержимых и принося конец врагам Императора.

Несколько раз Кнут падал и поднимался, но, упав четвертый раз, он так и остался лежать в грязи. Пока холод пробирался к телу Сдирателя сквозь щели его доспехов, Керш обнаружил, что лежит рядом с могилой, голова упиралась в надгробие. Он сжимал отполированный гладиус к груди и ждал смерти. В небесах, усеянных звездами, все еще виднелись горящие обломки судов Злобокоста. Они сыпались на землю, словно дождь, стирая с лица земли слуг Хаоса, чьи глаза были прикованы к ночному небу. На мгновение Кершу показалось, что он видит судно. Сначала он подумал, что это очередные обломки, несущиеся на город, становясь все больше и больше по мере приближения к поверхности. Но по движениям и артиллерийскому огню пушек корабля, труп-капитан понял, что корабль находится на высокой орбите и сбивает суда армады Хаоса. Несколько мгновений Кнут наблюдал за зрелищем, с земли корабль был похож на сияющую Имперскую аквилу, парящую в небесах. Он моргнул, убеждая себя, что это всего лишь галлюцинации, возникшие в результате повреждения его черепа. Должно быть, корабль был колоссальным по своим размерам.

На мгновение Керш закрыл залитые кровью глаза. Открыв их снова, он обнаружил закованного в броню фантома, стоявшего над ним. Проклятый легионер светился эфирным сиянием. Он смотрел на Кнута сквозь трещина на его шлеме, в глазницах его черепа виднелись языки варп-пламени. Он не произнес ни слова. В своей перчатке цвета полночи он держал боевое знамя пятой роты Ордена Сдирателей. Воткнув стяг в землю, позади могилы, фантом позволил орошенному кровью полотнищу развиваться на ветру. В другой руке, между двумя костяными пальцами, он держал что-то еще. Проклятый легионер кинул предмет на грудную пластину брони Кнута и побрел обратно в сумрак, оставляя Кершу на поле боя. Одного.

Мистериум Фидэи.

Эпилог