— Угу, — согласился Черепанов. — А еще потому что взял на борт пару отличных лоцманов. Ладно, теперь всё позади. Вы-то как?
— Где морем, где сушей, — ответил Коршунов. Рабыня вытерла его ноги и обула в мягкие домашние туфли. Двое слуг внесли в комнату новую жаровню. Потянуло дымком. — Добрались нормально. Личный состав — в порядке. От чумы, слава Богу, убежали. — Алексей сделал знак рабу, чтоб налил вина. — Лошадок, правда, потеряли с дюжину. Жаль. Среди них три персидские были, обученные. Еще обиженных после нас много осталось…
— В смысле? — поднял бровь Черепанов.
— Да я за всё в основном расписками платил, — пояснил Коршунов. — Наличкой только в Диррахии за корабли расплачивался. Да и то лишь потому, что иначе на борт не брали. И так в четыре приема переправлялись. Но это, может, и к лучшему. Всё равно из Брундизия сюда мы отдельными кентуриями добирались. Чтоб лишнего внимания не привлекать. Плащи на головы, доспехи — в мешки и на телеги. Везде — как частные лица. По-моему, удачно получилось. Не рассекретили.
— А где база у вас? — поинтересовался Черепанов.
— Трогус за городом бывшую гладиаторскую школу арендовал. Там и гимнасий, и конюшни… Одна проблема: места маловато. Лошадей пришлось на соседней вилле размещать. А вы, я смотрю, тут с комфортом расположились? — Алексей глянул на расписанные фресками стены. — Тоже арендовали?
— Нет, — качнул головой Черепанов. — Мы здесь гости. Хозяин — отпущенник деда Корнелии. Богатей местный. Он был так любезен, что предоставил нам дом целиком. Так что размещайтесь, кушайте, отдыхайте, а я пока за Скулди пошлю. Наши ребятки тоже за городом стоят. Там лагерь военный, для новобранцев, а в нем, префектом, мой приятель, Тит Пондус. Дал ему немного денежек, так он всех наших разместил и на казенный кошт принял. Вроде как командировочных. Очень удачно получилось. Тем более, я ведь не знал, когда вы заявитесь. Вдруг нам тут до зимы пришлось бы торчать.
— Ну, до зимы не так уж далеко, — резонно заметил Коршунов. — Так что не будем терять времени. Завтра утречком — на крыло.
— Передохнуть с дороги твоим не требуется?
— Скорее, наоборот. Чем быстрее тронемся, тем лучше. Парни спят и видят, как они в Риме оттягиваться будут. Кстати, я бы перекусил. С утра ни крошки!
— Не вопрос. Сейчас нам поляну накроют, — Черепанов кивнул в сторону триклиния. — А завтра двинем в сторону Рима. Только от визита в столицу всей толпой мы пока воздержимся. Остановим бойцов неподалеку, у Корнелии на вилле, а в столицу войдем ограниченным контингентом: то есть мы с женами.
— А не опасно?
— Красавцев своих возьми, — Черепанов кивнул в сторону Красного и Фульмината, бодро уминающих тушеную свинятину, только-только снятую поваром с огня. — Мы же не воевать приехали. Нас пригласили. Для отчета и поощрений. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Да ты не дрейфь, Лёха! Это же Рим! Закон и порядок. И на троне нынче не Калигула, а Корин братец, так что прежде, чем сделать нам какую-нибудь пакость, потребуется юридическое обоснование. А если что не так, мои проплаченные дружки в Сенате такой вой подымут! Золото, брат, оно всегда рулит. А золота у нас — полные мешки. Так что расслабься и получай удовольствие! — Геннадий гулко хлопнул Коршунова по спине и поднял серебряную чашу с фалерном:
— За то, чтобы мы как следует повеселились в лучшем из городов этого мира! — торжественно провозгласил он. — Пусть Рим покажет нам все, на что он способен!
Как позже выяснилось, Рим, действительно, показал. Но совсем не то, на что надеялся Черепанов.
Глава втораяОкрестности Рима. Вилла Гордианов
Близ Рима у семейства Гордианов было несколько «дач». Та, что досталась по завещанию Корнелии, была далеко не самой престижной, но, судя по тому что предстало глазам Коршунова, остальные должны были быть прям-таки римскими версалями. К поместью вела первоклассная дорога, ответвлявшаяся от Аппиева «фривея» и ничуть не уступающая ему качеством. Более того, каждый поворот, каждый мостик говорил о том, что строители этого сельского шоссе — люди со вкусом и, главное, с огромными средствами. Мостики со статуями, лесенка из настоящего мрамора, спускавшаяся к речной заводи, пипкастый «приап» — указатель на постаменте, где золотом было высечено благословение всем, следующим в гости… И сады. И поля. И оливковые рощи. Можно было представить, как здесь было красиво весной. И практически невозможно было представить, сколько стоила вся эта земля, ведь здесь — почти пригород Рима.
Сама вилла была построена в классическом римском «загородном» стиле. Обширный архитектурный «прямоугольник», широкой стороной обращенный к главной аллее. Само собой, везде статуи, бассейны, фонтаны, живописно подстриженные кусты и деревца. Внутри «прямоугольника» — обширный двор размером с приличную городскую площадь. «Господская» часть — настоящий дворец. На стенах — потрясающие пейзажные фрески. Мозаика, скульптуры… Причем каждый предмет, каждая ваза или сундук — истинное произведение искусства.
Надо отметить, что вилла сия была не только «загородным домом», но и вполне процветающим поместьем — одних только сельскохозяйственных рабов здесь трудилось больше сотни. Рабы эти представляли весьма печальную картину: жалкие, оборванные, какие-то запаршивевшие… Впрочем, Алексей уже привык к этаким контрастам. Его больше беспокоило, как разместить людей. Но и эта проблема решилась. При поместье имелось что-то типа бараков, в которых в страдную пору обитали сезонные работники.
Впрочем, Коршунов как всегда хозяйственными вопросами не очень заморачивался. Сконтактировал Трогуса с управляющим виллой и, уверенный в том, что всё будет в порядке, отправился в баньку. В господскую баньку. Элитную. Всегда готовую к приему хозяев. А вот его легионерам пришлось ждать, пока обслуга растопит и «выведет на режим» общие термы.
Впрочем, парням было, чем заняться. Обустроиться на новом месте, устроить лошадей (это — в первую очередь), выставить караулы… Но пусть будут счастливы уже тем, что избавлены от традиционного легионерского походного развлечения — разбивки лагеря.
Погода стояла — так себе. Температура градусов десять, пасмурно… Но парней Коршунова и это не смущало. Закаленные варварские организмы очень быстро «вспомнили» привычный климат, подзабытый в теплой Сирии. Снега нет, значит тепло.
В роскошной баньке обсудили дальнейшие действия.
План вырисовывался такой. Завтра прибыть в Рим и остановиться в доме Корнелии у терм Тита. Свой приезд не афишировать. Сначала аккуратно, через надежных людей, прозондировать обстановку. Если всё путем, официально запросить императорской аудиенции. Или еще круче: устроить большой прием, на которой (тоже официально!) пригласить императора. Он же брат, как-никак! Родственник…
Если же выяснится, что Черепановым в Палатине недовольны, то сформировать сенатское лобби в пользу сирийского наместника (пусть покричат, какой он хороший) и поискать выходы на правительственную клику. Имелись верные сведения, что окружение матери императора изрядно коррумпировано, и в государстве нынче сложилась ситуация, хорошо знакомая Черепанову по России: когда намного дешевле дать взятку конкретным чиновникам, чем платить налоги. И более того, уплата налогов не освобождает от необходимости давать взятки.
В общем, действовать не спеша и очень осторожно. Попутно решать личные финансовые дела и параллельно дать возможность германцам Коршунова насладиться римскими «достопримечательностями». «Вход» в Рим организованных легионеров был запрещен (хотя запрет этот нарушали все, кому требовалось перехватить власть силой), поэтому предполагалось, что парни Коршунова будут проникать в город «неофициально» — небольшими группами и не больше когорты зараз. Так сказать, в увольнительную. Но по возможности не теряя связи с руководством. Мало ли какие коллизии могут возникнуть? А иметь под рукой несколько сотен прекрасно обученных, но от того не менее свирепых варваров очень даже нелишне в Великом Городе. Вдруг кому-то взбредет в голову, например, привлечь Черепанова к суду или учинить еще какую-нибудь гадость?
На том и порешили.
Потом был пир. После пира — уютные спальни с эротическими фресками, целомудренно прикрытыми от посторонних глаз расписными ширмами. Фрески демонстрировали не только разнообразие, но и красоту прежних обитателей виллы. Корнелия сказала, что героев фресок художник рисовал с натуры. Впрочем, об этом Черепанов и сам догадался. По крайней мере в трети рисунков фигурировал папа Корнелии. Такие вот здесь, в империи, нравы свободные.
Впрочем, Геннадий был не в претензии. Скорее — наоборот. Он уже привык к тому, что во время самых интимных жизненных моментов поблизости (если не прямо у изголовья) дежурит пара-тройка instrumentum vocale[73], готовых по первому требованию господина оказать нужную услугу: зажечь светильник, принести вина, сменить жаровню, почесать пятку… Всё, вплоть до удовлетворения одного из супругов, если другой (другая) притомились, заскучавши или просто решимши поспать.
К последнему сервису, впрочем, Черепанов не прибегал. И с самого начала их близких отношений вполне определенно дал понять Корнелии, что — не поощряет. Патрицианка немного удивилась этой «варварской» прихоти, но приняла к сведению.
Словом, ночь прошла неплохо и будь под рукой художник, он мог бы немного расширить любовный «альбом» обитателей виллы Гордианов.
А утром, плотно позавтракав и убедившись, что быт подчиненных налажен, а старшие офицеры правильно понимают задачи, Алексей и Геннадий с женами (а также слугами и неизменными телохранителями Красным и Фульминатом) отбыли в Рим.
Глава третьяРим. Палатин. Императорская благодарность
— Кого черт принес в такую рань? — недовольно каркнул разбуженный Коршунов.
— А хрен его знает, — отозвался из соседней спальни Черепанов. Поднялся с большой неохотой и глянул с галереи.