Но я бы не поручилась, что она узнала портсигар. Скорее у Кристины Гордеевой были какие-то свои соображения, исходя из которых, она и устроила этот цирк.
– Тьфу! – сплюнул милиционер в фуражке. – Вася, где там у тебя нашатырь?!
Почему-то, только теперь я вспомнила про телефон, которым меня снабдила Нина. Гоша четко сказал: если будут какие-нибудь заморочки, немедленно звонить. А уж если это не заморочки…
Ждать, пока Ниночка снимет трубку, мне не пришлось. А по характерному эху я поняла, что она подключил громкую связь. Интересно, самой в голову пришло, или шеф распорядился? И вообще, они там что, ясновидящие? Заранее предполагали, что я попаду в такую неприятную историю, и приготовились?
От этих мыслей голова у меня вовсе пошла кругом и, боюсь, доклад получился сбивчивым и не слишком внятным. Мне вообще трудно общаться при помощи телефона, я предпочитаю видеть глаза собеседника. А тем более неловко делать это в подобной ситуации – когда вокруг взорванные кабинеты, лежащие в обмороке женщины, милиция и крепкий запах нашатыря. Впрочем, основное мои слушатели поняли. И на заключительный, жалобный аккорд: «Так что мне теперь делать?» шеф ответил:
– Да что ж тут сделаешь. – Теперь, как я понимаю, проблема дурацких шуток отошла у нашего клиента на второй план. Кто там, говоришь, работает?
– Представился, как Стрешнев.
– Володя?
– Да.
– Это хорошо. Гоша сейчас подъедет, а ты покрутись там, постарайся собрать побольше информации. Подружись с народом… по возможности.
Я пообещала попробовать и закончила разговор. Очень вовремя, кстати, закончила. Кристина зашевелилась, открыла глаза и слабым голоском спросила: «Где я»? Клубная самодеятельность, честное слово! Просто девушке требовалось время, чтобы подумать, прежде чем отвечать на вопросы. Вот она и лежала, даже нашатырь под носом терпела, не реагировала. Что тоже, между прочим, показатель. Дима только один раз вдохнул и куда девался его обморок! А он по-честному сознание терял, в этом я не сомневалась.
Пока мужчины (за исключением Гордеева – он добрался, наконец, до дверного проема в свой кабинет и, привалившись плечом к покореженному косяку, впал в оцепенение) хлопотали над Кристиной, я решила начать дружить со Светочкой. Подошла к ней, сделала круглые глаза и сказала шепотом:
– Надо же, ужас какой!
– И не говори! – живо ответила она. – Кошмар! Главное, так хорошо день начинался! Носорог позвонил, предупредил, что раньше двенадцати не придет!
– Носорог – это Андрей Николаевич? – неосторожно уточнила я.
– А? – Светочка испуганно моргнула.
– Ни-ни, никому не скажу, – торопливо пообещала я. – На самом деле, очень вас понимаю и даже сочувствую. С таким начальником работать – это же каторга.
– Нет, он ничего, – Светочка явно мне не поверила. – Конечно, строгий, но он же директор. Ему иначе нельзя.
– Да бросьте вы, Света, – я слегка повысила голос, и она тут же нервно оглянулась. – Не строгий он, а просто хам! Никто отпора не дает, вот он и распустился.
– Извините, – девушка съежилась и скользнула вдоль стены – подальше от меня.
М-да. С секретаршей у меня нежной дружбы не получилось. Попробовать с кем-нибудь из менеджеров? Тем более, что светловолосый Леня отошел от Кристины в сторонку. Видимо решил, что вокруг нее и так много народа. Я подошла к нему и, не придумав ничего лучше, начала с того же запева:
– Ужас какой!
Леня внимательно посмотрел на меня и согласился:
– Ужас. А самое главное, непонятно…
– Что непонятно? – спросила я, не дождавшись продолжения.
– Да ничего не понятно. Вот, например, ты. Ты что, правда, частный сыщик?
– А что, непохожа? – улыбнулась я.
– Нет. Хотя, не знаю, мне до сих пор ничего такого встречать не приходилось. Может, вам как раз, так и положено выглядеть, чтобы сливаться с толпой. Впрочем, это не важно. Тебя что, правда, Носорог нанял? Из-за записочек?
– Там не только записочки были, – напомнила я. – Насколько я поняла, чашу терпения переполнило «дерьмо собачье пластиковое».
Леня хохотнул и тут же попытался скрыть смех кашлем.
– Ты бы видела его физиономию в тот момент, – словно оправдываясь, сказал он. – Андрей Николаевич, конечно и от записочек заводился, но такой глупой рожи я у него никогда видел!
– Значит, эти шутки – твоих рук дело? – безразлично, словно невзначай, уточнила я.
Надо же, какое везение! Вот так, сразу, между делом, в случайном разговоре, решить вопрос, для которого нас клиент и нанял.
Оказалось, рано обрадовалась. Леня посмотрел на меня с удивлением:
– Нет, конечно, зачем мне это? За такое запросто с работы можно вылететь.
– А откуда тогда ты знаешь про записки? – попыталась настоять на своем я. – И про собачью какашку?
– Об этом весь этаж знает. Гордеев так орал, что стены дрожали. – Леня ухмыльнулся, воспоминание было приятным.
Что ж, вполне логичное объяснение. И все-таки, из общего круга подозреваемых исключать его пока не будем. Кстати, об общем круге.
– Леня, а скажи Дима действительно звонил этой, – я кивнула в сторону нервной дамочки, – жене Гордеева.
– Ага, звонил, – снова ухмыльнулся Леня. – Первым делом, раньше, чем в милицию.
– Надо же, – покачала я головой, и призналась: – А я ведь не поверила. Подумала, что врет. Очень у него вид был… неубедительный.
– А он всегда такой, когда мадам Кристина рядом. Влюблен в нее, до полного обалдения. Димка и так-то не гигант мысли, а рядом с ней последнее соображение теряет, дурак дураком становится. Но он звонил, точно, я сам слышал. И Светланка тоже.
– Понятно, – я смирилась с тем, что не смогу обвинить второго менеджера в грубом обмане. – А почему он так сразу именно ей бросился звонить? Спешил обрадовать?
– Ну да, – Леня и посмотрел на меня с явным уважением. – А ты, действительно, соображаешь. Носорог с женой цапаются все время, а Димка у нее вроде запасного носового платка.
– Хочешь сказать, между ними что-то есть? – я с сомнением посмотрела на Диму. Симпатичный, конечно, но хилый какой-то. В обморок упал и вообще: на героя-любовника никак не вытягивает.
– Да ты что! – Леня засмеялся. – Что там может быть? Димка же тюфяк, да и в смысле материального обеспечения Гордееву в подметки не годится. Зачем Кристине эти приключения? Она девочка осторожная, – он подмигнул, – она романчики крутит аккуратно. А Димка так, на подсобных работах. Подай-принеси, пошел вон. Ну, деньжат у него стрельнуть может, если поистратится и не хочет, чтобы муж об этом знал.
– И он дает?
– Ага. Если у самого нет, из шкуры выпрыгнет, у десятка людей займет, но Кристину денежкой обеспечит. Вот и на прошлой неделе, тоже собирал. Я уже знаю: если Димка в долги лезет, значит для Кристины.
– А она отдает?
– Не знаю, не интересовался. Но если и отдает, то не все и очень мелкими порциями. С кредиторами он всегда со своей зарплаты расплачивается, – Леня склонил голову и хитро посмотрел на меня, сразу напомнив попугая, живущего в нашей школе, в кабинете биологии. У экзотической птицы тоже имелась привычка так смотреть. – А что ты про него так старательно расспрашиваешь? Думаешь, это Димка Носорога изводил?
– А он на это способен? – вопросом на вопрос ответила я. – Чтобы угодить даме сердца?
И опять не попала. Леня даже не улыбнулся. Он покачал головой и очень серьезно сказал:
– Сам Дима не стал бы, не в его характере. А вот в Кристине я не так уверен, шуточки вполне в ее духе.
– То есть, если Кристина захотела подшутить над мужем подобным образом, Дима не отказался бы ей помочь?
– Да Димка вообще ни в чем не может ей отказать. Даже если бы она попросила взрывчатку под любимого муженька подложить.
– Ты, – у меня перехватило дыхание. – Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, – внушительно продолжил он, – что Димка к этому взрыву никакого отношения не имеет. Мы вместе были, когда рвануло, на кухне кофе пили. Я, Дима и Светлана. И я тебе четко говорю, они оба были в шоке. Понятия не имели, что случилось.
– А ты? – не удержалась я.
И куда только делась вся его доброжелательность и уважение! Подбородок высокомерно приподнялся, а тонкие губы искривились в презрительной гримасе:
– У тебя что, мания преследования? Всех окружающих на роль террориста примериваешь?
Повернулся и отошел.
– Но ведь кто-то подложил эту взрывчатку.
Я говорила негромко, но по тому, как дернулась и напряглась его спина, поняла, что Леня меня услышал.
Снова по коридору простучали шаги, и к нам явился лучезарно улыбающийся Гоша. Представляете, как я ему обрадовалась. Ведь вот, большая уже, кажется, девочка, а пришел умный, опытный напарник и мне сразу стало уютнее. Гошке я, разумеется, никогда этого не скажу, а то он загордится и станет совершенно невыносим. Но как хорошо, когда рядом есть широкая спина, за которой можно, в случае неприятностей, отсидеться.
А Гошка пожал руку Володе Стрешневу, поздоровался с остальными присутствующим, подмигнул мне и заявил, что никакие взрывы его не интересуют. После чего, не обращая внимания на попытки Стрешнева помешать, стал выяснять все подробности, какие ему мог сообщить эксперт до проведения лабораторных исследований.
В качестве утешения, Гоша вручил Володе копию перечня тех записок, содержание которых Гордеев сумел вспомнить, сидя в нашем офисе. А про «дерьмо собачье пластиковое» не упомянул ни словом. Очевидно опасался, что Стрешнев потребует передать улику следствию, а расставаться с игрушкой не хотелось.
Потом он немного пободался с опомнившимся Гордеевым, который заявил, что взрыв тоже относится к разряду «дурацких шуток». Гоша, в два счета, доказал ему, что поскольку имеется жертва преступления, то и дело мы имеем, в данном случае, не с шутками, а с полноценным убийством. И если многоуважаемый господин Гордеев желает, чтобы мы с этим убийством разобрались, то детективное агентство «Шиповник» с огромной радостью придет ему на помощь. Но надо же понимать, что это совершенно другого уровня работа: более сложная, требующая времени, специальной техники и многого другого…