Старик к которому я давным-давно, когда становилось совсем невмоготу, сбегал из интерната, и что подбадривал меня во время моего пребывания в училище.
Старик, к которому я первым делом отправился вернувшись из армии, а также за которого был готов без раздумий поставить в позу раком любого. И это были не пустые слова. Потому что, например, когда один в край оборзевший упырь по крайне неподходящей, надо заметить, тому жирному борову кличке Князь, заявил мне, что если я в кратчайшие сроки не передам ему в дар, да он именно так и сказал «в дар», один из моих заводов, то уже в ближайшее время могу получить красивую коробку с головой «того плешивого обмудка»…
Нет, разумеется я сделал вид, что испугался, согласен, и принимаю его правила игры. Вот только на следующий день, когда этот самоуверенный мудак открыл полученную от меня папку с демонстративной надписью «дарственная», внутри он обнаружил отнюдь не вожделенные документы на право собственности, а несколько фотографий, с изображением… Его драгоценной, вроде как отдыхающей сейчас на экзотическом курорте блядовитой доченьки. В неглиже валяющейся на полу чудовищно перепуганной доченьки. Эх, как же тогда забегали его поросячьи глазки. Как перехватило дыхание.
Нет, я никогда не был садистом, и не упивался чужими страданиями. Никогда.
Просто если уж ты решил надавить на кого-то через его близких, то и сам обязан быть готов к чему-то аналогичному.
Договор дарения мы с Князем тогда действительно подписали. Вот только не на передачу ему одного из моих заводов, а на передачу уже им мне его огромной сети автозаправок плюс кое-чего по мелочи.
И снова нет, ничего страшного я, точнее мои люди, его избалованной дочурке тогда не сделали, вернув ту домой в целости и сохранности. Ну как в целости? Правую руку ей таки сломали. Основательно. В трёх местах, и со смещением. Причём исключительно сугубо раде лишнего воспитания. Потому как не хрен демонстративно давать пощёчину незнакомому человеку.
Сам Никон, отныне живущий в полном достатке, и имеющий всё о чём он только мог мечтать Никон, которому я всё это без утайки рассказал, к слову был моим поступком крайне недоволен, мол: «А не кажется ли тебе внучек, что ты там в отношении девки откровенно переборщил?».
Нет! Мне так не казалось!
Князь попытался тронуть самое для меня святое, вот и поплатился самым святым уже для него. Око за око! Зуб за зуб!
Это всё, что касается «любви».
Если же взять во внимание «войну», то… Это дело я познал, как никто другой.
Разумеется я был далеко не супергероем, и случалось всякое. В том числе довольно жёсткие ответки, после одной из которых я полгода провалялся в больнице гадя под себя.
Провалялся, однако выкарабкался, опять выкарабкался, и продолжил свой путь вперёд и вверх. Продолжил лишь для того, чтобы в один прекрасный момент, когда мне, изначально всеми забытому чудовищно хилому и полуслепому интернатскому выкормышу, чьё имя на данный момент заставляло вздрагивать многих власть имущих, оставался буквально один-единственный шаг до заветного Олимпа… в одночасье потерять всё. Вообще всё.
Красиво тогда те твари тему провернули. Правда красиво, и по всем фронтам. Походу не меньше года с силами собирались и действия согласовывали. Реально не меньше года. А потом, кто-то улучив подходящий момент дал отмашку, и… Началось:
Арест и блокировка всех моих счетов, в том числе «левых» и офшорных счетов…
Массовый арест всего моего «белого» бизнеса, и дружные рейдерские захваты бизнеса не совсем «белого»…
Целая куча вываленного уже в мою сторону компромата в СМИ всех мастей…
Штурм моего особняка гвардией Церберов, не пощадивших даже прислуги Церберов, превративший оное здание в залитое кровью пепелище…
Двадцать шесть заведённых на меня одновременно уголовных дел по особо тяжким статьям, от заказных убийств, и до наркоторговли. Причём если касательно первого, что было то было, то вот с «отравой» я никогда не имел дел принципиально. И даже более того, каленым железом выжигал на всех подконтрольных мне территориях эту дрянь…
И как Вишенка на всём этом многослойном торте и дерьма — доставленная на мое имя в одиночную камеру следственного изолятора пафосная подарочная коробка, внутри которой обнаружилась в свое время уже далеко не раз обещанная мне… голова Никона, с приклеенной тому на лоб запиской гласящей: «Не волнуйтесь, господин Алексей. Конкретно вас мы убивать не планируем. Однако ответить заставим. С уважением, ваши друзья».
Как же я тогда орал…
Как выл…
Хрен с ней с прислугой и охраной. Как получилось, так получилось. В конце концов те знали на кого работали, и новых набрать не проблема.
Хрен с ней с одиночной камерой. К подобным карцерам я ещё со времён интерната привык.
Хрен с ними с особняком, баблом и бизнесом. Это вещи наживные.
Хрен с ними с уголовными делами и компроматом. При желании отмыться можно от всего.
Но вот Никон… Мой, лично ни прямо ни косвенно ни разу не сделавший никому ничего плохого дед Никон… Научивший меня практически всему, что я знаю, любимый дедушка Никон…
— Твари! — В бессильной ярости то и дело срываясь чуть ли не на бабий визг орал я, до крови колотя в железную дверь своей камеры. — Твари! Вы слышите меня?! Запомните, твари! Я вам лично кишки выпущу! Я вам всем живьём лично кишки выпущу, и сожрать их заставлю! На моих глазах сожрать! Вы меня слышите?!
— Это смотря, кого вы имеете в виду. — Внезапно раздался за моей спиной чей-то крайне сухой деликатный голос. — Если речь идёт о… Некоторых сотрудниках данного… Заведения. То даже не сомневайтесь, они прекрасно вас слышат. Однако, если вы сейчас пытаетесь докричаться до своих так называемых… Друзей, то у вас это вряд ли получится.
Я рывком обернулся, и буквально нос к носу столкнулся с хрен его знает откуда появившимся сейчас в моей камере довольно мутным типом, выглядящим как… Этакий типичный киношный юрист. По крайней мере на тот момент мне при виде этих его намазанных гелем волос, строгого серого костюма, позолоченных очков и кожаного портфеля, в голову пришла именно эта ассоциация.
— Ты кто?! Ты кто, и как тут оказался?! — Прорычал я буквально испепеляя данного хмыря взглядом.
— Касательно второго вопроса… — Как-то синтетически улыбнувшись отозвался тот. — Боюсь, что даже несмотря на ваш крайне высокий интеллект, техническую сторону данного процесса вы скорее всего не поймёте даже приблизительно. Что же касается вопроса первого… — Он выдержал паузу. — Я мог бы представиться вашим… Другом. Однако опасаюсь, что в нынешних условиях вы это неправильно поймёте, господин Алексей Бриг, поэтому… — Тип наигранно почесал подбородок. — Давайте считать меня вашим… Союзником. Слово «союзник» ведь я надеюсь у вас отторжения не вызывает, нет?
— Ну, допустим, не вызывает. — Буркнул я, с ног до головы смерив гостя очередным крайне хмурым взглядом. — Однако…
— Вам всё ещё требуется больше подробностей? — Закончил за меня тот. — Понимаю. В конце концов это более, чем логичное требование. И так… Я, как я уже сказал, являюсь вашим союзником. А ещё я… Щкехсч.
— Кто?
— Щкехсч. — Медленно повторил мужик. Это… — Он снова наигранно задумчиво почесал подбородок. — Минуточку. Сейчас соображу, как перевести. В… Вашей изоторной локали, и конкретно на вашем языке, господин Алексей Бриг, это означает… Охотник? Нет, нет то… Ловчий? Тоже не то… Щкехсч это… Рекрутер. Да, пожалуй в вашей локали, и на вашем языке мою должность можно перевести, как рекрутёр.
— Ну допустим. — Буркнул я. — По-прежнему ни хрена не неясно, однако ты продолжай.
— Непременно. — Милостиво кивнул тип. — Как я уже сказал, я рекрутёр, и моей задачей является искать… Достойных кандидатов в стадии… Отторжения.
— Чего? — Опять не понял я. — Ты можешь говорить по-человечески?
— Да, разумеется. — Снова покорно кивнул собеседник. — Несмотря на то, что я как бы, в вашем понимании уже давно не человек, по-человечески я говорить могу. В конце концов ведь именно этим я сейчас и занимаюсь. И так к вопросу об отторжении. Видите, ли, уважаемый Алексей. Вы, несмотря на все свои многочисленные достоинства… Как бы это помягче сказать, обречены.
— На, что поспорим? — Тихо прорычал я. — Да, конкретно, сейчас ситуация полное дерьмо. Но дай мне день. Два дня. Три дня. Неделю. Месяц. И я верну своё! Всегда возвращал, и в этот раз верну, потому что в нищете жить не намерен! А эти твари…
— Вы не так поняли. — Прервал меня собеседник. — Когда я сказал, что вы обречены, я имел в виду не нищету, а сам факт вашего существования. Видите, ли, вы обречены на смерть. — Он поспешно выставил перед собой руки с просьбой не перебивать, и продолжил:
— Да, именно так, Алексей. Вы обречены на смерть. Все проверенные моим… так называемым начальством линии вероятности вашего существования заканчиваются именно этим. Вопрос лишь в том сколько вам повезёт прожить. Ближайшая потенциальная смерть ждёт вас через семнадцать минут на допросе у следователя. А самая дальняя потенциальная смерть, ждет вас через семь месяцев десять дней и шесть часов в результате несчастного случая. Ваша изоторная локаль уже отправила вас в утиль. Без вариантов. Именно поэтому я здесь. Для того, чтобы спасти.
— И каким же образом?
— Забрав в другой мир. Точнее предложив вам… Иммигрировать в другой мир.
— В волшебный мир с магией, эльфами и драконами? — Не сдержал я сарказма.
— Ну, что касается эльфов и драконов… Некие своего рода аналоги данных мифологических существ у нас вполне себе встречаются. А вот насчёт магии, тут уж извините. — Собеседник чуть виновато развёл руками. — Хотя… Это смотря, что считать магией. Собственно, вот. И, да. Несмотря на мое здесь появление, вы, как я понимаю, не очень то мои словам верите. Особенно в том моменте, где я сказал, что я уже давно как бы не совсем человек. Поэтому… Вы позволите небольшую демонстрацию, и по совместительству тест? Если что, это совершенно типовая процедура. — Тип улыбнулся, в это раз вроде как совершенно искренне улыбнулся, и без всяких «спецэффектов» на пару секунд превратился в… Нечто отдаленно напоминающее гибрид человекоподобной ящерицы и богомола.