— Интересно, кого же они послали теперь, а? — продолжил неизвестный. — Ну, поглядим… Хм, продолжай двигаться вперёд! Вскоре будет поворот направо и ты попадешь на пункт управления. Хочу на тебя посмотреть.
Передо мной встал любопытный выбор — играть по навязываемым мне правилам или все бросить и поскорее покинуть объект тем же путем, каким я сюда попал. Вряд ли меня смогут остановить — рычагов воздействия на меня просто нет.
Правда, обстановка внутри объекта стала ещё более запутанной, а это плохо. Чтобы передать командованию достоверную информацию, сначала следовало разобраться самому! Оставлять все как есть было бы глупо… И тот, кто говорил со мной понимал, что вариантов у меня особо-то и нет.
— Если ты думаешь, идти или нет, то лучше иди. Это, в интересах твоего здоровья! — снова произнес голос. — Видишь ли, в этих коридорах распылен токсин, который практически на сто процентов смертелен. Противогаз здесь бессилен.
Так… А вот это уже не совершенно не понравилось.
Я поймал себя на мысли, что хотя обоняние у меня у меня хорошее, я ничего не почувствовал.
— Кто ты? — сглотнув, громко спросил я, глядя на один из динамиков. Часть из них по-прежнему хрипела и потрескивала.
В голове уже сложилось понимание того, что меня не видят, зато хорошо слышат. Вплоть до шагов. Скорее всего это потому, что здесь установлены внутренние микрофоны, с хорошей чувствительностью. Если так, то зачем это кому-то было нужно?
— Эй, слышишь?
Я оказался прав — неизвестный меня действительно слышал и даже как будто бы обрадовался.
— Я тебя прекрасно слышу! Хорошо… Кто я такой? Человек… Человек, который десять лет провел в одиночестве.
Он не договорил, внезапно закашлялся. И кашель этот был плохим… Очевидно, что он болен. Возможно, пневмония? Или что-то похуже!
Десять лет? Здесь?
Что за чушь, а как же эвакуация?
— Ты советский учёный? — громко спросил я.
— Хм… Иди вперёд. У меня хорошее настроение, пожалуй, я расскажу интересную историю…
Снова раздался треск и голос прервался. А я взвесив все за и против, медленно пошел вперёд. Пистолет убирать не стал, мало ли что там впереди? Быть может это хитроумная игра, затеянная русскоговорящим противником, чтобы сбить меня с толку и чтоб я утратил бдительность! Хотя, подход весьма нехарактерен.
Прошел ещё метров тридцать, добрался до поворота. Все встреченные мной двери были сломаны, замки выломаны. Кто это сделал? Душманы?
Вопросов стало ещё больше… А вот ответов не было! В бункере определенно что-то произошло, а советское командование и понятия об этом не имело! Нужно попробовать выяснить все обстоятельства, но при этом придумать запасной вариант…
Повернул на угол — здесь тоже оказался прямой коридор с грязными стенами. Кафельная плитка местами осыпалась, капала вода. Торчали провода, висела наполовину оторванная люминесцентная лампа, лежал сломанный молоток. Один из проводов искрил.
Объект хотя и был законсервированным, но все эти годы здесь что-то происходило и явно не на пользу! Черт возьми, я просто терялся в догадках, а любопытство, будь оно не ладно, только подталкивало вперёд. И что удивительно, чуйка молчала… Тоже такой себе знак!
— Ну, смелее… Чего встал? — напомнил мне голос. Скорее всего, он среагировал на то, что я не издавал шума.
Я сделал простой вывод, установленные здесь микрофоны и впрямь хорошо откалиброваны, раз он даже слышит мои шаги по кафельной плитке. Кто же это такой и где он? Куда ведёт?
Вскоре я вошёл в достаточно большое помещение, разделенное на секции. На входе тоже была гермодверь, но небольшая. Она открылась как раз когда я подошёл к ней на расстояние в несколько метров. Здесь тоже лежал труп моджахеда.
Света тут было мало. Под потолком горели красные лампы, парочка из них мерцала. На многочисленных столах стояла пара древних компьютеров, старые настольные лампы, какие-то стопки журналов. Судя по их виду, от влажности все истлело. Повсюду грязь, влага. Сырость. Не хаос, но всё-таки что-то очень близкое к бардаку.
А дальше, в левой части находилось помещение, отделенное от общего зала бетонной стеной, в которую было вмонтировано огромное окно и дверь. Размеры окна примерно три на два метра. А дверь стандартная, но очень крепкая, почему-то без ручек и замков. Вероятно, стекло могло быть бронированным.
Очевидно, что говоривший со мной человек находился за этим стеклом.
— Ага, пришел… Ну, хорошо!
— Кто ты такой? — повторил я, глядя на стекло. За ним царила темнота.
Некоторое время было тихо, словно бы незнакомец собирался с мыслями.
— Я профессор Спирин, начальник этого объекта! Меня бросили здесь…
Глава 17. Разговор с безумцем
Повисла глухая тишина.
Я все соображал, как же он тут жил десять лет, взаперти? Один! Ну, допустим, были запасы провизии, какие-то консервы, крупы… Но растянуть запасы на такой длительный срок? Маловероятно. А витамины? Минералы? Свежие овощи и фрукты? Естественный свет. Хм, не знаю… Проблем на самом деле много, даже если их сразу не видно…
А питьевая вода? Ясно, что здесь горные ручьи есть, профессор вполне мог на техническом уровне найти способ фильтровать воду. Здесь ничего феноменального нет, человек науки же.
Воздух — допустим, законсервированный объект он мог частично разблокировать изнутри и обеспечить работу некоторых систем, в том числе и подачи воздуха. Чисто для своих потребностей. Электричество? Вероятно какие-то мощные дизеля, но сколько же нужно топлива для того, чтобы все это поддерживать? Шума их работы я не слышал, а это странно. Реактора, даже самого маленького тут нет и быть не может, слишком уж круто.
Значит, все-таки дизеля. Впрочем, если снизить энергопотребление на самый минимум, то топливо не проблема. Ну или имеются какие-то хитрые объемные батареи…
— Подойди ближе… — после продолжительной паузы произнес Спирин. Из-за изменённого электронного голоса сложно было определить его точный возраст. Ну, около шестидесяти, наверное. Может, меньше.
Я подчинился и сделал ещё несколько шагов в направлении к стеклу — за ним по-прежнему ничего не было видно. Спирин был там, наблюдал за мной, но предпочитал оставаться невидимым. Он меня видел, я его нет. Так себе беседа…
Пока я двигался, обратил внимание, что на стене слева, чем-то красным, возможно кровью, крупными буквами было намазано: «Не верь ему!»
Отметил, взял на заметку. Что это значит? Кто это написал? Снегирев? Кто-то ещё? Это предупреждение?
Остановившись в трёх метрах от двери в отдельную часть пункта управления, я громко спросил:
— Итак, профессор Спирин! Ты хотел, чтобы я пришел… Я здесь! Умирать от токсина мне что-то совершенно не хочется, драгоценное время терять я тоже не намерен, поэтому делаю вывод, что я тебе для чего-то нужен. Предлагаю бартер.
Раздалось потрескивание.
— О! Бартер? Что это значит?
Ну да, слово-то в восемьдесят седьмом году может и известное, но широкое употребление получило только в девяностые, да и то не везде.
— Я помогаю тебе, а ты мне. Обмен, чтобы оба получили то, что хотят.
— А, хм… Ты разве не хочешь выслушать мою историю?
Этот вопрос сбил меня с толку. Но это было только начало, поскольку затем я услышал, как он переадресовал этот же вопрос кому-то ещё. И прозвучало это достаточно странно. Он что, там не один?
До меня донёсся тихий хриплый смех.
— Хочу, — ответил я. Сразу стало ясно, что нужно действовать гибко, чтобы не злить профессора, пока я во всём не разберусь. — Но почему тебя забыли?
— Не забыли! — он резко повысил голос, отчего эти слова прозвучали словно истерика. — А бросили! Это разные вещи, понятно, да?
После этих слов он снова как-то странно захихикал, что ещё больше укрепило мое предположение о том, что у него проблемы с головой. Уж с психикой точно.
Разве может бесследно провести десять лет взаперти, да ещё и в полном одиночестве? Что там у него с головой творилось — это прям полет фантазий, полный атас. Любой разум, даже ученого человека, даст трещину. И во что это выльется, сложно представить! Да что там, спятить проще простого. Но это сильно зависит сразу от нескольких обстоятельств, и в особенно от того, насколько сильно на него повлияла эта самая изоляция. Может он там за стеклом не один, а с воображаемым другом. Или настоящим, откуда мне знать?
— Расскажи! — с напором попросил я. Именно попросил, а не потребовал.
— Кхе-кхе… Зачем мне тратить на тебя время? — вдруг спросил тот. — А впрочем, почему бы и нет?
Затем уже тише до меня донеслось:
— А ты как считаешь?
Ответа я не услышал. Вероятно моя догадка верна и он говорит сам с собой.
— Да? Хорошо! — голос стал громче. — Кхе-кхе… Ты спросил, почему меня бросили? А ты вообще знаешь, что это за место?
— Военная лаборатория по производству химического оружия. Она давно законсервирована. Разве нет?
— Да. Так задумывалось. Но в 1975 году люди ответственные за управление этого объекта вдруг изменили направление научной деятельности и… Мы отошли от производства боевых отравляющих веществ. Вроде как шагнули дальше. Начали эксперименты с психотропными и даже запрещенными биологическими составляющими. Сначала я сильно сомневался, потом понял, что так нельзя. Решил все остановить. Но, опоздал. Сюда тайно прибыли специалисты из Америки, начали провоцировать конфликты. И все пошло наперекосяк.
— Что именно? — насторожился я.
— М-м, разведчик, а что вообще тебе сказали? — вздохнул тот, затем чуть покашлял и продолжил. — Ну, перед отправкой сюда… Что бункер эвакуировали, все вывезли, а объект законсервировали, так?
— Вроде того.
Спирин весело рассмеялся, отчего динамики снова затрещали.
— Нет. Это ложь. Тот, другой, говорил то же самое.
Оп-па, а о ком это он? О своем воображаемом друге? Или же о Снегиреве?
— Это который лежит между первым и вторым уровнем? — осторожно уточнил я.