— Господин Панов, я делал это не ради денег, — проговорил я. — Для меня в принципе неестественно видеть, как обижают женщину. Так что никаких денег я не возьму, вы и так уже достаточно нас поблагодарили.
— Я вовсе не хотел вас обидеть. Если бы не вы… Скажите, что я могу для вас сделать?
— Вы уже достаточно сделали, — повторил я. — Я не приму от вас никаких денег. В конце концов, жизнь и здоровье вашей дочери не может оцениваться материально.
— Вы правы, — кивнул Аристарх Александрович. — Что ж, вы ещё и очень благородны. В таком случае, я буду рад оказать вам любую помощь, когда бы она не потребовалась. Дворецкий выдаст вам мою визитку. Любая проблема, любая помощь — сразу же звоните, я помогу. Не отказывайтесь от этого, прошу. Это же ни к чему вас не обязывает, а мне будет приятно.
— Хорошо, — согласился я, чтобы успокоить Аристарха Александровича.
Дворецкий тут же появился за моей спиной, аккуратно положив визитку рядом со мной.
Я убрал её в карман, и мы, наконец, приступили к обеду. Стол был накрыт действительно шикарный. Первые минут тридцать мы просто ели, не отвлекаясь на другие разговоры.
Когда голод был утолён, за столом начались спокойные разговоры. В итоге засиделись мы почти до вечера, превратив затянувшийся обед в ранний ужин.
Назад до общежития нас довёз личный водитель Светланы.
Уже у себя в комнате, рассматривая зажившую руку, я вспомнил, что открыл сегодня ещё и хирургическую способность. Значит, я владею тремя направлениями лекарской магии. Неплохо!
Надо тщательно продумать, как научиться их контролировать и овладеть. Пока что получается пользоваться ими по наитию, вспоминая какие-то обрывки из прошлой жизни. Ну, точнее, будущей.
Но этого мало, надо полностью овладеть этими направлениями.
Кстати, скорее всего, спасение того пострадавшего на заводе стало возможным только из-за наличия у меня этой магии! То, что я сделал — явно не уровень новичка, коим я и являюсь.
Так что все эти навыки точно надо развить до максимума. Стольким людям я тогда помочь смогу! Эта идея очень вдохновляла. Ведь именно такова цель любого лекаря — помочь как можно большему числу людей.
Со всеми этими мыслями я, наконец, заснул.
Оставшиеся дни практики прошли без каких-либо ярких событий.
Наконец, когда она подошла к концу, мы вернулись в Санкт-Петербург. Автобус доставил нас прямиком до лекарского общежития, так как учёба начиналась уже завтра. Даже к родным не было времени заехать, только ждать ближайших выходных.
Хоть мы и приехали днём, всем не терпелось оказаться в комнатах и хорошо отдохнуть перед предстоящими трудовыми буднями. Но мне это сделать было не суждено.
— Аверин Николай? — поймал меня незнакомый четверокурсник на подходе к общежитию. — Вас срочно вызывают к ректору академии.
Я кивнул и направился в главный корпус. Интересно, что потребовалось от меня ректору? Предположений у меня не было.
Главное здание лекарской академии находилось в двадцати минутах ходьбы от общежития. Это было величественное и самое старое построение во всём нашем студенческом городке. Высокие мраморные колонны, украшенные лепниной стены, а перед входом — четыре статуи, символизирующие четыре артефакта.
С начала учёбы я бывал здесь только один раз, при поступлении. Обычно все вопросы со студентом решал декан его факультета, а не ректор. Так что сейчас я гадал, с чего удостоился такой чести.
Поднявшись по застеленной красной ковровой дорожкой лестнице, я очутился на втором этаже. Самые красивые двустворчатые двери вели как раз в кабинет ректора.
Постучавшись, зашёл в приёмную, и через пару минут миловидная секретарша сообщила, что я могу войти в кабинет.
— Добрый день! — поздоровался я, входя в кабинет к ректору. — Аверин Николай. Вызывали?
— Да, Николай, проходите, — кивнул седовласый мужчина, поднимая взгляд от бумаг. — Мне жаль, что приходится говорить это вам. Но вы отчислены из нашей академии.
Глава 4
Отчислен? Это ещё что за новости⁈
— Из-за чего меня отчисляют? — спросил я у ректора, стараясь сохранять спокойствие.
— Гатчинская больница, с которой у вас был заключён целевой договор, прислала документ о расторжении, — объяснил ректор. — А значит, больница больше не будет оплачивать ваше обучение.
— Я могу оплатить самостоятельно, — спокойно возразил я. — Или заключить новый договор. И не обсудив это со мной, вы сразу же решили меня отчислить?
— Николай, я понимаю, как это сейчас выглядит, — тяжело вздохнул мужчина. — Но это не моя прихоть.
— В каком смысле? — вскинул я брови. — Вы же ректор академии.
— Выше меня есть и другие люди, — печально ответил ректор. — Например, меценаты академии. И один из них настоял на вашем отчислении. Хоть я и не должен говорить вам подобного, но мне и самому искренне не нравится происходящее. Он нашёл лазейку в правилах обучения, где чётко сказано, что учёба должна быть оплачена до первого сентября. А сегодня уже второе, как вы знаете. Поэтому, к сожалению, у меня не остаётся выбора.
— Про разрыв целевого договора студенту должны сообщать тоже до первого сентября, — хмыкнул я. — Особенно если учесть, что только что я прибыл с обязательной практики.
— Документы задержались при пересылке, такое, к сожалению, случается, — пожал плечами ректор.
Здесь есть подвох… Кто-то очень не хочет, чтобы я продолжал обучение.
— Значит, лазейка в правилах академии есть и в мою пользу? — уточнил я. — И вы сможете не отчислять меня сразу, а дать хоть какое-то время на оплату семестра?
— Да, как я уже сказал, мне самому не нравится эта ситуация, — кивнул ректор. — Меценаты хоть и влиятельные люди, но главный в этой академии всё ещё я. И мы всегда поддерживаем наших студентов. Так что у вас есть ровно семь дней на оплату обучения.
Судя по словам ректора, ему не нравится, что кто-то пытается прыгнуть через его голову, поэтому он мне и помогает. Повезло, другой бы просто меня вышвырнул без права вернуться.
— Отлично, благодарю, — кивнул я. — Насчёт этих меценатов — вы, разумеется, не назовёте фамилию того, кто настоял на моём отчислении?
— Не могу, извините, — покачал головой мужчина. — Эта информация строго конфиденциальна.
Это было ожидаемо, но попытаться стоило.
— Ничего, я всё понимаю, — кивнул я. — В таком случае всего доброго! Оплата будет в течение недели.
— До свидания, Аверин!
Я покинул кабинет ректора, а затем и главный корпус в глубоких раздумьях.
В Гатчине всё было тихо и спокойно, и разрывать больнице договор со мной не было никакого резона. Значит, это произошло по указке кого-то из Санкт-Петербурга. Причём, скорее всего, договор был расторгнут задним числом.
И тут явно замешан кто-то из меценатов академии. Но кто?
И второй вопрос, где мне достать деньги на обучение… Это немаленькая сумма, и у меня, разумеется, её нет. Вариант украсть деньги сразу отпадает, я не вор и никогда им не стану, у меня есть свои принципы. Заработать столько денег всего за неделю — тоже не вариант.
Значит, надо снова заключить целевой договор. Причём заключить с другой больницей будет сложно, в середине учёбы такие договоры уже не заключают. Остаётся один вариант — перезаключить его с Гатчинской больницей. Но её главного врача тоже будет непросто убедить, раз один договор он уже разовал.
От размышлений меня отвлёк звонок матери. Вот она, как чувствует постоянно, если что-то случается!
— Привет, — взяв трубку, произнёс я. — Как вы там?
— Сын, я что-то за тебя беспокоюсь, — тут же ответила мать. — Ты в порядке, ничего не произошло?
— Всё в порядке, — спокойно проговорил я. — Почему ты спрашиваешь?
Обычно мать спрашивала об учёбе, а сейчас в её вопросе прослеживался явный намёк.
— Отец снова рассорился с Елисеевыми, — шёпотом произнесла мама. — Они потребовали продать им наш единственный магазин. Хотели присоединить его к своей сети. И деньги предложили хорошие, но отец отказался.
— И правильно отказался, мы так вообще без всего останемся, — поддержал я.
Елисеевы — довольно крупный род Санкт-Петербурга, даже богаче семьи моего друга, Мавриных. Им принадлежала огромная сеть магазинов по всему городу «Елисеевские», специализирующиеся на алхимических препаратах. И постепенно они старались подмять под себя чуть ли не весь Санкт-Петербург, выкупая магазины у остальных родов, чтобы стать монополистами в нашем городе.
Один из сыновей Елисеевых учился со мной в академии, на одном курсе и факультете. И практику зачем-то проходил тоже в Гатчине, не знаю уж почему.
Наша семья владела одним-единственным магазином уже много поколений. Все настойки и травы, продающиеся там, были высшего качества. Отец не терпел дешёвых подделок и аналогов. С появлением конкурентов продажи шли всё хуже, из-за чего и начались финансовые проблемы. Но отец не унывал и никогда не опускал руки.
— Это наш единственный магазин, отец души в нём не чает, — сказал я.
А также единственный источник дохода семьи.
— Да я понимаю, понимаю, — грустно проговорила мама. — Но Елисеевы — очень влиятельные люди. Как бы проблем из-за них не было.
Уже есть. Вот чувствую, что именно они и устроили моё отчисление. Решили досадить отцу таким образом.
— Я приеду к вам завтра вечером, — решительно проговорил я в трубку. — Передай отцу.
— Ох, конечно! — обрадовалась она. — Мы всегда тебя ждём. До завтра!
Отлично, ближайшие сутки она будет занята размышлениями о моём приезде. И так гораздо лучше, чем переживать о родовых конфликтах.
А у меня постепенно рождалась идея, как решить все проблемы.
Загруженный своими мыслями, я вернулся в свою комнату в общежитии.
В то время как студенты были на практике, в их комнаты магической почтой были доставлены комплекты новой формы и учебников.
Решив отвлечься от всех проблем, я принялся рассматривать обновки. Формы было три: парадная, повседневная и спортивная. Кроме этого, начиная с третьего курса, к форме прилагался долгожданный отличительный элемент лекарей — белый халат.