о, уже успел забыть о своей недавней оплошности. — Ну, двуногий, не зевай! Момент истины настал! Она готова на все!
Я невольно скользнул взглядом по ее великолепному телу, чувствуя, как у меня самого перехватывает дыхание. Да уж, зрелище было… впечатляющее.
Вероника шагнула ко мне, остановилась совсем близко. В ее глазах, еще влажных от слез счастья, горел какой-то новый, незнакомый мне огонек.
— Знаешь, Илья, — ее голос был низким и немного хриплым, отчего у меня по спине снова пробежали мурашки. — А ты знаешь, почему я не люблю, когда до меня дотрагиваются?
Я с интересом улыбнулся, хотя сердце мое почему-то забилось чаще.
— Почему же?
— Потому что, — она сделала еще один шаг, почти прижимаясь ко мне, — когда меня трогают красивые и сильные мужчины… я очень быстро завожусь!
И, прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, она обвила мою шею руками, притянула к себе и…
Ну, в общем, вы поняли. Вечер определенно перестал быть просто томным. Он обещал стать незабываемым.
Ночь мы с Вероникой провели прямо в больнице. Возвращаться по домам после всего, что между нами произошло, было бы как-то… неправильно, что ли. Да и сил на это уже не оставалось.
Та самая пустующая смотровая, где я еще несколько часов назад лечил Веронику от ее многолетних головных болей, оказалась весьма кстати. Две старенькие кушетки, сдвинутые вместе, вполне сошли за импровизированную, но на удивление удобную кровать.
И хотя спать нам в ту ночь было практически некогда — мы слишком увлеклись познанием друг друга в несколько иной, гораздо более приятной плоскости, — это ничуть не помешало нам встретить следующее утро на удивление бодрыми, веселыми и какими-то… обновленными, что ли.
Даже Фырк, который, естественно, всю ночь незримо присутствовал при наших амурных утехах, был на удивление доволен и молчалив. Только иногда как-то странно хихикал себе под нос, сидя на шкафу. Кажется, мой пушистый компаньон получил свою порцию экшена и теперь пребывал в самом благодушном настроении.
Утром мы, стараясь не привлекать излишнего внимания, разошлись по разным раздевалкам. Нужно было принять душ, привести себя в порядок и переодеться в рабочую форму скорой помощи. Начиналась новая смена, и нужно было выглядеть если не огурцом, то хотя бы прилично.
Встретились мы уже в больничной столовой, где можно было позавтракать перед началом рабочего дня. Вероника, свежая и разрумянившаяся после душа, выглядела просто сногсшибательно.
Она взяла себе овсяную кашу, омлет и кофе, а я, верный своим принципам экономии (да и аппетит после бурной ночи был зверский), с сожалением достал из сумки свой вчерашний гильдийский сухпаек, который так и не успел съесть вечером.
Ну ничего, зато сытно и бесплатно.
Мы сидели за столиком, пили кофе и с аппетитом уплетали свой завтрак, перебрасываясь ничего не значащими фразами и улыбками. Атмосфера между нами была легкой и немного игривой. Кажется, прошедшая ночь не только не создала неловкости, но, наоборот, еще больше сблизила нас.
И тут надрывный голос из динамика громкой связи, установленного в столовой, прервал нашу идиллию:
— Адепт Разумовский Илья, срочно подойдите в кабинет мастера-целителя Киселева! Повторяю, адепт Разумовский, к господину лекарю Киселеву!
Вероника удивленно вскинула на меня брови.
— Киселев? Заведующий хирургией? Зачем это ему понадобился адепт со скорой помощи? Что-то случилось?
Я пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо, хотя сердце мое радостно екнуло. Мой вчерашний разговор с Волковым давал свои плоды!
— Похоже, Вероника, я перехожу в хирургию, — бросил я ей на ходу, вскакивая из-за стола. — Потом все объясню!
И, не дожидаясь ее ответа, я пулей вылетел из столовой.
— Ну ты даешь, двуногий! — Фырк, который до этого мирно дремал у меня на плече, тут же оживился. — Вот так вот, бросил девушку на полпути к десерту, даже ничего толком не объяснив! Нехорошо, не по-джентльменски! Она же теперь будет сидеть и гадать, что случилось! Может, ты ее бросил? Или нашел себе новую пассию в лице этого самого Киселева? Женщины, они такие, знаешь ли, впечатлительные! Такого нафантазируют!
— Отстань, Фырк, — мысленно отмахнулся я. — Я все прекрасно понимаю, но сейчас действительно не до объяснений. Потом, обязательно потом я ей все расскажу. А сейчас нужно ковать железо, пока горячо.
Путь в кабинет Киселева я уже знал.
В кабинете у Игната Семеновича было на удивление людно. Кроме самого хозяина кабинета, там присутствовали еще двое. Одного я узнал сразу — это был Федор Максимович Волков, мой непосредственный начальник со скорой.
Он сидел в кресле с таким видом, будто его только что заставили съесть целый лимон, и мрачно смотрел в окно. Вторым был знакомый мне мужчина, довольно тучный, с одышкой и красным, немного одутловатым лицом. Он сидел рядом с Волковым и что-то недовольно бубнил себе под нос. Это был заведующий скорой — Панкратов Кирилл Арнольдович.
— А, вот и ты, Разумовский! — Киселев, увидев меня, широко улыбнулся. — Хорошо, что так оперативно! Проходи, присаживайся!
Я прошел в кабинет, поздоровался со всеми и сел на предложенный стул, пытаясь понять, что здесь происходит. Атмосфера была какой-то… напряженной.
Кирилл Арнольдович удостоил меня коротким, не слишком дружелюбным взглядом и снова что-то пробурчал. Да уж, вид у него был не из приятных. Такой, знаете, типичный бюрократ старой закалки, для которого подчиненные — это просто винтики в большом механизме, а человеческие судьбы — всего лишь строчки в отчетах.
— Так вот, Илья, — продолжил Киселев, явно наслаждаясь моим недоумением. — Господин Панкратов сообщил нам сегодня утром радостную весть. К ним на скорую прислали небольшое усиление из медицинской академии — группу толковых адептов для прохождения практики. Так что кадровый голод у них теперь не такой острый. И они, после некоторых… внутренних консультаций, — тут он многозначительно посмотрел на Волкова, который только еще больше помрачнел, — готовы отпустить тебя к нам, в хирургическое отделение.
Волков тут же не выдержал:
— Ну да, конечно, отпустить! Разве так можно, Игнат Семенович⁈ Прямо посреди рабочей смены! Мне же теперь снова штат перекраивать, бригады комплектовать! Это же не игрушки! У нас каждый человек на счету!
— Да хватит уже, Федор Максимович, хватит! — Киселев махнул на него рукой. — Договаривались же! И потом, не посреди смены, а в самом ее начале. Успеешь еще все переиграть. А Илья нам здесь, в хирургии, гораздо нужнее. Ты же сам это прекрасно понимаешь.
Волков что-то недовольно пробурчал себе под нос, но возражать больше не стал. Кажется, мой вчерашний аргумент все-таки возымел на него должное действие.
Киселев снова повернулся ко мне, его глаза весело блестели.
— В общем, Илья, мы готовы перевести тебя к нам в отделение хоть с сегодняшнего дня. Ты нам здесь очень нужен. Твои диагностические способности, о которых мне так восторженно рассказывал Вениамин Петрович Преображенский, да и твое хладнокровие в экстренных ситуациях — это то, что нужно настоящему хирургу. Так что, как говорится, добро пожаловать в нашу дружную команду! Ты согласен?
— Конечно, Игнат Семенович! — я вскочил со стула, чувствуя, как меня переполняет радость. — Да я… я еще спрашиваете! Я готов хоть сейчас!
— Отлично! — Киселев хлопнул в ладоши. — Вот это я понимаю, боевой настрой! Бумаги все подпишешь вечером, я прослежу, чтобы все было оформлено как надо. А сейчас… сейчас у нас небольшой аврал. У Шаповалова, нашего ведущего хирурга, сложная операция намечается, очень нестандартный случай. А ассистентов толковых, как всегда, не хватает. Так что, Илья, боевое крещение! Марш к нему в операционную! Он тебя уже ждет. Покажешь, на что способен!
Глава 12
Я поблагодарил Игната Семеновича Киселева за оказанное доверие и, чувствуя себя как минимум кандидатом на Нобелевскую премию по медицине (если бы таковая существовала в этом мире), вышел из его кабинета.
Фырк, который всю дорогу до хирургического отделения вел себя на удивление тихо, тут же не выдержал и взорвался восторженной тирадой у меня в голове.
— Ну ты даешь, двуногий! Просто красавчик! Так их всех уделал! Из адептов скорой — и сразу в хирурги! Да еще и на сложную операцию! Это же просто киношный сценарий! Я всегда в тебя верил! Ну, почти всегда… Иногда, конечно, сомневался в твоих умственных способностях, но сейчас… сейчас я готов признать — ты гений! И я, твой скромный, но незаменимый компаньон, тоже приложил к этому свою пушистую лапку! Мы — команда! Бэтмен и Робин! Шерлок Холмс и доктор Ватсон! Винни-Пух и Пятачок!
Я только усмехнулся его сравнениям, хоть и снова удивился откуда он знает этих персонажей. Ведь все равно не признается. Да и странный набор их какой-то… Пусть себе тешится. Мне тоже было отчего радоваться.
На сестринском посту, расположенном в центре длинного, залитого светом коридора хирургического отделения, сидела дежурная медсестра. И надо сказать, медсестра эта была весьма и весьма примечательной.
Высокая, стройная блондинка с точеной фигуркой, которой очень шел белый медицинский халат, с огромными голубыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами.
На ее бейджике красовалось имя: «Кристина Волкова». Волкова? Однофамилица Федора Максимовича? Или, может, родственница? Интересно…
Я подошел к стойке и постарался изобразить на лице самую обаятельную из своих улыбок.
— Добрый день! Я адепт Илья Разумовский. Меня к вам направил мастер-целитель Киселев. Сказал, чтобы я нашел мастера-целителя Шаповалова, у него какая-то сложная операция.
Кристина окинула меня оценивающим взглядом с головы до ног, и в ее голубых глазах мелькнуло что-то вроде недоверия.
— Адепт? К Шаповалову? На операцию? — она удивленно приподняла идеально выщипанную бровь. — Что-то я не припомню, чтобы Игорь Степанович просил себе в ассистенты адептов. У него своих подмастерьев хватает. Вы ничего не путаете, молодой человек?