– Строго говоря, глаза не вырезаны, – резко выдохнул я.
– Что это значит? – спросил требовательно майор. – Как я лично вижу, глаза жертвы отсутствуют. Поясните, что вы имели в виду.
– Боюсь, вам это точно не понравится, – я с трудом сдерживался.
– Работа у меня такая, в которой мало что может нравиться, – парировал майор. – Профессор, говорите все, что видите на месте преступления!
За что же мне такое наказание? Я больше не хотел выступать экспертом. Ни в этом деле, ни в каком-либо еще.
– Глазницы выглядят пустыми и поврежденными, – невольно повторил я, собираясь с духом.
– Вы это уже сказали, – прокомментировал капитан.
– Вы не поняли, господин капитан, – из последних сил я пытался говорить сдержанным тоном эксперта. – Стекловидное тело, было изъято, точнее сказать, высосано, когда жертва была еще жива.
– Я правильно понимаю, глаза вырезали, когда девушка была еще жива? – ровный голос майора все же дрогнул. – Вы точно в этом уверены?
– Глазницы не вырезали, повторяю еще раз, – способность спокойно говорить покидала меня. – Вот жидкость из глаз высосали при жизни жертвы. Очень аккуратно изъяли все содержимое, словно вычерпали. Видите, остались только сморщенные оболочки, роговица провалилась.
Как хорошо, что я так и не успел сегодня позавтракать, даже выпить кофе. Молоденький лейтенант, скорее всего успел. На характерные звуки идущей обратно пищи полицейского я уже не обратил особого внимания.
В голове метались сотни мыслей, которые странным образом выстраивались в безумную совершенно гипотезу. Нужно прекращать читать ужасы на ночь, чтобы не мерещились всякие мерзости. Рисунки с подобным расположением тел я точно видел, только не мог вспомнить, где именно.
Господи, да что происходит то?
– Давайте для протокола повторим еще раз, – майора и правда задело, голос подрагивал. – Жертву привязали к выступающим деревянным кольям. Затем, как вы говорите, изъяли… ммм… высосали некую жидкость из глаз…
– Стекловидное тело и есть жидкость, – перебил я, решив зачем-то разъяснить анатомические подробности. – Точнее гелеобразное прозрачное вещество, которое заполняет пространство между хрусталиком и сетчаткой.
– Лекции оставьте студентам, – отмахнулся майор.
Прав он, конечно, чего это меня понесло?
– Меня интересуют только детали преступления, – продолжил майор после паузы. – Девушку привязывают к колышкам, высасывают жидкость из глаз, правильно я понимаю? Жертва находилась в сознании?
– Скорее всего, под воздействием сильного парализующего вещества, – теперь пришла моя очередь вздрагивать, представляя всю картину. – Изъятие стекловидного тела требует точности, значит жертва была, по крайней мере, неподвижна. Ответить на вопрос, была ли все это время девушка в сознании, не могу утверждать. Недостаточно данных для таких выводов.
– Зачем преступнику делать это, когда жертва жива? – спросил майор.
– Стекловидное тело после смерти затвердевает, – коротко ответил я. – Преступнику, судя по всему, нужна была именно жидкость.
– Для какой цели? – переспросил капитан.
– На данный вопрос я не могу дать ответа, – проговорил я.
– Хорошо, – выдохнул майор. – После этого преступник вырезает печень жертвы? Данная операция проводилась, когда жертва была уже мертва?
– О да! – вскинулся я, почувствовав хоть какое-то облегчение. – Предполагаю, что в процессе изъятия стекловидного тела жертва уже была мертва. Скорее всего, от болевого шока и от сильной потери крови.
– Вы можете хотя бы предположить, зачем преступнику могли понадобиться… хм… жидкость из глаз и печень жертвы? – спросил майор, внимательно смотря прямо мне в глаза и явно изучая реакцию.
– Не надо на меня так смотреть, – невольно бурно отреагировал я. – В медицине не проводятся подобные операции. На живых людях без наркоза уж точно. И не в подобной последовательности. Откуда я могу знать?
Я замолчал, восстанавливая дыхание, которое перехватывало от ужаса.
– Что вы можете сказать о преступнике? – вступил капитан. – Я имею в виду для таких действий нужна специальная подготовка, навыки, знания?
– Конечно! – воскликнул я. – Это очевидно! Такое мог сделать только профессионал, причем гениальный. На земле, еще и темной ночью, аккуратно изъять стекловидное тело из обоих глаз практически невозможно. Сделать настолько ровный надрез и вырезать печень в принципе невозможно.
– Значит мы ищем профессионального врача, медика, – сказал майор.
– Хирурга, – сказал я уверенно. – Такое обычный врач или медик не сделает. Опытный и высоко профессиональный хирург может, да и то с большим трудом. Не понимаю, как подобное вообще возможно?
– Час от часу не легче, – в голосе майора звучала обреченность. – Проблема не только в том, что придется искать «злого гения». Мотива преступления не наблюдается. Понять бы зачем он это делает?
Наверное, сработала моя научная интуиция, которая всегда помогала в исследованиях и помогла мне стать профессором в сорок лет. Что-то в последней фразе майора навело на мысль, что видит он это не первый раз.
– Простите, не мое это конечно дело, – медленно сказал я, смотря прямо майору в глаза. – Вы уже видели подобное, верно?
– Это уже третья жертва, – махнул рукой майор, всем своими видом показывая, что секретность уже не поможет. – Вас позвали, потому что жертва найдена на территории университета, где полно медиков.
– Господи, сохрани и помилуй! – вырвалось совершенно непроизвольно, хотя я никогда не считал себя особо верующим.
– Вот именно, – проговорил майор. – Что делать не представляю. Где искать зацепки? Какие? Да и мотив меня волнует… Зачем он это делает?
– Периодичность установлена? – спросил я, сам не понимая зачем.
– Да, сутки, – майор даже немного обрадовался, что можно переключиться на обсуждение деталей. – Если специалисты правы, и преступление совершено в полночь, прошли ровно сутки после прошлого преступления. Также как, и между первым и вторым преступлением.
– Странно, – пожал я плечами.
– Какие-то предположения должны у вас быть? – с надеждой посмотрел майор. – Вы же всю жизнь в науке. Кому такое могло понадобиться?
– Медицина тут не причем, – сказал я на автомате, и прикусил язык.
– Почему? – спросил майор уже с напором. – Вы же сами сказали, что сделать подобное мог только хирург, профессиональный врач.
– Да, подтверждаю, – кивнул я. – Какие-то мысли может у меня и есть, но поверьте, это не поможет в поиске преступника.
– Все равно хотелось бы послушать, – не сдавался майор.
– Хорошо, как только я проверю, расскажу, обещаю, – сказал я искренне, подумав, что будет хоть с кем в шахматы играть в сумасшедшем доме.
Как я могу сказать майору то, что не мог вспомнить?
Глава 2. Тени прошлого
Майор кивнул и повернулся к остальным полицейским, давая на ходу команды увезти тело и начать криминалистическую проверку.
Я пытался избавиться от навязчивых мыслей, которые пеленой опутывали мозг. Я знал, что растянутое тело крестом и извлеченные органы имели сакральное значение. Откуда? Бред какой-то, не может же подобное происходить в современном мире! Я медленно шел обратно к учебному корпусу, пытаясь справиться с подкатывающей тошнотой и роем мыслей.
– Что там случилось, Иван Сергеевич? – на крыльце стоял проректор, с тревогой всматриваясь в подъехавшие машины и снующих полицейских.
– Поверьте мне, Андрей Васильевич, вам лучше не знать, – пробормотал я, поднимаясь по ступенькам.
– Могли хотя бы предупредить, что требуется помощь эксперта в расследовании преступления, – с укором посмотрел я на проректора.
– Я не успел, – оправдывался проректор. – Все случилось слишком быстро, в кабинет зашел целый отряд, я даже не знаю, кто вызвал полицию.
– Да неважно, – махнул я рукой.
По сравнению с тем, что я созерцал десять минут назад, все остальное и правда стало неважным.
– Лекции отменены? – спросил я, оглядывая пустой корпус.
– Конечно, – закивал проректор. – Студентов не пропустили даже во двор, на входе всех разворачивали и отправляли домой. Вы тоже можете спокойно идти домой, отдохнуть. После таких-то событий…
– Нет, если вы позволите, я пройду к себе, – задумчиво сказал я. – Надо кое-какие исследования закончить. Там срочно, для конференции.
– Разумеется, занимайтесь своими делами, – пропустил меня проректор в здание, оставшись стоять на крыльце. – Хотя мой вам совет – не работать сегодня. Стресс такая вещь, может сказаться намного позже…
Вы верите в совпадения? Я – нет.
Пока я поднимался по старинной потертой лестнице на третий этаж мозг опутывали страшные догадки, от которых я всеми силами старался избавиться.
«Прекрати заниматься ерундой, – мысленно приказал я сам себе. – Выпей кофе и взгляни на все свежим взглядом. Составь заключение, как эксперт медицины, и не лезь в дебри неподтвержденных догадок».
Мозг вообще-то редко меня слушался, живя своей собственной жизнью. Да и честно, кто-нибудь пробовал заставить себя перестать о чем-то думать? Нереально. Иногда мне казалось, что мысли имеют жидкую форму и просачиваются, даже когда усиленно пытаешься не пропускать их в мозг.
Я шел по коридору к двери собственного кабинета, пытаясь внутренне успокоиться. Проректору я не соврал, мне и правда нужно было закончить доклад на научную конференцию. По технологиям передовой медицины.
Я готовился к докладу больше двух недель. Сотрудники подготовили результаты экспериментов синтеза малых молекул, что открывало новые возможности в практической медицине. При помощи разработок появлялась возможность доставлять лекарства в органы человека, что позволило бы лечить ранее неизлечимые болезни. Все это было безумно интересно. Чисто механически я дошел до стола, в изнеможении сел и закрыл глаза.
«Надо было просто готовить доклад по малым молекулам и не выделываться», – промелькнула шальная мысль.