новение заглох, и машина застыла, вклинившись в завал.
— Нет, только не сейчас, — прорычал я, снова и снова вдавливая педаль газа. — Давай же!
Двигатель натужно заревел, колёса закрутились, разбрасывая камни и пыль. Бронемашина содрогнулась всем корпусом и наконец прорвалась сквозь завал, сметая обломки и волоча за собой куски арматуры.
— Мы прорвались! — выдохнула Лиза, с облегчением откидываясь на спинку сиденья.
Но радость была преждевременной. Теперь нас окружал настоящий огненный шторм. Пламя бушевало по обеим сторонам улицы, перекидываясь с одного здания на другое. Горел асфальт, горели деревья, горели брошенные машины. Раскалённый воздух обжигал лёгкие даже сквозь импровизированные маски из ткани.
Машина продолжала мчаться по огненному коридору, но двигатель работал всё тяжелее. Температура внутри кабины поднялась до невыносимой — казалось, что даже воздух вот-вот воспламенится. Пот заливал глаза, футболка прилипла к телу, дышать становилось всё труднее.
— Смотрите! — Лиза указала вперёд, где сквозь пелену дыма проступал просвет. — Кажется, там конец пожара!
Она была права. Впереди дым редел, пламя отступало, открывая относительно свободный участок дороги. Ещё несколько сотен метров этого ада, и мы вырвемся на свободу.
Но судьба приготовила последнее испытание. Из огня на дорогу выскочили три мертвяка, объятые пламенем. Они двигались как живые факелы, оставляя за собой дорожки огня и бросаясь прямо под колёса.
Я даже не подумал тормозить — мы уже убедились, что «Торнадо» легко справляется с такими препятствиями. Но Настя при виде горящих фигур испуганно вскрикнула, и я инстинктивно дёрнулся, слегка вильнув рулём.
— Держи прямо! — закричала Лиза, хватая меня за плечо.
Она была права. Я мгновенно выровнял руль и направил машину прямо сквозь огненные силуэты.
Удар. Горящие тела разлетелись в стороны, один из них впечатался в лобовое стекло, оставив на нём кровавый след и трещину, после чего соскользнул с капота. Но мы прорвались.
Бронемашина вылетела из огненной зоны и понеслась по относительно свободной дороге. Дым постепенно рассеивался, пламя оставалось позади. Мы пересекли невидимую границу и оказались на спасительной стороне.
— Получилось, — выдохнул я, чувствуя, как напряжение последних минут медленно отпускает.
Но радость оказалась недолгой. Машина начала терять мощность, двигатель всё чаще пропускал такты, а из-под капота валил густой чёрный дым, уже не от пожара, а от перегревшегося мотора.
— Придётся остановиться, — прохрипел я, сворачивая на обочину. — Мотор вот-вот заклинит.
Я заглушил двигатель и откинулся на спинку сиденья, пытаясь отдышаться. Лёгкие горели, словно в них налили кислоты, глаза слезились, а голова раскалывалась от боли. Настя рядом со мной тихо всхлипывала, прижимая к лицу оторванную ткань. Лиза сидела, уставившись в одну точку, её лицо было чёрным от копоти, только дорожки слёз оставили светлые полосы на щеках.
— Все целы? — я с трудом повернул голову, осматривая своих спутниц.
— Кажется, да, — Лиза провела рукой по лицу, размазывая сажу. — Но это было… это было…
— Это был ад, — закончил я за неё. — Настоящий ад. И нам ещё повезло, что мы из него выбрались.
Я открыл дверь и вывалился наружу, жадно глотая свежий воздух. Только сейчас заметил, что моя одежда прожжена в нескольких местах, а на руках виднелись ожоги — неглубокие, но болезненные. Регенерация Тёмного Лекаря уже работала, затягивая раны.
Я обошёл машину, оценивая повреждения. Выглядела она плачевно: краска местами обгорела до металла, резина шин оплавилась, лобовое стекло треснуло. Под капотом что-то шипело и потрескивало — двигатель остывал после экстремальной нагрузки.
— Лиза, выходи с Настей, — позвал я, возвращаясь к кабине. — Нужно немного передохнуть и осмотреться.
Мы расположились в тени уцелевшего здания, в некотором отдалении от дымящейся машины. Настя сидела между нами, всё ещё дрожа от пережитого ужаса. Лиза обнимала её за плечи, шепча что-то успокаивающее.
— Где мы? — спросила она, оглядываясь по сторонам. — Далеко ещё до Академической?
— Далековато, — ответил я, пытаясь сориентироваться.
— Машина ещё сможет ехать?
— Вряд ли, — я покачал головой. — Двигатель основательно перегрелся. Даже если и заведётся, далеко не уедем.
— Значит, дальше пешком? — в её голосе слышалось беспокойство. — Через все эти улицы, полные мертвяков?
— Другого выхода нет, — я начал собирать наши вещи, распихивая по сумкам самое необходимое: оружие, патроны, фляги с водой, остатки еды. — Но сначала дадим машине остыть и отдохнём сами. Нет смысла бежать, если мы еле на ногах стоим.
Мы провели в тени здания около часа. За это время Настя уснула, измученная стрессом и жарой. Лиза сидела, прислонившись к стене, и наблюдала, как я проверяю оружие. Когда часы показали почти полдень, я решил, что пора двигаться дальше.
— Разбуди Настю, — сказал я Лизе, закидывая рюкзак на плечо. — Нужно идти, пока ещё светло.
Я подошёл к бронемашине и в последний раз попытался её завести. Двигатель несколько раз кашлянул, дёрнулся и неожиданно ожил, хотя звук его работы был далёк от здорового. Но это всё-таки лучше, чем ничего.
— Садитесь! — крикнул я, возвращаясь к рулю. — Похоже, эта красавица ещё не сказала своего последнего слова.
Мы продолжили путь на изрядно потрёпанной, но всё ещё функционирующей машине. Двигатель работал с надрывом, из-под капота периодически вырывались клубы дыма, но мы двигались, и это было главным.
Городской пейзаж заметно менялся по мере приближения к Академической. Широкие проспекты сменились районами с плотной советской архитектурой. Здесь было меньше масштабных пожаров, но больше следов локальных боёв — разбитые витрины, следы от пуль на стенах, брошенное оружие на тротуарах. Мертвяков тоже хватало — они бродили группами по 5–10 особей, но на тяжёлую бронемашину не реагировали, видимо, не считая её потенциальной добычей.
Наконец впереди показались знакомые очертания проспекта Науки и вестибюль станции метро «Академическая» с его узнаваемым оформлением советской архитектуры.
— Надеюсь, ты жива, Вита… — прошептал я, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. — Я не могу потерять тебя второй раз…
Глава 17Поиски
Наш железный конь издал предсмертный хрип и дёрнулся всем корпусом. Двигатель закашлялся, захлёбываясь последними каплями почерневшего масла, а затем раздался оглушительный хлопок и из-под капота вырвалось облако чёрного дыма, окутав лобовое стекло непроглядной пеленой.
— Кажется, приехали, — я выключил зажигание и матернулся сквозь зубы. — Дальше пешком.
Выбравшись из дымящейся кабины, я помог Насте и Лизе спуститься на асфальт. Станция метро «Академическая» виднелась в паре сотен метров от нас — массивное бетонное здание с типичной советской архитектурой. Я намеренно остановился подальше от неё, подозревая, что вокруг метро может происходить нездоровая движуха.
— Странно, — пробормотал я, вглядываясь в прилегающие улицы. — Тут почти нет зомби.
Действительно, вместо плотных орд, бродивших по центру города, здесь встречались лишь редкие группы по три-пять зомби. Хлопок двигателя и дым мгновенно привлекли их внимание — мертвяки синхронно повернули головы и начали медленно брести в нашу сторону. Эти твари двигались заметно медленнее центральных — их конечности были скованными, неуклюжими, тела еще не приобрели жутковатой гибкости от регулярного питания человечинкой.
— Куда нам теперь? — спросила Лиза, поправляя лямку сумки на плече.
— Туда, — я указал на жилую застройку за метро. — Моя сестра поехала к парню, который живет в том доме. По крайней мере, так сказала ее одногруппница.
— А ты знаешь в какой квартире?
— Нет. Но я готов прошерстить каждый метр этой застройки, чтобы ее найти.
Мы двинулись в обход метро. Я шел впереди, методично сканируя каждый подъезд, каждое окно. Глаза примечали детали: тонкую струйку дыма из окна на пятом этаже, слегка отодвинутую штору, свежие следы на асфальте, которые явно принадлежали человеку, а не зомби.
Для пятого дня апокалипсиса район выглядел подозрительно ухоженным. Никаких тел на асфальте, минимум перевернутых машин, даже мусор аккуратно сгребен к стенам домов. Кто-то явно контролировал территорию — и делал это чертовски эффективно.
Двор нужного дома оказался неожиданно ухоженным — массивные кирпичные девятиэтажки советской постройки окружали пространство с новыми лакированными скамейками и современной детской площадкой. Яркие пластиковые горки и качели создавали сюрреалистический контраст с окружающим апокалипсисом. Будто кто-то старательно поддерживал иллюзию нормальной жизни посреди этого пиздеца.
— Будем проверять подъезды один за другим, — сказал я, перехватив автомат поудобнее. — Начнем с первого.
Входная дверь в первый подъезд была приоткрыта — тяжелая металлическая створка покачивалась на петлях от легкого ветра. Где-то наверху что-то упало, звук гулко разнесся по лестничному пролету. Я жестом приказал Лизе и Насте держаться за моей спиной.
Я приложил палец к губам, призывая к тишине, и первым шагнул в полумрак подъезда. Девочки неотступно следовали за мной, как пришитые. Мелкая крепко держалась за руку Лизы, а та старалась выглядеть спокойной, хотя я кожей чувствовал её напряжение.
— Держитесь вплотную за мной, — тихо скомандовал я. — И без паники, что бы ни случилось.
Мы вошли в сумрачный подъезд. В ноздри тут же ударила тяжелая вонь — застоявшаяся сырость, плесень и затхлость нежилого помещения. Серый дневной свет пробивался через пыльные окна на лестничных площадках, погружая пролеты между этажами в зловещий полумрак.
Первый этаж выглядел на удивление обычно — будто ничего и не случилось. Никаких следов борьбы или паники. Я внимательно изучил все четыре квартиры, стучал в каждую дверь и прислушивался к малейшим звукам изнутри. Большинство квартир были заперты, но это меня не останавливало.