Они были признаны недостойными.
Лелит сражалась на смерть, ее ножи мелькали, как змеи в тусклом свете. Демон заслонил ее клинок неестественно твердой броней когтя, и Лелит, крутанувшись на месте, вогнала другой в его спину. Один из сородичей демона с воплем ярости бросился на нее, но Лелит отклонилась в сторону, и острый как бритва отросток вонзился в плоть демона, которого она только что ранила. Она взмахнула длинными волосами, и впившиеся в них крошечные лезвия вырвали глаза у третьего демона. Ослепленное чудовище завыло, и Лелит распотрошила того, кто только что поразил его собрата, а затем, уклонившись от ударов ослепленного демона, скрестила клинки и отсекла его голову от плеч.
За несколько мгновений от трех противников она перешла к одному. Узы, связывавшие двух демонов с их физическими формами, были разорваны, и они растворились в бесплотной эктоплазме, а их истинная сущность вернулась в варп, из которого она была создана. Последнее существо, истекающее ихором из ран, которые Лелит рассекла на его бедрах, попыталось броситься на нее.
Даже раненое, оно было очень быстрым. Многие другие бойцы были бы ошеломлены его скоростью и дикостью, однако они не смогли бы продержаться достаточно долго, чтобы убить двух его сородичей. Лелит метнула один из своих ножей, и он пробил череп демона и вышел с другой стороны. Существо зашаталось, но его неестественная стойкость позволила ему еще мгновение продержаться. Лелит не позволила ему умереть в свое время: она подошла к нему и вскрыла гладкую, бледно-фиолетовую кожу его шеи другим оружием, а затем выдернула первый клинок. Последний враг рухнул, распадаясь на части. Поскольку других врагов в пределах досягаемости ее клинка не было, Лелит улучила момент, чтобы оценить ход битвы.
Все было кончено. Сил, посланных против них Той, Что Жаждет, никогда не было достаточно, чтобы уничтожить Иннари, но в этом и не было нужды. Иннари были из плоти и крови, несмотря на то что служили Богу Мертвых, и, хотя энергия павших могла поддерживать их живых товарищей, у последователей Иврейн было ограниченное число рук, чтобы владеть оружием. Их противник, напротив, обладал практически бесконечными ресурсами. Он мог порождать новых демонов из варпа, особенно сейчас, когда реальность галактики была нестабильна как никогда, а в разумных смертных, готовых отдать себя на службу Темному Принцу, никогда не было недостатка. Возможно, враг Иннари и не собрал в одном месте достаточно сил, чтобы окончательно уничтожить их, но он мог изматывать их капля за каплей и смерть за смертью.
К тому же Лелит прекрасно понимала, что для Иннари по-настоящему важна лишь одна смерть.
Иврейн, эмиссар Иннеада, обладательница меча Кха-вир, который, согласно легенде, был вырезан из кости пальца богини Морай-Хег. Именно ее возрождение в Комморраге возвестило о приходе Иннари как силы, и именно ее смерть должна была положить конец секте Иннари, ибо именно она принимала новых членов в их ряды. Именно Иврейн разрушила зависимость обитателей искусственных миров от их путевых камней, и именно Иврейн сняла с друкари бремя жажды душ. Лелит и сама ощутила это, когда ноющая, томительная боль в уголках ее души наконец-то сдалась перед шепчущей силой Бога Мертвых. Та, Что Жаждет, больше не скреблась у края разума Лелит Гесперакс, и Королеве Ножей больше не нужно было питаться чужой болью, чтобы не допустить постепенной деградации своей души.
Это было почти забавно, размышляла Лелит, наблюдая, как далекая фигура Иврейн изящным пируэтом проносится под широкими ветвями гигантского дерева и отсекает голову четырехрукому чудовищу за мгновение до того, как его собственный клинок настигнет ее плоть. Иврейн удалила ту часть существа Лелит, которая требовала смерти и страданий, чтобы поддерживать себя, но при этом наняла ее в качестве телохранителя. Лелит Гесперакс никогда не сражалась только для того, чтобы насытить свою душу. Она была величайшим гладиатором в галактике, и не чужая боль была для нее истинной жаждой, а вызов. И вот она здесь, с Иннари, убивает демонов и смертных пешек, вместо того чтобы искать самых опасных врагов в галактике и сражаться с ними, а ее единственная задача — сохранить жизнь жрице, пока не сбудется ее отчаянное пророчество.
Мимо пронеслись реактивные мотоциклы Разбойник, их подвесные осколковые винтовки выплевывали ядовитые осколки и уничтожали последние скопления людей, которые еще не бросились на оружие Иннари. Лелит повертела в руках клинки, чтобы стряхнуть с них остатки ихора, затем вложила их в ножны и отправилась по полю бойни.
Иннари были разрозненными, но сплоченными; разнообразными, но едиными. Здесь были представлены все эльдари: от аскетов-традиционалистов искусственных миров до гедонистов Комморрага; от затворников из кланов экзодитов до стайных, меркантильных корсаров; даже зловещие труппы арлекинов были представлены. У каждого из них была своя история, связанная с Иврейн и Иннеадом.
Море иннари вокруг Иврейн расступилось перед Лелит подобно тому, как рыба отплывает от хищника, и она пронеслась сквозь них с той уверенностью и самообладанием, с какими выходила на пески Крусибаэля — боевой арены, принадлежащей ее Культу Раздора, там, в Комморраге. Лелит не была иннари, не была по-настоящему, и все присутствующие это чувствовали. Большинство смирилось с этим, потому что выбора у них не было, а кого Иврейн решила держать рядом с собой — личное дело эмиссара. Те немногие, кто имел хоть какое-то влияние, не возражали, потому что только глупец стал бы прогонять бойца такого уровня, как Лелит, без веской причины. Они считали ее инструментом, который можно использовать в своих целях, и они были не первыми. Остальные же просто убирались с ее пути.
Кровавые невесты Лелит пристроились позади нее — две дюжины ее самых опытных ведьм, которые последовали за ней из Комморрага в поисках обещанного спасения от внимания Той, что Жаждет, или тех же испытаний, что привлекли сюда саму Лелит, или даже из тех соображений, что среди друкари считаются верностью. В конце концов, Лелит была одной из самых ярких звезд их расы, и в ее свете можно было найти немало славы, если только человек не был настолько глуп, чтобы пытаться свергнуть ее.
— Лелит, — приветствовала ее Иврейн, повернувшись к ней при появлении. Эмиссар Иннеада была одета в богатые одежды и богато украшенный головной убор цвета полусолнца, и от нее исходил весь вес ее бога. Она была далеко не той злобной и безрассудной воительницей, которая бросила вызов Лелит в Крусибаэле в ту роковую ночь в Комморраге и которую Лелит оставила умирать после удара ножом в грудь. Это было рассчитанное оскорбление со стороны Лелит — смертельно ранить врага, но не покончить с ним сразу, чтобы дело закончил менее сильный боец. Лелит много раз задумывалась о том, что могло бы произойти, если бы она чисто убила Иврейн; много раз, но никогда — подолгу. Если бы она задумалась о том, что могло бы случиться, если бы она убила всех своих жертв по-другому, не говоря уже о том, чтобы не убивать их вовсе, она бы осталась неподвижной на века.
— Иврейн, — ответил Лелит. — Вижу, нас снова нашли. — Она не пыталась скрыть свою усмешку. — Полагаю, мы снова спасаемся бегством.
— Продолжение поисков — это не бегство, — поправила ее Иврейн.
— Тогда что же это? — воскликнула Лелит. — Когда ты признаешь, что эти «поиски» бесплодны? — добавила она, хотя и шагнула ближе и слегка понизила голос. Другие эльдари считали комморрагцев жестокими и бессердечными, не без оснований, стоит сказать, но это не означало, что обитатели Темного города не понимали тонкого баланса социального взаимодействия. В самом деле, очень важно знать, как не обидеться в месте, где медленно сдирают кожу заживо не только как предметный урок, но и как питание для своих мучителей. — Мы знаем, что нам нужно, и мы знаем, где это, и мы знаем, что не можем до этого добраться.
— Следи за своим тоном, — сказал Визарх, его голос звучал из-под шлема. Лелит взглянула на него и фыркнула. Он был страшен со своим клинком — Асу-вар, еще один из пяти Старушечьих мечей, — но, хотя ранее он носил звания экзарха и клэйвекса, Лелит уже сталкивалась с обоими и одержала победу.
— Мы знаем, что наш противник утверждает, будто последний Меч нам недоступен, — спокойно ответила Иврейн, отреагировав на слова Визарха не больше, чем Лелит, ибо она уже давно переросла своего бывшего учителя. — Я не готова поверить в это, пока не исчерпаю все свои возможности. Наш народ уже сотню жизней живет под угрозой Той, что Жаждет, — мы можем позволить себе подождать еще немного, прежде чем потеряем всякую надежду.
Лелит вздрогнула.
— Я не сдамся, но и не стану упорствовать в безрассудстве. Ты обещал свободу от Той, что Жаждет…
— И я дала ее тебе, — перебила Иврейн. Лелит криво улыбнулась ей.
— Ты забрала жажду душ. Все, что ты мне дала, — это обещание серого небытия после моей смерти, время, проведенное в служении тебе и твоему мертвому богу до тех пор, пока ты не умрешь. Что будет потом, эмиссар? Она вскинула бровь. Сможет ли Иннеад защитить нас от Той, что Жаждет, если ты умрешь до того, как пробудишь его должным образом?
Иврейн не ответила ей, но гиринкс, притаившийся у ее ног, скорбно мяукнул. Лелит посмотрела на существо с презрением и недоверием: жизнь в Комморраге воспитала в ней отвращение ко всему, что связано с царством психического. Такая глупость — верный способ привлечь внимание Той, что Жаждет, к паутине, где друкари прятали свои души. Асдрубаэль Вект, верховный владыка Темного города, ввел бы самые быстрые и жестокие наказания в отношении любого, даже подозреваемого в подобной деятельности, потому что если он и ценил что-то больше, чем свою власть, так это стабильность.
Конечно, и то, и другое было поставлено под сомнение с приходом Иннари. Бурное возрождение Иврейн, подпитываемое силой богов, стало причиной последнего потрясения Комморрага, и мало что Вект ненавидел больше, чем любые предположения о том, что он не может защитить город, над которым провозгласил свою власть. К тому же соблазнительные обещания Иннари о жизни без жажды душ привлекли друкари из-под власти Векта, в том числе и такую выдающуюся друкари, как сама Лелит Гесперакс. Не зря же не только Та, что Жаждет, посылала убийц за Иврейн. Да, Асдрубаэль Вект предлагал Культу Раздора Лелит союз с его Кабалом Черного Сердца, но Лелит видела в этом лишь поводок. Дар не был даром, если его можно было отнять, а на то, что можно было отнять, нельзя было положиться — это было бы слабостью. Иврейн предложила Лелит — да и всем эльдари — то, чего не мог Вект, и это делало ее угрозой его власти как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.