— Ты? — Свиридов с сомнением посмотрел на него. — Гляди, хлопче, не навернись, он же скользкий, высокий…
— А я попробую! — упрямо повторил Гнатка.
Засунув кусачки за пазуху, поплевав на руки, он полез. Обхватив столб руками и ногами, он медленно, дюйм за дюймом, карабкался вверх. Мы с Костиком и Свиридовым стояли внизу, затаив дыхание, боясь даже шелохнуться. Несколько раз он едва не срывался, но каким-то чудом удерживался и снова полз вверх. Наконец, он добрался до перекладины, где крепились провода.
Раздался щелчок, потом еще один. Два тяжелых медных провода, освобожденные от креплений, змеями соскользнули вниз.
Мы быстро добрались до другой стороны улицы и повторили операцию. Затем подобрали провода, смотали их в бухту. Гнатка спустился вниз, тяжело дыша, с ободранными до крови руками и коленями, но с гордой улыбкой на лице.
— Вот так-то! — сказал он, вытирая пот со лба. — Знай наших!
Мы спрятали драгоценную добычу, обмотав ее вокруг пояса, и, стараясь не шуметь, поспешили домой. В эту ночь мы были не просто мальчишками, мы были настоящими диверсантами, добывшими провода для «адской машинки», которая должна была остановить вражеский бронепоезд. И это чувство опасной причастности к большим, взрослым делам пьянило и пугало одновременно.
Итак, у нас был телефонный аппарат — наш будущий электрогенератор, и моток медного телеграфного провода, добытый с таким риском. Оставалось самое главное: проверить, сможем ли мы с помощью этого нехитрого оборудования получить достаточно мощную искру, чтобы воспламенить пороховой заряд детонатора. Динамит, по словам Свиридова, должен был прибыть со дня на день, и к этому моменту наша «адская машинка» должна была быть в полной готовности.
На следующее утро мы собрались в сарае Свиридова — здесь было относительно безопасно, и можно было работать, не привлекая лишнего внимания. Иван Евграфович принес телефонный аппарат, я размотал провод. Костик и Гнатка наблюдали за нашими приготовлениями с напряженным любопытством.
— Ну что, Ленька, давай пробовать, — сказал Свиридов, прикручивая концы провода к клеммам телефонного аппарата. — На другом конце провода надо бы что-то вроде искрового промежутка сделать. Два гвоздика в дощечку вбить, чтобы между ними зазор был маленький. Чтобы искра проскочила!
Я быстро нашел дощечку и пару ржавых гвоздей. Сделал, как он сказал. Теперь оставалось только покрутить ручку индуктора.
— А ну-ка, Костик, покрути, — попросил я. — Да посильнее!
Костик с азартом взялся за ручку. Индуктор явно работал, но… никакой искры между гвоздиками не появилось. Мы пробовали снова и снова, меняли зазор между гвоздями, крутили ручку быстрее, медленнее — безрезультатно. Лишь изредка проскакивала какая-то крошечная, едва заметная искорка, но было ясно, что такой слабой искрой порох не поджечь.
— Тьфу ты, пропасть! — сплюнул Свиридов с досадой. — Не тянет, видать, машинка-то. Слабая. Что ж теперь делать?
Глава 25
Мы все приуныли. План, казавшийся таким реальным, рушился на глазах. Лицо Свиридова приняло укоризненное выражение, причем корил он судя по всему, не меня, пацана, а себя, за то что позволил себя увлечь этой электрической химерой.
Похоже, идея была дохлой с самого начала. Ведь мощность генератора телефонного аппарата действительно невелика, она рассчитана лишь на то, чтобы подать сигнал на станцию. А для воспламенения пороха нужен короткий, но довольно мощный разряд.
Но ведь есть же электрозапалы, причем срабатывающие от источника совсем небольшой мощности! В моем времени сколько диверсий было совершено с помощью телефонного аппарата или батарейки… Что же не так?
И тут в моей голове, словно вспышка, мелькнуло слово из далекого прошлого, из институтского курса физики. Конденсатор! Устройство для накопления электрического заряда. Если подключить эту штуку параллельно индуктору, он сможет накопить заряд, а потом разрядиться мощной искрой через наш примитивный «электрозапал».
— Иван Евграфович, — сказал я, стараясь скрыть волнение, — кажется, я знаю, что делать. Нам нужен конденсатор. Лейденская банка, так сказать.
— Конденсатор? — Свиридов удивленно посмотрел на меня. — Это еще что за зверь такой?
Я попытался на пальцах объяснить ему принцип действия. Свиридов слушал внимательно, хмуря брови, потом кивнул.
— Понятно… Накопитель, значит… Как плотина на реке — сначала воду собирает, а потом разом сбрасывает. А из чего его сделать-то, этот твой… конденсатор?
Вот это был вопрос. В учебниках физики лейденские банки делали из стеклянных сосудов, обклеенных с двух сторон станиолем — оловянной фольгой. Но где взять станиоль в нашем разоренном городке?
Так. А где вообще берут фольгу? На что она идет больше всего?
В памяти всплыла разгромленная лавка бакалейщика Эрлиха. Там ведь наверняка были импортные товары — чай в коробках, обернутых фольгой, или шоколад… Да, шоколад! Швейцарский, в красивых обертках, с фольгой внутри!
— Лавка Эрлиха! — воскликнул я. — Та, что григорьевцы разгромили! Помните, мы еще детей его спасали, Наума и Дору? У него наверняка были какие-то товары в фольге!
Идея показалась всем стоящей. Лавка Эрлиха стояла заколоченная, пустая. Конечно, товара там уже не было — что не разграбили григорьевцы во время погрома, то потом растащили все, кому не лень, причем, главным образом — предприимчивые соседи. А может, и сами Гинзбурги, приютившие детей Эрлиха, забрали остатки товара на сохранение. Но попробовать стоило.
И вот мы втроем — я, Костик и Гнатка — отправились к разгромленной лавке. Дверь оказалась заколочена досками, окна выбиты. Мы пробрались внутрь через задний двор. Внутри царило запустение — перевернутые прилавки, разбитые банки, рассыпанные по полу остатки каких-то круп, перемешанные с мусором и пылью. Пахло плесенью, мышами и запустением.
Мы начали методично обыскивать все углы, заглядывать под прилавки, в пустые ящики. Ничего. Казалось, что здесь не осталось ничего ценного, даже обрывков бумаги. Но вдруг Гнатка, который полез в подвал, крикнул:
— Эй, сюда! Кажется, что-то есть!
Мы спустились за ним. В углу подвала, заваленные каким-то хламом, стояли несколько пустых картонных коробок. А в них… в них мы нашли то, что искали! Несколько десятков пустых оберток от шоколада «Нестле» — яркие, хоть и изрядно припорошенные пылью, с пасторальными картинками альпийских коров. А рядом по всему полу валялись комки серебристой оловянной фольги! Видимо, погромщики или мародеры сожрали шоколад прямо здесь, в подвале, а пустые обертки просто выбросили. Вот она, наша удача!
Мы собрали все до единой обертки, бережно разглаживая мятые листочки фольги. Набралось ее не так уж много, но на небольшую лейденскую банку должно было хватить.
Вернувшись в сарай Свиридова, мы принялись за дело. Коська припер чистую стеклянную банку из-под какой-то микстуры. Мы аккуратно обклеили ее изнутри и снаружи листочками фольги, оставляя небольшой зазор у горлышка. Внутрь банки опустили металлический стержень, который касался внутренней обкладки, а снаружи к фольге прикрепили провод. И — вуаля: наша самодельная лейденская банка была готова.
Теперь предстояло самое главное — испытание. Мы снова подключили провода от телефонного аппарата, только теперь в схему был включен наш самодельный конденсатор. Свиридов замер, наблюдая. Костик снова взялся за ручку индуктора.
— Крути! — скомандовал я.
Индуктор загудел. Коська крутил все быстрее и быстрее. И вдруг между гвоздиками на нашей дощечке проскочила яркая, синеватая искра! Гораздо мощнее тех, что мы видели раньше! Раздался короткий злой щелчок, в воздухе запахло озоном, будто перед грозой.
— Есть! — выдохнул Свиридов. — Получилось!
Мы повторили эксперимент несколько раз. Каждый раз, когда Костик раскручивал индуктор, наша самодельная лейденская банка накапливала заряд, а потом разряжалась мощной, уверенной искрой. Теперь нужно было проверить, сможет ли эта искра поджечь порох.
Свиридов достал из барабана своего «нагана» один патрон, перекусил кусачками гильзу, высыпал на стол щепотку темно-бурого пороха. Осторожно насыпал его между гвоздиками.
— Давай! — снова скомандовал я Костику.
Он крутанул ручку. Вспышка! Порох мгновенно вспыхнул ярким, оранжевым пламенем, оставив после себя едкий запах пироксилиновой гари.
— Ура! — закричал Костик, подпрыгивая от радости.
— Получилось! — Гнатка хлопнул меня по плечу.
Свиридов молча смотрел на почерневшую дощечку, потом перевел взгляд на меня. В его глазах было удивление и… да, уважение.
— Ну, Ленька, голова у тебя… инженерная, — наконец, произнес он. — Из дерьма конфетку можешь сделать! Теперь у нас есть все, что нужно. Осталось дождаться динамита. И тогда… тогда мы покажем деникинским гадам, где раки зимуют!
Казалось, все складывается как нельзя лучше: телефонный аппарат есть, провода есть, взрыватель работает. Оставалось только дождаться динамита, который, по словам Свиридова, должен был прибыть с курьером от красных, и можно было приступать к осуществлению нашего дерзкого плана по подрыву бронепоезда. Мы уже мысленно представляли себе, как стальной монстр летит под откос, и это придавало нам сил и уверенности.
Но ожидание затягивалось. Прошло три дня, потом четыре, а обещанного «груза» все не было. Свиридов заметно нервничал, на наши расспросы отвечал уклончиво, но было видно, что что-то идет не так. Мне самому с трудом удавалось сохранять обычное поведение, когда ходил в гимназию. Хотя уроки хоть немного отвлекали от гнетущего чувства тревожного ожидания.
А тем временем на заводе работа кипела. Строительство бронепоезда подходило к концу. Уже закончили бронированные корпуса, установили орудия, наладили паровую машину. По цеху поползли слухи, что «Дроздовец» вот-вот выпустят на ходовые испытания, а потом — сразу на фронт, тем более что проходил он теперь совсем близко от нас. Но время шло, а динамита все не было…