Тем временем Гнатка соорудил три рыбных ловушки. Нашли несколько крепких палок, заострили их концы и вбили в дно реки недалеко от берега, в густых камышах, привязав к ним эти самые «морды». В одну в качестве приманки положили червяков, в две другие — остатки раковых панцирей.
— Теперь ждать надо, — сказал Гнатка. — А пока давай удочки смастрячим.
Впрочем, тут дело оказалось не столь простым, как можно было бы подумать. С удилищами все было несложно: их получили, сломив три достаточно толстых ракитины. Сложнее оказалось с леской.
— Можете выдернуть нитку из моего платья! — вдруг предложила Дора. — А крючок можно сделать из английской булавки! У меня их несколько.
Вскоре мы закинули удочки. Крупная рыба на такую снасть не пошла. Однако рыбная мелочь вполне охотно клевала на мелких красноватых червячков. Вскоре внутри похищенного у Гнаткиной мамани ведра трепыхалось два окуня и с полдюжины плотвичек и красноперок.
Вдруг кусты ракитника зашумели и, поблескивая в лучах солнца стеклами очков, появился донельзя довольный Костик.
— А ну, дивитеся, чего я утырил! Вот, держи!
И царственным жестом бросил нам под ноги… дохлого петуха. За ним из карманов Коськиных штанов появились пара луковиц и небольшой кулёк с солью.
— Ух! Насилу споймав! — Коська был явно доволен собой — Соседский дурень к нам во двор заскочил, а я его — раз палкой! Раз, раз! Теперь у нас жаркое будет! Соседка, конечно, лаяться прибежит, ну а что он на наш двор все шастает? Неча!
— Напорят тебя! — скептически заметил Гнатик.
— Это да. Батька по головке за такое не погладит. Ну да ладно, голод не тетка!
Птица была капитальным подспорьем. Гордый своей удачей Костик тут же взялся за ощипывание трофея.
— Не так! — остановил его неумелые попытки Гнатка. — Его сначала кипятком обдать надо, тогда перья легче пойдут. А потом опалить над огнем, чтобы пушок мелкий убрать. Я видел, как мамка делала.
— И часто вы кур едите? Да вы куркули! — удивился Костик.
Пришлось снова раскочегарить погасший было костер под обрывом и кипятить воду в ведре. Затем Гнатка ловко ощипал петуха, оставив лишь маленький пух, который мы опалили над огнем. Выпотрошил он его тоже сам, умело и быстро, как заправский повар. Внутренности пустили на насадку для рыбы.
Очищенную тушку мы посадили на ровную палку, найденную на берегу, и установили рогатки возле костра, соорудив подобное вертела. Вскоре по плавням потянулся умопомрачительный запах жареного мяса. Мы с Костиком и Гнаткой с нетерпением следили, как кожа петуха румянится, старательно следя, чтобы мясо не обуглилось.
— Ну что, готово? — нетерпеливо спросил Гнашка, когда петух основательно прожарился.
Разломили горячую птицу на части. Мы с ребятами набросились на еду, обжигая пальцы и жадно обглаживая кости. Петух оказался жестким, как подметка, но все-таки это было первое настоящее мясо за последние дни. Предложили куски и детям. Дора и Нюся посмотрели на жареную птицу, потом друг на друга, и тихо отказались, отрицательно качая головами. Мы тогда не стали допытываться, уговаривать, чтобы они просто попробовали. Может им нельзя такой грубой еды или еще не отошли от вчерашнего ужаса.
— Ладно, петух — хорошо, но на всех не хватит, да и сосед потом искать будет, — рассудительно сказал Костик, вытирая жирные руки о траву. — Надо рыбой заниматься всерьез.
Пока ели, передохнули от трудов, поэтому и рассиживаться не стали. Снова взялись за дело. Проверили установленные морды — улов был, но небольшой. Решили изготовить еще несколько ловушек по методу Гнатки, который, видимо, оказался нашим главным «интендантом» и знатоком выживания. Пока мы плели новые морды из ивовых прутов, Гнашка решил попробовать поймать крупную рыбу.
— Тут в яме под корягами точно что-то большое сидит, — заявил он. — Надо донку поставить.
Он достал из кармана моток крепкой бечевки, привязал большой самодельный крюк из гвоздя, насадил на него одну из пойманных ранее мелких плотвичек, прицепил камень в качестве грузила и забросил снасть в самый глубокий омут. Конец бечевы привязал к воткнутой в берег ясеневой палке.
Прошло около часа. Мы как раз устанавливали новые морды, когда палка на берегу резко дернулась и согнулась дугой.
— Клюнуло! — заорал Гнашка. — Тяни! Ого, сильное какое!
Мы бросились ему на помощь. Леска натянулась, как струна, уходя в вестибюле. Тащили втроем, упираясь ногами в скользкий берег. Наконец на поверхности показался огромный рыбий хвост, и вскоре мы выволокли на мелководье усатого речного гиганта — сома. Рыбина была добрых полметра длины, судорожно глотала пастью воздух и шевелила усами.
— Вот это зверюга! — восхищенно присвистнул Гнашка, не зная, как подступиться к скользкому трофею. — На неделю хватит!
Мы с трудом выволокли сома подальше от воды. Гордость так и распирала нас: теперь-то мы точно не пропадем!
— Дети, смотрите, какого сома поймали! — позвал Костик.
Нюся и Дора подошли, с любопытством разглядывая огромную рыбу.
— Его тоже нельзя, — наконец произнесла Дора тихо, но твердо.
— Почему это? — удивилась Гнашка. — Рыба же, не рак!
— У него нет чешуи, — объяснила девочка, глядя на нас своими крупными, как маслины, глазами. — А рыбу без чешуи нам есть нельзя. Это некошерное.
Мы снова переглянулись. Вот оно что… Чешуи у сома действительно не было. Очередное правило из их непонятного мира, который в наших обстоятельствах выглядел странным, но спорить мы не стали, памятуя — это бесполезно. Значит, сом — тоже только для нас троих.
Тем временем мы с Гнатиком решили приготовить уху из той рыбы, которую наловили в морды — окуней, плотвы, подлещиков. Гнатик взялся за дело всерьез. Он бросил в ведро с водой самую мелкую рыбешку, почищенную, но не потрошеную. Когда она разварилась, он осторожно выловил ее и выбросил, а в кипящий мутноватый бульон опустил рыбу покрупнее. Добавил соль и цибулю. Через некоторое время по плавням поплыл густой, аппетитный запах настоящей ухи.
— Дора! — строго сказал я девочке. — Или вы сейчас едите уху, или я не знаю, чем вы будете харчеваться!
Дело уже к вечеру идет, а они кочевряжатся!
Пока все готовилось, мы уже снова успели проголодаться. Уха получилась наваристой и ароматной. На этот раз Нюся и Дора кушали с аппетитом — чешуйчатая рыба не запрещалась кашрутом.
После позднего обеда или раннего ужина, тут как посмотреть, снова пошел проверять морды. И тут нас ждал настоящий сюрприз! В двух ловушках рыбы набилось столько, что мы еле вытащили их на берег. Окуни, плотва, подлещики, даже пара маленьких линей — казалось, всякая речная мелочь решила посетить наши снасти.
— Ого! — присвистнул Гнашка. — Ход пошел, не иначе!
— Только сохранить надо, — практично заметил Костик. — Пропадет. Надо солить и вялить.
Хоть и умаялись за день, но пропасть улову жадность нам не позволила. Как я понял, для друзей наша вынужденная рыбалка, прятки от григорьевцев и некая «робинзонада» — это целое приключение. Что сказать — они еще дети, да и некий дух свободы охватил нас. Ну и то, что в нас нуждаются Дора с Нюсей тоже давило, а их кашрут — заставлял искать разные виды еды.
Снова закипела работа, и откуда только силы взялись? Мы выпотрошили весь улов, щедро пересыпали рыбу солью. Костик нашел в камышах старую веревку, мы натянули ее между двумя деревьями возле норы и развесили на ней связки подсоленной рыбы — хвостами вверх, чтобы стекала влага.
— Вот, будет вяленая рыба, — удовлетворенно сказал Костик, оглядывая наше рыбное богатство. — Продержимся теперь!
Гнашка тем временем решил снова попробовать счастье с большой рыбой. Он взял самую маленькую крупную плотвичку из улова, насадил ее на свой самодельный крючок и забросил снасть в омут под обрывом. Долго ждать не пришлось. Поплавок из камышинки резко ушел под воду, бечевка натянулась струной.
— Есть! Попалась! — заорал Гнашка, изо всех сил пытаясь удержать удочку. — Ого, здоровая какая! Помогите!
Действительно, в воде яростно била хвостом какая-то крупная рыбина. Мы с Костиком кинулись на помощь. И вскоре, скользя по глине, мы выволокли на берег приличных размеров щуку, злобно извивающуюся на воздухе.
— Вот это да! — восхищенно выдохнул Гнашка, коршуном бросаясь на свою добычу.
— Ее бы закоптить, — мечтательно сказал Костик. — Балык был бы знатный!
— А как? — спросил я.
Костик задумался, оглядываясь.
— Надо мне вырыть на обрыве норку, навроде печки. И дымом ее, дымом… Сырыми ветками топить. Мы с батькой на рыбалке так много раз делали!
Найти подходящий небольшой обрывчик не составило труда. Мы выкопали в нем небольшую нишу, сверху проделали отверстие для дыма. Получилось нечто вроде примитивной коптильни. Развели внутри небольшой огонёк, забросали его сырыми ольховыми ветками и травой. Вскоре из верхнего отверстия повалил густой белый дым. Щуку, выпотрошенную и слегка подсоленную, Гнатик подвесил внутри на палочке. Вход в «печку» прикрыли комьями глины.
— Ну, теперь подождём, — сказал Гнатик. — Может, и получится что.
— Да ты что! Обязательно получится! — обиделся Костик.
Вечерело. Мы сидели у входа в наш шалаш, ставший почти домом. Над головой, на веревках, покачивались связки вяленой рыбы. Неподалеку дымила наша импровизированная коптильня. Дети, согретые и накормленные, под присмотром Гнатика возились с удочками у воды. Я смотрел на приятелей, и странное чувство охватывало меня. Современные мне подростки умеют строить дома и готовить рыбу только в каком-нибудь «Майнкрафте», эти же крепко стоят на ногах. Кажется, закинь их с вертолета в тайгу — они не пропадут, выживут, отмашутся от волков, убегут от медведя и смогут выйти к людям. И откуда у них столько практических навыков? Может, от отцов, простых работящих русских мужиков; а может быть, сама жизнь в это суровое время научила их быть находчивым. Я же, инженер из будущего, пока мог предложить только свои идеи, которые неспособны воплотить в жизнь мои не слишком умелые руки. Ну ничего, научусь. Иначе в этом мире не выжить.