Софиты замелькали по пустой сцене, из-за кулис вышла Белладонна. Визг фанатов звучал прекрасным аккомпанементом к ее звонкому голосу:
– Привет, Лос-Анджелес!
Джек вытянул шею, чтобы разглядеть блондинку.
Белладонна, маленький ураган, носилась по сцене и пела о наивной девушке, которая впервые пришла в клуб. Возможно, и она была такой? Из-за немецкого акцента певица выговаривала слова четко, будто отбивала каждым слогом барабанную дробь, а ноты звучали кристально чисто; если бы не обращения к толпе и сбитое от танцев дыхание, Джек бы решил, что она поет под фонограмму. «Профессионал! – думал Льюис. – Педантичная и дисциплинированная немка – как полагается по стереотипам».
Экраны представили артистку в полный рост. Она была значительно ниже двух танцовщиц, но сияла так, что сразу становилось понятно: концертом правит Белладонна.
Платье, темно-синее, как вода ночью в озере, едва доставало певице до острых коленей, на ногах армейские ботинки, а руки украшены татуировками. Джек прищурился: рассмотреть лицо оказалось непросто – Белладонна ни секунды не могла устоять на месте! Благодаря плакатам в комнате Джонни Льюис знал – у Белладонны красивое лицо: аккуратный нос, губы без явного изгиба и слегка раскосые по азиатскому типу серые глаза. На фотографиях певица всегда ярко накрашена и потому казалась неестественной куклой. Красивой, но пустой. Джеку хотелось рассмотреть Белладонну, убедиться, что она реальна. И это удалось, когда экран успел поймать ее счастливое лицо. Но и сегодня Белладонна предпочла скрыть личико под макияжем: синие тени с блестками, помада в тон. Явно вдохновлялась Дэвидом Боуи [2].
Юная, дерзкая – так бы Джек описал Белладонну. И хорошенькая. Джек понимал: певица очаровательна, но она не Лиззи. Тем не менее Джек понял помешательство сына. Харизма, талант и миловидная внешность – адский коктейль. На сцене Белладонна смотрелась органично. Есть артисты, которые излучают магию и становятся кумирами. Белладонна определенно в их числе.
На что еще она способна?
Прожектор сменил траекторию, ослепив зрителей балкона. Джек выругался и прикрыл глаза ладонью, прячась от неприятного белого света. Несколько секунд он ничего не видел. Дезориентация. Темнота.
Белладонна молчала. «И часто она забывает тексты собственных песен?» – изумился Джек. Толпа подхватила и спела куплет за артистку. Когда балкон вновь погрузился в приятный глазам полумрак, а Джек смог без боли смотреть на сцену, Белладонна идеально тянула припев.
– Что исполним дальше? – спросила она у фанатов. – «Бандит»?
Поклонники поддержали ее визгом, и Джек пришел к выводу, что фанаты обожают эту песню. Ему же было абсолютно плевать на репертуар. Он ругал управляющего светом, а допив напиток, вновь направился к бару. Джек взял еще колы, вернулся на диванчик и залез в телефон, чтобы проверить счет пропущенного бейсбольного матча.
Льюис не сразу обратил внимание, что Белладонна стала петь близко: «О, мой Бандит, почему ты меня разлюбил?» Слишком. Близко.
Джек поднял глаза, его зеленые встретились с ее серыми. Густо-накрашенными. Глазами любимой певицы его сына.
– Развлечемся, Бандит? – спросила Белладонна в микрофон и направила на Джека кислотно-оранжевый водяной пистолет. Вероятно, реквизит к песне «Бандит». Нажала – и пара капель воды украсили толстовку.
«Какого черта?» – успел подумать Джек, перед тем как произошло непоправимое. То, что впоследствии изменило его спокойную жизнь. Но в тот момент происходящее казалось забавной выходкой.
– Хорошо. – Он ухмыльнулся, взял бокал колы, отсалютовал.
Дал «зеленый свет» безумию. Позволил ситуации обрести опасный оборот, а его самого затащить на аттракцион «Белладонна».
Пристегни ремни, Джек Льюис, ты купил билет в персональный ад.
Она танцевала. Исполняла песню. Играла роль.
Но он-то… Он! Ему это зачем? Джек не мог понять. Сидел на диване и наблюдал за Белладонной. Актриса ее личной постановки под названием «Девушка Бандита». Он был реквизитом. Бандитом. Джек, загипнотизированный сладким голосом и томными движениями, следил за тем, как она исповедовалась: «Я полюбила Бандита, выбрала не того парня…»
– Тебя, – прошептала она в микрофон, наклонившись к его лицу. Джек не успел понять, когда произошло следующее: она обвила голыми ногами его бедра, словно лиана, – он чувствовал жар ее тела через джинсы. Было ли слово «тебя» в песне? Он не знал. Попытался отстраниться, но Белладонна сильнее прижалась, проводя водяным пистолетом по его торсу, ниже, к ширинке. – «Почему ты меня разлюбил? О, мой Бандит…» – Он забыл, как дышать, пока она, положив пистолет на его пах, свободной рукой забирала бокал – Льюис обрадовался, руки дрожали, бокал норовил вот-вот упасть. – «Бандит». – Белладонна резко встала, поставила бокал на стол, взяла водяной пистолет и прислонила к лицу Джека: мокрый пластик царапнул кожу. – «Бандит», – пела и опускала пистолет ниже… ниже…
– Хватит, – вырвалось у Джека.
Он очнулся. Перестал быть реквизитом и осознал: происходит чертов концерт! Где. Собралась. Толпа. И. Где-то там. Джонни!
– Хватит, – повторил Джек громче.
Его голос потерялся в шуме битов и ее словах:
– «Почему ты меня разлюбил?» – Обиженно, кокетливо.
Джек не мог дышать, окутанный ее ароматом, ее энергетикой. Был ли он собой? Или стал Бандитом?
– «Ты разбил мне сердце…»
Песня оборвалась, выкинув Джека из транса. По его вискам катился пот. Белладонна кинула пистолет на столик – грохот окончательно рассеял дымку. Немецкая рок-звезда стояла перед ним румяная, довольная. И, развернувшись, она покинула ВИП-ложу под аплодисменты зрителей.
Восстановить дыхание Джек смог только к концу следующего трека.
– Пап, я хочу ее увидеть!
Джек повернул голову. Концерт закончился, и балкон опустел. Перед Джеком стоял Джонни: футболка потемнела от пота, кудряшки взъерошены, карие глаза блестят.
– Ты сказал, – запыхавшись, сын делал глубокий вдох после каждого слова, – прийти… к тебе… сразу… как… кончится… концерт.
– Да, – на автопилоте кивнул Джек. Он по-прежнему находился во власти танца и не мог понять – не привиделось ли ему?
– Она была здесь! – Отдышавшись, Джонни начал говорить более связно, но его голос то и дело тонул в криках фанатов. – Танцевала с тобой! – Подтверждая самые страшные опасения, он стиснул липкими пальцами ладонь отца. – Белладонна раздает автографы, я хочу пойти вниз. Пойдем вместе, если она увидит тебя…
– Нет! – Джек изумился, как звучало его «нет». Строго, твердо, тревожно. – Нет, – повторил Льюис тише, – я туда не пойду.
Ему стыдно? Ей должно быть стыдно. Но привлекать внимание к своей персоне Джек не хотел. Он снял кепку, зачесал волосы назад и вновь надел головной убор. Льюису хотелось убраться отсюда: сесть с Джонни в автомобиль и уехать домой. Повышенное внимание отзывалось в груди колющими вибрациями – воспоминания о когда-то успешной карьере. «Которую ты оставил добровольно», – напомнил он. Сожалений не было восемь лет, пусть так и остается.
Но мечтам уехать домой не суждено было сбыться. Джонни включил жалобный взгляд, на который способны все дети, чтобы заставить родителей покупать дорогие игрушки, отпускать на вечеринки и в данном случае получить автограф любимой певицы. Джек качнул головой, собираясь с мыслями. Должен быть другой путь.
– Ты хочешь спуститься, чтобы увидеть ее? – уточнил Джек.
Он встал у перил балкона, оценивая обстановку внизу: поклонники кольцом окружили Белладонну. С высоты Джек разглядел ее светлую макушку, а когда охранники оттеснили толпу, заметил улыбку на миловидном личике. Пальцы артистки держали маркер, она расписывалась на дисках, плакатах, руках – людей не становилось меньше.
– Конечно, хочу! – ответил Джонни. Он тоже подошел к перилам. – Вдруг это мой единственный шанс? Пап, – Джонни сдул со лба непослушную челку, – встретимся на улице, ладно? Или посиди у бара. – Он кивнул в сторону подсвеченной неоном барной стойке. – Я быстро!
– Стой. – Джек придержал сына за руку.
Джонни удивленно посмотрел на отца, но тот знал, что делать. С невысоким ростом и скромным характером максимум, что получит Джонни – пару ударов по ребрам от напористых фанатов и, если повезет, мимолетный взгляд Белладонны. Такой участи сыну он не хотел.
– Идем к бару. – Джек изящно для его коренастой фигуры лавировал между диванами и столиками, направляясь к цели.
Джонни бросил взгляд на взволнованную толпу и последовал за Льюисом-старшим. То, что сын послушался, хотя наверняка не понимал идею отца, вызывало у Джека гордость и умиление.
– Мне можно сегодня попробовать пиво? – Плюхнувшись на барный стул, Джонни с надеждой посмотрел на Джека. Тот, разместившись на соседнем стуле, жестом звал бармена.
В ответ Джек хрипло рассмеялся и заказал две колы со льдом.
– Я за рулем, а тебе тринадцать, – напомнил он.
Отец и сын сидели молча под аккомпанемент приглушенной музыки из колонок над баром и визжащей толпы внизу. «Белладонна! Белладонна!» – выкрикивали с разных сторон, и Джонни вздрагивал, нервно тыкая в кусочки льда соломинкой. Молодой бармен, выполнив заказ, залип в телефон. Других посетителей не было – зрители либо спустились к певице, либо ушли домой. Джек пил колу и посылал сигнал в космос: «Давай, Белладонна, ты повеселилась сегодня. Мы заслужили твое внимание. Я заслужил».
Крики стихли, а зрители концерта наверняка разошлись. Джонни залпом выпил колу и принялся вертеть кудрявой головой в попытках рассмотреть, что происходит внизу. Если предположение Джека не сработает и Белладонна уйдет, сын никогда его не простит…
– Мне «Пина коладу», но вместо ананасового сока – апельсиновый.
– Тогда это не «Пина колада».
– Прости?.. – Белладонна повернулась на голос Джека, явно не ожидая увидеть у бара «мужчину из ВИП-ложи», и «мужчина из ВИП-ложи» вдоволь насладился ее растерянностью.