Тут в коридоре послышались чьи-то шаги, и меня охватил ужас. Мне больше не хотелось умирать. Я оперлась на локоть, попыталась приподняться, но тошнота вновь подступила к горлу. Ничего не вышло.
– Забери у нее свисток, – раздался за дверью женский скучающий голос.
Госпожа Мун! Меня будто облили ледяной водой. Непонятно откуда взялись силы, я вскочила на ноги, а сквозь густой туман в голове словно пронесся ветер.
– Но, г-госпожа. – Это заговорила та служанка, которая принесла мне чай. – У нее меч, она ранит меня.
– Уже час прошел. В комнате так жарко, что она почти наверняка без сознания. Забери свисток, пока никто не услышал.
Послышался лязг – кто-то поворачивал ключ в замке. Практически инстинктивно я схватила осколок фарфорового кувшина и огляделась. Лампа светила только в дальнем конце комнаты, у столика, где я читала протокол. У двери было темно. Я пошатнулась, едва не рухнула на пол, но успела ухватиться за отцовскую трость и удержалась на ногах. В конце концов мне удалось спрятаться между двумя высокими книжными шкафами. Стопки книг на полках не пропускали свет в эту часть комнаты.
Наконец решетчатая дверь заскользила в сторону. Долговязая девушка медленно и осторожно зашла в комнату. Меня совсем не радовало то, что я собиралась сделать, но нельзя было позволить им выйти сухими из воды. Они убили моего отца! Одной рукой я опиралась на чукчандо, а в другой сжимала осколок кувшина, да так сильно, что ладонь начала кровоточить.
Когда служанка остановилась прямо передо мной, глядя в другую сторону, я рванулась к ней и приставила осколок к ее горлу. Девушка вскрикнула. Подталкивая ее вперед, загораживаясь ею, как щитом, я оказалась у двери. Служанка отчаянно зарыдала, и я испугалась, что случайно ее поранила, что она вот-вот захлебнется в крови.
– П-п-пожалуйста! – молила девушка. – Не убивайте меня! П-п-пожалуйста!
Госпожа Мун стояла перед нами, спрятав руки в длинные рукава платья. Она была удивительно спокойной. Ее лицо совершенно ничего не выражало, будто она уже умерла и не испытывала никаких чувств.
– В сторону! – Я старалась говорить как можно более свирепо. – Или я убью ее.
– Не кричи так громко, – сказала Чхэвон. – Услышат. В доме полно слуг.
Она отступила в сторону, и я увидела совсем рядом открытую входную дверь. Она что, отпускает меня? Или это ловушка?
Раз, два, три.
Я оттолкнула служанку и выскочила на улицу. Холодный воздух ударил мне в лицо. Странно, как у меня хватило сил продержаться так долго? Как только я выбежала на дорогу, боль в животе и груди скрутила меня. Израненные осколками кувшина ноги кровоточили. Я оперлась на меч-трость, чтобы не упасть, и оглянулась через плечо. Никто меня не преследовал. Пока, во всяком случае.
Госпожа Мун, скорее всего, поспешила к отцу, чтобы сказать ему, что я сбежала.
К горлу вновь подступила тошнота, хуже, чем в первый раз. Я с трудом сдержала ее. Я шагала вперед, прижимая руку к животу. Если меня вырвет, я не смогу больше идти – упаду на колени, – и тогда любой, кого они послали вдогонку, легко меня поймает.
Убийца в белой маске. Он наверняка уже охотится за мной.
Почти дошла. Я привязала пони к дереву рядом с хижиной Ссыльного Пэка. Только бы дойти до него, только бы ускакать отсюда подальше. С каждым шагом сил становилось все меньше, я еле волочила ноги. Страшная боль разрывала меня изнутри. Я рухнула на землю и схватилась за живот.
– Госпожа Мин? – услышала я вдруг чей-то знакомый голос. Это была Кахи. Она держала в руках бумажный фонарь и смотрела на меня с тревогой и любопытством. – Я думала, ты давно уехала.
– Нет, как видишь, – прошептала я.
Она встревоженно огляделась.
– Тебе лучше поторопиться. Отец вот-вот вернется.
– Помоги мне дойти до дерева, – выдавила я из последних сил.
Тут Кахи все-таки поняла, что со мной что-то не так. Она присела на корточки, приобняла меня и перекинула мою руку себе через плечо. Навалившись на нее всей тяжестью, я медленно поднялась на ноги. Постепенно, шаг за шагом, мы приближались к высоким деревьям, сквозь темные ветви которых звезды лили свет на землю.
– Что… что с тобой?
– Яд. – Я высвободилась из крепких рук Кахи и, пошатываясь, подошла к своему пони. – Возвращайся домой, я справлюсь. Поеду обратно к…
На меня обрушился новый приступ боли. Я упала на землю и застонала.
– Может… мне позвать твою сестру? Она приезжала сюда недавно.
– Что?
– Хотела поговорить со мной. Я рассказала ей, что и ты недавно приходила, расспрашивала об отце. Она увидела твоего пони и попросила передать, если ты вернешься, что она будет ждать тебя на постоялом дворе.
Деревенский старейшина пытался меня убить. Возможно, ему это удалось. Я почти разгадала его тайну, а это значит, что и Мэволь в опасности.
– Мне надо найти сестру. – Я попыталась встать. – Надо найти ее скорей, иначе Муны опередят меня.
Кахи поставила фонарь на землю и осторожно тронула меня за рукав.
– Тебе лучше отдохнуть, ты плохо выглядишь. Упадешь с пони, разобьешь голову…
Стук лошадиных копыт нарушил ночную тишину. Я схватилась за отцовский меч, боясь, что вот-вот из темноты появится всадник в белой маске. Но к счастью, я ошиблась. Это оказалась моя сестра. Она спрыгнула с лошади и испуганно бросилась ко мне.
– Крестьянин сказал мне, что ты шла в эту сторону… – Она опустилась на колени рядом со мной. Фонарь лишь наполовину освещал ее лицо, все остальное было скрыто в тенях. – Что с тобой? Почему ты дрожишь?
Я попыталась что-то сказать, даже открыла рот, но не смогла произнести ни звука.
– Ее отравили, – ответила вместо меня Кахи.
Мэволь в ужасе уставилась на меня. Шок, страх, возмущение, краткая задумчивость – тысяча эмоций пронеслась по ее лицу.
– Не бойся, я не дам тебе умереть, – пообещала она, потом обернулась к Кахи. – Принеси немного теплой соленой воды.
Кахи кивнула и кинулась выполнять поручение.
– Зачем… – с трудом сдерживаясь от боли, проговорила я. – Зачем соленая вода?
– Шаманка Ногён лечит боль в суставах ядовитым растением кён-по буджа. Я всегда боялась, что когда-нибудь она примет слишком много яда, и спросила у женщины-врача, что делать в таком случае. Она ответила, что лучше всего выпить соленой воды, чтобы вызвать рвоту.
Кахи быстро вернулась с миской соленой воды. Мэволь попыталась влить мне ее в рот, но очередная волна боли вновь скрутила меня, и половина пролилась на землю. Я проглотила соленую жидкость, и меня тут же вырвало на траву. Легче от этого не стало.
Кахи всплеснула руками.
– Надеюсь, мы делаем все правильно.
– Да, правильно, – отрезала Мэволь. Страх мелькнул в ее глазах, она явно сомневалась, что поступает верно. – Это должно помочь.
– Принесу еще воды.
Кахи ушла, а я прислонилась спиной к стволу, запрокинула голову и уставилась на звездное небо, просвечивавшее сквозь ветви. Нужно собраться с силами и рассказать все Мэволь.
– Если ничего не поможет, у меня не будет времени, чтобы…
– Не говори так.
– Выслушай меня.
Мэволь замолчала, лицо ее было бледно – и побледнело еще сильнее, когда я описала, что произошло в Мехвадане. Я рассказала ей о противоречивых словах старейшины Муна, о травяном чае, о его дочери.
– Она послала служанку, чтобы та забрала у меня свисток, но потом позволила мне сбежать.
Мэволь нахмурилась.
– Зачем ей отпускать тебя?
– Не знаю.
– Может быть… таким и был план. Она нашла повод приказать служанке отпереть дверь, чтобы отец не подумал, будто она его ослушалась.
Мне захотелось возразить Мэволь, но потом я подумала, что, возможно, она права. Вдруг Чхэвон так же боялась своего отца, как и Кахи. Преступления их родителей были слишком тяжелы для этих двух девушек.
– Главный вопрос в другом, – продолжала Мэволь, – почему старейшина Мун решил убить тебя?
– Вероятно, он как-то связан с пропавшими девушками.
– Какой яд он использовал, ты знаешь?
– Нет. Но в книге по медицине, которую я читала в Мехвадане, – я замолчала, чтобы перетерпеть очередной приступ боли. Сил оставалось все меньше, – у одной страницы был завернут уголок. Как будто ее специально отметили. Там было написано про мышьяк. Симптомы совпадают.
– Мышьяк! – Мэволь схватила меня за рукав. – Этим ядом отравили отца!
Я непонимающе уставилась на сестру.
– Когда мне нужно в чем-то разобраться, я всегда иду на постоялый двор, – объяснила Мэволь. – Там есть кого порасспросить. И теперь я знаю, почему тело отца не разложилось.
– Почему?
Мэволь махнула рукой.
– На этот остров ссылают осужденных. Ты ведь знаешь, как их казнят, если они приговорены к смерти?
– Да. Им дают мышьяк.
– На постоялом дворе мне рассказали, что когда через несколько лет эксгумировали тела казненных, то увидели, что они совсем не разложились. Так действует мышьяк.
– Значит, отца точно отравили мышьяком, – пробормотала я.
– Вот именно, – кивнула Мэволь.
– На некоторых мышьяк действует не сразу, проходит две недели, прежде чем человек погибает, – прошептала я. – Вот почему отец сумел доехать до Поксун и вернуться обратно.
– И кто знает, – мрачно добавила Мэволь, – может быть, Муны пытались отравить отца еще в первые дни после его приезда. Если бы он погиб сразу, все бы решили, что он заболел.
– Но он выжил…
– И тогда они подослали к нему убийцу, потому что яда оказалось недостаточно.
– Наверное, отец раскрыл преступление, – догадалась я. – Муны как-то связаны с исчезновением девушек. Но как? – Я замолчала, зажмурилась в надежде, что тошнота отступит, но она не отступала. – Хёнок… нашли убитой в лесу. – Пот тек по лицу, я старалась изо всех сил сохранить самообладание. – И остальных двенадцать видели у леса… перед тем, как их похитили.
Мэволь наклонилась вперед и вытерла мне пот.
– Та хижина в лесу, которую мы с тобой нашли, была, должно быть, перевалочным пунктом. Потом человек в маске ку