– Более чем, господин инспектор, – ответила я, приглашая его войти. – Без вашей рекомендации ничего бы не получилось. Мы вам очень признательны.
– Не стоит благодарности, – он слегка смутился. – Я лишь исполнял свои обязанности. – И приняв предложенный чай, он продолжил более серьёзным тоном. – Хотя я пришёл не только поприветствовать вас. Есть новости, которые вас наверняка заинтересуют.
Мы с Марком переглянулись, предчувствуя, что речь пойдёт о чём-то важном.
– Временный исполняющий олдермен арестован, – произнёс Коллинз, наблюдая за нашей реакцией. – Королевским указом он отстранён от должности и ожидает суда за контрабанду и злоупотребление полномочиями. Его сдали свои же подельники.
– Когда это произошло? – спросил Марк.
– Три дня назад. Пока вы были в пути, – ответил Коллинз. – Специальный отряд прибыл из столицы и провёл арест. Никакого сопротивления, к счастью.
– И что теперь? – спросила я. – Кто будет управлять городом?
– Вот об этом я и хотел поговорить, – Коллинз отставил чашку и посмотрел мне прямо в глаза. – За последний год, госпожа Хенли, вы совершили что-то близкое к чуду. Подняли разорённую лавку, создали успешный кооператив, открыли великолепный ресторан, объединили разрозненных торговцев и ремесленников, пережили пожар и наводнение… И всё это вопреки противодействию местных властей. – Он сделал паузу. – Многие в городе считают, что именно вы должны стать новым олдерменом Мареля.
Эмма, всё это время молча слушавшая разговор, охнула и выронила тряпку, которой протирала стол. А Марк подался вперёд, не сводя с меня глаз.
Я же почувствовала, как по спине пробежал холодок. Олдермен? Я? Женщина, которая даже не родилась в этом мире?
– Это… невозможно, – наконец выдавила я. – Я не могу быть олдерменом. Ведь эту должность занимают только мужчины.
– Ошибаетесь, – мягко подсказал Коллинз. – Согласно городской хартии, олдерменом может стать любой гражданин Мареля, имеющий собственное дело и проживающий в городе не менее года. Вы полностью соответствуете этим требованиям.
– Дело не в формальностях, – покачала я головой. – Я не политик. Я торговка, кулинар… У меня нет опыта управления городом.
– А у Моргана был? – иронично заметил Коллинз. – До избрания он владел рыбной лавкой, совсем как вы. Разница лишь в том, что он использовал свою власть для личного обогащения, а вы, уверен, поступили бы иначе.
Я обернулась к Марку, ища поддержки. Но его глаза светились гордостью и… одобрением?
– Лесса может всё, – просто сказал он. – Если она решит, что готова взять на себя такую ответственность, я буду рядом и поддержу её. Но это должно быть только её решение.
Эмма наконец обрела дар речи:
– Ох, госпожа! Олдермен Хенли! Кто бы мог подумать!
– Погодите, пожалуйста, – я подняла руку, пытаясь собраться с мыслями. – Я не давала согласия. Это… слишком серьёзный шаг. Мне нужно подумать.
Коллинз понимающе кивнул:
– Конечно. Я просто передаю мнение значительной части горожан. Официально кандидатуры будут выдвигаться через две недели. У вас есть время принять решение.
После ухода инспектора мы с Марком долго молчали. Эмма суетилась вокруг, что-то бормоча себе под нос о том, что всегда знала, что её госпожа особенная, но олдермен – это уже совсем другое дело.
– Что ты думаешь? – наконец спросил Марк, когда мы остались одни.
– Не знаю. —Я тяжело вздохнула. – Это так… неожиданно. Я никогда не стремилась к власти, ты же знаешь. Всё, чего я хотела – создать хорошее, честное дело и помочь людям вокруг жить лучше.
– И именно поэтому многие видят в тебе идеального олдермена, – мягко заметил он. – Потому что ты не стремишься к власти ради власти. Ты видишь в ней лишь инструмент для изменений к лучшему.
– Но справлюсь ли я? – я поднялась и подошла к окну, глядя на вечерний Марель. – Это огромная ответственность. Один неверный шаг – и я подведу всех, кто в меня верит.
Марк встал рядом, обнимая меня за плечи:
– Ты спрашиваешь себя об этом перед каждым новым начинанием. И каждый раз доказываешь, что справишься. Помнишь, как сомневалась, когда только взялась за восстановление лавки? А потом, когда мы затевали кооператив? А перед открытием ресторана?
Я невольно улыбнулась, вспоминая свои страхи перед каждым из этих шагов. Действительно, каждый раз казалось, что новая задача непосильна. И каждый раз оказывалось, что я способна на большее, чем думала.
– Но управление городом – это совсем другой уровень, – возразила я. – Одно дело – руководить своим делом, и совсем другое – отвечать за жизни тысяч людей, за их благополучие, за будущее Мареля.
– А разве ты уже не делаешь это в каком-то смысле? – спросил Марк. – Кооператив объединяет половину города. От наших решений уже сейчас зависит благополучие сотен семей. И люди доверяют тебе именно потому, что знают: ты всегда будешь думать прежде всего об их интересах, а не о собственной выгоде.
Я задумчиво кивнула. В его словах была правда. За последнее время кооператив действительно стал важнейшей экономической силой в Мареле. Так может, формальная власть просто закрепит то влияние, которое мы уже имеем? Позволит действовать более открыто и эффективно?
– Мне нужно посоветоваться с другими членами кооператива, – наконец сказала я. – Услышать их мнение. Если я решусь на этот шаг, это затронет всех нас.
На следующий день мы созвали внеочередное собрание кооператива в «Доме Кооператива». Просторный зал на втором этаже, обычно используемый для торговых переговоров, едва вместил всех желающих. Помимо официальных членов кооператива пришли их семьи, друзья, просто заинтересованные горожане – весть о возможном выдвижении Лессы Хенли на пост олдермена распространилась по городу со скоростью лесного пожара.
Я стояла перед этим морем лиц, чувствуя, как колотится сердце. Трудно было поверить, что все эти люди собрались здесь ради меня – провинциальной рыботорговки, которая меньше года назад была на грани отчаяния. Точнее, не я, а настоящая Лесса, чьё тело я сейчас занимала. Эта мысль по-прежнему иногда вызывала острое чувство самозванства.
– Друзья, – начала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Вы все уже слышали новость о том, что некоторые горожане считают меня подходящей кандидатурой на пост олдермена. Я собрала вас, чтобы услышать ваше мнение. Потому что если я решусь на этот шаг, это коснётся каждого из вас.
– Да здравствует олдермен Хенли! – выкрикнул кто-то из дальнего угла, и зал взорвался аплодисментами.
Я подняла руку, призывая к тишине:
– Подождите, прошу вас. Это серьёзное решение, которое нельзя принимать на волне эмоций. Быть олдерменом – огромная ответственность, к которой я могу оказаться не готова.
– Оставьте скромность, госпожа Хенли, – выступил вперёд Освальд. – За последний год вы сделали для Мареля больше, чем Морган за все годы своего правления. Если кто и достоин этой должности, так это вы.
– Освальд прав, – поддержал его Гидеон. – Благодаря вам рыбаки впервые за много лет получают справедливую цену за свой улов. Мы больше не зависим от прихотей перекупщиков. Наши семьи не голодают даже после плохого улова, потому что кооператив поддерживает всех.
Один за другим поднимались члены кооператива, торговцы, ремесленники, простые горожане. Каждый рассказывал свою историю о том, как изменилась их жизнь за последний год. Как кооператив поддержал их в трудную минуту. Как новые методы работы, предложенные мной, помогли им увеличить доходы. Как «Дом Кооператива» стал не просто местом для торговли, но настоящим общественным центром, где люди объединялись, находили поддержку и понимание.
Я слушала их, и глаза щипало от непрошеных слёз. Неужели я действительно смогла столько всего изменить? Или это просто совпадение – я оказалась в нужном месте в нужное время, когда город уже был готов к переменам?
Последним взял слово Крокс – ростовщик, бывший когда-то нашим кредитором, а теперь ставший одним из самых активных членов кооператива.
– Позвольте сказать как человеку, повидавшему немало олдерменов на своём веку, – начал он, поглаживая бородку. – Должность эта привлекает две категории людей: тех, кто жаждет власти ради собственной выгоды, и тех, кто видит в ней способ служить общему благу. Вторых, увы, гораздо меньше. – Он сделал паузу, оглядывая собравшихся. – Госпожа Хенли, несомненно, принадлежит ко второй категории. И уже поэтому она заслуживает нашей поддержки больше, чем любой другой кандидат.
В зале повисла тишина. Я чувствовала на себе десятки выжидающих взглядов. Марк стоял рядом, готовый поддержать любое моё решение.
Я глубоко вдохнула. Внутри всё ещё боролись сомнения и страх не оправдать доверия этих людей. Но разве не тот же страх я испытывала, когда впервые взялась за восстановление лавки? Когда предложила рыбакам новую схему сотрудничества? Когда решила открыть ресторан?
Каждый раз я преодолевала свои страхи, и каждый раз это приводило к чему-то хорошему. Не только для меня, но и для всех вокруг.
– Если вы действительно считаете, что я могу быть полезной городу на посту олдермена, – медленно произнесла я, – я готова выдвинуть свою кандидатуру. Но с одним условием. – Я обвела взглядом зал. – Я не хочу и не буду управлять единолично. Если меня изберут, я создам Совет – представительский орган, в который войдут люди из разных слоёв общества: рыбаки, ремесленники, торговцы, учёные. Все важные решения будут приниматься только после обсуждения с Советом. Потому что я верю: мудрость многих всегда превосходит мудрость одного человека, каким бы умным он ни был.
На мгновение в зале повисла тишина, а затем грянули аплодисменты – такие громкие, что, казалось, задрожали стены. Марк крепко обнял меня, шепча на ухо слова гордости и поддержки. Члены кооператива окружили нас, поздравляя и обещая всевозможную поддержку в предвыборной кампании.
Я улыбалась, благодарила, отвечала на вопросы, но внутри всё ещё оставалось странное чувство нереальности происходящего. Валентина Семёновна, скромная рыботорговка из приморского городка, волею судьбы заброшенная в чужое тело и чужой мир, теперь всерьёз претендовала на пост главы города. Если бы кто-то рассказал мне такую историю в моей прежней жизни, я бы только посмеялась над фантазией рассказчика.