Джонс радостно улыбается. Сквозь прозрачное бронестекло шлема видно, как взволнованно блестят его глаза.
— Поздравляю! — кричит Антипов, забыв, что шлемофоны еще не настроены. И их руки в толстых перчатках скафандров встречаются в крепком рукопожатии.
Стол, если можно было так назвать несколько сдвинутых в ряд пластмассовых ящиков из-под пищеконцентратов, был накрыт в рубке управления. Ни в одном из остальных отсеков корабля шестеро взрослых мужчин просто не смогли бы поместиться. Да и здесь, в рубке, несмотря на то, что кресло пилота было предусмотрительно убрано, хозяева и гости расселись не без труда.
После первых тостов и приветствии разговор постепенно разбился на отдельные ручейки.
Гаевский, пристроившись к коробке с бисквитами, с увлечением излагал внимательно слушавшему биологу Миллу основные принципы астроэтнографии, а геологи Соловых и Бойер, прихлебывая горячий кофе, толковали о своих делах. Начальники вспоминали первые лунные экспедиции и общих знакомых по федерации астронавтики.
— …Да, мистер Антипов, — лицо Джонса стало серьезным, — скажу вам честно: довольно грустно впервые лететь на далекую планету, имея в руках подробную карту обеих ее полушарий, отпечатанную в Москве. Лететь и знать, что тебе и твоим товарищам уже не придется быть ни Колумбами и ни Магелланами нового мира…
— Ну это еще как сказать, — улыбнулся Антипов, потирая бритый затылок. — До нас здесь, как вы знаете, побывало уже четыре советских комплексных экспедиции. Работа проделана огромная, однако и сегодня белых пятен на Венере хоть отбавляй. Взять, к примеру, Южный материк. Побережья изучены неплохо, а огромная область джунглей за хребтом Эйнштейна для нас еще, можно сказать, «терра инкогнита» -страна неведомого. Мы туда до сих пор почти не заглядывали, если не считать аэрофотосъемки… А возьмите глубины океанов! Это пока вообще сплошная загадка… Так что, хотя вы в Колумбы и опоздали, открытий на вашу долю осталось больше чем достаточно…
— Скажите, а входит в ваши планы изучение жизни венантропов? — обратился к Джонсу Гаевский.
— Пока нет. А вообще-то, — Джонс усмехнулся, — мы, собственно, уже неплохо знаем венов по информационным бюллетеням Московского института астроэтнографии…
— Да, но ходят слухи, что в них публикуется далеко не все, — неожиданно вмешался в разговор геолог Генри Бойер, низенький плотный человек с тонкими, словно поджатыми, губами.
Все повернулись к нему.
— Поговаривают, например, что вы усиленно занимаетесь некоторыми северо-западными племенами и даже чуть ли не организовали там колхозы…
— Что, что?!..
Гости дружно рассмеялись.
— Увы, должен вас разочаровать, — проговорил Гаевский. — Коллективизация на Венере невозможна. По той простой причине, что на этой планете нет ни одного единоличника. Вам, должно быть, известно, господа, что венантропы живут еще первобытной общиной… Правда, мы не сомневаемся, что в будущем они довольно быстро смогут развиваться. Но могу вас уверить, что принуждать их к этому мы не собираемся. Обитатели Венеры — разумные существа, и, когда придет время, они сами решат вопрос о своем общественном устройстве.
— Вы хотите сказать, что не собираетесь навязывать им свою марксистскую доктрину — Бойер был невозмутим. — Но, в таком случае, чему вы учите их там, в своих школах?
Джонс бросил на своего геолога недовольный взгляд. Чего он лезет с нелепыми вопросами? Была такая дружеская непринужденная атмосфера — и вдруг на тебе…
— Школы? — переспросил Гаевский, по привычке потрогав свою русую бородку.
— Извините, но мы тут не читаем бульварных газет и поэтому не в курсе дела. Вам лучше обратиться за справками непосредственно к автору этой утки.
Этнограф сделал паузу и, словно извиняясь за свой резкий тон, заговорил просто и дружелюбно:
— Нет, о школах говорить еще рано. Единственно что мы пока делаем, — это пытаемся ознакомить некоторые племена с зачатками земледелия. Технические новшества не идут пока дальше освоения мотыги… Конечно, можно было начать с более сложных вещей. Но мы не хотим, чтобы вены с самого начала привыкли получать готовенькое. Пусть они лучше на первых порах научатся сами изготовлять хотя бы элементарные земледельческие орудия… Но, между прочим, есть один юноша — вен, который по разрешению племени живет с нами и далеко обогнал своих сородичей по уровню развития. Приезжайте к нам в гости, увидите…
— Обязательно приезжайте, — поддержал Антипов. — Познакомитесь с остальными нашими товарищами. А сейчас, уважаемые коллеги, просим принять от нас небольшой подарок.
Он вынул из кожаного футляра маленькую плоскую коробку со множеством блестящих кнопок и рычажков и положил ее перед собой.
— Вы, наверно, уже читали о нашем автоматическом переводчике. С помощью этой штуки мы довольно свободно объясняемся с большинством венских племен. Видите: у автомата девять диапазонов — по числу основных языковых групп… Думаю, что эта коробочка вам тоже пригодится. Правда, перевод осуществляется только с русского, но, я вижу, вы все им неплохо владеете…
— Сегодня это профессиональный язык астролетчиков, — улыбнулся Джонс, — так же, как у медиков латынь.
Он явно старался смягчить впечатление от выпадов Бойера.
— Только учтите: наш автолингвист — вещь очень хрупкая, — продолжал
Антипов. — Избегайте сотрясений. Ну, а принцип работы, я думаю, можно не объяснять. В общем, вы произносите слово — и автомат тут же издает соответствующий по значению свисток, довольно далеко слышный. И наоборот…
— Странно все-таки, что венантропы объясняются между собой свистками, — произнес Милл. Широкоплечий здоровяк, под стать Тимофею, он выглядел моложе всех в этой компании.
— Если вдуматься ничего особенно удивительного здесь нет, — сказал сидевший рядом Гаевский. — Ведь и у нас на Земле язык свиста тоже существует. Вы, может быть, слышали, что жители острова Гомера на Канарах чаще свистят, чем разговаривают? Их свист-это целая система разной тональности звуков, с помощью которых они довольно свободно объясняются друг с другом по самым неотложным вопросам на расстоянии до нескольких километров. То же самое и у венантропов. Вся разница в том, что обитатели острова Гомера владеют и обычной голосовой речью, а люди Венеры довольствуются одним свистом. Это вполне естественно, если учесть, что рот у них лишен языка…
— Ладно, Андрей Иванович, кончай свою лекцию, — шутливо оборвал его Антипов. — Пора нам собираться. Смотри, уж темно на дворе… Ну, так радируйте обо всех новостях, — обратился он к Джонсу.
Гости один за другим не без труда выбрались из-за стола и стали прощаться.
Джонс выдвинул из стены откидную койку и приготовил себе постель. Итак, первая ночь на Венере. Он уже собрался было раздеваться, когда неожиданно в дверь постучали.
— Не разбудил вас? — осведомился Бойер, влезая в крохотную каюту начальника. — Хочу с вами поговорить…
— Поговорить? Нет, все разговоры завтра. Сейчас надо хорошенько выспаться. Не забывайте: через семь часов начнется наш первый рабочий день на Венере.
— Все это так, — согласился геолог. — Но мне все-таки хотелось бы поговорить с вами именно сейчас.
— Хм… — Начальник несколько секунд колебался. — Ну ладно, валяйте, — произнес, он, опускаясь на маленький откидной стульчик.
Бойер тоже сел, но к разговору приступать не спешил. Видимо, он обдумывал, как лучше начать. Джонс смотрел на его невозмутимую круглую физиономию и тщетно пытался ясно сформулировать причины своей внутренней неприязни к этому человеку. Собственно, формально он не имел никаких оснований быть недовольным Бойером. Толковый, энергичный инженер, неизменно сдержанный, ровный в обращении… Хотя, пожалуй, именно это ледяное спокойствие и было всему причиной. Сдержанность, разумеется, хорошая черта, но, черт возьми, должно же под ней быть какое-то живое человеческое нутро. Бойер же, казалось, весь состоит из одной невозмутимости. А тут еще эти дурно пахнущие нападки на русских…
И откуда он вообще взялся? С самого начала было объявлено, что геологом летит Дик Андерсон, старый товарищ Джонса по полетам на Луну. И вдруг за неделю перед отлетом выясняется, что у Дика обнаружены какие-то неисправности в почках и вместо него полетит этот никому не известный тип…
— Собственно, я пришел представиться, — произнес, наконец, Бойер, глядя прямо в лицо начальнику.
В глазах Джонса мелькнуло недоумение:
— Отлично, я уже приготовился удивляться. Наверно, сейчас выяснится, что вы на самом деле не инженер, а коварный гангстер, пробравшийся в ракету с целью ограбления экипажа?
— О, нет, можете не пугаться, — в тон шутке улыбнулся Бойер. — Я действительно геолог и буду честно копаться в недрах Венеры. Но дело в том, дорогой шеф, что я еще и священник. И я намерен параллельно со своими научными занятиями обращать в христианскую веру здешних язычников. Вот по этому поводу мне и хотелось с вами поговорить.
Наступило молчание.
— Вы что, шутите?! — спросил ошеломленный начальник.
— Ничуть, — последовал ответ. — Вы видите перед собой самого настоящего католического священника А точнее — члена ордена иезуитов. Того самого, что был основан святым Игнатием Лойолой еще в шестнадцатом веке.
— Слушайте, Генри, перестаньте мне морочить голову. — Джонс все еще не верил. — Какой вы к черту священник, если мне рекомендовали вас как инженера-геолога?!
— Одно другому не мешает, — спокойно заметил Бойер. — Для истинного христианина разум всегда является лишь скромным слугой веры. К вашему сведению, шеф, многие члены нашего ордена имеют специальное техническое образование и даже ученые степени. Как и меня, их трудно отличить от обычных мирских инженеров. Ведь для нас, иезуитов, ношение монашеского одеяния не является обязательным, так же как и посещение богослужений… Да, сэр, мы достаточно современны. И именно поэтому я здесь, на Венере!..