Олег по-детски спросил у сестры:
- Галя, а ад как ты думаешь есть?
Воительница-комсомолка решительно тряхнула головой отрезав:
- Нет никакого ада! Это попы выдумали, чтобы с простаков деньги брать!
Олег логично возразил:
- Но ведь многие люди, в том числе очень образованные верили и верят в Библию, а Библии есть пылающий огонь геенны и ада?
Галина с трудом сдержала смешок, хотя, похоже, что фрицев от долгого перехода разморила. Девушка жестко ответила:
- Очень многие образованные люди и философы верили в плоскую Землю, в Солнце которое вокруг нее вертится, в водяных и леших...- Галина сердито тряхнуло подбородком. - Но тебе пионеру не следует уподобляться суеверным старухам-шептухам! Вспомни Тимура, или каких-нибудь других пионеров. Постарайся стать такими как они, и вести себя... Как этому учат наши фильмы!
Олег, разумеется, помнил патриотические фильмы, иногда, вернее очень даже часто мысленно ставил себя на место главного героя - пионера, или кого-то еще все равно! Воображение у него никогда не иссякало. Особенно когда речь шла об военных подвигах. Представляя себя на месте Буденного штурмующего Варшаву, а далее на Берлин. Или еще раньше Суворовым покорившим Европу, добывшему ключи от Парижа. Да и многое другое, мало ли войн случалось на планете Земля.
Из книг более всего понравилась повесть Буссенара - "Капитан сорвиголова!". Там вот действительно классно! Бои - интриги, и снова сражения!
Самый главный герой разил врагов направо и налево, Олег не задумывался, что сокрушенный им тоже является человеком. Почему-то не возникало, ну кроме одного случая, когда погиб английский юноша-горнист, сопереживания и жалости. Зато тот кто главный всегда на коне и в центре внимания. Погибшие же не герой, во всяком случае не из коронных. Все уйдут в небытие, а герой, пусть даже на получав кучу шишек и ран, останется жив и непременно победит!
Вот и теперь, попробуй доказать, что ты не трепка. Соберись, и разогни стан.
Помни об Родине, об долге, и чести настоящего советского пионера.
Себя теперь уже не было жалко. Но и погибать все равно не хотелось. Вот иное дело выжить - выжить любой ценой, чтобы затем вернуться и победить. Вот для этого священного долга и забудь пионер про жалость к себе! Вырви, напрочь, выкинь подобное из головы!
Насилье точит сталь,
Но злобы власть не вечна,
Душой витязь крепче стали стань!
Когда тверда рука и цели человечны,
Ты сокрушишь засилья ад сталь!
Олег прошептал сам себе. Хотя эта пафосная бравада, выглядела в данной ситуации, как-то отстранённо, потому что почти ничего, кроме добавки боевого настроя, не могла изменить.
А уже стало заметно светлее, проклюнулись первые лучики встающего солнца. Еще слишком робкие, чтобы подарить реальное тепло, но зато бодрящие, как любой свет.
И тогда Олег очень тихо, сочиняя на ходу, запел;
Мне галстук на шею вчера повязали,
Под горн, барабан мы шагаем в строю!
Торжественно клятву - читаю я в зале,
И песню о славе Отчизны пою!
Учила нас партия: чести, любви и отваге,
Коль ты пионер, то не смей: оробеть, отступать!
Хоть путь наш тяжел, под ногами зияют овраги,
Служи своей Родине преданно - чти свою мать!
Тружусь и учусь я, не ведая скорби и лени,
Я знаю советской стране - наши дети нужны!
У нас два великих Отца: Сталин мудрый и Ленин,
Забота у них, чтобы люди не знали нужды!
Но вот слышен грохот, и яростный рев самолетов,
Случилась беда - Россию напал супостат!
Дома разрушают и гибель детей от налетов,
И дыма клубы и вороны над трупом парят!
Ну что пионер, и тебе ведь нельзя отсидеться,
Хоть руки малы, но винтовку с любовью сожмут!
Горячее юное, мальчика русого сердце,
Суров и опасен советского воина труд!
Хоть нету сапог и по снегу шагают босые,
Совсем еще дети, винтовка в руках тяжела!
А села и рощи настолько красивы родные,
Ведь наша страдает в мученьях жестоких страна!
Вот танки ползут, дула - пасти драконов,
Нас мало, мы голодны, ноги жжет снег!
И нет у фашистов ни совести, права, законов,
Не значит для них ничего - слово: друг-человек!
Но мы пионеры, не будем подонкам сдаваться,
Для нас страх не ведом, в атаку помчали - ура!
Гранаты бросаем - расплющены башни как яйца,
И бой продолжался в полуночи и до утра!
Противник разбит, от столицы отброшен,
А мы наступаем, стремительно прем на Берлин!
Народы Европы в свободе нуждаются тоже,
И свет коммунизма, охватит сиянием мир!
В полголоса песню подхватили остальные девчонки, из них уже не меньше десятка отключались, но подруги подхватывали, некоторое время волокли, а давая время придти в себя.
Мальчишка-пионер, ощутил, как уже лучи солнышка начинают греть и не заметил даже, как и когда они выбрались из уже начавшей подтаивать, мокрой ледяной каши на ровно выложенную каменную осыпь.
Гитлеровские псы волки-оборотни порыкивали и повизгивали. Пускали слюни, занимая положенные места. Строились хищника в шахматном порядке вокруг подобия бастиона. Наверху пулеметные вышки, колючая проволока, охранники в бронежилетах.
Олег машинально прикинул: шанс на побег минимальны, это небольшой форт в котором можно держать упорную оборону. А вот следующей мыслью мальчишка стало - спасён! И он и девушки, похоже, разбив в кровь ножки, добрались все, никто не погиб!
Больше ни о чём, думать уже не хотелось: самым важным стало, то, что они, кажется, дошли и несломленный пионер стоит на ногах!
Иногда и азбучное выживание становится достижением сопоставимым с подвигом Геракла.
Вереница очаровательный, с окровавленными ногами пленниц ныряла в узкие автоматические разъехавшиеся ворота, массивного форта. Оттуда уже веяло приятным теплом.
А перед самым входом в каземат несколько громадных охранников с громоздкими штурмовыми карабинами, снимали с девушек верёвки и грубо поторапливали красоток, пинками, щипками и толчками. Из коридора падали, хаотически приплясывая колеблющиеся отсветы прожекторов.
Внутри и в самом деле куда теплее, чем снаружи. Как говорил Иван Грозный - лепота!
Но не слишком следовало расслабляться.
От верёвок на руках у девчат и мальчишек остались сине-багровые следы. А пинок заставил слететь пионера с разбитых, онемевших ног, если бы Галина не подхватила, стремительно повернувшись, падающего Олешку и не потащила братцы к соломенной подстилке. Не все-таки и у фрицев есть милосердие, навалили немного, чтобы пленницы смогли отогреться. Высохшая солома оказалась навалена просто вдоль стены в сильно освещенном зале. Без окон разумеется, но зато с железобетонной крышей над головой. А на другой стене тут и там до боли в глазах ярко горели понатыканные в расщелины камня большущие лампы. На тюрьму, во всяком случае - киношного или литературного типа, с её полумраком, это помещение ничуть не походило.
Но конечно пленницы не слишком привередничали, стремились занять места и отключиться в тепле. Немного пахло озоном...
Олег даже не сел, рухнул "стремительным домкратом", и позабыв героический образ, не выдержал, жалостливо застонал. В тепле к обмороженным ногам вернулась боль.
Обеими, красными с посиневшими ногтями руками вцепился себе в ступни. Они стали белые с фиолетовым отсветом. Мальчишка-пионер закусил разбитую губу, испугано повёл вокруг себя, мутным от страданий взглядом.
Неутомимая Ангелина прохаживалась по рядам и активно массировала подошвы, наиболее обмороженным, как правило, городским девчатам.
Она видимо хороша знала свое дело, тем более живя в тундре знала много и имела огромный медицинский опыт.
Севшая рядом Галина, тоже активно растирала себе девичьи, не утратившие несмотря на многочисленные ушибы и ссадины ноги. И ей досталось, хотя конечности выглядели не так ужасно, как у Олега. Видя растерянность брата, она покачала головой и предложила:
- Дай я тебе их разотру отмороженное. Нас учили, как это делать в тяжелых случаях.
Галина толкнула брата и продолжила:
- Просто закрой глаза и лежи на спине. Будет немного больно, но все кончиться отлично!
Олег так и сделал, с трудом повернувшись на спину. Она тоже болит, но солома мягкая и еще можно терпеть. Воительница, взяла в ладони обмороженные ноги мальчика и принялась, их массировать. Сочетая движения ладоней с горячим дыханием.
Олег расслабился, уже через минуту ощутил покалыванье... а потом, черт побери - боль. Волна страданий нарастала... ширилась и становилась бурной... острой... непереносимой... Словно под подошвами полыхнул вулкан!!!
Галина, видя, как скривилось у брата лицо, а его раскрывшихся голубых глазах, буквально заискрило, подбодрила:
- Все хорошо так и надо!
Гитлеровцы словно стая гиббонов галдели неподалёку. Один прошёл, шатаясь от порции спирта мимо, по-хамски зевая во всю щербатую пасть и бездельно щёлкая длинным бичом.
Ангелина на фрицев ноль внимания, одного даже толкнула... Тот от подобной наглости отступил и даже отвел пьяные зенки. Уж много наглой лихости у огнезарной дьяволицы!
Я не дам ей повода меня подколоть. Ни слова, ни крика! - Жестко и отчётливо произнес Олег, закрыл предательски слезящиеся глаза. Эти обеты: красным пером на чёрном пергаменте - повисли в нахлынувшем мраке. А ещё в нем откуда-то снизу поднимались языки пламени, и Олег, словно Жанна на эшафоте стоял в этом зареве и не мог пошевелиться.
Орлеанская дева, она ведь тоже умерла на костре инквизиции, без стона и криков. Сгорела плотью, обессмертив себя духом.
А выбери трусливо заключение, то может и сгинуло тогда бы её имя во тьме веков!