— Нас дома мама побьет, — говорили они.
Тогда мать брала на руки Нацея и подзывала остальных.
— Пойдемте, я вас отведу.
Этого не надо было повторять дважды. Мать, проводив их до дому, умела уговорить соседей не бить детей. Поэтому ребятишки нашу мать очень любили и звали ее «тетя». Мы, родные ее дети, иногда ревновали, считая, что она любит их чуть ли не больше, чем нас. Как-то мы прямо высказали ей это. Она опечалилась и, помолчав, сказала:
— Соседские дети — сиротки, у них нет матери.
Это было оправданием ее любви и заботы.
Перед уходом мать всегда давала детям еще что-нибудь. Если ничего не было, годился и простой домашний хлеб, но обычно наступал черед каких-нибудь фруктов, сухих или моченых, а то и чего повкуснее. Если ребятишки приходили раздетыми и разутыми, она как могла одевала их в старые обноски, хоть с одеждой у нас самих дело обстояло неважно.
Иногда, оделив каждого куском хлеба, она отрезала еще один самый большой кусок и отдавала его старшему со словами:
— На, держи, это для вашей матери, чтобы не сердилась.
Затем отрезала ломоть чуть поменьше и, отдавая его Панике, говорила:
— А это для вашей беззубой бабушки.
У соседей тоже была бабушка, еще более старая, чем наша, почти не встававшая с кучи соломы.
Когда доходило дело до орехов или сухих фруктов, мать набивала ими все карманы детей, какие у них только были. Старшие при этом обычно выгадывали, ведь карманы их были куда больше. Часто на них бывали надеты отцовские пиджаки, у которых карманы казались совсем бездонными.
Как-то маленький Нацей пришел в пиджаке, который был ему страшно велик. Мать доверху наполнила его правый карман орехами и сухими сливами. Левый же карман из-за большой заплаты она не заметила. Тогда Нацей показал на него и, сделав кислое личико, воскликнул со слезами:
— Тетя, тут есть еще один карман!
Лицо матери озарилось ласковой улыбкой: она наполнила и левый карман Нацея.
Друг за другом выходили дети из дома. На дворе в это время уже сгущался сумрак. Глубокий снег лежал застывшим покрывалом без конца и без края. Вскоре соседские дети почти скрывались на протоптанной глубокой тропинке. Ни звука не было слышно, пока они шли. Теперь крапинки казались еще темнее, чем когда они направлялись к нам.
1
Опанки — кожаная обувь югославских крестьян.