откий крик и, как показалось, даже не взмахнув крыльями, взмыла в воздух. Вторая птица тут же последовала за ней. Девочка с тоской смотрела на две черные фигуры, таявшие в небе. Как зыбко любое чудо, один неосторожный шаг — и его уже нет.
Разочаровано вздохнув, малютка присела на траву, обхватив руками колени. Нельзя было подходить к птицам так близко. Как удивительно: паря в своей стихии, они кажутся гордыми и бесстрашными, а на земле пугливы и нелепы. Или, может быть, эти существа не терпят, когда их тревожат во время ритуальных танцев? Нельзя было вторгаться в пространство, наполненное магией таинственного обряда.
Недолгая тишина вновь нарушилась шелестом травы. Неужели вернулись? Девочка снова вытянулась во весь рост. Нет, это были не птицы, но теперь стало ясно, кто их напугал. Сквозь траву пробиралась молодая девушка невысокого роста. Она передвигалась так быстро, словно её несло течением быстрой реки. Её тело то вздымалось над травами по пояс, то утопало в них почти по грудь. Девушка приветливо улыбалась, а малютка лишь скривилась в ответ и отвела взгляд. Она сама не знала, чем была раздражена: самим появлением этой девушки или тем, что по её вине птицы прервали свой танец.
— Эрра, — негромко произнесла пришедшая, перебросив длинную черную косу с плеча на плечо.
— Лая, что ты здесь делаешь? — отозвалась девочка.
С этой девушкой она была знакома с самого рождения, и видеться им приходилось достаточно часто. Эрра сама не знала, как относилась к Лае.
Её чувства были смешанными. Иногда она скучала по этой девушке, но стоило ей появиться, тут же возникало неясное ощущение вины. Девочку раздражало это чувство, и от этого она становилась грубой. Ей казалось, что Лая всегда приходит не вовремя и отсутствует в те моменты, когда её действительно не хватает.
Эрра опустилась на колени, наклонив к земле угрюмое лицо. Она знала, что сейчас Лая подойдет ближе, ласково коснется её волос, затем сядет рядом и начнет говорить. Девочка без труда угадывала каждое её действие, в свою очередь, Лае не трудно было предсказать любой поступок Эрры. Словно они могли читать мысли друг друга.
— Ты всегда гуляешь под темным небом. Почему? — спросила Лая, как только присела на траву.
— Оно не ослепляет. В него можно вглядываться бесконечно и думать о чем угодно, — ответила Эрра.
Девушка задорно улыбнулась. Глаза её знакомо смеялись и казались хитрыми. Девочке подумалось, что она специально спрашивает её о чем-нибудь, чтобы услышать забавные слова.
— Вот всегда ты так! Больше не буду отвечать на твои вопросы. Никогда, — обиделась девочка.
— Что ты, я не хотела тебя обидеть, и мне это совсем не кажется смешным, — Лая спрятала улыбку. — Наоборот, это очень мило… Ну что ты опять дуешь губы?
— Потому что ты только и делаешь, что задираешь меня, — буркнула Эрра, нарушив обещание, данное самой.
— Все-таки глупая ты. Сразу видно, что маленькая — ничего не понимаешь.
Эти слова окончательно отбили желание разговаривать с Лаей. Девочка больше всего не любила, когда напоминают о её молодости. Люди часто жалели её, поучали, приходили в гости без приглашения, баловали вниманием лишь потому, что дети — большая редкость во всех уголках четырех континентов. Эрра иногда размышляла: а не является ли она единственным ребенком в мире? Других она не встречала никогда.
— Почему ты так часто ко мне приходишь? Зачем? — спросила Эрра после недолгой паузы.
Девочка заглянула Лае в глаза и тут же с испугом отвернулась. Ей на миг показалось, будто она смотрит на своё отражение в воде. Одинаковые глаза, те же губы, волосы, такая же белоснежная кожа — одно лицо, принадлежащее двум женщинам разного возраста. Никогда раньше Эрра не замечала этого сходства.
— Я и сама не знаю, почему к тебе так привязана, но то, что привязана — это факт. Не могу не прийти. Вечная необходимость увидеть тебя, — ответила Лая, и лицо её вдруг помрачнело.
Это признание было таким неожиданным для Эрры, что она тут же перестала злиться на Лаю, возникло даже желание извиниться перед ней за грубые слова.
— Привязана ко мне… Это потому, что ты вынашивала меня в своей утробе? Потому что ты одна из родителей? Да?
Лая кивнула.
— Возможно так. Мы были единым целым. Знаешь, может тебе это покажется странным, но я по-прежнему ощущаю связь между нами.
Девочка не знала, что сказать в ответ и просто подсела к Лае ближе.
— Я чувствовала тебя внутри. Ты росла, и мой живот рос. Он стал таким большим, и я боялась, что он лопнет. Ты пихала меня изнутри, даже когда я спала, снова и снова напоминая о том, что существуешь. А потом ты из меня вышла, такая крошечная, беспомощная. Это было мучительно, но я была рада твоему появлению.
Когда девушка говорила это, на её лице отражались пережитые эмоции, губы растянулись в улыбке, а на ресницах капельками росы поблескивали слезы.
— Ты это помнишь?
Эрра сморщила лоб, будто пыталась отыскать в голове это воспоминание.
— Нет, не помню. Совсем ничего. Наверное, я ещё не умела запоминать, потому что была очень маленькой, — тоскливо ответила она.
— Да, наверное, у младенцев головы слишком малы, чтобы помнить.
Девочка заметила, как Лая, отвернувшись, украдкой смахнула слезу со щеки.
— А он был рад моему появлению? — осторожно спросила девочка.
— Кто?
Лая протяжно шмыгнула покрасневшим носом, и её бледные щеки тоже вспыхнули румянцем.
— Ну, ты же знаешь, о ком я… Гаммел, мой второй родитель. Он был рад?
Над полем пронесся резкий крик, такой пронзительный, что в ушах защекотало. Обе разом вздрогнули от неожиданности и вскочили на ноги. Черная птица витала так низко, что едва не задевала крыльями высокую траву. Вертела головой и истошно вопила во всю глотку.
Не нужно быть птицей, чтобы понять значение этого крика — небесное создание кричало о своём одиночестве и потере. Должно быть, улетая, ему не удалось догнать свою пернатую подругу. Это ведь была та самая птица с красным гребнем на клюве, что улетела второй. Теперь она вернулась в надежде отыскать подругу здесь, где они так и не закончили свой танец, но, увы… Птица огибала кривым кругом степь, проносясь почти над землей, взмывала в воздух и снова камнем падала вниз, чтобы описать ещё один круг.
— А ну пошел!.. Пошел вон! — закричала Лая, размахивая руками. — Убирайся!
Оглушенная собственным криком, черная птица не слышала слов девушки и продолжала свои тщетные поиски.
— Убирайся, грязный падальщик! — Лая подобрала с земли небольшой камень и с силой бросила его в птицу, но не для того, чтобы ей навредить, а с целью привлечь её внимание. Однако случайно попала птице в крыло.
— Ой! — испугано воскликнула Лая и зажала рот ладонью.
— Зачем ты это сделала? Она же теперь никогда не прилетит! — разозлилась на неё Эрра.
— Прилетит, — облегченно выдохнула девушка, провожая взглядом тающую в небе крылатую тень. — Кондоры — наглые создания. Я их прогоняла много раз, а они прилетали снова и снова.
— Кондор, — задумчиво повторила девочка. — Гордое имя.
— А вид жуткий и кричат так противно…
— Они тебе не нравятся?
Лая равнодушно дернула плечами.
— Не очень. Кондоры страшные, и ещё… — прервавшись на полуслове, ответила она. — Может быть, они не наши?
— Как понять «не наши»?
— Ну, вдруг они вылетают из Сквозной Дыры? Чужие они какие-то, уродливые и уж больно редкие.
Эрра махнула на Лаю рукой.
— Не говори глупостей. Никто не вылетает из Дыры.
— Тебе-то откуда знать? — Лая сорвала сухую травинку и принялась грызть её кончик. — Я слышала, что было время, когда оттуда выползали громадные пауки. Лохматые и черные, как сам мрак бездны, и там, куда они ступали своими лапами…
— Трава становилась черной! — подхватила девочка. — Чепуха! Это легенды. Я читала такую рукопись. Это самовыдумка, а кто-то принял за правду и давай трепаться.
— Ну, а зачем кому-то такое выдумывать?
— Не знаю. У Сквозной Дыры ведь никто не живет, и никто не знает, что там, вот и фантазируют.
Лая снова игриво улыбнулась, но Эрру это больше не раздражало.
— Ты спрашивала о Гаммеле?
Эрра скромно покачала головой. Ей хотелось услышать ответ, но повторять вопрос снова было неловко.
— Я думаю, он был бы счастлив, если бы увидел тебя, — помолчав немного, ответила Лая.
Она опустилась на колени напротив Эрры так, чтобы их лица оказались на одном уровне. В её темных глазах стоял густой туман раздумий. Казалось, она сейчас не здесь, а глубоко в своём сознании.
— Так он не видел? Не дождался? Почему? — удивилась Эрра.
— Он ушел до твоего рождения. Должно быть, не хотел умирать в своем доме. Не знаю. Просто ушел. Может быть, потому что не хотел, чтобы его кто-нибудь видел таким… Ты ведь знаешь, что происходит с мужчинами после зачатия младенца?
Эрра кивнула. Она прекрасно знала, какова цена зачатия ребенка. Если двое отважатся на это, мужчина потеряет вечность. Его тело начнет стремительно стареть, и вскоре от него не остается и следа. Девочка смутно представляла, как это происходит, да и не хотела. Страшно было. Но ей не давал покоя вопрос, почему в истории всех земель имелись такие безумцы, готовые уступить своё место новорожденному? Эрра хотела было спросить об этом, но, посмотрев на Лаю, вдруг заметила, что она еле сдерживается, чтобы не заплакать. Её глаза блестели от влаги, и казалось, что они вот-вот обронят слезы.
— Прости меня, — девочка обняла Лаю. — Давай пойдем ко мне домой. Хочешь?
— Хочу, — не отрывая лица от плеча девочки, ответила Лая. — Не так часто ты меня приглашаешь, чтобы я отказывалась.
Стало темнее. Лесную полосу теперь было трудно различить, еловая панорама окончательно почернела и почти слилась с затененным горизонтом. В таком мраке тропинка угадывалась всего на пару шагов вперед. Идя по ней, было необходимо внимательно смотреть под ноги. Тьма наплывала со всех сторон, но вдали её пронзало алое пятно — маленький домик, освещенный стеклянными фонариками. Половину пути Эрра и Лая шли молча. Девочка хотела поговорить о чем-нибудь, но в мыслях был только Гаммел. Беседа не была до конца исчерпана, у девочки было ещё много вопросов, но она опасалась ранить Лаю. Не хотелось снова видеть её слёзы, однако мысли не давали покоя.