— Ну почему вы с Гаммелом решили зачать меня? Зачем? — наконец, не выдержав, спросила Эрра.
Лая шла чуть впереди, и девочка не могла видеть, изменилась ли она в лице или нет. Впрочем, так было даже лучше.
— Вечность нам дана на мудрость, а высшая мудрость — уступить свою вечность кому-то другому, — не поворачиваясь, сказала девушка.
Эрра ожидала услышать совсем не это. Разумеется, она читала книги о мыслителе Бхаке и знала многие его мысли наизусть, однако, чтобы он там не говорил, это не имело отношения к случаю Гаммела и Лаи. Очевидно, девушка просто попыталась отмахнуться от вопроса расхожими словами того самого безумца, который первым отважился на «подвиг», но Эрра была не настолько глупа, чтобы принять эти слова за ответ.
— С вашей стороны это было бы не мудро, — процедила сквозь зубы она. — Глупее не придумаешь. Я знаю, на это должны быть особые причины. Так зачем вы зачали меня?
Лая ответила не сразу. Прежде она остановилась, оглянулась на девочку, внимательно посмотрела на неё и двинулась дальше. Домик был уже близко. До ушей доносился звон покачивающихся под потолком веранды стеклянных фонариков.
— Не знаю, как объяснить тебе. Это трудно будет понять. Я и Гаммел, мы… Мы полюбили друг друга.
Эрра вопросительно подняла брови, забыв о том, что Лая на неё не смотрит. Это казалось ей чистейшим абсурдом.
— Полюбили друг друга? — переспросила она.
— Да. Поэтому мы решили зачать младенца.
Эрра пыталась понять услышанные слова, однако теперь для неё всё стало ещё более неясным, чем раньше.
— Ты была права, Лая, — понять это трудно.
Девушка пожала плечами.
— Поэтому я и не решилась сказать тебе сразу.
Они уже почти подошли к ступенькам, но тут Эрра не без усилия стиснула ладонь Лаи, призывая остановиться. Ей хотелось понять все, прежде чем они войдут в дом.
— Нет, ты мне всё же объясни, что это значит? Как так зачали из-за любви друг к другу? Это немыслимо! Зачем? Вы же знали, что это вас навсегда разлучит! Зачем вам было это делать, если вы могли всегда быть рядом? Я разлучила вас!
Лая улыбнулась в своей всегдашней манере «ничего ты не понимаешь». Но сейчас это не раздражало девочку, её переполняли другие чувства. Настолько хаотичные, что она сама не знала, какие эмоции сейчас владеют ею.
— Глупая ты, — сказала Лая. — Не вини себя. Я и Гаммел решились на зачатие, потому что очень хотели, чтобы наша любовь принесла плоды. Мы никогда не жалели о своём выборе и не сомневались, даже осознавая то, на какие жертвы придется пойти. Мы хотели сотворить маленькое чудо, подарить ему жизнь, и оба надеялись на то, что это чудо примет наш дар, признает его таковым.
Эрра переступила с ноги на ногу, тяжело вздохнула и выпустила руку Лаи. Девушка, не проронив больше ни слова, поднялась по ступенькам.
Пока Эра разжигала огонь и возилась с чайником, Лая расположилась в комнате. Уже было и не вспомнить, сколько минуло сумерек и рассветов с той поры, когда она в последний раз была в этом доме, а обстановка ничуть не изменилась. Всё та же просторная и уютная комната. Скрипучий деревянный пол, те же плотно задернутые льняные шторы на окне, разве что слегка потерявшие свой первоначальный цвет. Место для уединения и покоя. То, о чем мечтали Лая и Гаммел, когда поселились тут. Каждый предмет в этих стенах возвращал к теплым, но с примесью грусти воспоминаниям: старое кресло у закопченной печи, скатанный в валик матрас, низенький столик посреди комнаты и узкая прогнувшаяся под тяжестью книг полка на стене. Кроме как на полке, книг в комнате ещё было предостаточно. Нагроможденные высокими стопками на полу рукописи занимали почти всё свободное место у стен. Ветхие, рукописные, перечитанные десятки раз.
Эрра тоже любит читать. И как так получилось, что ей передались черты родителя, который ушел ещё до её рождения? Словно он мысленно общается с девочкой, воспитывает её. «Гаммел и сейчас здесь?!» — Лая была так взволнована собственными мыслями, что её сердце дрогнуло. Вспомнив о своем мужчине, девушка тут же почувствовала его присутствие. Часть его души не исчезла, она всё ещё в этом доме. Вот она! Стоит в углу окутанная тенью, дрожащей от пламени свечи. Совсем новенькая, как и раньше, длинная, острозаточенная. А не потеряла ли она былой блеск и грозный свист при коротком взмахе? Или только руки Гаммела могли делать её столь величественной?
Взмахом этой косы он обрушал ливни на дикие поля в знойные дни, когда сухие травы воспламенялись. Ударом лезвия о камень рождал реки в мертвых степях, чтобы дикие животные не страдали от жажды и земля, не знавшая зелени, родила первые побеги. Девушка приблизилась и слегка провела рукой по холодному загнутому вниз лезвию косы. Теперь эта огромная разрушительная и созидательная мощь принадлежит Эрре.
— Что ты делаешь? — спросила девочка.
Лая обернулась. В дверях стояла Эрра с подносом в руках.
— Просто давно не видела косу. Где ты её прятала?
— На чердаке. Но теперь, думаю, ей не место там.
Лая кивнула.
— Научилась ей владеть?
— Не так, как это делал Гаммел. Он создал этот край. А что мне остается? Только поддерживать его жизнь. Это совсем несложно.
Эрра поставила поднос на стол и разлила чай по глиняным кружкам. Лая, подобрав ноги под себя, уселась на ковер перед столиком, намеренно отвернувшись от угла, где стояло коса. Ей не хотелось ворошить прошлое слишком долго, она знала, к чему это приводит.
— Так создай уголок. Что тебе мешает? В моих краях есть мертвое озеро. Мне, наверное, не по силам его оживить, а ты сможешь сделать так, что в нем заплещется рыба, — девушка потянула воздух, пытаясь уловить аромат жасмина, но комнату наполнял лишь маслянистый запах воска.
— Не хочу. Это сделают и без меня, — уныло ответила Эрра.
— Подумать только, какая горделивая. А что, по твоему, одной тебе по силам?
— Я не в том смысле. Будь у меня шанс, я бы не творила совершенство, а разрушала несовершенство… И не тут… Ты ведь знаешь о существовании ужасных темных миров? Вот бы где пригодилась эта мощь, но не у нас.
Лая, похоже, не воспринимала болтовню Эрры всерьез. Она только и делала, что подносила кружку к лицу и втягивала ноздрями клубы пара.
— В следующий раз я принесу тебе свежий жасмин, — сказала девушка, сделав небольшой глоток. — Там, за рекой, есть целый жасминовый сад, он всегда цветет, и аромат его сладчайший.
Эрра нахмурилась, с обидой осознавая то, что Лаю куда больше заботит чай, а не её рассуждения, и решила больше ничего не говорить.
— Что ты всё молчишь? Ты ведь хочешь что-то сказать? — закончив хлюпать чаем, спросила Лая. — Ты хочешь поговорить о Гаммеле? Верно?
Девушка поставила пустую кружку на стол.
Эрра к своей так и не притронулась. Она сидела неподвижно, низко склонив голову, и в остывающем чае отражались её грустные глаза.
— Как ты думаешь, он ещё там? — с трудом выдавила из себя девочка.
— Что? Не понимаю.
— Думаешь, с ним уже случилась смерть?
Лая пристально взглянула на девочку.
— Нет. Я уверена, он ещё жив.
— Откуда ты знаешь?
— Просто эти твои любимые птицы всё ещё обитают в этих краях, — поморщилась Лая.
— А причем тут они? — удивилась Эрра.
— Кондоры прилетают с гор, а они там обычно не водятся. Думается мне, они дожидаются его смерти…
— Зачем?
— Чтобы сожрать его мертвое тело! Вот зачем! А потом уберутся восвояси — в свою Сквозную Дыру… Или откуда вылетает эта гадость?
Лая помрачнела, и её лицо стало строгим, чувствовалось, что ей не хочется больше говорить об этом. Однако Эрра была так шокирована, что не могла не переспросить.
— Серьезно? — ошеломленно ахнула она. — Они здесь для того, чтобы съесть Гаммела?
— Да, но после того, как он умрет.
Девочка представила человека, лежащего на голой земле. Светло-русые волосы, вытянутое лицо, широкие плечи, могучие мышцы, угадывающиеся под серым балахоном. Эрра не знала, как выглядит Гаммел, но всегда представляла его именно так. Глаза его закрыты, будто он спит. Раздается хлопанье крыльев, и на грудь человеку садится громадная птица. Она топчется на нем, царапает кожу на груди когтями, но человек по-прежнему безмятежен. Черная птица долго вглядывается в неподвижное лицо, словно проверяя, случилась ли с ним смерть или он просто дремлет, а за тем с размаху вонзает свой крючковатый клюв в глаз мужчины.
Думая об этом, девочка скривилась. Теперь мысли о кондорах вызывали щекочущее омерзение, а к горлу подступало тягостное ощущение тошноты. Сможет ли она когда-нибудь снова любоваться этими птицами, узнав всё это?
— Об этом не говорилось в книгах, которые я читала, — угрюмо сказала Эрра.
— Ох, не нужно было тебе рассказывать о кондорах, ты вся побледнела. Не думай об этом. Знаешь, Гаммел не считал этих птиц плохими, он говорил, что они приносят пользу, избавляя землю от мертвой плоти и освобождая место для новой жизни, — попыталась подбодрить Лая.
Девочка фыркнула и перевела задумчивый взгляд на задернутое шторами окно.
— Значит, они его съедят…
Наконец, она взяла свою кружку и сделала глоток. Ей хотелось промыть горло после столь неприятных слов. Чай успел стать холодным, и его аромат стал ещё тоньше.
— Останешься у меня до рассвета? — немного погодя спросила Эрра.
— С радостью. Я так устала, мне бы хотелось поспать, — выразительно зевая, ответила Лая.
В самом деле, уже давно надо было подумать о сне. Девочка отодвинула столик к стене, подтащила свернутый матрас на середину комнаты и расстелила его на полу. Лая убрала пустые кружки.
Вскоре вокруг всё затихло, смолк и треск задутых свечей. Дом погрузился в непроницаемый мрак, и, казалось, весь мир растворился в этой кромешной тьме и тишине, изредка нарушаемой далеким стрекотанием полевых сверчков.
Лая легла на бок рядом с девочкой, прижавшись к её спине так близко, что Эрра могла чувствовать на шее её дыхание. Мягкая рука обняла девочку под грудью. Стало тепло и спокойно. Никогда раньше она не ощущала себя так уютно. Словно она и Лая слились воедино, как это было до рождения. Вот только сон никак не шел. На душе было спокойно, а комок мыслей в голове рос всё больше и больше, вытесняя желание спать.