Как яростно бушует сила, запертая в теле маленькой девочки! Пытается вырваться наружу, не терпит сдержанности обладателя, желает сама подчинять и управлять, если ей не управляют. Огромная и разрушительная сила не из тех вещей, что могут тихо дожидаться своего часа, не напоминая о себе. Но и без повода она не кипит. Стало быть, это реакция…
Неужели адское отродье выбрало эту ясную ночь для того, чтобы насытиться очередной человеческой жизнью? Материальное предчувствие упруго вытянулось внутри тугой пружиной, давая знать, что мысли направлены верно. Уродливая тварь вновь выбралась из своего тайного уголка и бродит сейчас по городу, выискивает очередную жертву.
Зловещие глаза, полные одержимости, выглядывают из темных переулков, устрашающе вспыхивают в черноте сточных канав, наблюдают с сумеречных крыш. Его глаза ищут, высматривают замешкавшегося наивного простачка, что должен быть убит этой ночью, рассыпаться в прах и навек исчезнуть со свету. Тварь тихо пробирается среди старых домов, едва ступая на мокрый асфальт прямо под окнами ничего не подозревающих горожан. И только жертва слышит его шаги… Только жертва ощущает его зловонное дыхание. Только жертва способна заметить его, но только когда выродок приблизится вплотную и бежать будет некуда!
Что делать? Только не сидеть и думать, что делать! Нужно действовать немедленно, пока всё это не случилось. Нужно действовать, не размышляя, чутьё само приведет, само подскажет, главное, сорваться с места! Но и это сделать не так уж и просто.
Не хотелось верить в достоверность собственных предчувствий только из-за страха и неготовности. Эра не раз думала об отваге, стараясь воспитать в себе это чувство путем размышлений.
«Нельзя бояться, ведь страх лишает силы, нельзя тратиться на него», — говорила она себе, но просочившийся в разум навязчивый страх был посильнее всякой философии.
Как сильно девочка желала избавить людей от выродка, как переполняла её ненависть при мысли, что эта скользкая тварь унесла столько жизней, включая малютку Сауле, как невыносимо было представлять, сколько ещё людей погибнет? А сейчас только и хотелось зарыться в одеяло и лежать, отгоняя от себя мысли. В эту минуту Эра с сожалением осознала, что годится в спасительницы меньше всех на свете. «Трусиха! Тебя убьют раньше, чем любого безоружного! Ты не борец, а малыш с пластмассовой сабелькой! Ты не достойна своего оружия!» — воскликнул вдруг её собственный голос в голове. Эра, хорошо размахнувшись, отвесила себе пощечину: «Дрянь! Ты не имеешь права жалеть себя и бояться за свою жизнь! Ты должна спасти людей!».
Одеваться поспешно и при этом не шуметь оказалось невозможным. Девочка была уверена, что разбудила Инну, когда упала на пол, натягивая джинсы, и некоторое время лежала не шевелясь, прислушиваясь, но из соседней комнаты не донеслось ни звука. К чему быть такой осторожной? После долгого дня мама не проснется, даже если рядом с домом проедет десяток грузовых поездов. Так же наспех девочка надела футболку, но наизнанку и задом наперед. В эту минуту собственный внешний вид интересовал её меньше всего. Уже в прихожей Эра накинула на плечи куртку и босыми ногами влезла в кроссовки. Дверь за собой закрыла осторожно, придерживая дверную ручку, чтобы сквозняк не захлопнул её с грохотом.
«Мама, я очень постараюсь сделать так, чтобы сегодняшнее утро обошлось без неприятных сюрпризов. Я разбужу тебя на рассвете, принесу тебе кружку горячего кофе. У меня будет слегка сонный вид, не более того! Что бы ни произошло сегодняшней ночью, утро должно быть таким, каким ты ожидаешь. Я сделаю для этого всё! Но, возможно, судьба распорядится по-другому, и когда ты проснешься, то обнаружишь, что моя кровать пуста… Эта ночь может стать для меня последней, и я понимаю, что, умерев, сделаю тебя ещё более несчастной, чем ты была до нашей встречи, но прости, иначе нельзя. Если я не вмешаюсь, то ещё множество родителей потеряют своих детей… Так вот, если мы не увидимся больше, то прошу, не умирай вместе со мной, я не хочу чтобы ты из-за меня снова впала в отчаянье», — мысленно просила девочка Инну, стоя у закрытой двери квартиры. Просила о невозможном…
Девочка спустилась на одну ступеньку и почувствовала, как натянулась цепь, что сковывала её сердце с сердцем женщины. Быть готовой покинуть это место навсегда означает готовность порвать эту цепь или оставить здесь своё сердце.
Эра ещё раз оглянулась на дверь. Теперь её душа была пуста. Она бросила у порога все чувства, воспоминания, мысли, что тяготили её. Сейчас она должна уберечь от смерти жертв выродка. Вернувшись, она снова станет любимой дочерью Инны, прилежной ученицей средней школы, кем угодно! Но сейчас нужно быть только защитником.
Перескакивая через две ступеньки, девочка неслась вниз, в темноту, в неизвестность. Как когда-то срывалась в бездну Сквозной Дыры…
Пекло и холод яростно соперничали друг с другом. В груди колыхалось пламя, удушливый жар затруднял и без того сбивчивое от бега дыхание. В ту же минуту руки, лицо и шея мерзли от почти зимнего ветра. Эра бежала, в считанные секунды преодолевая неосвещенные скверы убогих улиц окраины города. Девочка старалась забыть о мыслях, чтобы не пытаться сосредоточиться. Когда не знаешь маршрута, лучше довериться своему чутью, чтобы не сбиться.
Под ногами время от времени трескался лед замерших луж, нарушая свойственную ночи тишину. Старые постройки, запущенные садовые кусты, деревья, дороги, темные витрины магазинов — картинки стремительно мелькали и сменяли одна другую, лишь полная луна оставалась неподвижной. Застыла в небесах, позолотив своей прозрачной аурой синеву вокруг себя, не исчезала ни на миг, словно она была чем-то необходимым. Какая же роль досталась сегодня этой немигающей луне? Кто она? Неотъемлемая декорация, свидетель предстоящих событий или важный участник?
Как только Эра подумала о луне, к ней тут же вернулась способность управлять своим рассудком. Но это скорее навредило, чем стало полезным. Долгое время безрассудно бежав по улицам, девочка ни разу не оступилась и не споткнулась. А сейчас, ныряя в темноту незнакомого двора, нога столкнулась с твердым бордюром. Эра рухнула в невысокую траву, с большой силой ударившись о твердую поверхность промерзшей земли. Ноющая боль пришла несколькими мгновениями позже, заставив почувствовать каждую косточку тела. «Почему же роса на траве не оледенела в такой холод?» — подумала Эра. Поднимаясь на ноги, девочка вдруг поняла, что мокрой была вовсе не трава, а она сама. «Вот это взмокла! Будто из бассейна вынырнула», — кряхтела девочка. Вытерев рукавом разбитый нос, она огляделась — не стал ли кто-нибудь очевидцем её нелепого падения. На первый взгляд тесный, окруженный со всех сторон угловатыми пятиэтажками двор казался пустым, лишь луна по-прежнему смотрела с небес сквозь сомкнутые над головой ветви деревьев.
Луна — единственный источник света в этом забытом богом месте. Ни в одном окне не горел свет и даже не мерцал телевизор, фонари и вовсе были не предусмотрены. Недаром околотки, удаленные от центра, называют спальными районами — чем дальше они от магазинов и офисов, тем темнее и незаметнее. Будто и людей тут вовсе не бывает.
Детская площадка, окруженная высокими кленами, выглядела угрюмой, брошенной за ненадобностью давно выросшими, а то и вовсе не водившимися в этих местах детьми. Старая песочница осела, качели без сидения уже и не мечтали об исполнении своего предназначения и позволили вырасти под собой траве, пока что маленькими островками. Только невысокий металлический грибок не покосился, стоял прямо и гордо, но тоже был проржавелым стариком.
Судя по внешнему виду, в этот двор в столь позднее время не забежит и бродячая собака, но девочка уже поняла, что именно этот уголок судьба сегодня выбрала сценой для немыслимых событий.
Остановившись в центре площадки, Эра внезапно почувствовала спиной чей-то взгляд и резко оглянулась, как будто её окликнули. В глаза бросились человеческие очертания. Девочка испугано попятилась, но спустя пару мгновений поняла, что беспокоиться не о чем, и устыдилась своего очередного нелепого промаха. В сени высокого клена затаилась каменная статуя. Только с близкого расстояния стало возможным рассмотреть это неуместное для детской площадки сооружение. И к чему тут эта небольшая статуя в греческом стиле? Гречанка в тунике сидела на одном колене прямо на земле. Одна рука придерживала кувшин, стоявший на плече, другая лежала на бедре. Особенно её неуместность выражал сумбур внешнего вида, добавленный каким-то местным умельцем. Красок на гречанку он не пожалел: лицо и открытые части тела статуи были ярко-красными, волосы имели темную, возможно даже правильную коричневую окраску, но это реалистичности не добавляло, а накидку окрасили в грязно-желтый цвет, только кувшин художник пожалел, оставив его нетронутым. Кроме всего этого, у женщины недоставало правой части лица. Кусок камня в области щеки был отколот, от чего, если смотреть с боку, её лицо, напоминало череп. Кисть той руки, что держала кувшин, тоже пострадала от времени: там, где должны быть пальцы, торчали ржавые металлические пруты. Жуткая статуя. Будто ожившая покойница. Не она ли отпугивает детей от детской площадки?
Неторопливая струйка крови из разбитого носа ловко обогнула губы и упала тяжелой каплей с подбородка прямо на макушку каменной гречанки. Эра снова вытерла нос рукавом и тут же вспомнила, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы изучать достопримечательности. Рассеянность — ещё один недопустимый недостаток!
Но просто пребывать в бдительном ожидании, когда метающийся внутри дух буквально рвался наружу, было невозможно.
Девочка ощущала, как нечто темное, злое уже приближается. Нет! Уже совсем рядом! Это чувство было для неё новым, однако обозначить его чем-нибудь другим, кроме приближения беды, казалось невозможным.
Эра заняла позицию в центре площадки рядом с песочницей — самую удачную для обзора. Взгляд её метался по сторонам. Откуда ждать опасности и какова она? Что если сейчас лицом к лицу придется столкнуться с тем ужасом, который описывал Максим в своём дневнике? Хватит ли духу хотя бы взглянуть на эту тварь? «Не думать ни о чем! Просто ждать!» — отдавала себе мысленные приказы девочка. «Топ-топ-топ-топ» — послышались несколько глухих шагов, определить их направление не удавалось. Повертевшись и ничего не обнаружив вокруг, Эра замерла, надеясь, что снова услышит утерянные звуки, но до её ушей доносился лишь свист собственного дыхания. Ревущее пламя в груди немного утихло, и холод стал ощущаться куда сильнее.