Наемник заскрипел зубами и прошипел:
— Ну так продай мне цветов, дура набитая, и позови госпожу. Или…
— Что «или»? — Джина с невозмутимым лицом протянула руку к ближайшему букету и вытащила один цветок.
— С вас четверть карата, господин…
Мужчина перед ней побледнел так, что казалось его вот-вот хватить удар. Он сделал два неуверенных шага к стене, облокотился на косяк и прохрипел:
— Он умирает… Он истекает кровью. Если он умрет — Молли скормит меня гурпанам… Пожалуйста, позови свою госпожу, и я принесу тебе топаз величиной с орех. — Он поднял на Джину усталые слезящиеся глаза.
Джина тяжело вздохнула и потерла ладонью лоб.
— Джайллар… Госпожа мне этого не простит.
Дибо, Айзек Термес, по прозвищу «Аведжийский Палач» — одна из ключевых фигур аведжийской политики в середине, конце 18-го века.
О том, как безродный странствующий монах прибился ко двору Великого Герцога Аведжийского известно немного. Некоторые сведения можно почерпнуть из доклада, представленного канцлеру Империи Марку Россенброку Тайной Канцелярией в конце семидесятых годов. В частности, удалось выяснить, что Айзек Термес Дибо происходил из рода рифдольцев-ренегатов, поселившихся на севере графства Эркулан, после гражданской войны в Королевстве в середине 12 века. О ранних годах Дибо не известно ничего, предполагали, что он совершил обычный для того времени путь — из многодетной нищей семьи в монастырский приют, затем сума, посох странника и попрошайничество на площадях. Возможно, что именно на дорогах Эркулана прожженный монах Дибо встретил молодого герцога Аведжийского Фердинанда, следующего из Траффина домой.
Первоначально, Дибо выполнял самую грязную работу — устранял значимых чиновников, которых Фердинанд заменял преданными людьми, подыскивал шпионов и соглядаев. Впоследствии Дибо организовал при аведжийском дворе некую секретную службу, подобие Имперской Тайной Канцелярии. Он привлек на свою сторону уртских корсаров, банды наемников и головорезов из граничащих с Аведжией стран, наводнил своими шпионами земли Атегатта и Королевства. Некоторые считали, что именно Дибо приложил свою руку к скоропостижной смерти старого герцога и несчастному случаю, оборвавшему жизнь наследника аведжийского престола Генриха, освободив таким образом трон для своего патрона, молодого Фердинанда.
Дибо благополучно пережил несколько покушений на свою жизнь, и сам в свою очередь немилосердно расправлялся с врагами. Возможно, что именно человек посланный Дибо отравил канцлера Империи Марка Россенброка, однако доказательств тому не было. Личный телохранитель Россенброка Мио Шуль, по прозвищу «Весельчак» собственноручно расправился со всеми подозреваемыми, оборвав все нити расследования, и сгинул в конце концов, при попытке проникнуть в Циче.
Во время войны 99 года Айзек Термес Дибо, командовавший гарнизоном Циче, исчез при странных обстоятельствах.
В зябких предрассветных сумерках пронзительно и тонко закричала птица. Черно-красный диск Второй Луны неспешно сполз к горизонту, а на востоке уже светлело, из-за мыса Дай-Корр потянулись вверх, разрезая низкие редкие облака, первые лучи восходящего солнца.
На холме, возвышающимся над самым заливом УртСарра, у костра, кутаясь в мешковатые рубахи, сидели мальчишки. Поеживаясь от утренней прохлады они поджаривали над невысоким пламенем кусочки хлеба и тихо переговаривались. Совсем рядом, в сотне шагов от костра возвышались развалины древнего монастыря. Изредка, то один из мальчишек, то другой бросали опасливые взгляды на осыпающуюся разрушенную башню.
Светало. Смуглолицый толстощекий крепыш, подбросил в костер хвороста и обращаясь к друзьям, пробурчал:
— Надо было к Полосатым скалам идти. Там отлив пошире и двуроги через риф не переплывают. И никаких тебе развалин…
Другой мальчишка, постарше, ткнул толстощекого кулаком в бок.
— Ага, Кумма испугался… Ха-ха… Наслушается на базаре баек от своих теток и ссытся по ночам от страха!
Мальчики тихо засмеялись. Крепыш обиженно надулся и показал соседу неприличный жест.
— А никакие это и не байки. Охотница Найда никогда не врет, так-то… Она своими глазами видела, как в развалины прилетал огромный черный зверь. И еще, тетя Карла говорила, что толстопузая дочка мельника с Глиняной улицы ходит в развалины, каждый день, носит подношения морским демонам.
Где-то высоко в небе взвизгнула летучая кошка, под обрывом тут же на все голоса загомонили птицы. Мальчики все как один обернулись и посмотрели на развалины. Самый младший из мальчишек, подсел поближе к огню, и кривя испуганное лицо, прошептал:
— А еще, еще хромоногий хрыч, который ножами на площади торгует, говорил, что слышал как в развалинах плачет младенец. Наверное, там живут пожиратели. Они воруют детей и варят из них себе зелье невидимости… А вдруг, сейчас они толпятся вокруг нас, выбирают кого бы сожрать? Давайте к скалам пойдем, боязно тут.
Мальчики притихли. Со стороны заливы послышался ровный нарастающий гул. Старший из мальчиков поднялся, и натягивая заплечную корзину, проговорил.
— Да нет на скалах ничего, медузы вы тупорылые. К скалам Викша со своими из Масляных Рядов каждый день ходят, нет там ни раков, ни рыбы, ни креветки… Точно знаю. Еще и нас там не хватало. А в развалинах этих, никто кроме щуканов не живет. Туда до войны солдаты из форта таскали девок деревенских. Все, подымайтесь, чурки шестилапые, отлив начался.
Мальчишки быстро разобрали корзины и сети, затушили костер и поспешно двинулись к берегу моря.
Небо стремительно светлело. Вода с шумом уходила с пляжей, пенясь вокруг островков, поросших бурыми водорослями и большими ракушками. По берегу посвистывая метались ярко-желтые кусачие крабы, в лужах плескалась рыба, а где-то на самом краю отлива гулко ухали двуроги.
Мальчики остановились у подножия холма и принялись раскручивать ветхие сети. Один из мальчишек отправился вперед по берегу, накалывая на пику плоских ленивых морских языков. Другие потянули сети по лагуне. Работа спорилась, и вскоре корзины начали наполняться жемчужной длинноусой барабулей, толстыми зубастыми окунями, полосатыми креветками и неуклюжими тяжелыми лангустами. Вдалеке на край рифа выбрались огромные двуроги. Чудовища сыто похрюкивали, и грея в лучах солнца широкие шипастые спины, поводили из стороны в сторону уродливыми головами.
Солнце поднялось выше и осветило яркими лучами серые неприступные обрывы мыса Дай-Корр. Подул легкий бриз. Мальчишки собрали щедрый улов и перетащили подальше от берега. Самый старший из мальчиков довольно оглядел корзины и обращаясь к остальным, ехидно передразнил:
— Пойдем к скалам, пойдем к скалам… Гонялись бы сейчас вшестером за одной рогатой жабой… Вот сколько всего-то наловили, карата на три, не меньше, а то и на четыре. — Он повернулся к самому маленькому и указал ему пальцем в сторону города. — Так, Тишка, беги скорее на базар, к господину Мюрру, скажи ему, что Лестер с друзьями шесть корзин рыбы поймали, пусть даст повозку и готовит ледник. Беги давай.
Мальчики радостно загомонили, подсчитывая на пальцах сегодняшнюю прибыль, заспорили, и в конце концов беззлобно мутузя друг друга повалились на горячий песок. Наконец, крепыш Кумма выбрался из визжащей кучи, и глянул вверх, на остатки стены вокруг монастыря.
— Эй, щукаеды… А что, пошли в развалины сходим?
Мальчики перестали возиться, и вытряхивая песок из лохматых голов, столпились вокруг Куммы.
— А то и пошли… Чего не сходить-то?
Старший, по имени Лестер, оглядел корзины с рыбой, посмотрел на прибывающую воду и пожал плечами.
— А, Кумма храбрый стал? А вдруг там Маркиз Пожирателей сидит, на своем троне из человеческих черепов? А если тетки твои узнают, что ты по развалинам лазаешь? Они тебе быстро жопу нарумянят стрекозьими колючими хвостами. — Он засмеялся, и глядя на горящее злым отчаянием лицо товарища, добавил, — Ладно, не обижайся. Пошли, только пики возьмем, а то вдруг там гнездо гурпанов.
Мальчики вооружились пиками и направились гурьбой вверх. У полуразрушенной арки они в нерешительности остановились. Внутренний двор монастыря зарос густым колючим кустарником, повсюду в беспорядке громоздились обломки плит. Мальчики потоптались у входа, а потом осторожно ступая один за одним вошли во двор.
Внимательно поглядывая по сторонам они обошли полуразвалившиеся колонны и добрались до молельного дома, почти нетронутого временем мрачного здания из грязно — белого пористого камня. Вход в молельню оказался засыпан мусором и щебнем. Мальчики повернули назад и пошли в обход стены внутреннего двора.
Вдруг Кумма, храбро топавший впереди всех, что-то жалобно проблеял, бросил свою пику и зажимая ладонью рот, кинулся обратно в арку. Остальные столпились за спиной у Лестера. Старший из мальчиков оглянулся на товарищей, задумчиво почесал лохматую голову, выставил вперед пику и заглянул за угол серой потрескавшейся стены. Остальные, прижимаясь друг к другу, остались стоять на месте.
Сразу за углом, на поросшей густой травой тропинке лежал лицом вниз грузный человек в окровавленном балахоне. Вдоль всей его спины тянулись страшные рваные раны, покрытые черной коркой. В редких волосах на голове копошились тонкие белые черви. Очевидно, что перед смертью человек долго полз, цепляясь за траву, за телом тянулся черно-красный след, к которому уже припали, шевеля голубыми отростками, огромные сизые слизни. Лестер осторожно приблизился к телу, протянул пику и потыкал кончиком в вывернутое плечо. Потом повернулся к мальчишкам, храбро улыбнулся и сказал:
— А тут мертвец лежит… Настоящий. Глядите!
Мальчики приблизились и заглянули за угол.
— Фу… Воняет как… Ух ты… Кто же его так?
Лестер наклонился над телом, разглядывая раны. Мальчишки жались друг к другу и с опаской косились на мертвеца. Один из них, испугано озираясь, прошептал: