Томаша Гланца, посвященная авторскому решению художника Виктора Пивоварова по созданию на основе цикла его друга Игоря Холина поэтической книги «Моча и гавно» как солидарного «высказывания» поэта и художника.
Основную часть тома «Лианозовская школа» составляют разделы, посвященные конкретным именам авторов лианозовского круга. Открывает ее, естественно, раздел со статьями об «Учителе» — художнике и поэте Евгении Кропивницком как фигуре, вокруг которой, собственно, и выкристаллизовалась поэтическая группа. Так сложилось, что все три работы раздела выходят на проблему генезиса поэтики старшего автора «Лианозова». Работа итальянского слависта и переводчика Массимо Маурицио посвящена истокам образности поэзии Кропивницкого — в самой атмосфере барачной жизни, а также в городском фольклоре этой среды. Работа литературоведа и стиховеда Павла Успенского рассматривает формирование новой поэтики Евгения Кропивницкого конца 1930-х — 1940-х годов через обретение поэтом особого поэтического субъекта, впоследствии оказавшего огромное влияние на «лианозовскую» поэтику в целом. В эссе петербургского поэта и критика Валерия Шубинского соположены истории выработки своей зрелой манеры двумя разными авторами, оказавшимися в силу сходных обстоятельств за границами «официального» литературного поля, Евгением Кропивницким и Андреем Егуновым (Николевым).
Два следующих раздела посвящены ближайшим друзьям и ученикам старшего поэта — Игорю Холину и Генриху Сапгиру, образующим с ним своего рода «ядро» «Лианозовской группы» вместе с художниками Оскаром Рабиным, Валентиной (женой Рабина) и Львом (ее братом) Кропивницкими. В поле внимания исследователей попадает проза поэтов: критик и литературовед Александр Житенев рассматривает конструктивные принципы, лежащие в основе прозы Игоря Холина, а челябинский литературовед Татьяна Семьян анализирует сюрреалистическую поэтику прозы Генриха Сапгира. Поэзия Сапгира представлена доработанной версией основополагающей статьи Юрия Орлицкого о сложной диалектике полярных начал и установок в его творчестве (кроме того, статья дополнена рассмотрением творчества поэта еще на двух контрастах — в сопоставлении его с ближайшим к нему автором — Игорем Холиным и с автором, которому Сапгира не раз противополагали, — с Иосифом Бродским). Ярославский исследователь Алексей Бокарев рассматривает холинские принципы художественного моделирования реальности на материале его основополагающего цикла «Жители барака» и в сопоставлении с книгой Алексея Цветкова «Эдем», вычленяя характерные черты «барачной поэтики» поэта «Лианозова». Здесь же следовало бы упомянуть статью поэта и лингвиста, специалиста в области философии (в) поэзии, Натальи Азаровой, рассматривающей визионерскую природу дарования Генриха Сапгира через призму «языка мистики» в его поэзии; а также эссе писателя и музыканта Игоря Левшина о роли Игоря Холина в становлении постсоветской молодежной культуры.
Всеволод Некрасов отрицал свое прямое ученичество у Кропивницкого, но никогда не отрицал значимость своих появлений в Лианозове и общения с авторами этого круга, как не отрицал и свою принадлежность к нему. Его творчество в посвященном ему разделе представлено двумя уже известными, но крайне важными работами — объемной (и доработанной) статьей московского поэта и исследователя некрасовского творчества Михаила Сухотина о принципах организации целого в произведениях Вс. Некрасова, а также полным переводом ставшей уже, как говорится, «классической» статьи Джеральда Янечека о функции паронимии в его поэтике. Принципиально новое исследование — большая статья наследников архива и ведущих исследователей творчества Вс. Некрасова Галины Зыковой и Елены Пенской о «детских» произведениях поэта: это не только хроника вовлечения Некрасова, вслед за его товарищами по «Лианозову» Сапгиром и Холиным, в создание книжек для детей, но и анализ подходов к «детскому» творчеству как к литературному ремеслу, продукция которого целенаправленно адресованна «юному читателю», — и как к особому модусу собственного творчества, отличающемуся не прямой адресацией детской аудитории, а лишь отбором тем, могущих ее заинтересовать.
Ян Сатуновский стоит несколько особняком среди прочих поэтов «Лианозова»: в гостях у Кропивницкого или Оскара Рабина он бывал лишь наездами из родного Днепропетровска, а затем подмосковной Электростали, не имел той же известности в неофициальных литературных и художественных кругах, как его товарищи, однако все чаще эту оговорку опускают, рассматривая творчество поэта в контексте группы. Исследования, включенные в настоящий том, заполняют существующие лакуны, позволяя выявить литературную генеалогию Сатуновского как «младоконструктивиста», — в статье поэта, критика, филолога Кирилла Корчагина, а также уточнить представления о составе корпуса и текстов Сатуновского благодаря анализу творческих материалов, сохранившихся в архиве Некрасова, сделанному Галиной Зыковой и Еленой Пенской. Здесь же — перевод статьи одного из главных популяризаторов «лианозовского наследия» и исследователей творчества поэтов этого круга Георга Витте об «эстетике бедности» в творчестве Яна Сатуновского и других неподцензурных поэтов его времени.
Еще два поэта входили в ближайший круг «лианозовцев», но в полной мере к нему не принадлежали: их творчество рассматривается в разделе «„Лианозово“ и его окрестности…». Так, Эдуард Лимонов, появившийся в лианозовских бараках уже ближе к концу 1960-х, представлен двумя работами — артистическим и педантичным разбором его конкретных стихотворений давним исследователем творчества поэта и его другом, известным литературоведом и эссеистом Александром Жолковским, и компаративным рассмотрением ранней поэтики Эдуарда Лимонова и Д. А. Пригова через призму функции в их текстах тавтологического повтора славистом Филиппом Колем. Еще один близкий «лианозовцам» автор — Михаил Соковнин: он дружил с Вс. Некрасовым, который причислял поэта к «лианозовскому кругу»: о «предметниках» Соковнина, близких своей поэтикой лианозовскому «конкретизму», рассуждает независимый исследователь и критик Алексей Конаков.
Группа работ, которым составители настоящего тома отводят особую роль, объединены общим заголовком: «Анализ одного стихотворения» — они замыкают разделы, посвященные творчеству конкретных представителей поэтического «Лианозова». Продолжая традиции одноименного межвузовского сборника под редакцией крупного стиховеда В. Е. Холшевникова (1985)[4], авторы этих статей не только дают своего рода «мастер-класс» по разбору конкретного стихотворного текста, полезный прежде всего для начинающих исследователей, а также для тех, кто еще только осваивает методы аналитической работы с поэтиками, лежащими за кругом давно утвердившихся конвенций. Каждый такой разбор — путь индуктивного восхождения от отдельно взятого стихотворения — к творчеству поэта в целом, своего рода «ключик» к его чтению и пониманию, причем каждый автор выбирает свой методологический инструментарий для входа в творческую лабораторию поэта. Так, итальянский славист и переводчик Марко Саббатини выбрал для анализа стихотворение Евгения Кропивницкого «Секстины»; «Небольшую поэму» Игоря Холина разбирает публикатор наследия неподцензурной словесности, литературовед Илья Кукуй; образец лингвопоэтического построчного комментария одного из стихотворений из книги Генриха Сапгира «Терцихи Генриха Буфарева» — «Бутырская тюрьма в мороз» дает поэтесса и литературовед, автор целого ряда статей о сапгировской поэтике, Дарья Суховей; стихотворение «Ленинград / Первый взгляд» Всеволода Некрасова анализирует славистка и переводчица Энсли Морс; наконец, в широком как литературном, так и историко-политическом контексте рассматривает стихотворение Яна Сатуновского «Пришел рыбак…» критик, литературовед, антрополог культуры Илья Кукулин.
Публикационный раздел настоящего тома мыслился как важное дополнение к включенным в него исследовательским материалам. Основное его предназначение — дополнить и сделать объемным тот контекст, к которому обращаются авторы статей. Раздел включает в себя три важных документа соответствующего времени: его открывает предисловие составителя и переводчика к первой двуязычной антологии русской неподцензурной поэзии «Freiheit ist Freiheit» Лизл Уйвари (1975). Здесь же — переведенная на русский язык вступительная статья Гюнтера Хирта и Саши Вондерс (псевдонимы, за которыми скрывались известные слависты Георг Витте и Сабина Хэнсген) к выпущенному ими в Германии арт-изданию «Lianozowo-1992», включившему не только двуязычные подборки поэтов «Лианозовской школы», но и открытки с их фотографиями и кассету с записями авторского чтения. Наконец, это полный вариант двух статей Всеволода Некрасова «<В Лианозово меня привезли осенью 59…>» и «Лианозовская чернуха», содержащие ценные сведения об истории группы, взаимоотношениях поэтов и художников, излагающая творческое кредо самого автора. Более поздний, уже современный материал — републикация предисловия одного из старейших европейских поэтов, основоположников «конкретной поэзии» Ойгена Гомрингера к недавней двуязычной книге Всеволода Некрасова[5]. Особое место в публикационном разделе нашего тома занимает подборка избранных писем Евгения Кропивницкого его ученикам — Игорю Холину и Генриху Сапгиру — прежде всего тех писем, которые раскрывают непростые, но в целом очень теплые и взаимно обогащающие отношения мэтра и его молодых друзей, а также переписка Евгения Кропивницкого и его жены, художницы Ольги Потаповой, со Всеволодом Некрасовым.
Завершает настоящий том избранная библиография «Лианозова»: основные издания книг и избранных произведений поэтов, их переписки и мемуаров тех, кто был причастен «лианозовскому» кругу; наконец — литературоведческих и критических работ, посвященных тем или иным аспектам творчества авторов. Библиография не претендует на полноту — но она может быть весьма полезной тем, кто хочет больше узнать об особой дружеской и художнической среде, сложившейся в конце 1950-х годов в подмосковном поселке Лианозово и соседнем с ним городке Долгопрудная, а также разобраться в творчестве представляющих ее авторов.