Я отломал стебель с цветком, забрал у одной дамы пакет с пирожками и засунул его туда. Крепко завязал и двинулся по коридору, по пути открывая окна во всех купе. Просто нужно проветрить помещение, и тогда сюда смогут зайти лекари и полицейские.
— Выбросьте в мусорку, а лучше сожгите, — велел я и, выглянув на улицу, протянул полицейскому пакет с пирожками и цветком.
Вокруг него образовалась целая толпа из работников вокзала, лекарей и других полицейских. Однако он успешно справлялся с заданием никого не впускать.
— Будет сделано! А вам самому не навредит, то что вы былия там?
— Нет, у меня сильный организм. Пока вагон проветривается, я помогу людям. Потом их смогут забрать лекари.
— Понял… Эй, носильщик, тащи сюда ведро с бумагой и спички. Будем жечь! — объявил полицейский.
Я же вернулся к людям, и прикоснувшись к каждому, вывел эфир растения в мочевой пузырь — самый легкий способ избавиться от отравы.
Через несколько минут втянул носом и понял, что эфира растения почти не осталось. В это время некоторые зашевелились, недоуменно переглядывались, не понимая, что происходит.
Я вышел на улицу и разрешил людям заходить. Затем соврал полицейскому, что в вагоне кто-то распылил снотворный газ. Ну не признаваться же, что это из-за наших манаросов произошло.
Подошёл к деду и опустился рядом с ним на скамью.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.
— Нормально, — махнул он рукой. — Что со мной станет? Крепкий ещё. Это нынешнее поколение хиляки, а мы, старая гвардия, ещё покажем пример молодым.
Ну да, конечно. Пока я ему не приготовил зелье, восстанавливающее суставы и убирающее боль, он кряхтел при каждом движении и подволакивал ногу. Теперь же, после моего лечения, он действительно стал активнее, сильнее и здоровее.
Пока лекари выводили людей на улицу и оказывали помощь, проводник соседнего вагона открыл вторую дверь вагона, и через неё мы с дедом вынесли все коробки с саженцами и отнесли их в машину.
— Отвезём пока в лабораторию. На выходных будем сажать, — сказал дед. — Не хватало ещё по аномалии ночью шастать. Неизвестно, что твоему Зоркому в голову придёт.
— Зоркий никому специально не вредит, только защищается, — пояснил я.
Когда вернулись домой, домашние уже спали, поэтому дед попросил двух охранников помочь перетаскать тяжелые коробки с землёй в лабораторию.
После того, как мы расставили все растения, я полил их водой, усилив некоторые вещества. Мы с дедом поблагодарили за помощь, и они вернулись на свой пост у ворот, а мы зашли домой.
Прихватив из кухни пару пирожков с яйцом и луком, я поднялся в свою комнату и первым делом проверил состояние Шустрика. Здоров. Увидев у меня пирожки, зверек схватил один и пропал. Вот ведь хитрюга. Такими темпами скоро придётся посадить его на жёсткую диету, а то перемещаться не сможет.
Утром, припарковавшись в ряду под буквой «Б», я увидел неподалеку шикарный автомобиль Орловых. Водитель остановился, резво выскочил из-за руля и открыл заднюю дверь, из которой выпорхнула красна-девица Елена Прекрасная.
— Привет! — она чмокнула меня, повисла на шее и, посерьёзнев, спросила. — Почему ты мне не сказал, что ты там тоже был?
— Где?
— В академгородке.
— Да, был. А зачем говорить? Я жив и здоров, всё хорошо закончилось, никаких проблем.
— Ох не знаю, — она взяла меня за руку, и мы не спеша двинулись в сторону академии. — У тебя-то может и нет проблем, но вот у руководства академии их хватает. Как узнали чрезмерно тревожные мамаши, что случилось, такой вой подняли. Бедный ректор со всех сторон отбивается, ведь не только полиция и различные образовательные ведомства занялись этим делом, а также пожарные, санитарная служба и ещё много кто.
— Было бы из-за чего такую волну поднимать. Все остались живы и почти здоровы. Никаких страшных увечий не было. Я сам всех проверил.
— Знаю, но отец говорит, что даже до них дошли слухи о том, что академию могут прикрыть на время разбирательств.
— Только не это! — послышался сзади возмущенный голос Сени. — Не для того я поступал, чтобы не учиться! Хочу учиться!
— Звучит как лозунг, — рассмеялась Лена. — Так и вижу, как по городу идут студенты с плакатами и скандируют «Руки прочь от ММА! Хотим учиться!».
— Так это же просто потрясная идея! — у Семёна загорелись глаза.
— Вообще-то я пошутила.
— А я нет! Мы должны отстоять нашу академию. Если понадобится, я…
— Не понадобится. Идите на занятия, — послышался уставший старческий голос.
Разом обернувшись, мы увидели ректора, который медленно поднимался по лестнице вслед за нами. Он выглядел ещё старше, чем на празднике. Осунулся, заострились нос и скулы, уголки губ опущены вниз. Должно быть он почти не спит и плохо питается.
Мы поздоровались и посторонились, пропуская его вместе с двумя телохранителями.
— А раньше он ходил без охраны, — шепнула Лена.
— Мамаш испугался? — усмехнулся я.
— А кого же ещё! Протесты женщин всегда приводят к переменам. Доказанный факт, между прочим.
— Бред какой-то. Женщин никто не боится. Вы слабые, — возразил Сеня.
— Слабый пол сильнее сильного в силу…
— Вы чего здесь застряли⁈ — это был Боярышников. Он буквально испепелял взглядом нас с Сеней. — Мало вам одного опоздания? Ещё хотите? Звонок через две минуты!
Препод резко распахнул дверь и скрылся внутри.
Лена поцеловала меня и, поправив на плече сумку, набитую книгами, и поспешила в академию. Пришлось идти на Фармакологию.
На занятии я смотрел в окно и демонстративно зевал во весь рот. Боярышников же старался не обращать на меня внимание, но пару раз я встречался глазами с его взглядом. Взглядом полным ненависти.
Такие чувства вытягивают много энергии и портят настроение. Зачем ему понадобилось учить меня, я не знаю. Но чувствую, что не просто так он отказался от профессии лекаря и стал преподом. Что же ему от меня надо? Или дело в чем-то ином?
После занятия мы с Сеней пошли к комендантше, чтобы попросить дать отопление в дом, в котором живёт Сеня, но дверь её кабинета была заперта.
— Её нет, — сказала женщина, проходя мимо и прижимая к груди стопку журналов.
— А где она? До обеденного перерыва ещё два часа, — возмутился Сеня.
— Дарья Алексеевна в лечебнице, — бросила она на ходу.
Мы с Сеней переглянулись и поспешили следом.
— Почему? Что-то случилось? — встревоженно спросил друг.
— Дарью нашли в доме без сознания. Уже несколько дней в реанимации.
— Что-то с сердцем? — осторожно спросил Сеня.
— Подробностей не знаю, — сухо ответила она и торопливо двинулась к лестнице.
Сеня повернулся ко мне и с укоризной покачал головой. Намекает на то, что я своим средством ей навредил.
— Я её предупреждал не перебарщивать, — пожал я плечами.
— Ты можешь ей помочь? — вполголоса спросил Сеня, предварительно убедившись, что нас никто не подслушивает.
— Да. Всего лишь нужно вывести снотворное из организма.
— Поехали в лечебницу, — упрямо заявил он.
— ГВыспится — проснётся. Не стоит беспокоиться, — я казался быть убедительным, чтобы парень не переживал, что комендантша пострадала из-за него.
— И как долго она будет спать?
— Смотря сколько выпила. Если весь пузырёк, то дней десять.
Он шумно выдохнул, немного подумал и кивнул.
— Хорошо. Но если она не очнётся…
Сеня не стал договаривать, но по взгляду я понял, что он пойдёт признаваться. Хотя он в этом деле совсем ни при чём, но чувствует ответственность, ведь ради него я старался.
— Да ладно тебе. Было бы из-за чего переживать. В своих зельях я уверен.
После занятий, на которых только и говорили об исчезновении Щавелева, я не успел выйти из академии, как позвонил тот самый следователь, который занимался нападением на меня магов в старом доме.
— Александр, мы договаривались, что я буду держать вас в курсе дел, — напомнил он.
— Слушаю. Удалось выяснить имя заказчика?
— К сожалению, нет. Мы опросили лекарей из лечебницы Коганов, но они все как один утверждают, что никому ничего не рассказывали, и что Коганы строго следят за соблюдением врачебной тайны.
— А менталисты? Они были задействованы в допросах?
— Мы не имеем права их использовать без постановления. А для того, чтобы его получить, нужны веские основания. Всё-таки личная жизнь граждан защищается законом.
— Всё ясно, — с раздражением выдохнул я и сбросил звонок.
Похоже, в этом мире, как и в прошлом, все свои проблемы придётся решать самому. И первым делом мне нужно поехать в лечебницу Коганов. Ноги этого дела растут оттуда, именно там находится информатор… А может и заказчик.
Авраам Давидович встретил меня как родного. Я даже заметил его порыв обняться, но он вовремя понял, что не следует этого делать, и просто очень жарко двумя руками пожал мне руку.
— Я таки очень рад, что ви решили так внезапно навестить нас. Но чует моё сердобольное сердце, что повод неблагоприятный, — он выжидательно уставился на меня.
— Почему же? Я приехал не с пустыми руками, а с идеями.
— Так-так, — он в нетерпении потёр руки. — Хотите нас порадовать своими идеями по поводу нашего общего дела?
— Совершенно верно, — я решил сначала расположить к себе лекарей, чтобы разговор стал продуктивнее.
— Отличненько! Предлагаю подняться в кабинет нашего уважаемого Давида Елизаровича, — он сделал приглашающий жест в сторону лестницы.
Старший Коган, увидев меня в дверях, поднялся навстречу и поздоровался как и его сын. Похоже, они возлагают на меня большие надежды.
— Прошу, присаживайтесь. Не хотите ли чаю или кофе?
— Не отказался бы. И поесть что-нибудь.
— Минуточку, — торопливо сказал он и, приоткрыв дверь, дал распоряжение своему помощнику.
Пока я ехал от академии до лечебницы, успел придумать два артефакта, которые должны хорошо продаваться. Первый артефакт будет усиливать действие мазей для больных суставов. А второй должен будет активировать эфир сердечных капель, чтобы в считанные секунды нормализовать состояние пациента.