«Когда по распоряжению Павлова начали создаваться Комплексные научные группы, то мы оказались как бы между двух огней, – вспоминал Юрий Королев, заведовавший кафедрой хоккея в институте физкультуры. – С одной стороны, тренеры не очень соглашались с нашими тестами, с тем, что приходилось им в составлении своих планов ориентироваться на наши данные. А с другой стороны, начали требовать от нас уже большей информации».
В 1972 году Королев пришел к Павлову в кабинет, секретарь спросила – кто такой, по какому вопрос, попросила подождать, а через минуту, сама удивившись столь быстрому решению, пригласила к председателю. А речь шла о приобретении видеомагнитофона и сопровождающей техники, стоило это все колоссальных денег. Но Королев сумел убедить, доказать необходимость этих затрат, и дело двинулось.
Павлов сам отличался требовательностью, жесткостью. Но он считал, что для достижения результата нужно предоставлять все необходимое. Не уклонялся от принятия решений. При всей своей внешней строгости он постоянно «держал руку на пульсе» и, можно сказать, цементировал деятельность организации.
Вторично Королев пришел к Павлову с просьбой о помощи в создании контрольно-измерительного комплекса, начиненного всякой аппаратурой. Стоил он около 250.000 рублей. Просьба была поддержана, хотя ее реализация «съела» практически все деньги, выделенные инфизкульту на науку.
Многие новации пришли в спорт с появлением в его руководстве Павлова.
«Знаете, откуда появилась всемирно знаменитая песня Соловьева-Седого «Подмосковные вечера»? – поинтересовался Смирнов. – Она была написана к фильму «Они встретились на Спартакиаде» в 1956 году, а потом стала гимном Фестиваля молодежи и студентов 1957 года. Памятуя об этом, Павлов решил сблизить спорт и искусство. По инициативе Спорткомитета в Манеже была организована выставка «Спорт в изобразительном искусстве», где экспонировались работы и классиков, и молодежи. Всячески поощрялся интерес молодых художников, артистов, литераторов к спорту. С ведущими спортсменами сблизились Иосиф Кобзон, Роберт Рождественский, Александра Пахмутова, Николай Добронравов, Ян Френкель…»
Кстати, эта линия на сближение спорта с искусством была продолжена. Команды порой со сборов не вылезали, особенно усердствовал в этом Анатолий Владимирович Тарасов. Но от ЦК ВЛКСМ был закреплен за хоккеистами Владимир Ясенев, и он делал большое дело, организуя досуг сборной. К спортсменам неоднократно приезжали Владимир Высоцкий, Борис Хмельницкий, наверное, все модные тогда эстрадные певцы – Иосиф Кобзон, Владимир Винокур, Лев Лещенко. С командой встречались и космонавты, и даже сотрудники разведки КГБ, которых в лицо никто не знал. Это были прекрасные вечера. Такие гости, по словам Михайлова, придавали силы, энергию. Спортсменам важно было знать, что о них не забыли, что ценят их нелегкий труд. Профессионалы приезжали к профессионалам другого дела. Никому и в голову не пришло бы тогда сказать, что Лещенко, Кобзон, Винокур – «банкетная команда». Общение спортсменов с актерами, скажем, было достаточно простым и естественным. Дело в том, что они по своей популярности в народе были на равных. Конечно, это Владимир Высоцкий приезжал на сбор к хоккеистам и подружился тогда с Валерием Харламовым. Но потом те же популярные актеры ходили на хоккей к своим друзьям, которые «играли для них».
Были сотрудники, которым Павлов очень доверял, а были и те, к кому он просто хорошо относился, с уважением. Из тех, кто был ближе к нему просто в силу служебных обязанностей можно, назвать Михаила Степановича Мзареулова, начальника протокольного отдела. Естественно, были вхожи к нему в кабинет и помощники во главе с Владимиром Родиченко.
Павлов был открыт, доступен, вход к нему для ведущих спортсменов был открыт. Принимал их сразу же, всех знал по именам. Защищал тех, кто, по его мнению, подвергался несправедливым нападкам. Но в то же время он прекрасно понимал, какая должна быть дистанция между спортсменом и тренером, между тренером и председателем Спорткомитета.
«Фрукты»
Иногда человеку в России говорили: ну ты и фрукт… И выражение это означало, что человек крайне необычен, от него всего можно ожидать. На одно из первых мест в списке «фруктов», с которыми работал Павлов, я бы поставил Сергея Вайцеховского – главного тренера сборной СССР по плаванию.
Вайцеховский имел свою программу, которая отличалась какой-то фанатичной направленностью на достижение результата. Некоторые специалисты считали его сумасшедшим, одержимым. Насчет одержимости они, пожалуй, были правы. Сергей Михайлович представил Сергею Павловичу свою программу, и Павлов понял его, безоговорочно поверил, что тренер «сделает результат». И когда возникала спорная ситуация, он не только его защищал, но и шел навстречу. Павлов в отношении команды пловцов старался решить любые проблемы, на каком бы уровне они ни возникали.
«В олимпийском бассейне в Монреале случилось по тем временам невероятное – три наших «брассистки» заняли весь пьедестал почета, – вспоминала Елена Вайцеховская, которая там же выиграла золотую медаль в прыжках в воду. – Павлов был в ложе почетных гостей и, не в силах себя сдерживать, бегал между рядами, а может быть, даже по сиденьям. Потом точно так же, вприпрыжку, возвращался из бассейна в Олимпийскую деревню, периодически поворачивался к свите и восклицал: «Вот, вы никто не верили, один я верил, что этот ненормальный сделает свое дело!»
Но иногда Вайцеховский создавал Павлову неожиданные проблемы.
Накануне матча по плаванию СССР – ГДР сборная страны готовилась на базе в Цахкадзоре неподалеку от Еревана. Это классическое среднегорье, и тренировки на высоте широко известны. До этого почти пять лет подряд пловцы ГДР выигрывали у советских ребят без проблем. И вот появилась информация, что ситуация меняется, что будет настоящее соперничество. И в Цахкадзор приехала съемочная группа немецкого телевидения.
Вошли корреспонденты в тренировочный зал и увидели тренажеры, а под ними во всю длину транспарант с такой надписью: «Твой главный враг – немец. Победи его!» Через пятнадцать минут об этом уже знали в посольстве ГДР в Москве, наверное, через полчаса об этом стало известно в Берлине в тамошнем ЦК, потом пошла серия встречных телефонных звонков на разных уровнях, а часов через пять в ереванском аэропорту приземлился самолет из Москвы, на котором был срочно вылетевший на этот сбор председатель Спорткомитета. Павлов успел на вечернюю тренировку.
В зале он увидел, что на тренажерах занимаются девочки, а под тренажерами, под каждым – лужи воды. Естественно, он поинтересовался: крыша потекла или еще что? Главный тренер объяснил, что с крышей все в порядке, это – пот. Павлов посмотрел, походил по залу, дождался конца тренировки. Когда все ушли, он подошел к Вайцеховскому и сказал: «Знаете, Сергей Михайлович, когда я летел в самолете, абсолютно точно знал, как с вами разговаривать. А сейчас просто не знаю, что сказать. Может быть, так и надо». И в этом был весь Павлов.
Настоящим «фруктом» в период председательства Павлова был биатлонист Александр Тихонов. Бесспорно выдающийся спортсмен был весьма проблемной личностью и приводил в недоумение многих.
«Выходим мы с приема, оделись, а выход через две двери, – вспоминал Тихонов, – Павлов шел впереди, сопровождавшие чуть сзади. А я просто не мог идти вторым, такая у меня была психологическая настройка. Обхожу его справа, открываю дверь и выхожу. А он говорит:
– Да, товарищ Тихонов, с культуркой-то у нас слабовато.
Я ему в ответ:
– Сергей Павлович, вот здесь вы уже не правы.
– Ну, объясни.
– Вот, представьте, впереди меня идет мой руководитель, открывается дверь, влетает какой-то олух и сбивает его. А если я впереди вас, то как Матросов, принимаю огонь на себя…
Он только махнул рукой, рассмеялся и сказал:
– Понял, спорить с тобой бесполезно…
Я бывал у него по всяким поводам, он всегда находил время принять спортсмена, причем назначал время, и все было точно. Если задерживался на несколько минут, то секретарь просила подождать, чай предлагала. А иногда ведь случалось, что меня надо было наказывать по-настоящему… На Олимпийских играх было две деревни – мужская и женская. Ни одна тюрьма так не охранялась, как женская деревня. Особенно запомнилось Саппоро. Идет по общей деревне конькобежка Людмила Титова, расстроенная. Я к ней: что такое? Вот, говорит, муж с туристами приехал, а пройти ко мне не может. Я ей: Людочка, плохо любит. Я бы на его месте подкоп сделал, но проник…
И что вы думаете, проник. Правда, в лифте, думал американки меня разорвут: как это мужчина попал в женскую деревню? Людмила жила в одном номере с Ниной Статкевич. А я еще с магнитофоном пришел. Сидим мы с Ниной, слушаем музыку. Открывается дверь, входит Людмила и говорит: о, как у вас тут весело! – и закрыла дверь. А через мгновение дверь снова открывается: ты как сюда попал?!
Весть, что я проник в женскую деревню, моментально стала известна, и меня вызвали к Павлову.
– Ну, что будем делать? – спросил он.
– Что я могу сказать, хотите – казните, хотите – героя давайте. За всю историю Олимпийских игр никто не проник в женскую деревню, а советский динамовец сумел.
– Ладно, иди, я подумаю.
Потом при встрече сказал: «Ну, молодец». Японцы никаких протестов не подавали, так эта история и закончилась.
…На первый снег биатлонисты поехали на север Хакасии.
После утренней тренировки пообедали, потом я пошел к себе и прилег. Вдруг стук в дверь. Завернулся в простыню, открываю – на пороге Павлов и кто-то еще, кажется Гончаров.
Что делать? Извините, что в таком виде. Ничего, ничего… Ну тогда заходите… Обычные вопросы: как условия? – Отлично. Как размещение? – Отлично. Как питание? – Отлично.
Потом Павлов посмотрел на меня и спрашивает: скажи честно, выпить есть? Я говорю – есть. Открываю тумбочку, достаю бутылку коньяка. А водка есть? Открываю тумбочку, достаю бутылку водки. А вино? Достаю две бутылки шампанского. Представляете, советские времена, надо просто выгонять человека со сборов. Я говорю: Сергей Павлович, обратите внимание, ни одна не открыта. А кроме того, что это за представитель нашей нации, если у него ни грамма нет… Павлов только хмыкнул и говорит: ну, налей нам по рюмочке. Выпили по чуть-чуть и попрощались. Вообще-то по правилам меня гнать надо было со сборов, но он отнесся к этому спокойно. Я знал других руководителей, которые из-за минуты опоздания на отбой устраивали трагедию, ломали человеческие судьбы. А Павлов моментально просчитал ситуацию и сделал вид, что ничего страшного в таком суровом нарушении нет. В конце концов наличие бутылки в машине не доказательство того, что водитель пьян. Сергей Павлович прекрасно понимал нас, спортсменов, и это было важно. С таким руководителем мы были готовы на многое».