Прошло более двадцати лет, прежде чем я начал представляться как строитель по образованию и по призванию.
Поступив на сантехнический факультет, я чувствовал себя опытным студентом, ведь одного семестра Политеха вполне хватало, чтобы спокойно пройти первый курс ЛИСИ с минимальными проблемами. А разобравшись в геодезии, я даже успевал подрабатывать на изготовлении курсовиков для сокурсников за приличные деньги.
Но уже на втором курсе старые запасы знаний закончились, а мотивации не прибавилось, так что проблемы с учебой не заставили себя ждать. Я уже сжился со своими страхами и перестал обращать на них внимание, а так как общее нежелание учиться дополнилось необходимостью работать, то и проблемы только нарастали. К счастью, я уже научился решать их без привлечения мамы, обходясь упорством, друзьями и способностью пробуждать в старшем поколении родительские чувства.
Сегодня я понимаю, что мое тогдашнее нежелание учиться в первую очередь было связано с тем, что я не видел связи между обучением и благополучием, в том числе финансовым. А к работе на долгосрочную перспективу я определенно был еще не готов.
Оборотная сторона надежды на получение чего-либо – боязнь это не получить.
Я не видел удовлетворительного ответа на вопрос «Зачем?», потому что во время учебы, работая подсобным рабочим в финской строительной фирме, занимавшейся реконструкцией Пассажа, зарабатывал на порядок больше, чем любой из моих знакомых-инженеров с высшим образованием.
Но если обучение могло принести понятную пользу, силы и время на нее находились. Например, оказавшись в роли бригадира, я столкнулся с проблемой языковой коммуникации. Как вы уже поняли, мои знания английского были далеки от свободного владения языком. Хотя, если бы я владел им в совершенстве, это бы не очень помогло: финские строители не были полиглотами.
В первые дни на выручку приходило искусство пантомимы, но быстро стало ясно, что этого недостаточно. Как на старшем группы, на мне лежала ответственность за самое главное – своевременное получение нашей зарплаты. Деньги были немаленькие, опасение не получить их – сильным, так что решение надо было найти быстро.
Разумеется, выучить финский язык, и так-то непростой, мне с моими талантами было не под силу. Меня спас русско-финский разговорник, купленный на барахолке. Уже на следующий день из меня посыпались главные финские фразы: «дай закурить», «когда будут деньги» и еще несколько словосочетаний. Вскоре добавились слова, необходимые строителям, но в разговорнике почему-то отсутствующие. Несмотря на то что мой лексикон едва превышал словарь Эллочки-людоедки, вопрос коммуникаций был решен.
Любопытно, что через несколько лет, когда я уже работал в питерском Водоканале, знание основ финского еще раз мне пригодилось, когда меня направили в командировку в Финляндию. На дворе стоял 1996 год, так что это была поездка в потребительский рай. А поскольку в это время я занимался ремонтом и обстановкой однокомнатный квартиры, которую выдали молодой семье родители моей первой супруги, я с восторгом кинулся на местный рынок скупать разнообразные строительные инструменты, которые невозможно было купить за разумные деньги в тогдашней России.
И вот, гуляя с нашей небольшой группой командированных по улицам Хельсинки, я зашел в магазин электроники – и увидел там шикарную тумбу под телевизор. В то время я еще испытывал определенный пиетет к телевизору и чувствовал себя обязанным обеспечить нашему Sony комфортабельное место для жизни. Но цена тумбы, увы, превышала бюджет на нее. А коварная переводчица, которая нас сопровождала, видимо, постеснявшись торговаться, под каким-то, как ей казалось, благовидным предлогом, отказалась участвовать в переговорах с продавцом.
Я оказался перед выбором: или бесславно вернуться в Петербург без вожделенной тумбочки, или попробовать провести переговоры самостоятельно. Дискомфорт был сумасшедший, но желание обладать тумбочкой победило.
Она была мне необходима. И, видимо, финский продавец понял, что без тумбочки я из магазина не уйду. Я благодарен этому милому человеку не только за то, что он мне тогда уступил в переговорах. Он дал мне прекрасный пример того, насколько важно обучение, которое решает какую-то проблему. Не умей я считать и выражаться по-фински, не видать мне тумбы.
Конечно, работая с финнами, я учился не только языку. Едва ли я задумывался тогда над повышением своей стоимости на рынке труда, но понимал, что приобретая конкретные навыки и начиная разбираться в невиданных тогда технологиях ремонта, я обеспечу себя работой на будущее. Так и вышло – прошло еще немного времени, и я уже сам начал принимать заказы.
Уважение к руководителям (а в более широком смысле – к компании, в которой работаешь) – еще один мощный мотиватор. К сожалению, его эффективность зависит от внешних факторов. Но если компания и ее лидер заслуживают уважения и оказывают вам доверие, любому нормальному человеку захочется быть достойным этого доверия.
И на работе в Водоканале, и позже, в Комитете по строительству Санкт-Петербурга, – я зависел от мнения руководителей, и это не та зависимость, от которой стоит избавляться. Она заставляла меня прилагать больше усилий, прыгать выше головы. Не для того, чтобы понравиться, а чтобы не стыдиться при встрече.
Я исходил из того, что, назначая меня на должность, руководители понимали, что я еще не готов к ней, и ожидали, что я стану готов, причем быстро. Разочаровать их было бы не только глупостью, но и черной неблагодарностью, ведь с моими, маленького, но начальника, успехами и провалами были напрямую связаны успехи и провалы предприятия, а значит, и вышестоящих товарищей.
Естественно, чтобы у меня возникли такие чувства, требовалось, чтобы руководители показали себя достойными этих чувств. Когда ты понимаешь, что начальник стоит за твоей спиной, чтобы вовремя поддержать, а не чтобы прикрыться от угрозы, ты сам хочешь его прикрыть.
В фильме «В порту» Элиа Казана есть запоминающийся диалог между братьями. Один обвиняет другого в своей незадавшейся спортивной карьере: «Я мог бы стать профессионалом, мог стать претендентом на звание чемпиона. Мог стать кем-то, а не таким уродом, как сейчас. Это все ты виноват!» Это очень частая ситуация – понимание того, что ты не стал тем, кем мог бы стать, и желание обвинить в неудаче кого-то другого, причем обычно кого-то близкого. Так разрушаются семьи, теряются друзья, возникают затяжные конфликты и зарождаются психические расстройства.
Боязнь не добиться самореализации, не достичь того, для чего ты был рожден, – одна из самых сильных. И она возникает не только у неудачников. Я знаю одного очень успешного бизнесмена, который, когда выпьет, непременно начинает рассказывать, что мог бы стать великим режиссером, если бы родители не заставили его когда-то поступить в технический вуз со словами: «Поэтом можешь ты не быть, а инженером быть обязан». Красота его истории в том, что проверить ее невозможно. Нельзя исключать, что мир потерял в нем нового Бертолуччи. Но также можно предположить, что благодаря родителям он ездит на «Майбахе», а не ночует за гаражом, предназначенным на снос.
Второе предположение мне кажется более правдоподобным. Знаете почему? Если бы он был рожден заменить Спилберга, инженерное образование этому никак бы не помешало, как не помешал Данелии диплом архитектора. Просто надо было поучиться дополнительно.
Мы никогда не можем с уверенностью сказать, что могло бы быть, если не приложили усилий, чтобы попробовать. И страх не самореализоваться – отличный мотиватор для учебы.
Когда я рассказываю, что в нашей компании постоянное обучение является частью корпоративной культуры, меня часто спрашивают: «Как вам удалось мотивировать сотрудников учиться?»
В институтские годы меня очень впечатлила концепция пирамиды Маслоу. Сейчас я понимаю, что она предлагает несколько упрощенный взгляд на жизнь, которая часто отказывается следовать красивым иерархическим схемам. Но это не делает идею хуже – просто вводит дополнительные ограничения.
Если выстроить мотивирующие страхи в соответствии с идеей пирамиды (только мотивирующие, иначе выйдет не пирамида, а Вавилонская башня), то в основании окажется страх потерять то, что имеешь. Уровнем выше будет боязнь не получить то, что мог бы, и на что имеешь право. Еще выше – риск потери лица, утраты уважения окружающих и своего руководителя. И, наконец, на самом верху расположится опасение не добиться самореализации.
Проблема работы с коллективом заключается в том, что приходится иметь дело одновременно с несколькими (а то и со всеми) уровнями этой пирамиды, которые в идеале нуждаются в отдельном подходе. В реальном мире, особенно если в коллективе не три человека, это требует несоразмерных затрат ресурсов. А значит, надо учитывать и использовать все эти страхи одновременно.
Я проанализировал собственный опыт и выделил те факторы страха, которые сработали бы в моем случае, если бы я оказался в положении коллег.
Боязнь потерять работу.
Боязнь стагнации. Карьерный рост в компании напрямую зависит от обладания соответствующими знаниями и навыками. И примеры такого роста у всех перед глазами: целый ряд топ-менеджеров начинали карьеру инженерами. Сюда же относится страх выполнять свою работу хуже, чем мог бы, если бы знал лучшие способы и, соответственно, получать меньше, чем мог бы.
Боязнь стать аутсайдером. В компании принято учиться, постоянно повышать свою квалификацию и профессиональный кругозор. Человек, который ведет себя иначе, не станет своим.
Боязнь не соответствовать ожиданиям, вызвать разочарование руководителя.
Боязнь не состояться, прожить жизнь зря.