– Черта с два! – Я посмотрел на него с подозрением, так как знал, что порой он любит приврать. – Почему же он?
Веки Вулфа чуть приподнялись.
– Мне что, объяснить тебе устройство Вселенной?
– Нет, сэр. Дубль два. Как вы поняли, что это он?
– Без всяких полетов. Прозаичными мыслительными процессами. Тебе они нужны?
– Был бы весьма признателен.
– А как же. Достаточно лишь нескольких деталей. Мистер Хиббард употребил необычную фразу – «взойти на корабль мести», и она дважды встречается в книге «К черту неудачников!». Мистер Хиббард вовсе не сказал, как записал стенограф, «это было нелегко для дола…», что, конечно же, бессмысленно, он сказал: «Это было нелегко для Пола» – и спохватился, что произнес имя, которое не собирался раскрывать. Так же он сообщил кое-какие факты, указывающие, что этот человек – писатель: например, когда говорил об изменении его стиля в угрозах. Далее, мистер Хиббард упомянул, что пять лет назад этот человек добился компенсирующего успеха. Этим утром я созвонился с несколькими людьми. В тысяча девятьсот двадцать девятом году была издана первая успешная книга Пола Чапина, а в тысяча девятьсот тридцатом – вторая. Кроме того, Чапин – калека вследствие травмы, полученной им двадцать пять лет назад в Гарварде. Если этого мало…
– Нет. Премного благодарен. Я понял. Все правильно. Теперь, когда вы знаете, кто этот парень, все гладко. Не так ли? Кому вышлете счет?
Две складки на щеках Вулфа немного растянулись, так что я понял: он, по его мнению, улыбается. Я продолжил:
– Но вы все равно можете быть довольны, потому что знаете, что на ланч у нас кукурузные лепешки с анчоусным соусом и до него осталось лишь десять минут.
– Нет, Арчи. – Складки медленно сжались. – Я упомянул, что забавлялся идеей. Она может оказаться плодотворной, а может и не оказаться. Как обычно, ты предоставил тот самый укол шпорой. К счастью, наша ставка будет незначительной. Есть несколько возможных подходов, но, полагаю… Да. Дозвонись до мистера Эндрю Хиббарда. В университете или дома.
– Хорошо, сэр. Говорить будете вы?
– Да. А ты слушай и записывай, как обычно.
Я нашел номер в телефонной книге и набрал его. Сначала в университет. Однако застать Хиббарда не удалось. Меня перекинули на два-три внутренних номера, и я пообщался с четырьмя или пятью его коллегами, в результате чего лишь выяснилось, что поблизости его нет и никто не знает, где его можно найти. Я попытался позвонить ему домой, в академический городок в том же районе. Какая-то безмозглая женщина почти взбесила меня, настаивая, чтобы я сказал ей, кто я такой и что мне нужно. На мои вопросы она отвечала крайне невразумительно и наконец выдала, что мистера Хиббарда, скорее всего, нет дома. Вулф слушал окончание разговора по своему телефону.
Я повернулся к нему:
– Я могу попробовать еще раз, и, может, мне повезет больше.
Он покачал головой:
– После ланча. Уже две минуты второго.
Я встал и потянулся, размышляя, что сам-то мог бы обрушить шквал уничтожающей критики на кукурузные лепешки, в особенности с соусом Фрица. Именно в этот момент идея Вулфа и решила снизойти на него, не дожидаясь, пока он сам до нее дойдет. Естественно, имело место совпадение, хотя это уже не важно. Должно быть, она пыталась дозвониться до нас, пока я разговаривал.
Зазвонил телефон. Я вновь сел и снял трубку. Послышался голос женщины, желавшей поговорить с Ниро Вулфом. Я поинтересовался ее именем и, когда она произнесла «Эвелин Хиббард», попросил ее не вешать трубку, закрыл ладонью микрофон и ухмыльнулся Вулфу:
– Это какая-то Хиббард. – (Он поднял брови.) – По имени Эвелин. Голос молодой, возможно дочь. Возьмите трубку.
Он снял свою трубку, а я приготовился слушать, достав блокнот и карандаш. Когда Вулф поинтересовался, чего она хочет, я уже в который раз отметил, что из всех встречавшихся мне людей он единственный, кто говорит с одной и той же интонацией как с женщинами, так и с мужчинами. У него было множество голосовых вариаций, но ни одна из них не определялась полом. Я поспешно переводил услышанное в каракули в блокноте, большей частью понятные лишь мне.
– Я узнала о вас от подруги, мисс Сары Барстоу. Вы должны ее помнить, мистер Вулф, вы… Вы расследовали смерть ее отца. Я могу с вами увидеться прямо сейчас? Если возможно. Я звоню из магазина «Бидуэлл», на Пятьдесят второй улице. Я могла бы приехать к вам через пятнадцать минут.
– Простите, мисс Хиббард, но я занят. Не могли бы вы зайти в четверть третьего?
– О-о! – Последовал вздох. – Я надеялась… Я решилась всего лишь десять минут назад. Мистер Вулф, это очень срочно. Если бы вы могли…
– Если вы расскажете, в чем заключается срочность.
– Боюсь, нет, это не телефонный разговор… Хотя это глупо. Мой дядя, Эндрю Хиббард, он приходил к вам две недели назад. Может, вы помните? Он исчез.
– Вот как. Когда?
– Во вторник вечером. Четыре дня назад.
– И вы не получали от него никаких вестей?
– Никаких. – Голос мисс Хиббард упал. – Совсем никаких.
– Понятно. – Взгляд Вулфа скользнул на часы – было четыре минуты второго – и затем к двери, на пороге которой уже стоял Фриц, готовый объявить ланч. – Поскольку прошло уже девяносто часов, можно рискнуть и еще одним. Так как насчет четверти третьего? Так будет удобно?
– Раз уж вы не можете… Хорошо. Я приду.
Две трубки одновременно легли на рычаги. Фриц, как обычно, провозгласил:
– Ланч, сэр.
Глава 3
С женщинами отношения у меня своеобразные. Я встречал десятки таких, на которых был бы не прочь жениться, однако меня никогда не затягивало настолько, чтобы я потерял голову. А хотела бы хоть одна из них выйти за меня замуж, мне неизвестно, поскольку я мало рассказывал о себе и не давал ей шанса принять какое-либо разумное, с ее точки зрения, решение. Каждый раз, знакомясь с новой женщиной, я, конечно, увлекаюсь ею, но вот влюбиться до безумия мне, кажется, не доводилось. Взять, к примеру, женщин, с которыми я встречаюсь в связи с расследованием Ниро Вулфа. Если, конечно же, она не побита молью, то в меня сразу же вселяется какой-то бес, в жилах начинает играть кровь, мир окрашивается в розовые тона. Я очарован. Но потом начинается расследование, и все остальное отодвигается на второй план. Очевидно, проблема заключается в моей чрезмерной добросовестности. Обожаю выполнять работу хорошо, просто из кожи лезу вон, чтобы как следует выполнить полученное от Вульфа задание, роман замирает, так и не развернувшись.
Эвелин Хиббард оказалась бойкой миниатюрной брюнеткой с привлекательным личиком. Носик у нее был острее, чем хотелось бы, и, пожалуй, она слишком часто хлопала ресницами, однако знающий толк в товаре ни в коем случае не выставил бы ее в отделе уцененных. На ней был костюм из гладкого серого твида с меховым воротником и маленькая красная шляпка. Эвелин Хиббард села прямо, не скрестив ноги, и ее лодыжки и открытые наполовину голени выглядели весьма хорошенькими, хотя и не обещали округлостей.
Конечно же, я сидел за своим столом с блокнотом и первые пару минут в промежутках между записями лишь бросал на нее взгляды. Если ее и терзала тревога за дядю – а я полагаю, терзала, – она следовала тому, что Вулф называл англосаксонской теорией обращения с эмоциями и десертом: заморозь их и спрячь у себя в животе. Мисс Хиббард сидела в кресле, устремив свои красивые темные глаза на Вулфа, но время от времени бросала взгляд и в моем направлении. Она принесла с собой какой-то пакет в оберточной бумаге и положила его себе на колени. Вулф откинулся в кресле, опустил подбородок и положил руки на подлокотники – в его обычае было не предпринимать усилий сцеплять пальцы на животе, пока не минует полный час после еды.
Она рассказала, что вместе со своей младшей сестрой проживает с дядей в квартире на Сто тринадцатой улице. Их мать умерла, когда они были еще маленькими. Отец снова женился и переехал в Калифорнию. Дядя холост. Он, дядя Эндрю, вышел из дому во вторник вечером, около девяти часов, и до сих пор не вернулся. Никаких известий от него не поступало. Он ушел один, мимоходом заметив Руфи, ее младшей сестре, что хочет прогуляться.
– Это было необычно? – поинтересовался Вулф.
– Необычно?
– Он никогда не поступал так раньше? У вас есть какие-нибудь предположения, где он может быть?
– Нет. Но у меня есть предположение… Я думаю… его убили.
– Вероятно. – Вулф приоткрыл глаза. – Вполне естественно, что это пришло вам в голову. По телефону вы упомянули его визит ко мне. Вам известна цель визита?
– Мне все известно. Я услышала о вас от своей подруги Сары Барстоу. И уговорила дядю пойти к вам. Я знаю, что он рассказал вам и что вы ответили ему. Я обозвала дядю сентиментальным романтиком. Он таким и был… – Она осеклась и на мгновение поджала губы, чтобы унять их дрожь, а я оторвался от записей и наблюдал за ней. – Я – нет. Хладнокровия мне не занимать. И я думаю, что моего дядю убили и сделал это Пол Чапин, писатель. Я пришла к вам заявить об этом.
Итак, идея, которой забавлялся Вулф, явилась прямо в его кабинет и теперь сидела в кресле. Но не слишком ли поздно? Пять сотен в неделю вышли прогуляться.
– Весьма вероятно, – отозвался Вулф. – Спасибо, что пришли. Но можно было – и более правильно – обратиться в полицию или к окружному прокурору.
– Вы в точности такой, как Сара Барстоу вас и описывала, – кивнула она. – Полиция привлечена еще со среды. До настоящего времени они по просьбе ректора не поднимали шума. Дело не предавали огласке. Но полиция… С тем же успехом меня можно выставить играть против Капабланки. Мистер Вулф… – Ее сцепленные пальцы, покоившиеся на пакете, едва не заплелись в узел, а голос зазвенел от напряжения. – Вы не знаете. Пол Чапин обладает хитростью и коварством всех тварей, которых он упомянул в своем первом предупреждении, разосланном после убийства судьи Харрисона. Он по-настоящему зол… Зол и опасен… Знаете, он вовсе не человек…