В. К. ГубаревЛИХОЕ БРАТСТВО ТОРТУГИ И ЯМАЙКИ
Часть 1ФЕНОМЕН ФЛИБУСТЬЕРСТВА
Кто такие флибустьеры
Поскольку наше исследование посвящено боевому искусству флибустьеров, необходимо хотя бы вкратце охарактеризовать этот тип морского разбойника. Подобная характеристика представляется нам вполне уместной еще и потому, что не все читатели ясно представляют себе, чем флибустьеры отличались от «классических» пиратов и корсаров.
Вольтер, великий французский просветитель XVIII века, утверждал; явись между флибустьерами человек гениальный, способный объединить их разрозненные силы, они захватили бы Америку от Северного полюса до Южного и произвели бы совершенный переворот в политике Европы и Америки. «Предыдущее поколение только что рассказало нам о чудесах, которые творились этими флибустьерами, и мы говорим о них постоянно, они нас трогают», — писал он в одной из своих статей. И далее: «Если бы они могли иметь политику, равную их неукротимой отваге, они бы основали великую империю в Америке… Ни римляне, и никакой другой разбойничий народ никогда не осуществляли столь удивительных завоеваний».
Вольтер, конечно, погорячился, пытаясь изобразить флибустьеров более великими завоевателями, чем римляне, но не вызывает сомнений тот факт, что, располагая достаточно скромными силами, эти морские бродяги очень часто ухитрялись одерживать победы над более сильным противником На страницах этой книги читатель сможет найти массу примеров того, как утлые суденышки этих сорвиголов брали верх над многопушечными испанскими урками и фрегатами, а отряды численностью в несколько сот человек ухитрялись захватывать крупные города не только на побережье, но и во внутренних районах Испанской Америки.
Слово флибустьер (flibustier) попало в русский язык из французского. Французы называли флибустьерами морских разбойников Вест-Индии, которые, базируясь на островах Тортуга, Эспаньола (Гаити) и др., совершали нападения на испанские корабли и поселения в Америке. По данным Р. Лаприза, этот термин впервые появился во французском языке в 30-е годы XVII века в форме fribustier в результате контактов французских пиратов с их голландскими и английскими «коллегами» по ремеслу. В нидерландском языке слово «фрейбёйтер» (yrijbuiter) означает «вольный добытчик»; в XVI–XVII веках его применяли не только по отношению к пиратам, но и к корсарам, сухопутным разбойникам, солдатам-наемникам. Такое же значение имело английское слово «фрибутер» (freebooter). Английский словарь 1676 года называет фрибутерами солдат, которые совершали набеги на вражеские территории с целью захвата скота и иных трофеев или действовали без жалованья, получая плату в виде определенной доли в военной добыче.
В английских документах 60–90-х годов XVII века флибустьеры, базировавшиеся на Ямайке, обычно именовались «приватирами» (privateers — «частники»; так называли корсаров) или «буканирами» (buccaneers, от французского boucaniers — «буканьеры»; так называли вольных охотников на островах Французской Вест-Индии). Со временем в английском языке словом buccaneers стали обозначать как флибустьеров Карибского моря, так и пиратов вообще.
Обосновавшись в первой трети XVII века на «ничейных» землях Антильского архипелага, флибустьеры промышляли пиратством, никому не подчиняясь и руководствуясь своими собственными законами и обычаями. Их ряды постоянно пополнялись за счет лиц, участвовавших в заморской экспансии и колонизации Вест-Индии: матросов с торговых, военных и корсарских кораблей, контрабандистов, уволенных или бежавших со службы солдат, разорившихся мелких дворян, фермеров, лесорубов, ремесленников и крестьян, беглых или отслуживших свой срок кабальных слуг (по-французски — engages, по-английски — indentured servants), несостоятельных должников, буканьеров, беглых каторжников, а также индейцев ряда племен Центральной Америки, враждовавших с испанцами.
Большинство среди пиратов Карибского моря всегда составляли англичане и французы, однако немало было также голландцев, ирландцев, шотландцев, валлийцев, фламандцев, португальцев, индейцев, африканцев, мулатов и метисов; встречались также немцы, датчане, шведы и евреи. Например, на борту французского пиратского корабля «Ла Тромпёз» в 1684 году плавало 198 человек; помимо французов в команде числились «шотландцы, голландцы, англичане, испанцы, португальцы, негры, индейцы, мулаты, шведы, ирландцы, выходцы с [острова] Джерси и из Новой Англии». Таким образом, флибустьерские общины (отряды, команды, «братства») представляли собой независимые многонациональные самоуправляющиеся объединения изгоев (выходцев из разных социальных слоев), для которых пиратство в водах Испанской Америки стало образом жизни и главным источником существования.
До середины XVII века, когда флибустьерство еще не достигло своего расцвета, пираты плавали на небольших судах и каноэ, редко объединяясь во флотилии. Хотя на отдельных островах количество разбойников исчислялось сотнями, но сами флибустьерские братства обычно состояли из нескольких десятков человек. В 60-х годах, после утверждения французов в западной части Эспаньолы, а англичан на Ямайке, начинается рост флибустьерских сил, происходит укрупнение отдельных отрядов, которые все чаще объединяются для проведения крупномасштабных операций. Так, в 1662 году не менее 600 флибустьеров Ямайки и Тортуги приняли участие в экспедиции Кристофера Мингса против Сантьяго-де-Кубы. В списке, составленном на Ямайке в конце 1663 года, значилось около 1200 флибустьеров, из которых примерно 2/3 были англичанами. Генри Моргану в 1669 году удалось собрать на рандеву у острова Ваш 960 флибустьеров, а в 1670 году — около 2000 человек. По сообщению испанского губернатора Хуана Франсиско Саэнса-Васкеса, в 1676 году в Коста-Рику вторгся отряд флибустьеров, насчитывавший более 800 человек; в 1683 году в набеге на мексиканский город Веракрус участвовало от 1000 до 1200 пиратов.
По мнению историка и географа ЯМ. Света, во второй половине XVII века в пиратских «республиках» на Антилах обитало в общей сложности 20–30 тыс. разбойников. Р. Керз более осторожен в своих подсчетах. По его данным, в 1660-х годах силы пиратов Вест-Индии в максимуме не превышали 10 тыс человек. Однако даже эта цифра представляется завышенной. По сообщению полковника Томаса Линча, в 1663–1664 годах на Ямайке базировалось от 1000 до 1500 флибустьеров. Примерно в это же время (1665 год) губернатор Тортуги Бертран д’Ожерон писал во Францию, что на берегах Эспаньолы обитало до тысячи разбойников. Следовательно, объединенные силы пиратов Ямайки и Эспаньолы в середине 60-х годов XVII века насчитывали около 2500 человек. Комиссары шевалье де Сен-Лоран и Мишель Бегон в 1684 году сообщали морскому министру Франции о пиратах Тортуги и Эспаньолы: «Флибустьеры сейчас более сильны и более могущественны, чем когда-либо в прошлом Они имеют на море 14 судов и три баркалоны с количеством пушек от 4 до 54 и почти две тысячи человек». В это же время у тихоокеанских берегов Центральной и Южной Америки пиратствовало около 1000 французских и английских флибустьеров, явившихся туда из Карибского моря. Итого — около 3000 человек. Таким образом, в рассматриваемую эпоху в водах Испанской Америки ежегодно могли активно действовать от 1000 до 3000 флибустьеров, но не более.
Некоторые историки, касаясь вопроса о внутренней организации флибустьеров, заявляют, что в 1640 году пираты Тортуги создали «Конфедерацию береговых братьев» со своим дисциплинарным уставом и своей политикой. Подобная точка зрения наталкивает ряд других авторов на мысль, что флибустьеры жили «республикой». Так, А. Томази говорит, что «они основали своего рода коммунистическую республику». В действительности у флибустьеров не было ни своей «конфедерации», ни «республики» (тем более — коммунистической). Придерживаясь одинаковых правил, обычаев и целей, они не имели единства в планах и не стремились к общему союзу. Каждый отряд формировался для проведения какой-либо авантюры и в дальнейшем действовал обособленно. Иногда с целью проведения какой-либо крупномасштабной операции разрозненные отряды объединялись в более крупные соединения, но они никогда не были устойчивыми и после завершения похода неизбежно распадались. Поэтому флибустьерскую эпопею можно представить себе в виде цепи отдельных предприятий, осуществлявшихся независимо и ради добычи.
Грабеж на суше и на море был главной социальной деятельностью флибустьеров. При этом всегда использовался старый принцип пиратов, корсаров и наемных солдат no prey no pay («нет добычи — нет платы»).
В повседневной практике флибустьеры руководствовались «обычным правом» (правом обычая). Когда у них спрашивали, почему они поступают так, а не иначе, пираты неизменно отвечали: «Таков береговой обычай». Под «берегом» подразумевалось побережье французской части Эспаньолы, которую документы той эпохи именуют Берегом Сен-Доменг. Именно поэтому французские флибустьеры и буканьеры нередко именовали себя береговыми братьями (английские пираты этим названием никогда не пользовались). В1677 году губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг Жак Непве де Пуансэ писал о флибустьерах:
«Здесь все еще находится более тысячи этих людей, которых называют флибустьерами… Они разъезжают всюду, где им хочется; при этом они плохо подчиняются тому, что касается слркбы на судне, так как все считают себя начальниками, но очень хороши в предприятии и действиях против врага. Каждый имеет свое оружие, свой порох и свои пули. Их суда обычно не очень сильны и плохо экипированы, и у них нет иной собственности, кроме той, что они захватывают у испанцев».
Выбрав цель похода, флибустьеры заключали между собой соглашение (по-английски — agreement), которое французы называли шасс-парти (франц. la chasse-partie — «охотничье жалованье»; происходит от иnе charte-partie — чартер, или договор о фрахтовании судна, который у корсаров был также договором о порядке раздела добычи). В нем указывалось, какую долю добычи должны были получить капитан и команда корабля. Прежде всего, из общей суммы награбленною выделяли вознаграждение профессиональному охотнику (200 песо), корабельному плотнику (100–150 песо) и хирургу (200–250 песо «на медикаменты»). Из оставшейся суммы отсчитывались страховые деньги для возмещения ущерба раненым Обычно полагалось: за потерю правой руки — 600 песо или шесть рабов, за потерю левой — 500 песо или пять рабов; за потерю правой ноги — 500 песо или пять рабов, за потерю левой — 400 песо или четыре раба; за потерю глаза — 100 песо или одного раба, столько же — за потерю пальца. За огнестрельную рану полагалась компенсация в размере 500 песо или пять рабов. Впрочем, возможны были и иные варианты. Все оставшееся делилось между командой поровну, но капитан получал от 4 до 5 долей (иногда больше), его помощник — 2 доли, юнга — половинную долю. Новичкам выделяли совсем небольшую часть, а остаток шел в общую кассу.
Если капитан был владельцем или совладельцем корабля, то его доля добычи резко возрастала по сравнению с индивидуальными долями, приходившимися на рядовых участников экспедиции. Например, Николас ван Хоорн, будучи не только руководителем похода на Веракрус (1683), но и владельцем двух кораблей (принадлежавших ему полностью или частично), добился выделения ему из добычи 30 долей.
Специальные денежные вознаграждения — премии — получали пираты, особо отличившиеся в бою. Так, перед походом на Панаму в 1670 году разбойники договорились, что тому, кто первым водрузит флаг на укреплении врага, следует добавить 50 песо к его доле. Тот, кто сознательно пойдет на риск ради общего дела, должен был получить сверх своей доли еще 200 песо. Гренадерам платили по 5 песо за каждую брошенную ими гранату. Команде корабля, которая первой захватит в море испанское судно, из общей суммы выделялась премия в 1000 песо. Все эти факты подтверждают слова очевидца о том, что флибустьеры «готовы были сражаться только ради денег».
Демократичность флибустьерского сообщества заключалась в том, что на судах, принадлежавших всему экипажу, все командирские должности были выборными. Любое важное решение принималось после обсуждения на совете (сходке, собрании) большинством голосов. Если на судне не было командира, назначенного судовладельцем (или если сам капитан не являлся судовладельцем), тогда вожак избирался из числа наиболее храбрых и удачливых моряков; но, в отличие от капитана военного или корсарского судна, власть его всегда была ограниченна: флибустьеры беспрекословно подчинялись ему только во время боя.
Если команде не нравился выборный капитан, последнего могли сместить с должности и избрать на его место другого человека. Если же капитан, вызывавший недовольство, был владельцем судна, тогда команда или часть команды могли покинуть его и перейти на другое флибустьерское судно. О том, что такие случаи не были единичными, свидетельствуют шевалье де Сен-Лоран и Мишель Бегон. В своем мемуаре, датированном 25 января 1685 года, они писали, что «когда флибустьеры недовольны своим капитаном, они его покидают, сами оплачивают свой провиант и садятся на другие корабли; это часто делает их экспедиции бесплодными и губит авторитет капитанов».
Вся захваченная добыча сначала поступала в общую собственность флибустьерского братства, и только после дележа переходила в собственность отдельных лиц. Чтобы при дележе не было обмана, каждый, от капитана до юнги, должен был поклясться на Библии, что не возьмет ни на грош больше того, что ему причитается. Того, кого уличали в ложной клятве, лишали доли добычи в пользу остальной команды, «или же ее отдавали в виде дара какой-нибудь часовне». Часть добычи, которая приходилась на долю павших в бою, передавалась их товарищам (матлотам) или родственникам.
Флибустеры, оперировавшие в бассейне Карибского моря, как правило, производили дележ награбленного на островках южнее Кубы или на острове Ваш. Бедные или плохого качества трофейные суда либо отпускали, либо сжигали, а богатые и добротные суда забирали себе и отводили на свои базы — в ямайскую гавань Порт-Ройял, на Тортугу или в гавань Пти-Гоав на Эспаньоле. Пленных, за которых не надеялись получить выкуп, высаживали на берег при первой возможности (чтобы не кормить), но двух-трех оставляли, рассчитывая впоследствии продать или использовать в качестве слуг.
Придерживаясь собственных законов, флибустьеры сами вершили суд над провинившимися собратьями. Того, кто при дележе добычи давал ложную клятву, изгоняли с корабля и впредь никогда не принимали. Его могли «марунировать» (англ. marooning), или «осудить на высадку», то есть оставить на необитаемом острове с ружьем, небольшим запасом пороха, свинца и воды. Упоминавшиеся выше шевалье де Сен-Лоран и Мишель Бегон писали, что «капитаны часто высаживают флибустьеров на пустынных островах или побережьях, что приводит к потере большого количества людей».
В некоторых экипажах за насилие над пленными женщинами, пьянство, неповиновение командиру, самовольную отлучку с поста провинившихся наказывали: вдали от неприятеля — лишением доли в добыче, вблизи его — смертью. Виновного в вероломном убийстве привязывали к дереву, и он сам выбирал человека, который должен был его умертвить.
Поскольку всю жизнь эти люди находились лицом к лицу с враждебным им миром, существование в котором постоянно грозило то голодом, то болезнью, то смертью, каждый член разбойничьего братства должен был найти себе компаньона, отношения с которым строились на основе взаимопомощи. Согласно данным Эксквемелина (из расширенного французского издания 1699 года), этот обычай у французов назывался «матлотажем» (Tie matelotage — морская практика). В его основе лежал голландский морской термин mattenoot, означающий «совместное владение постелью». Поскольку команда судна делилась на две посменные вахты, каждый второй матрос всегда был на дежурстве, что позволяло иметь на борту одну постель на двоих. Флибустьеры под матлотажем понимали практику взаимопомощи, которая охватывала всех членов команды. Помощь оказывалась в виде займа. На человеке, получившем заем, после возврата лежала обязанность помочь бывшему кредитору, а именно — дать последнему, в свою очередь, заем, когда у него возникала нужда в этом Компаньоны нередко совместно владели имуществом и должны были заботиться друг о друге в случае ранения или болезни одного из них.
Эксквемелин свидетельствует: «Пираты очень дружны и во всем друг другу помогают. Тому, у кого ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги». И далее: «Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей».
Ссоры между пиратами иногда перерастали в драки, а иногда заканчивались дуэлями. При этом поединок мог проходить с применением как холодного, так и огнестрельного оружия. «Пираты придерживаются своих собственных законов, — свидетельствует Эксквемелин, — и сами вершат суд над теми, кто совершил вероломное убийство… Если же окажется, что пират отправил своего врага на тот свет вполне заслуженно, то есть дал ему возможность зарядить ружье и не нападал на него сзади, товарищи убийцу прощают. Среди пиратов дуэли завязываются довольно легко».
Правила, принятые во многих пиратских экипажах XVII–XVIII веков, строжайше запрещали проводить поединки на борту судна. Поссорившиеся пираты должны были сойти на берег и в присутствии свидетеля (как правило, квартирмейстера) разрешить свой спор с помощью сабель, ружей или пистолетов. Дрались обычно не на смерть, а до первой крови.
После удачного похода, вернувшись на Тортугу, в Порт-Ройял или Пти-Гоав, флибустьеры устраивали грандиозные кутежи. На упреки отвечали однозначно: «Поскольку опасности подстерегают нас постоянно, судьба наша очень отличается от судеб других людей. Сегодня мы живы, завтра убиты — какой же смысл нам накапливать и беречь что-либо? Мы никогда не заботимся о том, сколько проживем Главное — это как можно лучше провести жизнь, не думая о ее сохранении».
Некоторые исследователи считают, что флибустьерам не были свойственны религиозные предрассудки. Это неверно. Среди них, конечно, встречались безбожники, но большинство всегда составляли люди верующие: здесь были и французские гугеноты, и английские пуритане, и голландские кальвинисты, подчас рассматривавшие антииспанские экспедиции не только как военные и «коммерческие» предприятия, но и как акты религиозной войны с «папистами». В 70–80-х годах XVII века увеличилось число французских флибустьеров, воспитанных в католической вере. По свидетельству Равено де Люссана, овладев испанским поселением, французские пираты сначала отправлялись в местный католический собор, где пели религиозный гимн Те Deum, а уж потом приступали к грабежу (так было, например, в 1686 году, когда флибустьеры захватили Гранаду).
Флибустьеры молились, когда садились за стол, и перед сражением Большое значение придавали святому провидению, а также разного рода предсказаниям и суевериям Известно, что на корабле капитана Чарлза Свана плавал астролог, который предупреждал его о грядущих опасностях. Другой пример: когда корабельный хирург Лайонел Уофер взял на борт судна мумию индейского мальчика, чтобы привезти ее в Англию для исследований, пираты решили, что «компас не может правильно показывать, пока на борту находится труп, и по этой причине выбросили его за борт».
Своеобразно строились отношения флибустьеров с коренными жителями Американского континента. Наиболее дружелюбно к пиратам были настроены индейцы, обитавшие в районе мыса Грасьяс-а-Дьос и на Москитовом берегу в Никарагуа, а также ряд племен Коста-Рики, Дарьена и Новой Гранады. Ненавидя испанцев, туземцы тех мест охотно торговали с заезжими разбойниками, приобретая у них старые ножи, топоры и разного рода инструменты. Некоторые флибустьеры (например, голландец Виллем Блауфелт) подолгу жили среди индейцев, тогда как последние часто уходили с разбойниками в море. Основной их обязанностью была ловля рыбы, черепах и морских коров — ламантинов. Считалось, что один опытный индеец способен обеспечить едой целую команду.
Уильям Дампир, рассказывая о дружбе флибустьеров с индейцами Москитового берега, отмечал; «У них чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы. Из-за этих качеств их ценят и стараются взять с собой все приватиры… Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают…».
Обосновавшись на Антилах вблизи английских, французских и голландских колоний, а подчас проживая и в самих этих колониях, пираты старались обеспечить себе надежный тыл, то есть заручиться поддержкой официальных властей, чтобы иметь возможность открыто доставлять в дружественные гавани захваченную добычу, свободно сбывать ее, а также отдыхать, развлекаться, снаряжать свои суда, приобретать провизию, оружие и боеприпасы. Так как Англия и Франция часто воевали с Испанией, английские и французские губернаторы выдавали флибустьерам каперские и репрессальные лицензии. За это пираты отдавали властям часть награбленного, а также поставляли им разведывательную информацию о состоянии тех или иных колоний в Карибском регионе и о движении неприятельских флотов.
Получив на руки каперские свидетельства, флибустьеры нередко придавали им самое широкое значение, игнорируя заключавшиеся в Европе мирные договоры. Когда губернатор Сен-Доменга Тарэн де Кюсси в 1685 году отменил каперские поручения против испанцев, возмущенные флибустьеры заявили: «Если губернатор не даст нам корсарские грамоты против испанцев, мы обойдемся теми, что получили для охоты и рыбной ловли».
Корабли флибустьеров не имели определенного флага. Утверждение польского публициста Яцека Маховского, что они поднимали черный стяг с изображением скелета, далеко от истины. Флибустьеры, которые приобретали у властей каперские грамоты, как правило, поднимали на мачте флаг той страны, от имени которой они выступали. Когда люди Генри Моргана двинулись на штурм Панамы (1671), над ними реяли красные и зеленые флаги (в ту эпоху подобные флаги ассоциировались с мятежом и использовались откровенными пиратами). Капитан Эдвард Дэвис держал на мачте белый флаг, на котором были изображены рука и сабля. Капитан Бартоломью Шарп имел красный стяг с белыми и зелеными полосами, а в отряде Питера Харриса, состоявшем из экипажей двух кораблей, было два зеленых флага. Капитан Ричард Сокинс имел красный флаг с желтыми полосами, капитан Эдмунд Кук — красный флаг с желтыми полосами и изображением руки и сабли.
Чтобы не вспугнуть потенциальную жертву или обмануть противника, флибустьеры могли поднять на мачте фальшивый флаг (например, при встрече с испанцами поднимали испанский флаг или флаг дружественной им державы). Если противник не желал сдаваться, флибустьеры поднимали на мачте красный флаг. Это означало, что команда готова к кровопролитию и в случае победы никому не даст пощады. Точно так же поступали «классические» пираты первой четверти XVIII века.
В 70–90-е годы XVII века характер и цели пиратского промысла в Вест-Индии претерпели ряд существенных изменений. Становление английской, французской и голландской колониальных империй и развитие международной торговли пришли в противоречие со сложившейся в Карибском море системой флибустьерства. Большая часть грузов (примерно 90 %), шедшая в конце XVII века из Америки в Испанию, принадлежала иностранным предпринимателям, поэтому от набегов флибустьеров на испанские суда стали страдать не только испанские купцы и судовладельцы, но также голландские, английские, немецкие, итальянские и французские дельцы, вложившие деньги в испано-американскую торговлю.
После Мадридского мира 1670 года английское правительство предприняло решительные шаги по ликвидации флибустьерства в Карибском регионе. Флибустьерам, проявившим покорность, жаловалась амнистия за все преступления, которые они совершили с 1660 года (со времени реставрации монархии в Англии).
Лишившись удобной базы в Порт-Ройяле, многие флибустьеры перебрались с Ямайки на Тортугу и в Пти-Гоав, откуда стали нападать не только на испанские, но и на английские суда и прибрежные поселения. Поэтому ямайские власти вынуждены были разработать ряд дополнительных мер, чтобы «напугать, уменьшить и наказать всех пиратов».
Строительство мощных крепостей и заметное усиление присутствия военных эскадр в водах Карибского моря неумолимо вело к постепенной ликвидации независимых флибустьерских сообществ в указанном регионе. Часть из них была «поглощена» колониальными системами, часть уничтожена в ходе торговых и морских войн конца XVII века, а остальные предпочли поднять на мачтах черные флаги, сделавшись «врагами всего человечества».
Корабли и малые суда флибустьеров
Стряхнув архивную пыль с исторических документов XVII века, мы можем легко убедиться в том, что флибустьеры совершали свои походы на судах различных типов, характерных для указанного периода времени. Их размеры варьировались от небольших барок (кечей, шлюпов, пинасов, бригантин) до средних размеров галеонов и военных фрегатов. Кроме того, на мелководье, реках и озерах активно использовались пироги, каноэ и шлюпки.
Чаще всего флибустьеры отправлялись в экспедиции на трофейных судах (призах), что не исключало наличия у них купленных или арендованных судов.
«Захватив корабль, команда решает, передавать ли его капитану, — свидетельствует Эксквемелин. — Если захваченный корабль лучше их собственного, пираты переходят на него, а свой сжигают».
Предпочтение всегда отдавалось легким, быстроходным и маневренным судам малых и средних размеров, вооруженных несколькими пушками; они могли ходить как под парусами, так и на веслах, и были весьма практичными во время операций на мелководье, в прибрежных районах Антильских островов и Испанского Мейна. В то же время отдельные отряды флибустьеров могли располагать более крупными и громоздкими судами, вооруженными несколькими десятками пушек. Такие суда обычно использовали для обстрела испанских прибрежных фортов, в сражениях с крупными военными кораблями противника и во время дальних походов через Атлантический и Тихий океаны.
На заре своей истории (в 20–50-е годы XVII века) вольные добытчики с островов Тортуга и Эспаньола, как правило, не располагали крупными кораблями, предпочитая использовать каноэ и небольшие парусно-гребные суда; они вмещали в среднем от 20 до 30 человек. Во второй половине XVII столетия, с увеличением численности флибустьерских отрядов, в их флотилиях все чаще стали появляться корабли средних и даже больших размеров (например, в отрядах Кристофера Мингса, Генри Моргана, маркиза де Ментенона, Жана де Граммона, Бартоломью Шарпа, Джона Кука, Эдварда Дэвиса, Джона Итона, Николаса ван Хоорна, Лауренса де Граффа, Этьена де Монтобана).
Сохранился список флибустьерских судов Ямайки, относящихся к 1663 году. Из этого списка явствует, что они имели на борту от 3 до 14 пушек и команды, насчитывавшие от 40 до 100 человек. Еще один список, составленный полковником Теодором Кэрри в 1665 году, содержит информацию о девяти флибустьерских судах Ямайки, включенных в состав экспедиции полковника Эдварда Моргана Самые крупные суда были вооружены соответственно 12,16 и 18 пушками, наименьшие имели на борту лишь по одной пушке.
В перечне флибустьерских судов, составленном губернатором Ямайки Томасом Модифордом в конце 1670 года, дается краткая характеристика флота Генри Моргана Это было самое крупное соединение флибустьерских судов из всех, когда-либо бороздивших воды Испанской Америки. Флагман флота — 120-тонный фрегат «Сэтисфекшн» — имел на борту 22 пушки; остальные несли от 2 до 14 пушек и имели водоизмещение от 10 до 70 тонн.
Любопытный список был составлен также флибустьером Бэзилом Рингроузом. Он содержит данные о девяти пиратских судах, собравшихся в марте 1680 года в лагуне Бокас-дель-Торо (Панама).
| Капитан | Судно | Тоннаж | Пушки | Экипаж |
| Питер Харрис | судно | 150 | 25 | 107 |
| Ричард Сокинс | баркалона | 16 | 1 | 35 |
| Джон Коксон | судно | 80 | 8 | 97 |
| Эдмунд Кук | барка | 35 | 0 | 43 |
| Бартоломью Шарп | барка | 25 | 2 | 40 |
| Роберт Эллисон | шлюп | 18 | 0 | 24 |
| Томас Мэгот (Макетт) | шлюп | 14 | 0 | 20 |
| Лассон | судно | 90 | 6 | 86 |
| Жан Роз | бригантина | 20 | 0 | 25 |
| Всего девять судов | 448 | 42 | 477 |
|---|
Приведенный выше список показывает, что в составе флибустьерской флотилии было лишь одно сравнительно крупное судно — 25-пушечный фрегат Питера Харриса водоизмещением 150 тонн. Остальные суда были значительно меньше, имели водоизмещение от 14 до 90 тонн и несли на борту от 1 до 8 пушек. Некоторые суда вообще не имели пушек и использовались как транспорты.
Список Уильяма Дампира содержит сведения о девяти судах английских и французских флибустьеров, собравшихся у острова Спрингер-Ки (Панама) в июне 1681 года. Только два судна имели на борту по 10 пушек и по 100 человек команды. Остальные были небольшими судами, вооруженными несколькими пушками.
| Капитан | Судно | Пушки | Экипаж |
| Джон Коксон | судно | 10 | 100 |
| Томас Пейн | судно | 10 | 100 |
| Уильям Райт | баркалона | 4 | 40 |
| Джон Уильямс | небольшая баркалона | 0 | около 20 |
| Ян Виллеме по прозвищу Янки | «Ла Дофинэ» (баркалона) | 4 | 60 |
| Аршамбо | судно | 8 | 40 |
| Жан (Авраам) Токард | бригантина | 6 | 70 |
| Жан Роз | баркалона | 0 | около 25 |
| Жан Тристан | баркалона | 0 | около 50[1] |
Точное представление о силах флибустьеров Сен-Доменга дает список, составленный губернатором Пьером-Полем Тарэном де Кюсси для маркиза де Сеньелэ 24 августа 1684 года. Только в этом списке мы встречаем достаточно крупные суда — два 30-пушечных, одно 45-пушечное, одно 52-пушечное и одно 54-пушечное. Остальные суда несли на борту от 2 до 18 пушек.
| Капитан | Судно | Тоннаж | Пушки | Экипаж |
| Сьёр де Граммсш | «Ле Арди» | 400 | 52 | 300 |
| Лауренс де Графф (временно — Бруаж) | «Нептун» | ? | 54 | 210 |
| Михел Андресзоон | «Ла Мутэн» | 250 | 44 | 200 |
| Ян Виллеме, или Янки | «Ла Дофин» | ? | 30 | 180 |
| Франсуа Лесаж | «Тигр» | ? | 30 | 130 |
| Жак Педно | «Ле Шассёр» | ? | 20 | 120 |
| Сьёр Дюмениль | «Ла Тромп ёз» (пинк) | ? | 14 | 100 |
| Жан (Авраам) Токард | «Л’Ирондель» | ? | 18 | 110 |
| Пьер Бар, или Брэха | «Ла Фортюн» (бригантина) | ? | 14 | 100 |
| Лауренс де Графф | «Ла Каскариль» (приз) | ? | 18 | 80 |
| Жан Бернанос | «Ла Скитье» | ? | 8 | 60 |
| Франсуа Гронье, или Кашмарэ | «Сен-Жозеф» (или «Сен-Франсуа») | ? | 6 | 70 |
| Ян Блот (Жан Бло) | «Ла Кагон» | ? | 8 | 90 |
| Виньерон | «Ла Луиз» (барка) | ? | 4 | 30 |
| Пти | «Ле Рюзе» (судно) | ? | 4 | 40 |
| Лагард | «Ла Сюбтиль» | ? | 2 | 30 |
| Верпре | «Ле Постильон» | ? | 2 | 25 |
| Всего — 18 судов | 328 | 1925 |
|---|
Наконец, сошлемся на список, составленный на основе данных Уильяма Дампира и Равено де Люссана. Он содержит сведения об объединенных силах английских и французских флибустьеров, собравшихся в Панамском заливе весной и летом 1685 года. Из 10 судов только два имели на борту артиллерию; самым крупным был флагманский фрегат, вооруженный 36 пушками.
| Капитан | Судно | Пушки | Экипаж | Национальность |
| Эдвард Дэвис | фрегат «Бэчелор’с дилайт» | 36 | 156 | англичане |
| - | барка капитана Дэвиса | - | 8 | англичане |
| Чарлз Сван | фрегат «Сигнит» | 16 | 140 | англичане |
| - | барка капитана Свана | - | 8 | англичане |
| Франсуа Гронье, или Кашмарэ | «Сент-Роз» («Санта Роса») | - | 308 | французы |
| Фрэнсис Таунли | барка | - | 110 | англичане |
| - | барка капитана Таунли | - | 80 | англичане |
| Питер Харрис | барка | - | 100 | англичане и французы |
| Брэнди | барка | - | 36 | англичане и французы |
| Сэмюэл Ли | брандер | - | 14 | англичане |
| Всего 10 судов | 52 | 960 |
|---|
Приведенные выше списки, а также иные документальные источники указывают на то, что самыми крупными флибустьерскими судами были фрегаты и галеоны; они, как правило, захватывались пиратами во время походов. Фрегат представлял собой трехмачтовый корабль с полным парусным вооружением и одной закрытой батарейной палубой; часть пушек могла размещаться на открытой верхней палубе.
Кристофер Мингс в 1662–1663 годах оперировал в Вест-Индии на 46-пушечном королевском фрегате «Центурион», экипаж которого насчитывал 146 человек Фрегат базировался в Порт-Ройяле и принимал участие в походах флибустьеров Ямайки и Тортуги на Сантьяго-де-Кубу (1662) и Кампече (1663).
В составе флотилии Генри Моргана в конце 1668 и начале 1669 года находился фрегат «Оксфорд» водоизмещением 240 тонн. Он прибыл на Ямайку из Англии, первоначально имея на вооружении 22 пушки. В Порт-Ройяле фрегат лишился своих командиров, поскольку его капитан Хакит «поссорился со шкипером, пронзив его насквозь, отчего тот умер, а сам сбежал…» В силу сложившихся обстоятельств губернатор острова Томас Модифорд решил передать «Оксфорд» под командование сподвижника Моргана — капитана Эдварда Коллира и велел ему идти на соединение с остальными кораблями ямайской флотилии к острову Ваш. Коллир, по всей видимости, увеличил количество пушек на фрегате до 34 (по другим данным — до 36), довел численность экипажа до 160–180 человек, после чего покинул Порт-Ройял и направился к юго-западной оконечности Эспаньолы. Там в январе 1669 года «Оксфорд» взорвался из-за попадания шальной пули в пороховой погреб.
Маркиз де Ментенон в 1676 году объединил под своим командованием несколько флибустьерских судов и совершил ряд набегов на прибрежные испанские поселения в Венесуэле — Маракайбо, Асунсьон (на острове Маргарита) и Нуэва-Валенсия. При этом сам маркиз находился на хорошо вооруженном фрегате «Ла Фонтен д’Ор» («Фонтан золота»).
Французский капитан Жан де Граммон в 1678–1680 годах оперировал в Карибском море на 50-пушечном фрегате «Ла Тромпёз» («Обманщица»). Этот корабль был флагманом флибустьерской флотилии, базировавшейся в гавани Пти-Гоав на Эспаньоле, и участвовал в набегах на города Маракайбо и Ла-Гуайра. 14 августа 1680 года «Ла Тромпёз» затонул на рейде Пти-Гоава во время урагана.
В том же году капитан Бартоломью Шарп крейсировал в Тихом океане на трофейном испанском галеоне «Ла Сантисима Тринидад», переименованном в «Тринити». Он имел водоизмещение 400 тонн, но его артиллерийское вооружение было довольно скромным Это был тот самый галеон, который в начале 1671 года успел увезти значительные ценности из Панамы, когда город подвергся нападению флибустьеров под командованием Генри Моргана По данным испанских источников, в то время галеон был вооружен лишь 7 пушками и 12 «большими мушкетами» (очевидно, фальконетами).
Капитан Джон Кук, командуя трофейным 18-пушечным французским кораблем «Ривендж» («Месть»), в ноябре 1683 года ухитрился захватить в водах Сьерра-Леоне (Западная Африка) то ли голландский, то ли датский 36-пушечный фрегат водоизмещением 180 тонн. Штурман экспедиции Эмброуз Коули записал в своем журнале, что это был «новый корабль с сорока пушками». Пираты пересели на него, переименовали приз в «Бэчелор’с дилайт» («Услада холостяка») и отправились на нем в Тихий океан. В то время его команда, по разным данным, насчитывала от 52 до 70 человек. После смерти Кука капитаном фрегата стал Эдвард Дэвис В 1685 году, во время сражения с испанской эскадрой в Панамском заливе, команда «Бэчелор’с дилайта» насчитывала уже 156 человек.
Голландский флибустьер Николас ван Хоорн в 1681 году купил в Англии 40-пушечный фрегат «Мэри энд Марта» водоизмещением 400 тонн. Переименовав его в «Сент Николас», он завербовал в команду 150 человек и отравился в работорговый рейс к берегам Западной Африки. Позже Ван Хоорн промышлял в Вест-Индии. В Пти-Гоаве он завербовал около 300 колонистов и пиратов, увеличил количество пушек на борту до 46 (по другим данным — до 52) и прославился набегом на испанский город Веракрус После смерти Ван Хоорна его фрегат перешел под командование Граммона, который переименовал судно в «Ле Арди» («Смелый») и промышлял на нем до осени 1686 года, пока не погиб в районе Азорских островов во время урагана.
Крупными кораблями командовал флибустьер Лауренс де Графф. Так, в 1681 году в районе Картахены он захватил добротный 28-пушечный голландский корабль «Тигр», на котором в июле 1682 года взял на абордаж испанский корабль «Сантисимо Сакраменто». Передав командование «Тигром» своему компаньону Михелу Андресзоону, де Графф переоснастил испанский приз, переименовал его в «Ла Франсез», вооружил 30 пушками и завербовал в команду 150 человек В следующем году «Тигр» и «Ла Франсез» приняли участие в экспедиции Ван Хоорна на Веракрус В декабре 1683 года де Графф с несколькими другими капитанами захватил в районе Картахены три испанских судна, в том числе 46-пушечный фрегат «Ла Пао, 40-пушечный фрегат «Сан Франсиско» и судно, вооруженное 12 камнеметами и 6 пушками. «Ла Пас» был передан под командование Михела Андресзоона, а «Сан Франсиско» стал флагманом де Граффа. Последний переименовал его в «Нептуна», увеличил количество пушек до 54, а численность команды довел до 210 человек Это был, пожалуй, самый крупный флибустьерский корабль. Летом 1686 года он сел на рифы к югу от Картахены и был покинут пиратами на произвол судьбы.
Следует, однако, иметь в виду, что в рассматриваемую эпоху фрегатом могло называться также небольшое быстроходное парусно-гребное судно водоизмещением от 50 до 100 тонн, вооруженное несколькими пушками.
В целом необходимо признать, что большие корабли в составе «вооруженных сил» флибустьеров Карибского моря и Тихого океана встречались крайне редко. Невыгодность их использования объяснялась:
а) невозможностью оперирования в мелководных, изобилующих песчаными банками и коралловыми рифами прибрежных районах Антильских островов и Испанского Мейна;
б) большими расходами, связанными со снаряжением и эксплуатацией таких судов (для обслуживания парусов, такелажа и пушек необходимо было много людей; увеличение же численности экипажа неизбежно требовало увеличения количества провианта и амуниции);
в) неизбежным сокращением доли добычи каждого участника похода (не зря перед набегом на Пуэрто-Бельо в 1668 году Морган заявил своим людям: «Чем нас меньше, тем больше достанется на каждого»).
Среди флибустьерских судов встречались пинки (англ. pink). Пинк (иногда пишут «пинка») был небольшим парусным судном водоизмещением до 50 тонн, с плоским дном, выпуклыми боками и узкой кормой. На Средиземном море пинки (итал. pinco) были преимущественно торговыми судами. Они напоминали парусно-гребные шебеки, отличаясь от них большей высотой и более плоским дном. На Балтийском море и Атлантическом океане пинком (нидерл. ргпске) называли любое небольшое судно с узкой кормой. Кроме того, в XVII–XVIII веках в качестве торговых и военных кораблей нередко использовались большие пинки с прямыми парусами. Их водоизмещение варьировалось от 50 до 200 тонн. Большой военный пинк мог нести до 20 пушек.
Флибот (flyboat) был фактически легким флейтом (yliet, floejty fleute.fluyt, fluit, flute). Флейтом называли парусное судно водоизмещением 200–300 тонн, имевшее следующие отличительные черты: длина в 4–6 и более раз превышала ширину, что позволяло ему ходить под парусами довольно круто к ветру; в такелаже были введены изобретенные в последней трети XVI века стеньги; высота мачт превосходила длину судна, а реи стали укороченными, что позволило сделать узкие и удобные в обслуживании паруса и сократить численность верхней команды. Первый флейт был построен в 1595 году в голландском городе Хорне Его парусное вооружение фок- и грот-мачт состояло из фока и грота и соответствующих марселей, а позже на больших флейтах — и брамселей. На бизань-мачте выше обычного косого паруса поднимали прямой парус — крюйсель. На бушприте ставили прямоугольный парус блинд, иногда бом-блинд. Именно на флейтах впервые появился штурвал, что облегчило перекладку руля.
Флейты внешне были весьма похожими на галеоны. На голландских гравюрах, которые можно видеть в книгах АО. Эксквемелина (1678) и Д. ван дер Стерре (1691), корабли флибустьеров среднего тоннажа выглядят как типичные флейты.
Если грузоподъемность флейта была менее 100 тонн, его называли флиботом, если более 300 тонн — его называли уркой. В зависимости от размеров на борту могли устанавливать от нескольких до 20 пушек Заметим, что когда капитан Ван Хоорн перед походом на Веракрус захватил в заливе Аматик гондурасскую урку, он счел ее слишком громоздким судном, не пригодным для флибустьерского промысла, и, разоружив, сжег.
Бригантиной (от итал brigante — разбойник, пират) называлось легкое и быстроходное судно со смешанным парусным вооружением — прямыми парусами на передней мачте (фок-мачта) и с косыми на задней (грот-мачта). Первоначально бригантины оснащались веслами и, таким образом, были разновидностью парусно-гребных судов. Их водоизмещение не превышало 70 тонн, экипаж в среднем насчитывал до 60 человек. Бригантины могли иметь палубу, а могли быть беспалубными и нести на борту 4–8 небольших пушек.
Кеч (англ ketch) — еще один тип парусного судна, которое оснащалось двумя мачтами. Задняя мачта — бизань — у кеча была ниже передней, называемой гротом Площадь парусов бизань-мачты составляла около 15–20 % всей парусности. Кеч нес косые паруса и мог использовать гафельное вооружение. При слабом ветре между бизанью и гротом устанавливали апсель — косой треугольный парус Подобное парусное вооружение давало преимущества по управляемости и ходкости в сильный ветер.
Баркалона (исп. barca longa — длинная лодка, барка, баркас, ланча) представляла собой парусно-гребное рыболовное, посыльное или боевое судно водоизмещением до 50 тонн. Изначально это судно использовалось в испанском флоте, позже — в английском и французском Длина баркалоны составляла от 16 до 35 метров, ширина — до 9 метров, осадка — до 2,5 метров. На борту могло находиться от нескольких до 24 орудий (например, Шарлевуа упоминает об «испанской баркалоне с 24 пушками»). Баркалона, как правило, имела одну мачту и длинный бушприт, но могла нести две и даже три мачты, на которых ставили большие прямые паруса и гафельный парус Эксквемелин свидетельствует, что когда корабль Франсуа Олоне застрял на рифах близ островов Лас-Перлас, флибустьеры «разломали корабль и из досок и бревен стали сооружать длинную барку (т. е. баркалону. — В. Г.)».
Когда часть флибустьеров во главе с Джоном Куком в апреле 1681 года отделилась у берегов Перу от команды капитана Шарпа, они, по словам Уильяма Дампира, взяли с собой «ланчу, или баркалону» и два каноэ.
Шевалье де Сен-Лоран и Мишель Бегон в мемуаре от 26 августа 1684 года отмечали, что флибустьеры Сен-Доменга «имеют на море 14 судов и три баркалоны с количеством пушек от 4 до 54 и почти две тысячи человек».
Очевидно, одномачтовая баркалона мало чем отличалась от парусно-гребного одномачтового фрегата (исп. fragatä) или от баландры (исп. balandra). Англичане на Ямайке и французы на Тортуге и Эспаньоле могли называть аналогичный тип судна фрегатом (англ frigate, франц. fregate), шлюпом (англ sloop, shallop; франц. chaloupe), тартаной (франц. tartane) или каиком (франц. qiuüche). Тартана, как правило, имела водоизмещение не более 60 тонн и несла на мачте латинский парус Двухмачтовый каик англичане называли кечем.
В мемуаре сьёра де Пуансэ (1677) отмечалось, что в сентябре 1676 года у побережья Сен-Доменга находилось от 10 до 12 флибустьерских судов — «как небольших фрегатов, так и барок, не считая различных каноэ, с которыми они часто ходят на корсарский промысел и неожиданно захватывают суда в портах и на рейдах».
Вооружение одномачтового шлюпа напоминало вооружение голландской яхты. Паруса такого шлюпа, как и яхты, состояли из большого гафеля и марселя. По лось-штагу ходил фор-стаксель; на бушприте, часто удлиненном за счет утлегаря, ставили один или два кливера.
20 мая 1680 года Совет Ямайки сообщал в министерство торговли и колоний, что для эффективного подавления флибустьеров необходимо «взять под контроль бухточки и укромные заливчики, чтобы пресечь их разбои на каноэ, шлюпах и барках, где ни один фрегат четвертого ранга не может преследовать их».
Тартана была небольшим судном, довольно широким, с латинскими парусами и седловатой палубой. В Карибском море этот тип судна использовался в основном испанцами и французами. Длина тартаны составляла примерно 18 метров, ширина — 5,3 метра. Небольшая тартана могла нести одну мачту, более крупная — две и даже три мачты. Равено де Люссан в своих мемуарах упоминает о том, что в январе 1685 года корабль Лауренса де Граффа повстречал в море небольшую флибустьерскую флотилию; при этом «одно из судов оказалось тартаной под командованием капитана Жана Роза».
Тендером (англ tender) англичане называли любое одномачтовое судно вспомогательного назначения водоизмещением до 60 тонн, вооруженное несколькими пушками небольшого калибра.
К малым парусно-гребным судам галерного типа относились также беспалубные испанские пироги. На рисунке XVII века видно, что это судно имело 20 пар весел и несло две съемные мачты с прямыми парусами. Экипаж пироги мог насчитывать от 50 до 120 человек; на носу судна устанавливалась небольшая пушка.
Уильям Дампир в «Новом путешествии вокруг света» (1697) упоминает «о пироге (или большом каноэ), которое двигалось с помощью 14 весел».
Карл Марквардт, крупный специалист по парусным судам, так описывает этот тип судна:
«Пирога — морское каноэ; в отличие от обычных его изготовляли из двух долбленых стволов деревьев, затем складываемых вместе.
В XVI–XIX вв. это было наиболее распространенное прибрежное судно Карибских островов, Мексиканского залива и Южной Америки. Такелаж пироги был похож на такелаж двухмачтовой шхуны без бушприта».
Иногда пирогу называли галиотом или полугалерой. Длина ее доходила до 30 метров.
Еще одним примечательным типом плоскодонного малого парусно-гребного судна был пинас (англ pinnace, франц. pinasse, исп. pinaza), или пинасса. Имея узкий корпус, пинас был снабжен одной мачтой; его вооружение могло быть шлюповым, латинским, шпринтовым или простым прямым Водоизмещение судна не превышало 60 тонн.
В XVI–XVII веках пинасы использовались как рыболовные, посыльные, разведывательные, транспортные и боевые суда, удобные для оперирования на мелководье. Впрочем, иногда пинасами называли и более крупные суда — двухмачтовые и даже трехмачтовые. В начале XVII века на морях Северной Европы появился пинас, несколько напоминавший флейт, но отличавшийся от него менее вогнутыми шпангоутами и плоской кормой Передняя часть корабля заканчивалась почти прямоугольной поперечной переборкой, простирающейся по высоте от палубы до полубака Большой пинас имел длину до 44 метров, три мачты и бушприт. На грот- и фок-мачтах поднимали прямые паруса, на бизань-мачте — бизань и над нею — крюйсель, а на бушприте — блинд и бом-блинд. Водоизмещение таких пинасов варьировалось от 150 до 800 тонн.
Приведенные выше факты подталкивают к выводу, что в XVII веке еще не было устоявшейся классификации судов: один и тот же тип судна мог носить разные названия, а разные типы судов могли иметь одно и то же название.
Паташ (франц. и исп. patache), очевидно, был разновидностью пинаса Это плоскодонное парусно-гребное судно использовалось в качестве посыльного, разведывательного или сторожевого судна Известно, что голландец Ван Хоорн, захватив в Гондурасском заливе испанский паташ, вооружил его 24 пушками и отдал под командование Жана Тристана Многие специалисты по истории парусного флота убеждены, что паташем испанцы и французы называли не какой-то определенный тип судна, а любое вспомогательное судно.
В составе флибустьерской флотилии мог находиться также брандер — небольшое судно любого типа, начиненное порохом и легко воспламеняющимися материалами. Брандеры использовались во время морских сражений для поджога и уничтожения вражеских судов. Именно такое судно применил Генри Морган во время нападения на испанскую эскадру в лагуне Маракайбо в 1669 году.
Для связи с берегом и между судами, а также для плавания по рекам и озерам флибустьеры использовали разных размеров каноэ и лодки (шлюпки, скиффы, каики и пр.). Небольшие шлюпки (ялы) и каноэ могли перевозить на борту судна, а более крупные — вести за кормой на буксире.
Каноэ (исп. саnоа — челн; заимствование из языка карибских индейцев) представляло собой тип безуключенных маломерных гребных судов, которые использовались флибустьерами для действий на мелководье как в бассейне Карибского моря, так и близ тихоокеанского побережья Испанской Америки. Каноэ представляло собой лодку, которая имела симметрично заостренные нос и корму. Характерной особенностью плавания на каноэ был способ гребли; экипаж пользовался лопатообразным однолопастным или двулопастным веслом, которым также производилось руление путем поворота весла в воде и изменением его траектории в конце гребка.
Вместимость каноэ, в зависимости от его размеров, варьировалась от 2 до 100 человек. Шарлевуа писал, что «каждое флибустьерское товарищество покупало каноэ, и каждое каноэ вмещало двадцать пять — тридцать человек». Каноэ можно было купить на Тортуге, Эспаньоле или Ямайке, изготовить самим или захватить у испанцев или индейцев.
Изготавливали каноэ двумя способами: 1) путем выдалбливания или выжигания из целого ствола дерева; 2) путем обтягивания легкого каркаса древесной корой.
Когда Франсуа Олоне собирался в 1667 году идти на промысел в Гондурасский залив, он предварительно решил добыть каноэ у кубинских рыбаков и ловцов черепах. «Каноэ были нужны пиратам для высадки в мелких протоках, потому что осадка у их кораблей была довольно глубокая и суда не могли идти по мелководью», — сообщает Эксквемелин.
Для нападения на Кампече в 1685 году флибустьеры, возглавляемые Граммоном и Лауренсом де Граффом, использовали 10 кораблей, 6 барок и 22 каноэ.
В начале апреля того же года отряд французских флибустьеров, в котором находился Равено де Люссан, спустился по реке к Панамскому заливу на 14 каноэ — «каждое имело примерно по двадцать весел».
Летом 1685 года флотилия из 31 каноэ под командованием Эдварда Дэвиса доставила на тихоокеанское побережье Никарагуа отряд численностью 520 человек, который собирался предпринять набег на юрод Леон. Часть каноэ флибустьеры построили сами во время стоянки на панамском острове Койба. Описывая одно из этих каноэ (наиболее крупное), Уильям Дампир отмечал, что оно имело 36 футов длины и 5–6 футов ширины; другое каноэ, при той же ширине, имело длину 32 фута. Толщина днища обычно составляла 3 дюйма, толщина борта в нижней части — 2 дюйма, а в верхней части — 1,5 дюйма. По словам Дампира, заостренным мог быть как один конец каноэ, так и оба.
Выгодность использования парусно-гребных судов и каноэ морскими разбойниками была очевидной: в безветренную погоду они могли двигаться с помощью весел, а также брать на буксир, разворачивать и тащить за собой парусные суда.
Завершая наш обзор, отметим, что использование флибустьерами тех или иных типов судов было обусловлено как особенностями навигации в различных акваториях (океаны, моря, заливы, прибрежное мелководье, реки, озера), так и целями, которые пираты ставили перед собой. Понятно, что для переходов через Атлантику или Тихий океан предпочтительно было использовать большие и среднего тоннажа суда (фрегаты, флейты, пинки); для охоты на испанские торговые суда в прибрежных районах Америки идеально подходили небольшие быстроходные парусно-гребные суда (легкие фрегаты, баркалоны, шлюпы, бригантины, пинасы); для высадки десантов и оперирования на мелководье приходилось использовать пироги, каноэ и шлюпки.
Когда невозможно было достать подходящее судно, флибустьеры довольствовались теми плавсредствами, которые имелись у них под рукой Если они не собирались охотиться за торговыми судами, а планировали захват какого-нибудь города на побережье, им достаточно было найти необходимое количество судов любого типа, пригодных для транспортировки людей и боевого снаряжения к месту высадки.
Команда флибустьерского судна
Численность и состав команды флибустьерского судна зависели как от размеров самого судна, так и от места его снаряжения. О численности команд дают представления списки, которые были приведены нами в предыдущей главе. Из них видно, что небольшие суда обычно имели на борту от 25 до 70 человек; команды крупных кораблей доходили до 150,200, а в отдельных случаях даже до 300 человек (например, в команде Франсуа Гронье в 1685 году насчитывалось 308 человек). Большие пироги и каноэ могли перевозить до 50 человек.
Далеко не все члены пиратских команд были профессиональными моряками. На Тортуге, Эспаньоле и Ямайке на флибустьерские суда постоянно нанимались разорившиеся мелкие фермеры, торговцы и ремесленники, отслужившие свой срок или сбежавшие от хозяев сервенты (кабальные слуги, «белые рабы»), бывшие солдаты и охотники-буканьеры. Кроме того, в командах могли находиться обедневшие дворяне, индейцы ряда племен Центральной Америки (мискито, куна и др.), бывшие черные рабы (негры и мулаты). Всем этим людям по необходимости приходилось осваивать премудрости морской службы, учиться работать со стоячим и бегучим такелажем, выполнять иные работы на борту судна. Однако многие флибустьеры поднимались на борт лишь в качестве «морской пехоты» и активно использовались только во время абордажных схваток или в сухопутных операциях — при захвате фортов, городов и селений.
Капитаны флибустьерских судов могли быть их полными или частичными владельцами; командирами, нанятыми судовладельцами; командирами, избранными командой на время похода.
Ранее мы уже отмечали, что командир обычно избирался из числа наиболее храбрых и удачливых моряков, но, в отличие от капитана военного или корсарского судна, власть его всегда была ограничена: флибустьеры беспрекословно подчинялись ему только во время проведения боевой операции.
Флибустьер Бэзил Рингроуз описывал капитана Ричарда Сокинса «таким доблестным и храбрым, каким только может быть мужчина». По его словам, «этот благородной души человек» осуждал игру в кости на борту судна.
Пиратский хирург Лайонел Уофер характеризовал капитана Бартоломью Шарпа как человека, «в котором мы не обнаружили ни храбрости, ни умения вести за собой». По этой причине на островах Хуан-Фернандес в Южном море матросы «решили сообща сместить его с капитанской должности, что они и сделали, а на его место поставили капитаном человека решительного и сурового». Этим «решительным и суровым» человеком был капитан Джон Уотлинг. Однако после того как Уотлинг погиб во время неудачного нападения флибустьеров на город Арику, рядовые участники похода снова вспомнили о Шарпе. Рингроуз свидетельствует: «Имея препятствия со всех сторон, в великом смятении, не имея командующего или лидера, чтобы приказывать, что же делать дальше, мы были рады обратить наши взоры на нашего доброго старого командира Бартоломью Шарпа и весьма настойчиво просить его смилостивиться над нашим плачевным состоянием и вывести нас Нам пришлось потратить немало времени, повторяя ему наши просьбы, прежде чем он обратил внимание на наше ходатайство, так сильно он был огорчен прежним мятежом наших людей против него. Но Шарп — человек неустрашимой отваги и прекрасный вожак, ничуть не боящийся посмотреть презренному врагу в лицо, человек, который знает как теоретическую, так и практическую части навигации. Поэтому по нашей просьбе и настойчивому ходатайству он снова взял на себя верховное командование и начал раздавать указания, чтобы спасти нас».
Большим уважением со стороны команды пользовался капитан Эдвард Дэвис По свидетельствам очевидцев, он был весьма достойным человеком, характеру которого были свойственны сдержанность и постоянство; при этом он проявлял себя превосходным командиром, храбрым в бою и гуманным по отношению к поверженному противнику.
Помощниками капитана на судне были мастер (шкипер, штурман, пилот, навигатор) и квартирмейстер. Штурман (нидерл stuurman, от stuur — руль и man — человек) отвечал за навигацию: прокладывал курс корабля в открытом море, исчислял его перемещения и отмечал передвижения на карте, следил за исправной работой навигационных приборов, а также хранил старые и составлял новые морские карты (лоции).
Квартирмейстер (нем. Quartiermeister, англ quartermaster) заведовал на судне хозяйством и в то же время являлся попечителем всех членов команды, «скромным подражателем римского трибуна, ибо он выступал за команду и в ее интересах». Квартирмейстер принимал участие во всех сражениях и часто возглавлял абордажную группу. В случае победы он следил за грабежом захваченного судна и определял, что можно забрать с него, а затем хранил добычу до ее раздела. Под его присмотром также осуществлялась распродажа отдельных вещей с аукциона, проходили ремонтные работы, заседания трибуналов и дуэли; он же был инициатором созыва общих собраний, контролировал решения капитана и передавал ему волю команды. При появлении вакансии на капитанскую должность ее обычно замещал квартирмейстер. Например, Эдвард Дэвис, плававший квартирмейстером в команде капитана Джона Кука, после смерти последнего был избран капитаном судна.
Помощник капитана нередко назывался лейтенантом (франц. и англ lieutenant) или «товарищем» (англ mate — товарищ, друг, помощник, штурман). Во время экспедиции Ван Хоорна на Веракрус его лейтенантом был сьёр де Граммон; когда Ван Хоорн умер от полученной на дуэли раны, Граммон стал командовать его фрегатом.
На больших кораблях в число младших командиров входили бомбардир (старший артиллерист), командовавший канонирами (пушкарями), и боцман (нидерл. bootsmann), командовавший рядовыми матросами. Боцман наблюдал за поведением матросов, производством такелажных работ, подъемом тяжестей, постановкой и спуском рангоута, уборкой якорей, управлением рулем и парусами на шлюпках, исправным состоянием наружного вида судна.
Важное место в иерархии должностей на флибустьерском судне отводилось корабельному лекарю — доктору (англ. doctor\ или хирургу-цирюльнику (англ. surgeon). Главной обязанностью этого последователя Эскулапа было оказание медицинской помощи своим товарищам по команде — либо в случае их болезни, либо в случае их ранения. При этом каждый хирург держал на борту судна «докторский сундук» («медицинский саквояж» и т. п.) с лекарствами и хирургическими инструментами и получал при разделе добычи дополнительную долю. Шарлевуа подчеркивал; «Сундук хирурга оплачивался за счет коммуны».
Среди других специалистов, без которых не могло обойтись ни одно более или менее приличное флибустьерское судно, следует назвать корабельного плотника (на больших кораблях их могло быть несколько), парусного мастера и кока (судового повара). Поскольку в рассматриваемую эпоху плавания осуществлялись исключительно на деревянных судах, плотники отвечали за исправное состояние всех деревянных частей судна — как корпуса, так и рангоута. В обязанности парусного мастера входили пошив и ремонт парусов, а в обязанности кока — приготовление пищи для всей команды.
Когда флибустьеры объединяли свои суда во флотилии, они выбирали себе главнокомандующего, которого называли либо генералом (нидерл generaal, от лат. generalis — общий, главный), либо адмиралом (нидерл admiracd, от араб, амир аль бахр — повелитель моря). В книге Эксквемелина «Пираты Америки» (1678) под портретом Франсуа Олоне написано, что он был «генералом французских пиратов на Тортуге», а под портретом Моргана указано, что он — «генерал пиратов Ямайки». «Генералами» флибустьеров Сен-Доменга называли сьёра де Граммона, Франсуа Гронье и иных вожаков, периодически возглавлявших пиратские флотилии.
Совет Ямайки летом 1670 года уполномочил вожака флибустьеров Генри Моргана «быть адмиралом и главнокомандующим всех военных кораблей, приписанных к этой гавани, и всех офицеров, солдат и моряков, приписанных к ним». Вице-адмиралом флотилии сначала был избран Эдвард Коллир, а затем Джозеф Брэдли (Коллир, соответственно, стал контр-адмиралом, но после гибели Брэдли опять занял пост вице-адмирала). Поскольку на борту судов флотилии было много солдат и «ополченцев» из числа сухопутных колонистов, поставленные над ними командиры получили чины, принятые в армии: так, Эдвард Коллир и Бледри Морган стали «полковниками», Джозеф Брэдли и Лауренс Принс — «подполковниками», а капитан Джон Моррис — «майором».
Французские флибустьеры предпочитали называть друг друга матлотами (франц. matelot — матрос), а в первом томе расширенного французского издания книги Эксквемелина (1699) сообщается, что в море авантюристы «жили весьма дружно друг с другом, и все называли себя береговыми братьями». Это выражение — по-французски Freres de la Cote — дословно можно перевести как «братья с Берега», где под «Берегом» подразумевался Берег Сен-Доменг — прибрежная зона всей западной части Эспаньолы (Гаити), заселенная французами и входившая в те времена в состав французской колонии «Остров Тортуга и Берег Сен-Доменг».
В отличие от военных моряков, флибустьеры не были жестко привязаны к какому-либо кораблю и могли сойти на берег, где хотели, либо перейти на другое судно, команда которого соглашалась принять их. Они неохотно подчинялись капитану, квартирмейстеру или боцману во всем, что касалось работ на борту или на берегу, поскольку каждый считал себя свободным человеком. Дампир так характеризовал своих товарищей-флибустьеров, болтавшихся у северного побережья Панамского перешейка в мае 1681 года: «Это были унылейшие создания, каких я когда-либо видел. И хотя погода была скверной, что требовало многих рук наверху, большая часть из них слезала с гамаков только для того, чтобы поесть или справить нужду».
Рядовые члены флибустьерской команды в часы досуга могли делать на борту все, что хотели, не спрашивая, приятно ли это их товарищам-матлотам Иные из них пели и плясали, в то время как другие тщетно пытались уснуть, но такого рода неудобства нужно было переносить без ропота. Перед боем, однако, флибустьеры обычно обнимались в знак братского согласия или, взявшись за руки, клялись стоять друг за друга до самой смерти (по принципу «один за всех и все за одного»). Проявление трусости в бою считалось весьма тяжким преступлением Трусов презирали, их изгоняли из команд, а могли и сурово наказать. Не случайно Франсуа Олоне, вдохновляя своих людей на битву перед штурмом Гибралтара, закончил свою речь словами: «Я хочу предупредить вас, что того, кто струсит, я тотчас же зарублю собственной рукой».
Демократия демократией, но во время проведения боевой операции в рядах флибустьеров царила железная дисциплина.
Судовая артиллерия
Во время сражений флибустьеры использовали как огнестрельное, так и холодное оружие. Сразу же оговоримся: никакого специфически «флибустьерского оружия» не существовало. Корсары Тортуги, Эспаньолы и Ямайки пользовались теми видами оружия, которые производили в XVII веке европейские оружейные мануфактуры и которые доставлялись в Америку на французских, английских, голландских и испанских судах.
Небольшие флибустьерские суда, как правило, имели на борту несколько пушек При встрече с военными кораблями противника проку от них было мало. Зато нескольких пушек вполне хватало для остановки плохо вооруженных торговых и безорркных рыболовных судов, а также для подачи сигналов на другие суда флибустьерской флотилии.
Более крупные суда флибустьеров могли иметь артиллерию, не уступавшую артиллерии военных фрегатов, флейтов и галеонов средних размеров. Количество и размеры пушек зависели от размеров судна, численности его экипажа и наличия на борту опытных канониров.
В морских сражениях и при обстреле прибрежных фортификаций флибустьеры использовали медные, бронзовые и чугунные пушки. Они могли стрелять ядрами, камнями или картечью. Большинство пушек были, естественно, трофейными.
«Пушки называли и разделяли в зависимости от веса их ядер, — пишет Р. Хоккель, — кроме того, пушки одинакового калибра могли быть с длинными и короткими стволами. Наиболее тяжелые, 32- или 36-фунтовые, стояли на батарейной палубе — первой палубой над ватерлинией, над ними находились более легкие, а на юте и баке — 2- или 4-фунтовые. Стволы не имели нарезки и были чрезвычайно массивными, например, толщина стенок в задней части ствола составляла трехкратный диаметр отверстия.
Стволы имели приливы — цапфы, при помощи которых они лежали в гнездах лафетов. В задней части ствола находилось отверстие для запала; сверху оно… образовывало запальную полку. Для предохранения от грязи запальное отверстие закрывали притертой свинцовой пробкой Две дужки, расположенные на стволе около цапф, служили для крепления талей при установке ствола на лафет».
Для разного типа орудий применяли разные названия. В частности, англичане различали пушку (cannon), полупушку (demi-cannon), кулеврину (culverin), полукулеврину (demi-culverin) и др. А еще имелись сакеры (англ saker — самка сероголового сокола; пушка малого калибра), дрейки (англ. drake — селезень; пушка малого калибра), миньоны (англ. minion — фаворит; пушка малого калибра), перьеры (франц. perriere — камнемёт), мёрдереры (англ murderer — убийца; небольшая пушка, стрелявшая картечью), фальконы (англ falcon — сокол; пушка малого калибра), фальконеты (англ. falconet — фальконет; уменьшенный в размерах фалькон) и пр. Следует учитывать, что в разных странах солдаты и моряки придумывали многочисленным вариациям пушек различные названия — при этом фантазия их не знала границ.
В XVII веке пушки классифицировали по калибрам; размеры их зависели от веса ядра. Пушка длиной 9,5 футов имела вес 3700 кг и стреляла 36-фунтовыми ядрами. Для ее обслуживания нужно было 14 человек — непозволительная роскошь для флибустьерского судна. Пушка длиной 9 футов имела вес 3450 кг и стреляла 32-фунтовыми ядрами; ее обслуживали 12 человек. Пушка длиной 8 футов весила 2700 кг и стреляла 24-фунтовыми ядрами; для ее обслуживания необходимо было 11 человек Пушка, стрелявшая 18-фунтовыми ядрами, имела длину 7,5 футов и вес 2000 кг, ее обслуживали девять человек 12-фунтовыми ядрами стреляла пушка, имевшая длину 7 футов и вес 1650 кг; ее обслуживали восемь человек Такие орудия можно было устанавливать только на больших судах, поэтому флибустьеры использовали их крайне редко (пожалуй, только на флагманских кораблях Жана де Граммона, Лауренса де Граффа и Николаса ван Хоорна).
Пушка длиной 6,5 футов и весом 1220 кг стреляла 8-фунтовыми ядрами и обслуживалась семью людьми. Пушка длиной 6 футов и весом 860 кг стреляла 6-фунтовыми ядрами; для ее обслуживания достаточно было пять человек Пушка длиной 5,5 футов имела вес 600 кг, стреляла 4-фунтовыми ядрами и обслуживалась тремя людьми. Пушка длиной 4,5 фута и весом 350 кг стреляла 2-фунтовыми ядрами и обслуживалась двумя канонирами. Наконец, пушка длиной 4 фута и весом 300 кг стреляла 1-фунтовыми ядрами и тоже обслуживалась двумя людьми. Именно такие пушки чаще всего можно было встретить на судах флибустьеров.
Небольшие пушки типа фальконетов пираты устанавливали на поворачивающихся вилках, которые укреплялись на поручнях бака и юта. Эти пушки обычно называли вертлюжными (англ swivel guns) и заряжали не через дуло, а с казенной части. Из них стреляли 0,5- и 1-фунтовыми ядрами или картечью, стараясь уничтожить офицеров и членов команды, находившихся на палубе неприятельского судна.
Описывая работу канониров с корабельной пушкой, Р. Хоккель отмечал:
«На поперечной балке между стенками лафета был установлен деревянный подъемный клин, на который опирался ствол Регулируя положение клина, изменяли угол наклона пушки, — так осуществлялась наводка по высоте.
Для зарядки посредством талей, укрепленных в задней части лафета и в рыме на палубе, пушку перемещали так, чтобы ее дуло оказалось внутри судна. При помощи шуфлы в ствол вводился картуз — мешок, сшитый из полотна и содержащий крупный порох. Затем в ствол закатывали ядро и забивали пыж. Горизонтальную наводку пушки производили двумя другими талями, прикрепленными к боковым стенкам лафеты и к борту. Далее протыкали картуз протравником, находившимся на нижнем конце фитильного пальника, и насыпали мелкий порох в запальное отверстие и на запальную полку.
Фитиль… зажимали в вилке пальника, а его свободный конец обматывали вокруг штока. Фитильный пальник был сравнительно длинным, так как пушка при стрельбе сильно откатывалась назад и приподнималась. Отдача воспринималась брюком — канатом одного диаметра с вантами, протянутым через боковые стенки лафета. У борта брюк крепили к рымам Рымы же продевали в обухи, проходившие через борт и заклиненные… с внешней стороны борта…
Кроме того, к снабжению каждой пушки относились: деревянный прибойник (другой конец его служил шуфлой для картузов); банник, обтянутый бараньим мехом и предназначенный для чистки канала ствола (на противоположном конце штока банника имелся железный штопор, которым удаляли обгоревшие части картуза); фитильный пальник; рог для пороха; фонарь; деревянное ведро, наполненное песком, по краям которого висели фитили горящими концами внутрь, и, наконец, ведро с водой для чистки и охлаждения ствола».
Корабельные пушки могли заряжать чугунными, свинцовыми, железными или каменными ядрами, а также ядрами и полуядрами, соединенными штангой или цепью. Последние применялись с целью повреждения бегучего и стоячего такелажа на судне неприятеля. В ближнем бою пушки нередко заряжали несколькими ядрами; вдаль стреляли картечью, состоявшей из кусков железа, свинцовых пуль, гвоздей и т. п.
На больших и средних размеров кораблях пушки, установленные на палубах, производили огонь через специальные квадратные отверстия в бортах — пушечные порты. На нижней (батарейной) палубе порты для защиты от волн закрывали водонепроницаемыми крышками. Эти крышки поднимали с помощью канатов, а после окончания стрельбы закрывали и закрепляли деревянными задвижками. На открытой части верхней палубы, на баке и на юте (квартердеке) порты не имели крышек
Ручное огнестрельное оружие, гранаты и боеприпасы
Ручное огнестрельное оружие флибустьеров состояло из ружей (мушкетов, фузей) и пистолетов. Не будет преувеличением сказать, что именно благодаря эффективному использованию ручного огнестрельного оружия отряды флибустьеров, нередко численно уступая противнику, добивались победы в сражениях как на море, так и на суше.
«Любимое занятие пиратов — стрельба в цель и чистка оружия, — свидетельствует Эксквемелин. — Оружие у них поистине великолепное — ружья и пистолеты. Ружья пиратов достигают в длину примерно четырех с половиной футов и из них стреляют пулями, которых на фунт идет шестнадцать штук Есть у пиратов и патронташи, и в них пуль и пороха на тридцать выстрелов. Пираты никогда не расстаются со своими патронташами, и поэтому их никому не удается застать врасплох».
Испанский лиценциат и викарий Франсиско Гуттьерес де Эстрада, описывая нападение флибустьеров на мексиканский порт Сан-Кристобаль-де-Альварадо в мае 1651 года, утверждал, что каждый из них имел при себе большое охотничье ружье с двенадцатью зарядами в патронташе и два-три пистолета.
Рассказывая о подготовке отряда Франсуа Олоне к штурму Гибралтара, Эксквемелин писал: «Пиратов было триста восемьдесят человек. У каждого было доброе ружье, а на боку патронташ с порохом на тридцать зарядов, и, кроме того, у всех было по два пистолета и по острому палашу».
Перед сражением в окрестностях Панамы Генри Морган особые надежды возлагал на присоединившихся к его отряду французских охотников. По словам Эксквемелина, «вперед выставили двести французских буканьеров, поскольку у них были наилучшие ружья, и все они слыли прекрасными стрелками».
Капитан флибустьеров Этьен де Монтобан, отправляясь в 1695 году из Бордо к берегам Западной Африки, позаботился о тщательном обучении молодых новобранцев стрельбе из ружей. Позже в своих воспоминаниях он писал, что эти новички «стали не менее искусными в меткой стрельбе и в обращении с оружием, чем опытнейшие флибустьеры, действовавшие на море, и лучшие охотники, упражнявшиеся на суше».
Документальные источники однозначно указывают на то, что флибустьеры предпочитали использовать во время походов так называемые буканьерские ружья, или буканьерские фузеи (польск. fuzyja, от франц. fusil). Англичане называли их «французскими ружьями». В расширенном французском издании книги Эксквемелина (1699) сообщается, что буканьерские фузеи изготавливались во Франции; лучшими мастерами считались Браши из Дьеппа и Желэн из Наша. Лучший порох производился в Шербуре (Нормандия) — его называли «буканьерским порохом».
По свидетельству миссионера Жана-Батиста Лаба, в конце XVII века буканьерские ружья можно было приобрести на островах Французской Вест-Индии либо у частных торговцев, либо на королевских складах. Одно ружье стоило 31 ливр 10 солей. Любое судно, отправлявшееся из Франции на Антилы, обязано было доставить туда не меньше шести ружей.
Типичная буканьерская фузея являлась дульнозарядным гладкоствольным пехотным ружьем (мушкетом) с батарейным кремневым замком Этот замок впервые появился во Франции в конце Тридцатилетней войны (1618–1648). Его изобретение приписывают оружейнику Марэну ле Буржуа. Заряжалось такое ружье следующим образом: 1) стрелок ставил курок на предохранительный взвод и открывал полку замка; 2) доставал из патронташа патрон, зубами скусывал кончик бумажной оболочки, насыпал небольшое количество пороха на полку и закрывал полку крышкой-огнивом; 3) ставил ружье прикладом на землю, высыпал из патрона оставшийся порох в ствол, после чего закатывал туда пулю и загонял шомполом бумажный пыж; 4) вернув шомпол обратно в ложу, стрелок поднимал ружье и, собираясь открыть огонь, ставил курок на боевой взвод.
Собираясь выстрелить, стрелок прицеливался и одним или двумя пальцами нажимал на спусковой крючок Под действием пружины курок с зажатым в нем кремнем бил по огниву, подбрасывая его и этим открывая полку с порохом Высеченные при ударе искры попадали на порох, который через специальное запальное отверстие — шпур — воспламенял заряд в стволе. Следовал выстрел. Убойная дальность стрельбы составляла примерно 200–250 метров, однако прицельная дальность обычно не превышала 50 метров.
В арсенале флибустьеров могли быть и мушкетоны (франц. mousquetori) — короткоствольные ружья с небольшим раструбом на конце дула. Калибр мушкетонов достигал 25 мм, а вес картечи — от 60 до 80 грамм Укороченный ствол делал мушкетон легче мушкета, зато стрельба из него была менее точной. Последний недостаток компенсировался большой площадью поражения при стрельбе картечью. Мушкетон часто использовался при абордаже, когда огонь по противнику велся почти в упор.
Пистолет (франц. pistolet, от чешек. Pistcda — «пищаль, дудка») представлял собой короткоствольное огнестрельное оружие. Вести огонь из него можно было только на короткой дистанции — до 25–50 метров. Первые пистолеты появились еще в XV — начале XVI века и были снабжены фитильным замком Заряжание производилось с дульной части ствола из деревянного патрона с заранее отмеренной дозой пороха для одного выстрела. Свинцовая пуля и бумажный пыж отправлялись в ствол при помощи шомпола. Воспламенение заряда производилось тлеющим фитилем, который прижимался курком к полке с порохом Леонардо да Винчи приписывают изобретение колесцового замка, в котором необходимая для воспламенения порохового заряда искра высекалась с помощью вращающегося колесика с насечкой. В XVII веке колесцовый замок был повсеместно вытеснен более дешевым и удобным кремневым ударным замком Чтобы подготовить кремневый замок к выстрелу, стрелок должен был: 1) поставить курок на предохранительный взвод; 2) открыть крышку полки; 3) насыпать на полку небольшую порцию пороха; 4) закрыть крышку; 5) поставить курок на боевой взвод. Воспламенение пороха в кремневом замке происходило от искры, производимой подпружиненным курком с зажатым в нем кусочком кремня. Кремень должен был высечь искру, ударившись о рифленую стальную крышку пороховой полки (огниво) и при этом приоткрыв ее. Искра воспламеняла порох, насыпанный на полку, затем через затравочное отверстие пламя достигало порохового заряда, и производился выстрел Затравочный порох на полке хотя и был защищен подпружиненной крышкой, но все же со временем мог отсыреть и прийти в негодность. Поэтому долго держать оружие в заряженном состоянии было нельзя — порох на полке следовало периодически менять.
Флибустьер, вооруженный ружьем и пистолетами, в первой половине XVII века должен был иметь при себе пороховницу, натруску с затравочным порохом, мешочек для пуль и патронташ или патронную перевязь (бандельеру) с деревянными патронными гильзами. Примерно с 1670 года появились патронташи с жестяными гильзами, в которых хранились бумажные патроны со свинцовыми пулями. Натруска сохранялась до тех пор, пока затравка не стала частью начинки бумажного патрона; с этого момента стрелку достаточно было надкусить патрон и высыпать затравочный порох на полку.
При штурме прибрежных крепостей и иных укреплений противника флибустьеры часто применяли ручные бомбы, или гранаты. Они представляли собой начиненные ружейным порохом и кусочками железа небольшие глиняные горшки и бутылки или чугунные шары (использование таких снарядов зафиксировано с начала XV века). Вес гранаты обычно не превышал 2–3 килограммов; метнуть ее можно было на несколько десятков метров. Бросок осуществлялся снизу вверх, из-под руки. Специалистов по метанию гранат — людей рослых, сильных, ловких и смелых — называли гренадерами (франц. и англ grenadier). Свое грозное оружие они держали в специальных кожаных подсумках.
Запалом для гранаты служил короткий фитиль, поджигавшийся перед броском Он был самым «слабым местом» этого снаряда, так как горение его не отличалось устойчивостью, и гренадеру было трудно рассчитать точное время до взрыва. Метнуть гранату так, чтобы она взорвалась именно в момент приземления, мог только настоящий мастер своего дела. Наверно, именно поэтому профессиональное умение гренадера высоко ценилось в сообществе флибустьеров. Когда Морган перед походом на Панаму заключал со своими людьми шасс-парти в нем предусмотрели специальные премии для такого рода умельцев. «Гренадеры, которые забрасывают крепость гранатами, — читаем у Эксквемелина, — должны получать по пять пиастров за каждую гранату».
Основные виды ручного холодного оружия
Хотя главным «козырем» флибустьеров в сражениях были ружья и пистолеты, тем не менее важным составляющим элементом их вооружения всегда оставалось колюще-режущее и рубящее оружие: абордажные сабли, палаши, шпаги, кинжалы, ножи, пики и топоры.
Абордажная сабля (франц. sabre — сабля, палаш; англ cutlass — тесак) представляла собой рубяще-колющее оружие с тяжелым, слегка изогнутым заостренным клинком и чашечной гардой у рукоятки (для защиты кисти и запястья). Английский термин cutlass появился в 1590-е годы; он произошел, скорее всего, от французского названия тесака, или длинного ножа (франц. coutelas, coutelace).
Флибустьеры Вест-Индии в XVII веке имели сабли длиной до 3 футов. Они идеально подходили для рубящих и режущих ударов, не требуя от сражающегося высокого мастерства фехтования. Так как пиратам и корсарам часто приходилось сражаться в узких помещениях, нередко — при сильной качке, то меньшая, чему шпаги, длина абордажной сабли являлась важным преимуществом Использование в подобных ситуациях колющею оружия типа длинных и тонких шпаг было неэффективным, поскольку их лезвия часто застревали и ломались. Сабля обладала рассекающей способностью, а легкий изгиб клинка позволял наносить противнику более длинную рану.
О наличии в арсенале флибустьеров палашей (венг. polios, польскpalasz от турец. pala — меч, кинжал) упоминает Эксквемелин. Эго было рубяще-колющее холодное оружие с широким к концу, прямым и сравнительно длинным клинком — иногда до 85 см. Клинок мог иметь двустороннюю, полуторную или одностороннюю заточку. Отличительный элемент палаша — наличие развитой гарды (с чашкой и защитными дужками). В отличие от шпаги, палаш имел более широкий и более тяжелый клинок Им можно было пробить кирасу — металлический нагрудник, который часто носили испанские солдаты. Так называемый морской палаш использовался в качестве абордажного оружия и имел широкий клинок (до 4 см) с односторонней или полуторной заточкой.
Шпага (итал spada), как известно, является разновидностью меча, отличающаяся от него более узким клинком, который рассчитан скорее на укол, чем на рубящий удар. Если клинок шпаги был однолезвийным и лишь на конце обоюдоострым, его называли рубящим клинком, а если двух-, трех- или четырехгранным — то колющим. Шпаги с более широкими обоюдоострыми клинками иногда называли палашами. По мере эволюции шпага приобрела характерную форму дуэльной шпаги с короткой рукоятью, ажурной железной гардой в форме чаши и крестовиной. При этом во время фехтования пользовались испанским кинжалом — датой (исп. dagä), длина лезвия которого доходила до 30 см Его держали в левой руке и использовали главным образом для парирования выпадов противника. Владение шпагой и датой требовало специальной подготовки и большого мастерства.
Поскольку шпаги являлись атрибутом дворянства, отличительным знаком высшего сословия, ими чаще всего были вооружены не рядовые флибустьеры, а командиры дворянского происхождения (или лица, возведенные в дворянство за заслуги).
Носили шпагу на левом боку, вкладывая в лопасть треугольной формы из набора ремней и пряжек, которая крепилась к широкому ремню перевязи.
У буканьеров Эспаньолы флибустьеры позаимствовали охотничий нож (англ hanger), который к концу XVII века эволюционировал в кортик или абордажный тесак (англ cutlass). Эти ножи, очевидно, были разновидностью испанских мачете (исп. machete, франц. rrumchette, machette) — тесаков длиной до 50 см, использовавшихся на Антильских островах для рубки сахарного тростника и прорубания троп в густых зарослях. Шарлевуа писал, что французские буканьеры всегда носили с собой «нечто вроде очень короткой сабли, называвшейся мачете (Manchette)».
Во время абордажа в ход пускали не только ружья, пистолеты, сабли, ножи и кинжалы, но и некоторые другие вспомогательные виды холодного оружия — топоры, алебарды, пики и т. п. Однако широкого применения они не имели, поскольку таскать на себе дополнительные тяжести у флибустьеров просто не было физической возможности.